Остановка восьмого трамвая «Кукча»-конечная. Продолжение Разное

Прислал Фахим Ильясов

Рассказывает Ефим Соломонович:

Русские на Кукче.

На Кукче , в этом старогородском, абсолютно узбекскоязычном островке русскоязычного Ташкента,на трамвайных и автобусных остановках «Дарбаза», «Аклан» , «Кукча», «Шофоиз» и так далее до Института Литературы и Русского Языка можно было увидеть русских людей, они проживали в пределах вышеназванных остановок, не русскоязычных людей, а именно русских. Если проехать дальше на общественном транспорте, вглубь вновь построенных кварталов частных домов по маршруту восьмого трамвая и разных номеров автобусов, то увидеть русских было уже проблематично. По разному русские люди попадали на Кукчу, пути Господни неисповедимы, были среди них как потомки белогвардейцев, так и красногвардейцев, репрессированные Советской властью и голодающие с Поволжья, бывшие арестанты и направленные на работу по путёвкам комсомола и партии, бывшие беспризорники, а также учителя школ приехавшие в двадцатых — тридцатых годах преподавать русский язык и другие предметы в школах Ташкента, после окончания ВУЗов в других регионах необъятного СССР.
Разброс проживания русских людей на Кукче был разный, например на улицах Архангельская, Карпинского, Коробова, Амангельды, Садреддина Айни, Рязанская, Гусева, Жемчужная, Саргузашта, Заварзина проживали в общей сложности семь — восемь русских семей.

Вышеназванные улицы относятся к левой стороне Кукчи, это если ехать вдоль трамвайной линии из центра города.
На правой стороне Кукчи на улицах Джар — Арык ( потом она называлась улица Шомахмудовых, в честь семьи приютивших четырнадцать детей во время войны, об этом снят фильм «Ты не сирота», а сейчас она переименована в улицу Маориф), Кремлёвская, Курганча, Аксай и Тинчлик, проживало до двадцати русских семей. В основном это были рабочие семьи, и родители в этих семьях стремились дать своим детям возможность получить высшее образование. Честно говоря, русские семьи приживались на Кукче тяжело, и даже дело не в языке, а в разнице менталитета, русские семьи жившие на Кукче с тридцатых годов не учили узбекский язык, да особо и не хотели учить, так как они представляли рабочий класс, а на авиационном заводе и текстильной фабрике, где они работали узбекский язык , практически, был не нужен. Они рано уходили на работу, поздно возвращались домой, общались с теми узбеками которые знали русский язык, выпивали со своими заводскими или фабричными товарищами, старались покрепче обосноваться на работе, а также достроить дом или террасу с баней, прокормить и поставить на ноги детей, купить чего — либо в дом. В общем, всё было также, как и у всех остальных ташкентцев. В семидесятых годах в домах русских на Кукче жили все три поколения, бабушка и дедушка, папа с мамой, и плюс дети, как минимум в семье было двое детей , а в некоторых семьях было по трое или четверо детей, и очень часто в русских семьях дополнительно проживали какие — нибудь родственники приехавшие из России и не имеющие своего угла, и пока они находили свой угол проходило несколько месяцев, а то и несколько лет, и никто ведь не роптал за причинённые неудобства, а наоборот радовались приехавшим родственникам. Жизнь у них не была лёгкой, дети одевались небогато, а в некоторых семьях дети выглядели совсем уж бедно.

Вот эти самые дети родившиеся в конце сороковых, пятидесятых и шестидесятых годах, они то в отличие от своих предков, уже знали узбекский язык и понимали менталитет узбекского народа, они легче и быстрее сходились с представителем любой другой национальности, чем их родители. Процентов шестьдесят этих русских ребят получили хорошее образование в ВУЗах Ташкента, процентов десять этих ребят сразу после окончания школы уехали в учиться в московские ВУЗы , и обратно в Ташкент уже не вернулись. Процентов двадцать русских ребят сразу после окончания школы начали работать шофёрами, предварительно отучившись в автошколах ДОСААФ. Потом их призывали в армию, и многие из них оставались жить и работать в российской части нашей бывшей необъятной Родины. Но вот пьющих алкоголиков среди них не было, были выпивохи, было несколько сильно пьющих ребят послевоенного поколения, но пропивающих последние штаны, и опустившихся ниже плинтуса как это часто бывает в российских городах, НЕ БЫЛО. И это всё благодаря воздействию узбекской среды и узбеков соседей живущих рядом с русскими семьями. Глядя на то, что в узбекских семьях с алкоголем вообще не дружили, то и ребята в большинстве русских семей старались держаться подальше от выпивки. Русские ребята выросшие на Кукче стали военными лётчиками, инженерами, журналистами, преподавателями, сантехниками, водителями, электриками, и даже есть один настоящий писатель, чьи книги публикуются регулярно и переведены на многие языки.

Несколько ребят отсидели в местах не столь отдалённых по молодости лет, но потом они, больше уже таких ошибок не совершали, и в криминальные круги и хроники не попадали.
Отъезд русских семей из Кукчи начался в семидесятые годы, и до сих пор ещё не завершён, хотя процентов девяносто русских семей уже уехали как в Россию, так и в другие страны.
Русские семьи также жили на улицах Бехзод, Аносова (ныне Шофоиз), Улугбека (народ называл улицу Улугбека, — Арча Куча, а русские жившие на Улугбека и рядом, называли эту улицу «Ёлочкой»), Шахматной (ныне Куёш Нури) и Кок — Юнгучка , в основном это были семьи военных. Они получили участки земли под строительство частных домов в пятидесятых и вначале шестидесятых годов. Исход русских семей с вышеназванных улиц начался ещё в конце шестидесятых — вначале семидесятых годов, кто — то перевёлся в российские гарнизоны по службе, а многие просто продав дома уехали в ту же Россию, но всё равно, до сих пор, ещё несколько русских семей живут на бывшей Шахматной улице. Иочень приятно придти поутру на Каймак — базар на Кукче — Актепа и встретить там врача местной поликлиники Татьяну Иванову, бодро курящую с самого раннего утра свой любимый «Мальборо», побеседовать с ней о жизни, и услышать историю о том как она всегда повторяла свой ответ хаму — соседу на его вопрос о том, — «Когда же она продаст ему свой дом ему и уедет в свою Россию». Ответ Татьяны Ивановой был всегда один, — «Не дождётесь».
В махалле её очень любят, и называют её Таня — хола, или Таня — опа, то есть тётя Таня. Все больные стараются попасть на приём к Тане — опа.

Несколько лет тому назад, махаллинский комитет предупредил хама — соседа Таня — опы о том, что он за его хамские выходки взят на особый махаллинский учёт, и в случае повторения его выходок хотя бы ещё один раз, тогда махалля будет ходатайствовать, в отношении этого соседа, перед органами о возбуждении уголовного дела в разжигании межнациональной розни. Сосед — хам, в присутствии членов махаллинской комиссии, публично извинился перед Таня — опой, и теперь он завидев Таня опу, начинает здороваться с ней, загодя, за несколько сот метров.
Таня — опа имеет сына, тоже врача, работающего в Москве, в «Склифе», но переезжать к сыну Таня — опа категорически не хочет, говорит, что её родители похоронены в Ташкенте, и поэтому она никак не может покинуть их могилы. С мужем она разведена уже лет двадцать, в суровые девяностые годы Таня — опа жила с одним очень хорошим человеком, но он прождав её решения более десяти лет, несколько лет тому назад уехал в Израиль, а она не захотела последовать за ним, хотя до сих пор переживает разлуку с ним.

Русские девушки пользовались успехом у ребят всех национальностей Кукчи, за русоволосыми красавицами ухаживали и узбеки, и татары, и евреи, и уйгуры. В семидесятых годах на Кукче было заключено несколько межнациональных браков. Девчонки из русских семей выходили замуж за узбеков ( по моему, было две свадьбы), за татар ( три — или четыре свадьбы), за еврея ( одна свадьба) и за казаха ( одна свадьба). Все вышеперечисленные семьи жили без разводов, только одного из парней убили во время командировки в Таджикистан из-за его новой машины ( восьмидесятые годы), а другой парень ( мужчина под шестьдесят) скончался от сердечного приступа ( двухтысячные годы), а остальные интернациональные семьи, слава Богу, живут вместе, правда, многие из них переехали в другие государства.

Межнациональных браков заключалось гораздо больше на Кукче, я просто упомянул русских о девчатах, а так было много узбекско — таджикских, татаро — узбекских и уйгуро — казахских свадеб, узбечки также выходили замуж не только за таджиков, татар и уйгуров, но и за иностранцев. Это всё было на Кукче в семидесятые годы, а в центральной части Ташкента в те годы, межнациональные свадьбы гремели ежедневно.
Русские ребята жившие на Кукче , в отличие от ребят из центра Ташкента, прекрасно разговаривали на узбекском языке, умели и умеют торговаться на базаре, умели выбрать на базаре самые лучшие овощи и фрукты по сходной цене, умели выбирать арбузы и дыни, всегда уступали и уступают места не только старшим, но и дамам в общественном транспорте, они прекрасно готовят блюда узбекской , татарской и русской национальных кухонь.
А русские девчата в те годы на Кукче, абсолютно все носили прекрасные русые косы до самого окончания школы, предмет вожделения всех кукчинских ребят. Если в первых — четвёртых классах пацанам хотелось просто дёргать за русые косы, то став постарше, тем же парням уже хотелось нежно гладить руками эти же самые косы. А косы у девчат к одиннадцатому классу становились не просто роскошными и красивыми, как их обладательницы, а имели какую — то чарующую притягательность как у тургеневских девушек.

Довоенное поколение русских (не семьи военных живших у Инстиута Литературы и Русского Языка, а сбежавшие в своё время от советской власти), всю жизнь мечтало уехать обратно в свои родные места, они и прививали любовь к России своим детям. Но в силу разных обстоятельств русским семьям жившим на Кукче( и не только на Кукче), нельзя было возвращаться в родные места, да и их дети тоже не вернулись в места проживания своих родителей, если дети и уезжали из Ташкента, то они уезжали уже в столицу или крупные российские города, и их уже нельзя было заманить калачом в отцовскую деревню в Тамбовской губернии (Самарской, Белгородской и других), ведь они никого там не знали, и их никто не знал, для всех поколений родившихся и выросших в Ташкенте, и уезжающих оттуда, их Родиной, их единственной любовью навсегда останется по сегодняшний день пыльный, с жёлтыми от жары уже в июле листочками деревьев, пропахшими лепёшками из тандыров улицами, плавящимся асфальтом, холодной и колючей зимой, такими родными базарами с его хитрыми торговцами, так и норовящими подсунуть вам мятые помидоры или персики при этом широко и преданно улыбаясь вам, с халтурщиками — дворниками производящими огромные столбы пыли по утрам именно под вашими окнами, с его чайханами и «обжорками», с его «Эски и Янги шахарами», навсегда стал благословенный Ташкент, там будут их корни в виде оставшихся тётушек, сестёр и братьев, в виде их друзей и подруг, в виде мест их учёбы и работы, свиданий и прогулок. Вот так обрываются корни и связи с родительскими гнездами в России, но создаются новые корни и гнёзда в других местах, в Москве, Подмосковье, Екатеринбурге, Калининграде, а также в странах дальнего зарубежья, и эти корни уже будут тянуться из Ташкента и вести обратно в Ташкент.

ТАШКЕНТ, родной наш ГОРОД, слышишь, мы все обожаем тебя.

Продолжение следует.