Воспоминания дады. Часть вторая. Дедушкины беседы История Ташкентцы

Пишет Гульнара Зуфарова.

О, ТАНГРИ, МИЛОСТЛИВЫЙ И МИЛОСЕРДНЫЙ!

ВВЕДЕНИЕ.

Дорогие мои сыновья, дочери, внуки и другие читатели, я попытался оставить хоть краткий, маленький исторический след о жизни наших предков — дедов, прадедов, прапрадедов и от себя лично моим потомкам.
Известно, что в этом мире до нас жили бесчисленное количество личностей и после нас этот «караван-сарай» пустым не будет. Но оставивших после себя мемуарные воспоминания слишком мало. Не пожалею немного своего труда и приоткрою завесу клада памяти (хотя и не слишком богатого), я оставлю ключ следующему поколению, и верю, что мои потомки, любящие свою историю, в свою очередь сами дополнят воспоминаниями своей жизни для следующего уже поколения. Им будут благодарны и я и их потомки.
Воспоминания мои состоят из известных исторических фактов. Это призовет читающих быть совестливыми, энергичными, уважать родных и родственников, и жить в уважении к окружающим, быть щедрыми и достойными.
С уважением к Вам Обидходжа. 05.04.1971 г.

1. НАШ ДЕД, ПРАДЕД, ПРАПРАДЕДЫ

Наш дедушка родился в 1848 году в городе Ташкенте в семье купца. Имя моего деда Мухамедиерходжа, а имя его отца было Хокимходжа.  Дед носил фамилию «Хокимходжаев». Он был высокого роста, лицо пшеничного цвета (не совсем смуглого), строение лица европейское с густыми бровями и ресницами, черноглазый, проницательный, твердой воли, образованный, человек доброго нрава, был прогрессивным человеком своего времени,  умным и чутким. На казахском, таджикском языках изъяснялся довольно свободно, на русском говорил менее свободно, но все же основные мысли мог излагать.
Я своего деда помню как сейчас и часто вижу его во сне .В нем было все
пропорционально: и голова, и рост, носил он не длинную серебристую бородку и усы. Лоб был широкий, и чуть выше середины бровей у него была черная родинка величиной с горошек, которая его даже украшала. Он никогда не пользовался посохом (75 лет). Стан прямой и как молодые не пользовался очками.
Дедушка Махрум (Мухамедиерходжа) рассказывал мне об именах семи своих предков:«Мой отец-Хокимходжа (1820-…), его отец –Юлдашходжа (1795-…), его отец- Хусанходжа (1770-…), его отец –Улугходжа (1745-…), отец этого человека –Имомходжа (1710-…), его отец –Зайнутдинходжа (1680-…)…» Как жаль, что я не могу вспомнить имена еще двоих достойных предков!
По разговорам стариков наши предки и все генеологическое дерево предков были ташкентцами, жили на Монгольской улице (Могол куча) на Шейхантауре. Действительно, в этой махале проживали почти все наши родственники близкие и дальние, всего около 40 семей.

2. ХАРАКТЕР МОЕГО ДЕДА.

Одним из удивительных качеств моего деда была необыкновенная чистоплотность и опрятность. И дома он носил чистейшую одежду, место отдыха (суфа) всегда по несколько раз поливал и сам подметал. И в саду и в огороде он также носил чистую одежду. Когда он шел в сад, или копать землю, то в одной руке у него был зонт, а на плече кетмень. У него была отдельная посуда: коса, пиала, ложка. На улице многие останавливали его, что бы спросить его совета, и он не торопясь и обстоятельно вникал в вопрос и давал добрый совет.
В кишлаке (Дурмень) женщины от него не прятались в паранджу и многие останавливали его, что бы немного пожаловаться на свое житье-бытье. Дед внимательно слушал их и давал  краткие, но дельные советы. Если женщина жаловалась на побои мужа, то он говорил: «Доченька, мой тебе совет -ужин готовь вовремя и когда муж уставший вернется домой по-возможности помоги ему. Детей накорми и успокой до его прихода, содержи в чистоте спальню и весь дом, и вовремя корми мужа. Если все так сделаешь, то увидишь, что ему не к чему будет придраться, и у вас будет все хорошо».
Другим, когда жалуются на бедность мужа, говорил, чтобы жена работала наравне с мужем и еще была экономна. Третьим он советовал, чтобы каждая вещь была на своем месте и по первому требованию мужа, она тут же могла бы найти эту вещь, «поменьше болтай языком и не надоедай мужу», «и если он будет ругаться, не отвечай ему, и если после этого будет ругаться, пошли его ко мне». А некоторым советовал спать поменьше, говорил, что муж и жена одна упряжка волов, не поработаешь-не поешь.
А однажды, он остановил одну женщину средних лет. «Слушай, Рихси , тебя муж не ругает? Почему одежда у тебя такая грязная, разве можно женщине быть такой неряшливой, посмотри на себя: платье грязное, рваное, пуговицы оторваны, посмотри на свои руки и ноги. А дома у тебя, наверное, еще хуже. Поэтому у твоих детей вечно болячки. Неряшливость — это большой грех», — с болью сказал он.
На улице он останавливал подростков и проводил с ними беседы о воспитанности: «Надо первыми здороваться со старшими, быть опрятными, воспитанными, при разговоре обходиться без крика, спокойно».  Действительно, сельские ребята очень уважали Ходжу-ака и побаивались его. Короче говоря, наш дедушка был их всеми любимым и уважаемым.

3. ДЕДУШКИНЫ БЕСЕДЫ.

У нашего деда была очень хорошая черта: в свободное от работы время он проводил в беседах со своими внуками. В частности, он конкретизировал и уточнял исторические события. Он рассказывал разные и хорошие и тяжелые жизненные истории, для преодоления трудностей учил быть энергичными, мужественными, собирать все в единый кулак, чтобы преодолевать трудности, а радостью делиться с окружающими. Вот в таких беседах проходили наши длинные вечера. А заканчивались его беседы рассказами, полезными выводами и наставлениями.
Вот одна из его историй. «Мне было 17 лет, когда я женился и в 18 лет я уже тянул «лямку» семейной жизни. В это время еще город Чимкент не был занят русскими. У нас не было еще сведений об их жестокости. Отец мой был уже пожилым человеком, а я самым младшим его сыном. Вместе с нами жили три моих сестры, родители и моя бабушка. Всех нас было семеро и все взрослые. Всем нужно питаться, одеваться, обуваться. По совету родственников отец решил отправить меня по коммерческим делам в город Чимкент со знакомыми купцами.
К назначенному дню мой отец купил  для продажи в городе Чимкенте бязи на 10-12 платьев, несколько крупных штук пряжи, 15- 16 пар кяушев (обуви), положил в переметную сумку, посадил меня на коня и проводил, немного всплакнув. Мне было 17 лет. И среди шестерых всадников я робко плелся сзади в пыли. Я впервые отправился в путешествие. Никогда не знал торговли. Но вот уже год, как я помогал сыну моего дяди Саидахматходже, и ночами на страже мы объезжали двое-трое городских ворот. Он хотел сделать из меня стражника городских ворот. Кроме этого я ничего не знал. Торговцы разделились подвое и, не торопясь, обсуждали цены на товары и специфику базарной жизни. Я же все думал о предстоящем завтрашнем дне. За 8-9 часов езды я узнал обо всех секретах торговли. Чимкентский базар не большой, кто раньше подойдет, тот лучше устроится, вещи продаст по выгодной цене и дешевле купит другие товары. Может быть эти знания мне помогут и в Ташкенте.
Вечером, часов в 6-7, недалеко от Чимкента в  километрах 27-30 мы остановились в чайхане на ночлег. По разговору Чимкент находился в 3-х часах езды. Направляющиеся в Чимкент восемь всадников принялись за приготовление ужина. После плова и чаепития решили завтра отправиться в дорогу после утреннего намаза. Решили, что я «зеленый»-слишком молодой, и даже не спросили меня. Легли спать поздно, часов в 11- 12. Ночью я не мог уснуть. Проверил лошадь, по моему предположению было уже за полночь. Решил, было-небыло и оседлал лошадь, вынес свои вещи и положил на лошадь поклажу. Вывел лошадь со двора. В это время где-то недалеко прокричал петух. Я сел на лошадь и направился в сторону петушиного крика. Нашел хозяина дома, где пел петух и попросил его проводить меня в Чимкент. И за это дал ему одну большую серебряную монету. Хозяином дома оказался казах — парень лет тридцати. Оказывается он тоже направлялся в Чимкент. Он очень обрадовался, быстро оседлал своего ишака и мы выехали из села. Всю дорогу мы по-приятельски разговаривали и к рассвету были уже на базаре. Базар начинался еще затемно. Я сразу выгрузил свой товар, по хорошей цене его продал,  подешевле купил другой товар, позавтракал и в обратный путь. В 10-12 км от Чимкента я встретил тех 7-х всадников. В Ташкенте я тоже удачно продал товары и опять подешевле купил другие впрок. Те же 7 торговцев и в Чимкенте и в Ташкенте «операцию» провели менее удачно. С этого времени я уже не нуждался ни в чьем содействии для поездок в Чимкент, и даже обзавелся для этих поездок хорошими друзьями-попутчиками. Вот с умом сделанная работа приводит к таким хорошим результатам.»
Другая беседа. В один из таких «беседных» вечеров, мой старший брат — Одилходжа ( он был старше меня на 3 года) спросил: «Дедушка, а бабушка сказала, что Вы были богатым скотоводом, а почему Вы сейчас земледелец?» 
-А тебе бабушка сказала где все овцы?
-Нет не сказала, расскажите сами!
Дедушка закусил ус и долго молчал… Через некоторое время после задумчивости начал:
-Да дети мои, я раньше был очень богатым скотоводом. В Чимкентских степях паслись стада по 12-15 тысяч овец. Это было в 1870- 1880 годы (после русского нашествия торговля немного ожила). Я взял ссуду под проценты, добавил капитал, который заработал торгуя в Чимкенте и купил 5-6 тысяч овец. Стада увеличились и увеличился процент ссуды. В последний год было уже 16 тысяч овец. Но я уже имел долг 40 тыс. рублей. Если бы я продал половину стада , то расплатился бы со всеми долгами, и еще осталось бы 8 тыс. рублей. И буквально через полгода у меня снова было бы 15-16 тыс. овец. Пожадничал… Несчастье пришло неожиданно. Посреди зимы вдруг потеплело и полил теплый дождь, затем резко похолодало и земля покрылась твердой каменной коркой. Овцы не могли докопаться до травы, оставшейся под этой коркой, теряя копыта ранили себя в кровь и начали погибать от голода. Купленное за большие деньги сено не было доставлено вовремя. В итоге 94-95% овец погибло.
С пастухами я расплатился оставшимися в живых овцами. Я продал большое поместье в Шивли (недалеко от нынешнего ВДНХ), доставшиеся по наследству земли в Ялангаче, все что было в домах, все драгоценности и еще осталось 25 тысяч рублей долга. Кредитор согласен был простить мне 1/5 часть долга, а 20 тысяч просил уплатить. Дома у меня оставалось после всех богатств:казан, кумган и 4 пиалы. Кроме этого в доме ничего не осталось. Я был джигитом среди своих друзей и имел авторитет. Я им сказал: «За великодушие, большое спасибо, от меня вы получите все свои деньги сполна…, только дайте мне отсрочку на 5 лет.» Богатые кредиторы согласились. Я пришел домой, а ужина не было, нечего было варить. Наш дом был, буквально, пуст.
Я пошел посоветоваться с зажиточным земледельцем  Умарали-баем, рассказал ему о падеже скота, о том, что дали мне рассрочку на 5 лет. Он испугался за меня: «Ведь возможностям тоже есть какой-то предел, укажон! Что ты теперь собираешься делать?»
— Я буду заниматься земледелием. Посажу тополя и буду их продавать.

Умарали-ака смеялся надо мной до слез. Потом успокоился и, жалеючи, стал меня наставлять:
— Братишка, разве ты не знаешь, что у крестьянина одна сторона подола не достает до другой, если у коня есть стремена, то надо и уздечку. А ты хочешь заниматься крестьянством. Откажись от этой мысли!
— Дорогой ака, (старший брат), если Вы хоть как-то хотите помочь, то дайте мне в аренду на время Ваши бросовые земли-около 3-х батманов (га) на берегу реки Боз-су. Я еще раз попытаю счастье.
— Я тебе эту землю отдаю в собственность. Когда будет возможность, чем – нибудь отблагодаришь.
Мы довольные друг другом ударили по рукам. На следующий день я попросил у Умарали-ака 3 повозки с лошадьми и отправился в Чимкент. Через 5 дней я возвратился из Чимкента с  двумя полными подводами саженцев тополей. Эти саженцы я аккуратно высадил на 3-х батманах земли. Весна была очень хорошая. Взял еще 2 батмана земли и там посадил саженцы. Таким образом, через 3 года у меня росли  500 тыс. тополиных саженцев. Русские заняли Ташкент и начали обустраиваться, а ни у кого нет дерева для построек. Один саженец стоил 20-25 копеек. В день я оптом продавал 10-12 тысяч саженцев, это составляло 1500-1600 рублей. Для посадки саженцев были в деле 10-12 повозок, 18-20 работников, работа кипела. В освободившиеся земли тут же сажали тополиные саженцы. Самый разгар работ был в марте-апреле. Через 5 весен я отдал 25 тысяч рублей долга. Через 6 весен я снова взял в аренду 3 батмана земли и, таким образом, расплатился со всеми остальными долгами. После этого построил новый дом и женил сыновей, так и остался в кишлаке земледельцем.
Вот, ребята, как я расстался со скотоводством. Однажды Умарали-бай спросил у моего дедушки: «Мамадиерходжа, когда ты однажды сказал мне, что будешь заниматься крестьянством, сквозь хохот, мне было до слез жаль тебя, мне хотелось плакать. Ты же буквально за 5-6 лет отдал такой огромный долг 25 тысяч рублей, женил сыновей, построил дом, всё приобрёл. Скажи, кто тебя надоумил? Или ты сам додумался?»
-Такой ум мне преподнесла сама жизнь! А вы немного отстали от жизни.
-Хорошо, умник, тогда скажи почему ты перестал сажать саженцы тополя?
-Э, бой-бобо, поэтому я и сказал, что вы отстали от жизни.  Я от саженцев перешёл к посадке хлопка, а Вы, наверное, сейчас занимаетесь саженцами. Дело в том, что я последние два года продвал саженцы с трудом, и только своим узбекам-крестьянам. А они продают молодые деревца. Русские на всех своих улицах закончили посадку тополей. После этого цена саженцам не более 2-3 копеек. «Мамадиер, ты просто провидец!» — он был поражён.
Прошло 10-15 лет, и однажды Умарали-ака сказал: «Мамадиерходжа, что ты делаешь с тополями, которые растут по краям твоих усадеб?»
— Продаю для строительства домов русским. В Троицком казармы русских построены моим лесом.
— Вот хитрец… Ладно, дай Бог тебе удачи. Дай мне леса для постройки моего дома.
— Пожалуйста, берите!
Дальновидность моего деда и смекалка в работе, особенно в повседневной жизни, делали его удачливым. Это помогло преодолеть трудности в жизни и подняться на ступень выше. В этом ему помогали дети: четыре его сына работали наравне с отцом, это сыграло большую роль. «Вот, дети, хоть я обыкновенный дехканин, но я не бедный. У меня есть четыре сына-богатыря, 15 внуков-удальцов. Значит, я – богатый!» — говорил он.