Что осталось за кадром История Старые фото Ташкентцы
Автор Лариса Самарцева.
Далекие 80-е годы. Я работаю на на киностудии документальных фильмов Узбекистана. В те годы это была самая мощная студия во всем среднеазиатском регионе и по техническому оснащению, и по творческому потенциалу. Говорить и писать о ней можно бесконечно — настолько яркая, насыщенная событиями, свершениями, реализацией самых дерзких творческих замыслов была здесь жизнь, насколько разнообразны по творческому почерку работающие здесь фанатики документального кино. Каждому из них можно посвятить рассказ или очерк. Представьте себе, что в студийном зале на каком-то собрании рядом сидели молодой вгиковец, уже получивший Государственную премию СССР и пожилой оператор, участвовавший еще в съемках Худжума (движение за снятие паранджи),здесь же другой скромный человек — участник научной экспедиции по вскрытию гробницы Темура. Запоминающ был ветеран Великой Отечественной войны, как-бы заведенный на вечный бой и на бесконечный разговор, горевший в танке, а теперь режиссер-документалист.
Но царь и бог на студии был Малик Каюмов, лауреат многих премий и Герой Социалистического труда. Многие масштабные ленты, охватывающие определенный «героический», конечно, этап жизни республики принадлежали ему. Он мог ухватить любую интересную мысль, идею, высказанную журналистом, драматургом, политиком, развить ее, привлечь лучшие киношные силы и средства и выдать очередной «полный метр». Вокруг создания такого фильма всегда кипела работа, включался весь творческий и технический потенциал студии. Съемочные группы отправлялись в киноэкспедицию как на фронт — ни шагу назад, победа, т.е. съемки любой ценой. Одуревшие монтажеры прогоняли на унионах километры пленки, а озвучание ленты заканчивалось где-то под утро. Вокруг фильма разгорались нешуточные страсти, так что летели пух и перья, выискивалось что-то грандиозное, неординарное. Но не факт, что после такой «битвы» рождался шедевр, но неуемность и страстность режиссера создавала в общей атмосфере студии ощущение оголенного нерва и бешенного накала. И благодаря этой атмосфере и в тоже время больше вопреки, молодые режиссеры и операторы снимали здесь совсем другие фильмы, которые бы ли тоньше, эмоциональнее, правдивее и человечнее.
Ленты Даврана Салимова, Баходыра Музафарова, Шухрата Махмудова, Валерия Погосьянца и сейчас смотрятся на одном дыхании, в них не устарели ни кадр, ни слово…
Но в истории всем и всему находится место. Фильмы М. Каюмова, очистившись временем от всех легенд, росказней и баек, страстей и переживаний, остались сколом времени, в котором жили и любили, трудились люди. И в это время можно вернуться, достаточно поставить диск или кассету с документальными кадрами.
В 1978 году Малик Каюмов снимает полнометражный фильм о Ташкенте «Есть на Востоке добрый город». Дикторский текст к этому фильму написал Светослан Благов «он был размещен на сайте летом 2011 года» и уже по нему можно судить, с какой любовью рассказывали создатели фильма о родном городе.
В этом фильме прозвучали две песни. Одну написала композитор Диларом Саидаминова на слова Евгения Евтушенко, вторую Давид Тухманов на стихи Льва Ошанина и Рамза Бабаджана. Первую я давно не слышала, а вот вторая очень известна, правда, несколько «почищена» по тексту.
Вот как звучат в оригинале слова этого хита:
ЗВЕЗДА ВОСТОКА
Есть на Востоке добрый город В кольце садов, в кольце огней. Он по особенному дорог Бескрайней Родине моей. Он весело и чернооко Глядит со смуглого чела. … Сияй, Ташкент, звезда Востока, Столица дружбы и тепла. Когда война опустошала И разрушала города, Его земля теплом дышала, Звала, звала друзей сюда. Чье сердце было одиноко, К тому надежда здесь пришла. … Сияй, Ташкент, звезда Востока, Столица дружбы и тепла. Когда угрюмая стихия Под ним взломала полземли, Была с ним рядом вся Россия И все республики мои. Горит он тысячами окон, Вершит высокие дела. … Сияй,Ташкент,звезда Востока, Столица дружбы и тепла.
Стихи Евгения Евтушенко тоже заслуживают внимания, они, впечатление – от нового, возрожденного после землетрясений города.
ПЕСНЯ О ТАШКЕНТЕ
Когда иду я по Ташкенту, Иду по всей моей стране. Здесь по-узбекски ивы шепчут, Но их язык понятен мне. Как мне послать кусочек солнца От всех и взрослых, и детей Тому строителю-эстонцу Что подарил Ташкенту тень. Ташкент, ты осенью — весенний, Ташкент, цвети и молодей. Сильней всех землетрясений Сердцебиение людей, Когда идешь ты на свиданье, Ты дышишь воздухом веков. И так легки в Ташкенте зданья Как будто все из лепестков. Сибирским скрипом двери дома Напоминают про леса. И окна светятся так добро, Как будто русские глаза.
Другой фильм о Ташкенте «Два миллиона знакомых лиц» Малик Каюмов снял в 1983 году к знаменательной дате — двухтысячателетию города, и на экране вновь сиял Ташкент вечный и прекрасный. В нем в этом киношном городе, жили самые красивые девушки, цвели самые-самые розы, с вертолетной высоты раскрывались грандиозные панорамы мраморных комплексов и зеленых проспектов. В этом сказочном городе были самые лучшие в мире люди, добрые, гостеприимные и улыбчивые. Этим чудом восторгались гости, да не простые ,:а сплошь знаменитости -лучезарная Ирина Поноровская и пикантная Ани Вески, застенчиво улыбался в съемочную камеру космонавт Владимир Джанибеков, а его напарник по последнему на то время полету француз Жан Лу Кретьен просто шалел от вопросов и восторгов…
В число «звезд» этого фильма должен был попасть и поэт Андрей Вознесенский, участвовавший в работе выездного Пленума Союза писателей СССР в Ташкенте.
Великий поэт уже бывал в Ташкенте, это были драматические дни землетрясения 1966 года. Вознесенский написал тогда потрясающие стихи «Помогите Ташкенту», которые были одним из эмоциональных импульсов, пронзивших сердца людей большой страны и открывших для сострадания их сердца.
И вот приезд поэта в уже обновленный город.
Съемочная группа фильма, в которой я отвечаю за интервью, выезжает в Дом кино, где проходила работа Пленума.
Мягкость и душевность, искренность поэта в самых добрых словах и пожеланиях жителям города были удивительны и трогательны. С той же доброжелательностью Вознесенский раздавал и автографы.
Прошло время. Фильм счастливо забыт и лежит где-то на архивных полках. Осталась память и фотографии…
В те годы в Ташкенте работало очень много классных фотографов. К сожалению, я забыла, кто из них сделал эти снимки и подарил мне. Приношу извинения и надеюсь, что автор отзовется когда-нибудь.
И еще раз повторим с удовольствием стихотворение Андрея Вознесенского «Помогите Ташкенту!»
Помогите Ташкенту!
Озверевшим штакетником вмята женщина в стенку. Помогите Ташкенту! Если лес — помоги, если хлеб — помоги, если есть — помоги, если нет — помоги! Ты рожаешь, Земля. Говорят, здесь красивые горные встанут массивы… Но настолько ль красиво, чтоб живых раскрошило? Я, Земля, твое семя, часть твоя — как рука или глаз. В сейсмоопасное время наша кровь убивает нас! С материнской любовью лупишь шкафом дубовым. Не хотим быть паштетом. Помогите Ташкенту!.. На руинах как боль слышны аплодисменты — ловит девочка моль. Помогите Ташкенту! В парке на карусели кружит пара всю нось напролет. Из-под камня в крушенье, как ребенок, будильник орет! Дым шашлычники жарят, а подземное пламя лижет снизу базары, как поднос с шашлыками. Сад над адом. Вы как? Колоннада откушена. Будто кукиш векам над бульваром свисает пол-Пушкина. Выживаем назло сверхтолчкам хамоватым. Как тебя натрясло, белый домик Ахматовой! Если кровь — помогите, если кров — помогите, где боль — помогите, собой — помогите! Возвращаю билеты. Разве мыслимо бегство от твоих заболевших, карих, бедственных! Разве важно, с кем жили? Кого вызволишь — важно. До спасенья — чужие, лишь спасенные — ваши. Голым сердцем дрожишь, город в стращной ладони пустыни. Мой Ташкент, моя жизнь, чем мне стать, чтобы боль отпустила? Я читаю тебе в сумасшедшей печали. Я читаю Беде, чтоб хоть чуть полегчало. Разве знал я в тот год, треугольная груша Ташкента, что меня трясанет грушевидным твоим эпицентром! Как шатает наш дом. (как ты? цела ли? не поцарапало? пытаюсь дозвониться… тщетно…) Зарифмую потом. Помогите Ташкенту! Инженер — помогите. Женщина — помогите. Понежней помогите — город на динамите. Мэры, звезды, студенты, липы, возчицы хлеба, дышат в общее небо. Не будите Ташкента. Как далось это необыкновенно недешево. Нету крыш. Только небо. Нету крыши надежнее. Мы — мужчины, Ташкент. Нам привычны ушибы. Станешь ты белоснежней легенд. Помогавшим — спасибо. Помогают Ташкенту от Тайшета и до Сестрорецка лесом, силой, цементом, ну а главное — сердцем! И латышская мама над ташкентским склоняется шкетом. Манит Нида каймами… И как буквы Анкеты в нашу ночь зажжены абажуры ташкентских палаток… Будет полный порядок. Спи, Ташкент. Ты любимый ребенок страны. (Ну, а вы вне Беды? Погодите закусывать кетой. Будьте так же чисты. Помогите Ташкенту. Ах, Клубок Литтарантулов, не устали делить монументы? Напишите талантливо. Помогите Ташкенту.) …Кукла под сапогами. Помогите Ташкенту, как он вам помогает стать собой. Он — Анкета.
Ташкент. Май 1966
(Москва построит 230 000 кв. м., Беларусь — 25 тыс., Грузия — 22 тыс. Тысячи детей приняли другие республики…)
Примечание. Строки, выделенные курсивом есть только в этом источнике, в других их нет, кто знает, включены ли они позже или, наоборот, удалены? Е.С.
Строки, выделенные курсивом, были в первых публикациях стихотворения. Этим приёмом — «неожиданным» переходом со стихотворной, рифмованной на прозаическую, «разговорную» речь — Вознесенский пользовался часто: в «Париже без рифм», в «Балладе об Эрнсте Неизвестном», в поэме «ОЗА» и других. Позже, в сборнике «ВИТРАЖНЫХ ДЕЛ МАСТЕР» (1976) он убрал эту прозаическую вставку и еще 9 четверостиший. Но тем и интересен, дорог нам приведенный Ларисой Самарцевой вариант, что он написан, выдохнут по горячим следам, сразу после увиденного в разрушенном стихией Ташкенте. Спасибо Ларисе и за него, и за рассказе о киностудии документальных фильмов.
Александр Колмогоров[Цитировать]
Душевно!
Влэд[Цитировать]