Воспоминания московского купца Н. А. Варенцова. Часть 5. Борьба за хлопок История

Прислала К. Морозова.

Часть 1, часть 2 .часть 3. часть 4.

В период развития хлопководства в Сред­ней Азии был год, кажется 1894— 1895-й, отличавшийся необычайной напряженностью в смысле возмож­ности приостановки развития посевов хлопка из американских семян.

Этот год оставил у меня тяжелую память: пришлось в нем усиленно поработать, с боязнью, что он будет последним годом моей хлопковой деятельности. Быстрое развитие хлопководства в Средней Азии вызвало желание у многих богатых фабрикантов и фирм, торгующих иностран­ным хлопком, пооткрывать свои скупочные отделения в Азии. Перечис­лять их не буду, но расскажу об одной фирме — «Понфик и Аренс».

Во главе этой фирмы стоял крайне энергичный, дельный и хитрый Иван Антонович Аренс, величавший себя немцем, но другие говорили, что он австрийский еврей. Кроме этих достоинств Аренс был жаден до сво­их покупателей и завистлив; если ему приходилось узнавать, что конку­рирующая с ним фирма предлагает хлопок по более дешевой цене, чем он, то он не даст состояться сделке — продаст без пользы, но не отпус­тит эти фирмы от себя. Иметь такого конкурента в Азии, понятно, мне было нежелательно, вследствие чего я принял некоторые меры, чтобы, по возможности, сделать ему некоторые затруднения на местах его по­купок: поднял цену, увеличил размер ссуды под комиссионный хлопок, под хлопок будущего урожая тоже увеличил размер ссуды и еще тому подобное. В таком виде борьба велась в продолжение сезона и окончи­лась тем, что значительная часть вновь открытых фирм и фабрикантов прекратила дела в Азии, в том числе и Аренс.

Поступая так, конечно, пришлось нести известные жертвы, и я при­нял их во внимание и считался с ними, но не мог предвидеть начавше­еся с небывалой настойчивостью понижение цен на хлопок в Америке, что продолжалось весьма долго, с потенциальным понижением цен.

Естественно, меня сильно интересовала причина падения цен хлоп­ка в Америке; казалось бы, для этого не было основательных условий; то же подтверждали фирмы, у которых мы покупали хлопок в разных местах Америки, но цена хлопку все понижалась и понижалась. Я пришел к выводу, что успех хлопководства в России вызвал у американцев опасение, что в скором времени если не приостановится такое быстрое развитие хлопководства в Средней Азии, то Россия через определенное число лет уйдет как покупатель хлопка в Америке да, кроме того, еще может вывозить в Европу избыток.

Чтобы уничтожить таковой успех хлопководства в России, нужно думать, американцы прибегли к испытанному средству, дающему обыкновенно хороший успех: понизить цену на свой хлопок и держать ее в течение продолжительного времени, пока народившийся им конкурент окончательно не будет обессилен; в таких случаях большинство разорялось, и их пример надолго отбивал охоту у новых предпринимателей начинать таковое дело.

Это не было только моим умозаключением, но многие опытные люди, занимающиеся этим делом, приходили к такому же выводу: хлопковые запасы всего мира, количество урожая этого года не давали право думать, что фьючерсы в Америке упадут до небывало низкого размера — 262 пункта — и удержатся довольно долго.

Мне тогда пришлось сделать цифровые сравнения о преимуществе Америки перед Средней Азией, и из них я увидел следующее: во-первых, американский хлопок поступал с места паковки прямо в вагон, доставлявший его в порт, где погружался в трюм на пароход, доставляв­ший его в один из портов России; азиатский же значительную часть пути шел гужом на верблюдах в Оренбург, оттуда по железной дороге на Царицын и Волгой в Нижний; если же хлопок шел через Самарканд, то до Самарканда гужом, потом по железной дороге до Красноводска, оттуда либо в Петровск, в Астрахань, либо в Баку. Каспийский флот того времени был небольшой, вследствие чего хлопку приходилось долго лежать в перевалочных пунктах, ждать очереди, зачастую под открытым небом, без покрышки, без слег на земле, отчего он сильно портился, получал окрайку. В Астрахани попадал на баржи, где значительная часть его помещалась на палубе и от дождей тоже портилась.

Во-вторых, американский хлопок паковался по 12—14 пудов в кипу, что значительно удешевляло паковку, азиатский же хлопок паковался по 7—8 пудов в кипе, так как верблюд не мог везти больше 15 пудов; кипы паковались в хорошую тару, чтобы она могла выдержать длинный путь с частыми перевалками.

В-третьих, в Америке получаемый из сырца хлопка орешек (семена) продавался на маслобойные заводы, из него получалось масло, как оливковое, идущее на консервы; в Азии семена-орешки шли либо на корм скоту, либо на топливо и стоили очень дешево, так как в то время не было маслобойных заводов. Между тем семян получалось много, так как из 3 пудов 8—10 фунтов сырца получался пуд волокна, а остальное все были семена.

В-четвертых, провоз хлопка из Америки в Россию обходился в четы­ре раза или около этого дешевле, чем из Азии.

В-пятых, в Америке хлопковая торговля поставлена высоко, с име­ющимися там хлопковыми комитетами, с выработанными правилами для сделок, с арбитражами, обязательными для продавцов и покупателей, и еще многое другое в том же роде. У нас же, у русских, ничего подоб­ного не было, и продавцы в значительной мере были в руках у покупателей, зачастую злоупотребляющих при приемках хлопка, требуя излишнюю скидку за качество, сырость и окрайку, извлекая тем еще большую пользу для себя.

Если все эти недочеты перевести в цифровые данные, то увидали бы, что Америка только по своему благоустройству имеет преимущество перед Азией в цене на пуд хлопка что-то около трех рублей.

Естественно, начавшееся небывалое понижение цены хлопка в Америке поставило бы азиатское хлопководство в такое бы положение, когда хлопок сеять в Азии не представлялось бы выгодным, и посевщики перешли бы на посевы хлебных злаков. Зная азиатов и их нелюбовь к новшествам, можно было думать, что, посеяв хлопок из американских семян, они надолго бы к нему охладели, а пожалуй, и навсегда.

Желая обратить на всё вышеуказанное внимание нашего общества, а главное, правительства, я решился написать статью и направил ее и редакцию «Московских ведомостей» с просьбой поместить ее в ближай­шем номере. Прошло достаточно времени, а статья не появилась в га­зете. Послал узнать, какая тому причина. Там ответили: находят неудоб­ным ее поместить.

Мне пришлось узнать от одного моего знакомого, работающего в ре­дакции, следующее: редактор мою статью передал заведующему эконо­мическим отделом в редакции, какому-то Воронову или Воронину[1], а он, плохо разбирающийся в хлопководстве, совершенно новом для него деле, отправился к своему знакомому Г.А. Крестовникову, владельцу прядильни, и просил прочесть и дать свое заключение. Г.А. Крестовников понимал в хлопководстве столько же, как и этот господин, притом же всякая прибавка пошлины на иностранный хлопок ему, как прядильщику, понятно, не была желательна, он и дал совет — не печатать. Я очутился в печальном положении: что мне делать? Наконец решился напечатать отдельной брошюрой и разослать ее всем прядильщикам и в Министерство финансов. Когда это было мною сделано, то понял, что это не поможет делу: брошюру[2] в лучшем случае прочтут и бросят. Тогда я пригласил некоторых азиатских купцов, бывших в то время в Москве, а из русских Шимко, занимающегося комиссионным делом в Азии, прочел им мою статью, составил прошение на имя министра финансов, другое в Московский Биржевой комитет, заставил их всех подписаться под ними и препроводил по назначению.

Вскоре получил приглашение от Биржевого комитета пожаловать на заседание с участием г-на Лангового (крупного чиновника из Министерствa финансов).

В залу заседания собрались почти все прядильщики, для них вопрос был животрепещущим, они боялись увеличения пошлины, полагая, что она обременит производство.

Председатель Биржевого комитета Н.А. Найденов, представив присутствующим Лангового, передал ему председательское место. Ланговой, вынимая бумаги из портфеля, сказал: «Министерством финансов получена бумага за подписью многих лиц о современном тяжелом положении хлопководства в Средней Азии по случаю сильного понижения цен на хлопок в Америке, грозящего приостановкой посевов хлопка в Азии, с просьбой помочь в этом. Прошу присутствующих высказать свои мнения по этому поводу».

Первый начал говорить московский хлопковый король Федор Львович Кноп, он был самый крупный продавец американского хлопка и состоял представителем одной из самых больших фабрик в Англии Платт[3], снабжавшей Россию своими прядильными машинами. Кнопы были владельцами одной из самых крупных прядилен в России — Кренгольмской мануфактуры, имеющей 600 тысяч веретен, и еще нескольких больших прядилен в разных губерниях, а также были пайщиками в разных комбинированных товариществах, где были прядильни. Кнопы считались одними из самых богатых людей в Москве, имели большое деловое влияние на московское купечество, хотя оно за глаза над ними подтруни­ло, называя их «клопами», понимая, что как тех, так и других было трудно выбить из облюбованных ими мест.

Федор Львович начал доказывать, что всякое повышение [пошлины] на хлопок будет большой ошибкой, неминуемо пагубно отразится на потребителях, а именно на крестьянах, где каждая надбавка, как бы она ни была незначительна, ухудшит положение крестьянства, без того силь­но нуждающегося. Вся его речь была в том же духе.

После Кнопа говорил Павел Петрович Воронин, представитель круп­ной Раменской мануфактуры. Он сказал: «Ради ничтожного количества русского хлопка будут принесены в жертву развитие и процветание тек­стильной промышленности России, так как, несомненно, повышение пошлины послужит сокращению роста прядилен. Нельзя думать, что Средняя Азия когда-либо составит конкуренцию Америке из-за недостатка годных земель для посевов хлопка. Пошлина на иностранный хлопок только обогатит туземцев-азиатов за счет русского народа…» — и еще что-то говорил в том же роде.

После него говорили И.К. Поляков, представитель В. Морозова, и еще несколько человек, не внесших ничего нового и оригинального, и их речи у меня выпали из памяти.

После того как не нашлось больше лиц, желающих высказаться, Ланговой сказал: «Было бы желательно выслушать еще лиц, подписав­шихся под прошением».

К большому моему огорчению, пришлось мне говорить. Вкратце рассказал историю начала посевов хлопка из американских семян и о тех пережитых трудностях, чтобы заставить азиатов сеять из этих семян; о громадных площадях земли, выражающихся в нескольких миллионах десятин, лежащих втуне, требующих затрат для приведения их в плодо­родное состояние при помощи искусственного орошения из многовод­ных рек, протекающих по ним. Земли эти, как Голодная степь, имеют саженное наслоение лёсса, почти неистощимого по плодородию. С про­ведением железной дороги в глубь Азии, несомненно, пойдет туда де­шевый русский хлеб из Кубани, что заставит туземцев все свои земли, в данное время засеваемые хлебными злаками, занять хлопком. Потом привел цифровые данные, взятые мною из моей брошюры, о тех име­ющихся в Азии нецелесообразностях, бывающих неминуемо в каждом новом деле; с надеждой, что они постепенно будут идти на сокращение. Должен признаться, мне было крайне неприятно и тяжело говорить. Я знал, что сидящие здесь не могли мне сочувствовать из-за их личных интересов, большинство из них были моими покупателями, и я мог опасаться, что они станут бойкотировать из-за меня Московское Торгово-промышленное товарищество — чего не могут сделать люди во злобе!.. хотя, быть может, временно. Но в это тяжелое время для Московско­го Торгово-промышленного товарищества бойкот мог быть равносилен смерти.

Когда я кончил, Ланговой сложил свои бумаги в портфель и, обра­тясь к Найденову, сказал: «Я удовлетворен данными сведениями, и боль­ше объяснений не требуется». Ланговой с Найденовым встали и, сде­лав общий поклон, покинули залу.

Ко мне подошел П.П. Воронин и сказал: «Вами высказанные сооб­ражения — химеры: из Азии хотят сделать Америку! Увеличение пошли­ны только остановит прогресс текстильной промышленности, единствен­ной хорошо поставленной в России».

Через сутки после этого заседания мне стало известно, что приказом во все таможни из Министерства финансов телеграммами было сделано распоряжение прибавить пошлину на хлопок рубль на пуд.

Увеличение пошлины сразу изменило положение с азиатским хлоп­ком: прядильщики брались покупать азиатский, и падение цен на него прекратилось.

Должен сказать, что меня еще волновал, кроме приостановки посе­вов хлопка из американских семян, убыток в Московском Торгово-промышленном товариществе, выразившийся в цифре, немного больше половины основного капитала. С увеличением пошлины оставалось до окончания текущего года немного больше трех месяцев, и за это время пришлось сильно поработать, чтобы уничтожить убыток и дать еще пользу, что и удалось, к моему благополучию.

После повышения пошлины Азия сильно начала богатеть, посевы хлопка ежегодно увеличивались, и посевщики, в значительной степе­ни, от хлебных злаков перешли на посевы хлопка. Года через два после этого начались завалы хлопка из-за невозможности имеющимися пере­возочными средствами быстро переправить хлопок в Россию. Главный доверенный Московского Торгово-промышленного товарищества Т.И. Обухов телеграфировал мне из Красноводска: «Небывалый затор хлопка. Хлопок лежит на нескольких верстах железнодорожного пути широкими бунтами, высотой в 5—6 кип. Употребляю героические усилия скорее погрузить на пароходы». Я попросил его телеграммой снять фотографию с этих залежей хлопка и выслать мне.

Фотографию снес П.П. Воронину и подарил ему ее на память и при этом сказал: «Из этой фотографии можете увидать, что мои слова на заседании Биржевого комитета не были химерой: Азия начинает похо­дить отчасти на Америку». Все предположения Кнопа о вздорожании мануфактуры и предположение Воронина о регрессе текстильной про­мышленности, как и нужно было ожидать, оказались пуфом[4]. Азия бо­гатела не по дням, а по часам, сделалась самым крупным покупателем мануфактуры. Рост фабрик в России сильно увеличился, [производство] усовершенствовалось, мануфактура в цене не поднялась, а удешевилась. Правительство, видя такой успех от прибавки пошлины, через несколь­ко лет еще увеличило пошлину, уже не советуясь с фабрикантами. Кнопы основали новое товарищество с капиталом 10 миллионов рублей для скупки хлопка в Средней Азии. Предполагаю, что они в этом не рас­каялись.

[1] Речь идет о Леониде Николаевиче Воронове.
[2] Упомянутую брошюру Н.А. Варенцова разыскать не удалось.
[3] Имеется в виду английская фирма «Platt Brothers & Cº,Ld».
[4] Пуф (фр. Pouf, нем., англ. puff) – надувательство, нелепая выдумка.