Москва узбекская. Часть первая. Работники Арбата Разное

Пишет Фахим Ильясов.

Вы бывали когда-нибудь на Арбате ранним утром? Не бывали? Тогда, если вы приезжий из Узбекистана, и вас одолевает ностальгия по Родине, по узбекской речи с его народным юмором, по узбекскому мату с русскими вставками или наоборот, тогда приезжайте на Арбат к шести утра.
Вы увидите ребят и девчат подвозящих на тележках к магазинам и лоткам разные товары. У кого -то тележки набиты всякими сувенирами, кто — то привозит, разных видовкрасноармейские атрибуты, начиная от будённовок и шапок ушанок со звёздами, до поддельных медалей и знаков различия, а большинство привозит и раскладывает книги, начиная от букинистических и до книг современных авторов. Ошибался Давид Самойлов, когда он будучи в гостях у Игоря Губермана написал юмористический стишок, передразнивая «гарики» Губермана.

Не бегите в магазины,
Как узбеки и грузины,
Ведь грузины и узбеки
Не бегут в библиотеки.

Ещё как бегут наши узбеки за книгами, особенно по утрам с тележками в рукахна книжные склады расположенные в арбатских переулках и двориках, ведь до восьми утра надо привезти и разложить на лотке несколько десятков больших коробок с книгами, да вы не стесняйтесь, подойдите к какому — нибудь узбеку, любому продавцу книг на Арбате, допустим к Холмату из Намангана, торгующего книгами и другими товарами между Большим Афанасьевским и Денежным переулками, и спросите у него про какую-либо редкую книжицу, например, про историю американских индейцев изданную в Лондоне, в 1870 году, всего в ста экземплярах, будьте уверенны дорогой сударь, Холмат обеспечит вас этой книгой, вам просто придётся подождать, максимум, до двух часов дня, и пока вы будет гулять по Арбату и его переулкам, то возможно столкнетесь лицом к лицу с актёром театра Сатиры Михаилом Державиным, идущим в соседний магазин за свежими молочными продуктами, увидите актёров вахтанговского театра спешащих на утреннюю репетицию, прогуляйтесь мимо дома где имеется квартира у Аллы Борисовны Пугачёвой, вот, только, вроде бы она там больше не живёт, но дом на вид действительно хорош, оригинальная архитектура, красивый фасад, подземный паркинг, нешумное место, охрана у входа, зимний сад и консьержка внутри. Гуляя по Арбату, вы, не удержавшись обязательно купите какой -нибудь сувенир «А ля Русь», а потом проголодавшись, отведаете отличный плов ( Туй оши) в Плотниковом переулке у памятника Булата Окуджавы ( плов, в большом казане на 30 килограмм, готовят наши земляки из Ташкента , в двенадцать дня плов уже бывает готов), Холмат поднимет на ноги всех книготорговцев, и к вашему возвращению к его лотку, сделанный вами заказ уже будет ожидать вас,.

Сам Холмат , уже считается аборигеном не толькокнижного ряда, но и всего Арбата , он знает на память все названия дефицитных книг, разницу в денежном эквиваленте между изданиями одной и той книги 1965 года и 1935 года, Холмат вам поможет достать любую книгу и любого года издания, он наизусть помнит имена всех продавцов букинистов, всех жучков — поставщиков, у него есть все номера их телефонов, но при этом он сам не прочёл ни одной книги, он не читатель, он бизнесмен, для того чтобы войти в круг уважаемых торговцев Арбата, у Холмата отсутствует самая малость, у него нет российского гражданства, а без гражданства, арбатские владельцы магазинов не хотят сдавать Холмату в субаренду часть магазина, а ведь в своё время Холмат поленился получить гражданство, для этого надо было поехать в Ташкент, зайти в посольство России в Узбекистане ( в 1993 — 1995 годах желающих принять гражданство было немного, и у дверей российского консульства очереди были совсем короткими), и написав заявление о приеме в российское гражданство, придти на второй день в консульство за справкой подтверждающей вашероссийское гражданство, и тем самым Холмат бы избавил себя от поборов со стороны репрессивных органов Москвы, а ведь в те девяностыегоды ( до 1999 года), в Москве для приезжих их Центральной Азии всё было чинно и мирно, узбеков продавцов было немного, Холмат и другие «работники Арбата», как они себя называли, ежемесячно платили местным милиционерам, и их никто не трогал, а так как приезжих работать из Узбекистана с каждым годом становилось всё больше и больше, то потом начались облавы, и Холмат, устав откупаться от всякого рода милиционеров, вкупе с представителями миграционных служб, вынужден был фиктивно жениться на женщине по имени Дарья, живущей в Рязанской области, и через полтора года, после женитьбы на Дарье, ему выдали вид на жительство, и теперь ему, надо ждать ещё пару лет, чтобы получить российское гражданство.

Холмат работает в Москве с 1993 года. За это время он поменял десяток адресов своего местожительства, но заработал неплохие, по наманганским меркам, деньги, и сразу построил дом своей бывшей жене в Намангане, женил двоих сыновей, купил им два » Матиза» но сам возвращаться в Наманган и не думает, четыре года назад он развёлся с женой, якобы понарошку, чтобы фиктивно жениться для получения российского гражданства на женщине по имени Дарья, но Дарья, эдакая сдоба сорока двух лет, приглядевшись к Холмату, прикипела к нему, да и Холмат, откровенно говоря, в свои сорок семь, первый раз влюбился по настоящему, а уж Дарьюшка постаралась своими телесами и пельменями приручить и привязать Холмата намертво к себе, мало того, сын Холмата закончив ВУЗ в Ташкенте приехал к отцу, чтобы вместе торговать книгами, но до отца ему было далеко, у сына не было деловой хватки, и он пожив с отцом пару лет, немного заработав денег и неплохо подтянув русский язык, вернулся в Наманган, чтобы работать по специальности инженером в наманганском городском управлении благоустройства, куда его устроила, его же будущая тёща, отправляя сына из Москвы домой, Холмат по телефону сказал бывшей супруге чтобы она скорей женила его в Намангане, а то сынок, уже начал поглядывать на дочь Дарьи, двадцатилетнюю медсестру Ирину из Пироговской больницы. Холмат, однако, сам на свадьбу сына не поехал, у него возникли срочные дела в Москве, да и бывшую супругу он видеть не очень — то желал, чувствуя свою вину перед ней, за то что его фиктивный брак с Дарьей, плавно перетек в настоящий, но несмотря ни на что, он по прежнему помогал семье. А его чувства к Дарье только усиливались день ото дня, Холмат никогда не думал, что он встретит свою любовь в лице Дарьи, да ещё и обретёт с ней удивительное душевное спокойствие, он испытывал постоянную тягу видеть её, разговаривать с ней, обсуждать с ней все события и новости, удивляться тому, что они одинаково смотрят почти на всё то, что происходит с ними, и Холмат просто был счастлив от того, что эта милая и добрая женщина находится рядом с ним. Холмата умиляло то, что Дарья сразу начала доверять ему во всех жизненных и бытовых вопросах, доверять и предоставлять главенствующую роль в их совместном бизнесе.

Дарья, забросив свою работу в бухгалтерии строительной фирмы в Рязани и приусадебный огород у дома, перебралась с дочерью к Холмату в Москву. Они втроём снимали однокомнатную квартиру в районе Измайловского парка, на одной из Парковых улиц, Холмат ранним утром уезжал на Арбат, Дарья с утра подметала двор, она устроилась работать дворником в ЖЭК, часам к двенадцати она приезжала на Арбат, заменяла Холмата, который в это время начинал встречаться с букинистами, антикварами и заказчиками, ведь кроме книг , они с Дарьей перепродавали также и золото, и старинные серебряные изделия, и антикварные безделушки в виде шкатулок и разных подделок под старину, которые Холмат умел ловко всучить приезжим иностранцам и гостям столицы. До четырёх дня они продавали книги, а после четырёх часов дня перебирались в магазин к Льву Моисеевичу Найдину, сам Лев Моисеевич в это время уезжал на встречи, а оттуда домой, магазин закрывали и сдавали под охрану поздно вечером главбух или Холмат. Он и Дарья мечтали открыть свой небольшой магазин антиквариата, или работать на паях со Львом Моисеевичем, хозяином антикварного магазина и их работодателем, который и научил Холмата всем тонкостям торговли как книг так и других товаров. После разговора со Львом Моисеевичем на тему ведения совместного бизнеса, Лев Моисеевич сказал Холмату, что возьмёт его и Дарью в компаньоны, и пока на небольшие проценты, только тогда, когда они внесут в дело не менееста тысяч долларов. Сам Лев Моисеевич располагался в приватизированном им магазине, неподалеку от театра Вахтангова, в метрах ста от книжной точки, которая также принадлежала ему, Лев Моисеевич Найдин, взял Холмата на работу по рекомендации своей родственницы, живущей в Квинсе, родственница эта была родом из Намангана, их общая бабушка, нашла приют в Намангане во время войны, дедушка и бабушка Холмата приютили семью бабушки Льва Моисеевича в своём доме, где они и прожили несколько лет. Лев Моисеевич с удивлением поглядывал на растущую торговую сметливость и хватку этого узбека из Намангана, он уже начал доверять Холмату проведение мелких сделок в субботние дни. По субботам Лев Моисеевич отдыхал на своей даче в Малаховке и посещал тамошнюю синагогу. Ах, эта чудная Малаховка, это удивительно красивое стародачное место, этот золотой, в природном смысле, сосново — берёзовый уголок Москвы, на тему Малаховки существует притча:

Однажды, один еврей спросил у другого еврея где тот живёт, первый еврей ответил, — «В Малаховке», а собеседник ему говорит, — «Ааа, знаю, это, уже таки, та самая Малаховка, возле которой построили Москву» !!!

Сам Лев Моисеевич родился в Москве, он никогда и никуда, не собирался уезжать из Первопрестольной, несмотря на обилие родственников не только в Нью Йорке и Майами, но и на Земле Обетованной, он, раз в два — три года, ездил в Америку, пару раз был в Израиле, но предпочитал отдыхать с семьей в Ялте, у старого армейского друга, хохла Николая Кабака из под Полтавы, купившего в девяностые годы коттедж в Ялте для отдыха у моря летом, куда и любил приезжать на лето Лев Моисеевич. В своё время Коля Кабак немного помучил салагу Лёву за то, что Лёва первым получил лычку ефрейтора, тогда как Колю Кабака, не упомянули в приказе по части, а ведь Коля Кабак был призван на службу на целых полгода раньше Лёвы, но звание ефрейтора первым присвоили еврею Лёве Найдину, а не служаке хохлу Коле Кабаку, тогда — тоКоля, из — за «несправедливости» армейского начальства, и начал придираться к Лёве . Придирки Кабака к Лёве продолжались около двух месяцев, потом Коле Кабаку тоже присвоили звание ефрейтора, и он пришив долгожданную лычку на погоны, успокоился, со временем Коля стал для Лёвы лучшим другом. Своим рвением получить звание ефрейтора, Коля Кабак подтвердил поговорку о том, что в армии хохол без лычки, что справка без печати.

Лев Моисеевич ожидал покупателя из Ташкента, ему привезли из Америки старинный, крупный и дорогой бриллиант, и он просил Колю приехать в Москву и сделать оригинальное кольцо из платины под этот бриллиант. В своё время, по совету Льва Моисеевича, Николай Кабак, его армейский друг, после службы в армии поступил учиться в профтехучилище мастерству ювелира, и с тех пор, Коля и Лёва являлись не только друзьями, но и партнёрами. Покупатель бриллианта был из Ташкента, вот это и смущало Льва Моисеевича, он в Ташкенте мало кого знал, пришлось обращаться за информацией к родственникам в Нью -Йорке, те долго молчали, а потом ответили, чтобы он сам встретился и разобрался в клиенте, мол, тот ли это человек, который может заплатить большую сумму за редкий бриллиант, и нет ли у него намерения, не дай Бог, обмануть Льва Моисеевича, а вместе с ним и всю его еврейскую родню, о покупателе из Ташкента, никто ничего не знал, это был нувориш из хлопкового бизнеса, Льва Моисеевича также смущало имя покупателя, оно было очень трудным для произношения, Турсунмурад Эгамбердиевич Кучкарбаев.
Покупателя рекомендовал Холмат, а ему Турсунмурада Эгамбердыевича, рекомендовали знакомые торговцы антиквариатом из Ташкента.

Но всё прошло гладко, покупатель разговаривал на очень хорошем русском языке, он был родом из Каршинской области, но уже давно жил в Ташкенте (окончил Тимирязевскую Сельскохозяйственную Академию в Москве), а жена товарища Кучкарбаева оказалась просто красавицей с карими миндалевидными глазами, её звали Надира, это имя показалось для Льва Моисеевича очень красивым (в отличие от труднопроизносимого имени её супруга) и особенно сексуальным. Надира называла мужа Толиком, у Льва Моисеевича полегчало на душе, ведь Анатолий , это совсем другое дело, это тебе не мучение в произношении имени Турсунмурад Эгамбердыевич. А после того как товарищ Кучкарбаев (Лев Моисеевич четко запомнил только фамилию клиента) попросил называть его просто Анатолием, Лев Моисеевич совсем обрадовался. У Анатолия Кучкарбаева была своя компания по покупке хлопка на бирже Узбекистана, с его дальнейшей перепродажей в Россию и Швейцарию. Кучкарбаев оказался очень приятным человеком, но постоянным клиентом он не мог стать, (как на это надеялся Лев Моисеевич) для него это была разовая сделка, он купил этот бриллиант в семь карат для своей супруги на серебряную свадьбу. Коля Кабак за три дня смастерил очень красивое кольцо из платины, икогда камень вставили в кольцо, он заиграл во всём своём великолепии, и смотрелся очень привлекательно, подчёркивая чистоту камня и старинную качественную огранку, которая не то что не уступала современным бельгийским работам, но и намного превосходила их. Кучкарбаев не торгуясь, цена была оговорена заране, заплатил всю сумму, заодно купив небольшие в четверть карата каждая, серёжки для дочери, супруга товарища Кучкарбаева, элегантная красавица Надира, была просто счастлива. Льву Моисеевичу совсем не хотелось, чтобы эта красивая женщина так быстро покинула его магазин, он пригласил Надиру и Анатолия на ужин в «Националь», так сказать, обмыть сделку (в » Национале» до сих пор отменно готовят бульон с расстегаями), но супруги поблагодарив Льва Моисеевича, и извинившись, отказались, им надо было готовиться к поездке в аэропорт, они улетали в Швейцарию по делам фирмы.А Холмат, конечно, получил свои небольшие, но заслуженные комиссионные, а также заработал бонусы в глазах Льва Моисеевича, за надёжного и честного покупателя. А самое главное в этой истории было то, что бриллиант этот, был российского происхождения, вернее из Якутии, привезённый в Москву ещё в николаевские времена ( так в Ташкенте по узбекски называют царские времена), старинной работы, в годы войны камень попал в Ташкент, его из Москвы привезла эвакуированная семья еврея Ясмана, работавшего в системе коопторга, Ясман был другом семьи легендарных братьев Старостиных ( Кстати, еврей Ясман , — негласный хозяин магазинов коопторга в Подмосковье, татары Зиннат Фатхутдинов и Абубакир Хусаинов, один владелец мясных рядов на рынках Москвы, второй торговец ювелирными изделиями, несколько других богатых москвичей и братья Старостины, стояли у истоков создания футбольной команды «Спартак», вернее они и решили её создать, всё это дело происходило в один из понедельников, в Сандуновских Банях, в понедельник у всех торговых работников был выходной и многие из них встречались в Сандунах, там собирался самый крутой московский торговый люд, они общались между собой, выпивали, а заодно решали свои дела), потом камень несколько раз переходил из рук в руки, а в восьмидесятых годах бриллиант вывезли в США, там его хранили в одной еврейской семье, а после смерти хозяйки камня, Берты Аркадьевны, бывшей хозяйки киоска ( под громким названием винный бар)по продаже вина на розлив на троллейбусной остановке возле ташкентского ОДО, её внук Изя, решил продать камень, а чтобы не платить в США налоги, да и подороже продать камень, он решил отправить его в Россию, ну а из Москвы камень прямиком отправился в Ташкент, и этот, редкой красоты бриллиант, побывавший за сто двадцать лет своей истории у четырёх или пяти хозяев, наконец — то вернулся домой.

Вторая часть.