Возрождение из небытия История Разное

Пишет Роувен Миллер по следам очерка о Юсуфе Давыдове: Вот, что я нашел, покопавшись в архивной пыли. Очерк Алекса Майстрового из «Новостей недели» 2.5 года назад. Здесь упоминается «Бейт Давидов», и, как я понимаю, он на второй фотографии.

Из Бухары в Иерусалим — на спине льва

Легенда гласит, что одним из первых еврейских праведников, мечтавших о возрождении Иерусалима был Авраам Хаим Гаон из Бухары. Хаим Гаон столь страстно мечтал поселиться в Иерусалиме, что пренебрег всеми нескончаемыми опасностями, которое таило в начале XVIII века путешествие из Средней Азии в Святую землю, и добрался в Иерусалим на …спине льва. «Авраам Хаим Гаон решил во что бы то ни стало приехать в Иерусалим. Он долго готовился сам, собрал группу приверженцев и вместе с ними отправился сюда через полный опасностей Афганистан. В субботу он сказал своим ученикам, что надо остановиться на отдых до исхода субботы. Однако его ученики послушали проводника, который предупредил, что в этих местах нельзя оставаться даже на несколько часов, так как они кишат опасными зверьми. Ученики пошли за провожатым, однако Авраам Хаим Гаон остался. Он прочел кидуш, лег спать, а затем встал и начал читать субботнюю молитву. Неожиданно он заметил льва, шедшему ему навстречу. Хаим Гаон замер и начал отчаянно молиться, думая, что часы его сочтены. Но лев, вместо того, чтобы напасть на него, посадил его к себе на спину и бережно донес до безопасного места», — пишет внук Хаима Гаона, Рафаэль Гаон.

Трудно сказать, откуда родилась на свет история со львом, но она отражает то уникальное религиозное рвение, которое двигало бухарскими купцами и раввинами. И если бы не неблагоприятное стечение обстоятельств, возможно, именно они, потомки и наследники Авраама Хаима Гаона, а не светские сионисты-кибуцники стали бы основателями возрожденного Иерусалима. И центром этого нового Иерусалима без сомнения стал нынешний Бухарский квартал.

…Сегодня трудно найти район в столице, который был бы столь запущен, жалок и малопривлекателен. Расположенный на выезде из квартала Меа Шеарим, Бухарский квартал может соперничать с самими бедными религиозными районами столицы по неопрятности, захламленности и хаотичности построек. И трудно поверить, что всего лишь столетие назад это самый роскошный и богатый квартал возраждающегося Иерусалима.

Но сегодня мы наблюдаем новый и неожиданный поворот Истории. «Кама ле-тхия!» («Мы воскрешаем для новой жизни!»), — декларирует 82-летний раввин Давид Нисаноф, главный раввин бухарской общины квартала, местный патриарх и легенда.

В синагоге «Баба Тама», главной синагоге квартала, необычайно светлой и просторной, украшенной богатым орнаментом, несмотря на неказистый внешний вид, он рассказывает о перепетиях развития Бухарского квартала: его возвышении, былом великолепии, падении, обнищании, и, наконец, стремительном возрождении.

«Посмотри вокруг, — говорит он. — Походи здесь, и ты увидишь строительство повсюду. Всюду работы, всюду обновление. Это как более ста лет назад, когда сюда приезжали бухарские купцы. Здесь был пустырь, пустошь, ничейная земля. Они приезжали на ослах и верблюдах, и покупали, покупали, покупали. Покупали и строили. Они были первыми сионистами. Сегодня здесь тоже запустение. Но подожди несколько лет, и увидишь, как все изменится…», — предрекает он.

Раввин Нисаноф — не только духовный глава Бухарского квартала. Он еще и один из его старейших жителей. Когда его семья перехала сюда, ему было четыре года, и с тех пор он не покидал ни Иерусалима, ни Бухарского квартала. «Мы отстроим все, что было разрушено, уничтожено, разъедено временем», — обещает он.

Мавританско-итальянско-немецкий букет

Проезжая мимо узеньких улочек этого квартала вдоль улицы Ихезкииль и неказистых, обтрепанных зданий, трудно поверить, что когда-то то это был один из богатейших кварталов города, которому судьба обещала блистательное будущее.

Возник Бухарский квартал в конце 80-х годов XIX столетия, когда в находившуюся под Османским правлением Палестину начали пребывать небольшие группы богатых евреев из Бухары и Самарканда. В массе своей это были люди с очень высокой религиозной мотивацией, и в то же время состоятельные, стремившиеся не только жить в Иерусалиме, но и возродить его величественный и благоговейный дух.

Крохотная еврейская община в Иерусалиме, периодически пополнявшаяся выходцами из Восточной Европы и Йемена, существовала в крайней бедности и униженности, полностью завися от правителей города и арабского окружения. Лишенная каких-либо доходов и ничего не производившая, она могла надеятся лишь на еврейских меценатов и влияние европейских держав, использовавших «еврейскую карту» в своих политических играх. То было нищенское и жалкое существование, и еврейские кварталы того времени отражали это безрадостное положение вещей.

Еврейский квартал Старого города поражал путешественников своей запущенностью, нищетой и безысходностью, а вновь возникавшие за городской стеной районы представляли собой импровизированные крепости с глухими внешними стенами, воротами, запираемыми на ночь, и домишками с зарешеченными окнами для защиты от бедуинских банд и арабских погромщиков. Это было стихийное нагромождение построек, создаваемых без всякого плана и архитектурного стиля, хаотичный лабиринт узеньких улочек и переулков. Так возникли сефардский квартал Маханей-Иегуда (Лагеря Иегуды), курдский Шаарей Рахамим (врата Милосердия), Эвен-Исраэль (Камень Израиля), Бейт-Яаков, позднее слившийся с Маханей-Иегуда.

Совсем по-другому развивался Бухарский квартал. Прибывавшие сюда с семьями еврейские купцы и меценаты стремились совместить роскошь Востока с современными для того времени архитектурными стилями Запада. Улицы Бухарского квартала отличались необычайной для того времени шириной и просторностью, а богато украшенные дома, синагоги и ешивы напоминали восточные дворцы, вызывая восхищение иностранцев. Роскошь и архитектурное разнообразие, сочетавшее восточный орнамент с западной строгостью, создавали неповторимый колорит. Бухарские купцы, разбогатевшие на торговле шелком, чаем и хлопком, не жалели средств, чтобы подчеркнуть великолепие создаваемого ими квартала. Они щедро тратили деньги на приобретение земель и их освоение. Для строительства домов и синагог приглашались европейские архитекторы, в частности, немецкий архитектор Конрад Шик, который разработал планировку квартала.

По описанию путешественников конца XIX века архитектурные изыски местных купцов содержали элементы немецкого, итальянского, арабского и, конечно же, среднеазитского зодчества. Так, окна выполнялись в неоготическом стиле, были высокими и узкими, крыши делались из черепицы, как Европе, а сами дома включали мавританские арки и мозаику. Дома подпирались выполненными в античной традиции колоннами с элементами итальянского зодчества. При этом меценаты из Бухары и Самарканда всячески подчеркивали еврейский характер квартала. Фасады синагог и жилых домов украшали шестиконечные звезды, заповеди на иврите из Торы и Талмуда. Строители стремились перещеголять друг друга не только в богатстве, но и в благочестии. При этом зодчество содержало зачастую намек на тайное знание и философскую мудрость. Например, ассиметричность зданий была не прихотью, но проявлением талмудической мудрости: человек не может стремиться к симметрии, ибо симметрия — это выражение мировой гармонии и совершенства, которым обладает только Творец. Человек же не должен пытаться стать вровень со Всевышним, и потому любая попытка соблюсти симметрию — признак недалекого ума и гордыни.

Планировка домов была выдержана в традициях Востока: двух- трех этажное массивное каменное здание с богато украшенным декором парадным входом, большой внутренний двор, обнесенный высокой стеной, а в центре двора — колодец или водосборник. Для многих бухарских купцов дворцы, выстроенные ими в Иерусалиме, были своего рода дачными резиденциями, куда они приезжали на время, чтобы отдохнуть, заключить выгодные сделки с турками и европейцами, и при этом продемонстрировать религиозное рвение.

Бухарское, самаркандское и ташкентское отделение Союза Ховевей Сион ( Любящих Сион) в 1891 году выпустило декрет о застройке квартала, в котором говорилось, как будет устроен район. «Улицы и прямоугрольная рыночная площадь будут спланированы так, как в больших европейских городах. Стиль и стандарты строительства будут соответствовать европейским образам архитектуры. Квартал должен стать одним из лучших и ухоженных кварталов города», — говорилось в этой декларации.

И, действительно, чуть более чем за 15 лет строительство в квартале приобрело поистине масштабный характер. Достаточно сказать, что улицы Бухарского квартала не только отличались прямотой и четкостью планировки, но были в три раза шире, чем все остальные улицы Иерусалима. Обилие скупаемых земель позволяло вести строительство с поистинне царским размахом, не ограничивая аппетиты, оставляя места для больших дворов, площадей и восточных садов. В квартале строились синагоги, бейт-мидраши, ешивы, ткацкие фабрики, мастерские и пекарни. Некоторые сохранились до сих, как синагога «Баба Тама», однако все они потеряли свое великолепие и изысканность. Лишь маленькие фрагменты жилых зданий здесь напоминают о былом величии Бухарского квартала.

«У бухарских купцов были грандиозные планы, и достаточно денег, чтобы эти планы осуществить. Они хотели скупить и застроить весь Иерусалим, а не только один квартал. Они уже готовили соглашение с арабами о покупке земли. Но сионисты из Восточной Европы были против. «Сион нельзя выкупить, Сион нужно освободить! Мы освободим его!», — провозгласили они. Наши купцы ответили им: что-ж хотите освобождать — освобождайте! Мы же пришли сюда, чтобы жить и строить. И они жили и строили! Та земля, на которую ты ступил, — твоя земля», — цитирует Тору раввин Нисаноф.

«Если бы Храм остался здесь, я бы бросился к его подножью»

В то время, казалось, все сулило процветание Бухарскому кварталу и превращению его в коммерческий и религиозный центр возраждающегося Иерусалима. Этот район не был нуворишеским, как большинство из тех, которые возводятся на средства богатых коммерсантов, желающих лишь покрасоваться друг перед другом. Среди тех, кто активно участвовал в его застройке, были обладатели не только материальных, но и духовных богатств. Таковым был, например, раввин Шломо Моуссаиф. Родившийся в Бухаре в 1852 году, Моуссаиф стал одним из создателей Бухарского квартала. В Бухаре Моуссаиф учился у знаменитых среди местных евреев раввинов Давида Чафина и Иеошуа Шошана. Он очень рано получил звание раввина, а его религиозное рвение не помешало ему стать успешным купцом в самых разных областях: в частности, торговле чаем и недвижимостью. Он основал один первых банков в Бухаре и вел дела с российскими и европейскими коммерсантами. В 1893 году, он, движимый религиозным чувством, перебрался в Иерусалим, и стал одним из основателей Бухарского квартала.

В книге » Хукат Олям», написанной и изданной им, он описывает религиозное чувство, подвигшее его отправиться в Иерусалим: «Мой дух сподвигнул меня к тому, чтобы оставить землю, где я родился и рос, и отправиться в землю, где некогда наши предки пребывали в счастье и довольстве, в землю, память о которой хранится в сердце каждого из нас и упоминается в молитвах, которые мы произносим ежедневно. Я, без сомнения, благодарен Творцу за все, что он сделал для меня. Трижды он позволил мне благополучно перебраться через море, сохранил меня в живых, привел меня в землю, которую я мечтал увидеть, для благополучной и мирной жизни. Если бы Храм остался здесь, я бы бросился к его подножью. Но из-за наших грехов Храм разрушен, и нет более священников, приносящих здесь жертвы. Но я мечтаю помочь живущим здесь евреям. Я выпущу молитвенники, по которым они смогут молиться. Молитва связывает Израиль с его Отцом на небе, хотя Израиль и был ввергнут в изгнание более чем восемнадцать веков назад».

В своем завещании Шломо Моуссаиф написал, что лишь те из его потомков, которые будут жить в Эрец-Исраэль, получат право на наследство. Он умер в 1922 году, и его завещание все эти десятилетия оставалось в силе.

Еще один известный духовный лидер общины в Бухарском квартале, раввин Шимон Хахам (1843-1910) создал в Иерусалиме своего рода литературную религиозную школу, в основе которой лежал еврейско-таджикский диалект. Школа раввина Хахама занималась также переводом на этот язык с иврита произведений восточно-европейского еврейства.

На новом витке истории

Поток бухарских евреев, порой усиливаясь, порой ослабевая, продолжался вплоть до начала первой мировой войны. К 1914 году здесь насчитывалось около полутора тысячи бухарских евреев, что было отнюдь не столь уж и мало в то время. Они составляли около восьми процентов населения Иерусалима, а их их экономический и культурный вклад был несопостовим их численности. Последующие трагические события, включая Октябрьскую революцию и установление советского правления в Средней Азии, привели к прекращению репатриации из Бухары и, как следствию, обнищанию и запустению Бухарского квартала.

Как и вся еврейская община в Эрец-Исраэль, Бухарский квартал стал объектом ненависти арабов в конце 20-х годов, хотя и пострадал значительно меньше других районов и ишувов. Во время погромов в 1929 году один человек здесь был убит, и его похороны вылились в массовые беспорядки, во время которых местные евреи попытались расправиться над жившими по соседству арабами. Англичане, боявшиеся арабских погромщиков, проявили редкостную «решительность» и сдержали негодовавших евреев.

Хотя первая мировая война и Октябрьский переворот положили конец развитию Бухарского квартала, он на протяжении еще ряда лет сохранял свои блеск, богатство и притягательность. По словам Нисанофа, здесь проживали в разные годы многие руководители еврейского ишува, в том числе и Давид Бен-Гурион.

Однако отсутствие притока средств и людей, сколько-нибудь заинтересованных в развитии квартала, привели к его упадку и увяданию. Здания, выстроенные в конце XIX века, теряли свой облик, отсутствие планирования вело к хаотичной и сумбурной застройке, разрушалась инфраструктура. Обеспеченные жители Бухарского квартала покидали его, перебираясь в более комфортабельные районы, на их место приходила городская беднота; синагоги и ешивы закрывались, также как ткацкие фабрики и мастерские художественной вышивки, некогда в изобилии присутствовавшие здесь. Постепенно Бухарский квартал обретал тот не слишком привлекательный облик, в котором сохранялся до недавнего времени.

«Новая эра» Бухарского квартала наступила с наплывом бухарских евреев и появлением предпринимателей, которые, как бухарские купцы в свое время, готовы были не жалеть средств, чтобы вернуть ему утраченное достоинство и изысканность.

В последние годы здесь появились новые здания, некоторые из которых по своему убранству и богатству напоминают канувшую в прошлое архитектуру квартала начала прошлого столетия. Таковыми, например, являются ешива » Шавей Нофши» в нео-мавританском стиле, выложенная из розового камня; синагога «Лишкан Шалом» с восточным арками, продолговатыми белыми окнами на розовом камне и цветником на входе;

восстановленное здание Бейт-Давидофф; выделяющийся среди окружающих приземистых сумбурных построек прямоугольное сооружение Бейт-Мидраш ле-Тора «Зихрон Иегуды». На выезде с улице Ихезкииль привлекает внимание современное массивное здание Lehmann building, в котором находится синагога «Кдушат Тора», с синим стеклом и массивным круглым серебристым куполом. На протяжении десятителий это был заброшенный каменный остов с голыми купольными перекладинами.

По словам Нисанофа, с момента большой алии в Бухарском квартале обосновались тысячи выходцев из Средней Азии, полных желания вернуть утраченный мир Шломо Моуссаифа. «Никто не верил, что Бухарский квартал может возродиться к жизни. Здесь не осталось камня на камне, лишь развалины и нищета. Сегодня мы возвращаем эту землю к жизни. Возвращаем все, что было разрушено временем и людьми. Изхиру А-Тора ле-ешна», — улыбается, прощаясь со мной патриарх Бухарского квартала.

Фото автора.
«Новости недели-Репортер», 30.08.07