Ремейк на Елену Косоновскую Искусство
Автор Аркадий Матяшин.
Воспоминания
Ну да, конечно, ремейки делать проще простого. Берете готовый сюжет, желательно уже до вас раскрученный. Затем ставите все с ног на голову, доводите до точки абсурда, добавляете немного (или много – зависит от вкуса) идиотизма, и ремейк готов. Теперь можете делать с ним, что вам взбредет в голову – снимать фильм, ставить шоу, выпускать комиксы, издавать чтиво. Или что еще, что подскажет вам ваше больное воображение. Все зависит от степени вашей испорченности и желания прославиться, во что бы то ни стало.
Но, честно признаюсь, на самом деле я не знаю, зачем люди делают римейки. В моем случае во всем виновата Елена Косоновская со своими «Воспоминаниями». Нет, и она еще мне будет рассказывать! Она – мне! Рассказывать мне про Северную улицу и 91-ю школу! Сидит в своем Иерусалиме и рассказывает — мне! — где есть 91-я школа! Ай-яй-яй – посмотрите на мои ноги! Нет, вы посмотрите! (Ремейк – так ремейк!). Это те самые ноги, которыми я оббегал все дорожки вокруг этой самой школы! А она мне еще рассказывает!
Так что еще не известно кто на кого пишет римейк: или я на «Воспоминания» Елены Косоновской, или Елена Косоновская на мои воспоминания. Как бы там ни было, но ее «Воспоминания» провели меня по переулкам моего детства под журчание арыков в тени фруктовых деревьев, всколыхнув воспоминания давно минувших дней. Вместе с тем, перебирая узелки памяти, соотносишь их с повествованием. И время от времени хочется воскликнуть, или точнее сказать – закричать восторженным криком далекого детства – да я сам там был и сам все это видел, и было все не так, а так!
Я родился не в Ташкенте, но в полуторагодовалом возрасте был привезен в Ташкент на проезд Шпилькова. Иногда его почему-то называли Шпильковский проезд. Также как и улица Шпилькова иногда называлась Шпильковской. В то время многие названия подобным образом переиначивали. Например, улицу Пушкина называли Пушкинской. Наверное, подобные словесные выкрутасы и делают русский язык «великим и могучим». Да и в самих названиях тоже было много нелепиц. Например, недалеко от нас была улочка Нахимова. За что выдающийся российский флотоводец удостоился столь высокой чести, никто не знал. Или вот еще был Театральный проезд, который не вел ни к какому театру, а всего лишь соединял проезд Шпилькова и улицу Нахимова. Может быть, по глубокомысленному замыслу авторов в этом должна была прослеживаться историческая связь между героем обороны Севастополя и одним из Туркестанских комиссаров, погибших во время Осиповского мятежа 1919 года. Причем, эта связь должна быть непременно театральной. В то время место, где находились улица и проезд Шпилькова представляло собой территорию, как тогда говорили, индивидуальных домовладений. А проще говоря – это была махалля. Обычная узбекско-интернациональная махалля. И кого там только не было! Всех, наверное, и не упомнишь.
Но на заре раннего детства, как видно, вопросы национальной идентификации нас, босоногих обитателей махалли, не волновали. Гораздо позже, уже в школе вдруг оказалось, что Юлчи – узбек, Асрор – таджик, Сёма – еврей, а Миша – тоже еврей, но бухарский. В этом было много непонятного, например, если есть бухарские евреи, то почему нет бухарских русских? Но эти вопросы долго не задерживались в наших мальчишеских головах. В конце — концов, разве это имеет какое-то значение? Гораздо важнее было то, что у Эдика был настоящий насос, а у Бахти – самодельный самокат на шарикоподшипниках. А у Илюши была настоящая водолазная маска, через которую, если её одеть и сунуть голову в арык, то можно смотреть, что делается под водой. Но, зато, Фархад лучше всех играл в ашички. Ну, а в футбол играли вообще все. В те годы футбольная команда «Пахтакор» была очень популярна, и за нее болел весь город. И, если, во время уличных футбольных баталий, кто-то забивал гол, то он обязательно кричал, что он забил этот гол, как Геннадий Красницкий. К слову сказать, дороги в махалле тогда были еще не асфальтированные, а мощенные булыжником. А теперь представьте себе футбольный матч на мостовой, выложенной оружием пролетариата.
Кстати, насчет улицы Северной. Поначалу она не входила в зону наших действий. По неписаным мальчишечьим законам мы не забирались на чужую территорию. То бишь, на соседнюю улицу. Это, когда пришло время идти в школу, и появились новые, уже школьные друзья, ареал нашего обитания значительно расширился. Теперь можно было появляться и в других местах махалли, ведь там жили одноклассники и ты уже не был чужим. Вот тогда-то мною и была открыта улица Северная. А всё потому, что на ней жил мой одноклассник и сосед по парте Осик Шенкман, а попросту – Ёс. Даже сейчас, через много лет, когда я слышу название «улица Северная», в памяти всплывает Ёс. Впрочем, Ёсом он стал не сразу. Поначалу, узнав его фамилию, его тут же окрестили Шельмой. Это уже потом, оказалось, что гораздо удобнее звать его более коротким именем – Ёс. Впрочем Ёсу Шельме было все равно. Он не обижался. Характер был у него добродушный, даже слишком. При всей своей общительности он дружил со всеми. И никогда никому ни в чем не отказывал. Дать списать домашнее задание – пожалуйста, помочь на контрольной – нет вопросов, одолжить пописать авторучку – без проблем. Эдакий еврей-бессеребренник. У него дома, у первого из всего класса, появился магнитофон, большой с бобинами, – так весь класс после уроков валил к нему домой посмотреть-послушать чудо техники. Но более всего Ёс удивлял всех своими математическими способностями. Знаете, как нас учили решать задачки? Надо было подробно словами описывать каждую стадию вычисления: действие первое; делаем то-то и то-то, действие второе; делаем то-то и то-то; и так далее, пока не получится итоговый ответ. Ёс же так никогда это и не научился делать, так как с эпистолярным жанром был не дружен. Обычно, он задумчиво поднимал глаза куда-то вверх, к потолку, будто там был написан ответ, а затем торопливо выписывал в тетради двух-трех-этажную формулу, которая и давала ответ без всяких рассуждений. Наша первая учительница, Дора Наумовна, при этом всплескивала руками: «Шенкман, ты опять не выполнил действия!». На что он, смущаясь, буркал: «Так ведь быстрее». Тот, кто придумал фразу «Брать с потолка», наверное, имел в виду нашего Ёса. Потому, что Ёс всегда брал ответ именно с потолка. И ответ оказывался всегда верным. Ему сулили будущее великого математика, что-то между Галуа и Лобачевским. Но сам он не воспринимал всерьез свои удивительные способности. Они его устраивали постольку, поскольку давали возможность быстрее избавиться от уроков. Наверное, у меня не получится подробнее описать Ёса. При каждой попытке меня душит непроизвольный смех и накатывает далекое, давно забытое чувство – сейчас Ёс повернется и беззлобно произнесет «Ну что вы ржете, как лошади!». Одним словом, писать о Ёсе совершенно невозможно, его просто надо знать. Где-то он сейчас?
Вот видите – неблагодарная работа ремейкера. Начали с Северной улицы, и плавно свернули к Ёсу. Потому, что для меня Северная улица – это и есть Ёс. Не было бы Ёса – не было бы улицы. То есть, может быть, она и была бы для кого-то, но не для меня. Что же касается её фасонистых жителей, то могу заметить, что у Ёса не было ни белых шелковых штанов, ни, тем более, китайского зонтика. Так что вы уж извините.
Также не стану спорить насчет роддома на Красной площади. Я знаю только, что в начале 20 века там квартировался 1-й Туркестанский стрелковый корпус, в котором начинали делать первые шаги в военной службе будущий начальник генштаба Красной армии маршал Б.М. Шапошников и один и будущих лидеров «белого» движения генерал Л.Г. Корнилов. Сама же площадь запомнилась мне так сказать с задворок. Там еще находились остатки «частного сектора», через чьи дворы мы тайком, рано утром пробирались к трибунам, чтобы посмотреть военный парад. Иногда это удавалось, хотя и не до конца, т.к. рано или поздно нас, таких безбилетников, все равно вычисляли и выпроваживали. Но мы чувствовали себя героями. Но это было уже гораздо позже, когда, став постарше, мы предпринимали вылазки уже за пределы своего района. Однако вернемся к ареалу вокруг 91-й школы.
Школа была двухэтажная. На фронтоне вылеплены цифры, сохранившиеся до сих пор, – 1936. Именно тогда она и была построена и приняла первых учеников. На первом этаже, при входе было небольшое фойе, из которого направо начинался коридор с классами по правую и спортивным залом по левую сторонам. В конце коридора была лестница на второй этаж. Такая же лестница вела на второй этаж из фойе слева. Сделана лестница была основательно, массивно, с широкими ступенями и не менее широкими перилами, по которым можно было съезжать не только сидя, но и даже лёжа. Много позже, наверное, устав бороться с катанием на перилах дирекция распорядилась набить на них деревянные накладки ромбической формы. Сразу исчез непередаваемый шарм. Кататься стало нельзя. Жалко. Второй этаж, в точности повторял первый. На фасадной стороне располагались классы, а на противоположной имелось расширение, выполнявшее роль актового зала. В непогоду там проводились школьные линейки, устраивались концерты и другие массовые мероприятия. В общем, школа скорее напоминала что-то домашнее, где все знали друг друга и чувствовали себя одной семьей.
Запомнилось, также забытое ныне явление, каковым являлся так называемый родительский комитет. В то время значение его было трудно переоценить. Фактически это одни родители помогали другим, менее имущим родителям в поддержании их детей. Им покупалась или выделялась из своих запасов одежда, обувь, игрушки, школьные принадлежности и другие необходимые мелочи. Такого явления взаимовыручки я больше никогда не встречал. Аналогичная взаимопомощь была поставлена и среди учеников. Например, отличники оставались после занятий и занимались с отстающими по тем или иным предметам. Просто так было принято и воспринималось как само собой разумеющееся. Вот видите как! Давайте повторим ещё раз. Помогать друг другу считалось нормой. И попробуйте после этого сказать, что раньше у нас была плохая школа. Был какой-то дух, была атмосфера общности и сопричастности к чему-то очень важному и нужному. Это был наш дом. Это была наша семья.
…….
— Скажите, кто написал весь этот бред? Он что, неудавшийся писатель?
— Да нет, по-моему, он бухгалтер.
— Хорошая профессия, а что его понесло не в ту сторону?
— Наверно попутным ветром.
— Ну, хорошо, а зачем ему это все надо?
В этом месте, я буду вынужден прервать этот интеллектуальный диалог, потому, что он возмущает меня до кончиков ногтей. То есть, как это – зачем? И вы еще меня спрашиваете?! Хорошо, что вас еще не слышит тетя Берта. Она бы вам все очень подробно объяснила. В лицах. Если вам все еще это не понятно, то это значит только одно – вы не читали «Яблоки из сада Шлицбутера» Дины Рубиной. То есть вы, вдобавок ко всему, еще и не читали Дину Рубину?! Что значит «Кто такая Дина Рубина?»? Если вы не знаете Дину Рубину – о чем нам с вами говорить? На вашем месте я бы соврал, что учился с ней в одной школе и сидел за одной партой, или что вы жили с ней на одной улице калитка в калитку? Как зачем? Чтобы сделать мне приятно. Ах, вы, вдобавок, еще и честный человек, который не привык врать? И, что, по-вашему, эта ваша дурная привычка дает вам право говорить мне гадости? Вас, что, в 91-й школе не учили делать людям приятно? Так вы еще и не учились в 91-й школе?! Ну, знаете… Я вам так скажу, кто не учился в 91-й школе у Доры Наумовны, — тот не учился вообще. Так что и не пытайтесь с вашим убогим начальным образованием спорить со мной о Дине Рубиной. Вот когда прочитаете ее, тогда и поговорим. Но это будет уже другой ремейк.
Аркадий Матяшин, впрочем, безо всяких претензий. И дай Бог здоровья Елене Косоновской и Дине Рубиной.
Переделка ул. Шпилькова в ул. Шпильковскую характерна для русской топонимики. Посмотрите, к примеру московскую!
Более того, возникают курьезы. В середине 50-х неподалеку от вас, напротив, через Ш.Руставели, навесили таблички: «Ул. М. Миробадского», «ул. Б. Миробадского» вместо Малой (впоследствии — им. Ю.Ивлиева) и Большой Миробадских, от названия нашей махалли — Миробад.
http://world.lib.ru/m/miller_r/061211_miller_petuh.shtml
Р. Миллер, выпускник шк. № 25.
Ruva[Цитировать]
хорошо написано. коротко и приятно) было прочитать.
александр махнёв[Цитировать]
Аркадий, арц майнэ! Мы с Диной Рубиной живы и в меру сил здоровы — то ли вашими молитвами, то ли местным целебным воздухом. Всех дочек повыдавали замуж. У Дины внучка и внук, у меня — три богатыря, все пока — дошкольного возраста.
Шобы сделать вам приятное, честно сознаюсь: пела с Диной Рубиной в одном хоре, мы даже выиграли республиканский конкурс, но путевок в «Артек» так и не дождались, хотя их и очень обещали. Правда я была так себе девочка, а Дина — солистка. А зато у меня был тогда второй альт. Вы себе представляете, ЧТО ТАКОЕ второй альт в детском хоре? Это умение брать нижние ноты! На весь хор было три человека, которые могли взять «ля» малой октавы и тянуть его!
А вот вы за все годы, прошедшие после того, как у меня сгорел комп и сменился электронный адрес, могли бы столь расхваленную вами даму и поискать. Пока еще есть, кого искать. Так что — или уже ждать ваших писем, или ваших писем у меня будет нет?
Елена. Косоновская. Урожденная Токарская. Привет станции метро «Хамза», возле нее я прожила 14 лет. Чмок!
Елена Косоновская (Токарская)[Цитировать]
Что-то я Вас не помню около Хамзы? :-0))
И она уже не Хамза, а Новза. Но все остальное на месте.
EC[Цитировать]
Как это не помните? Дом, где магазин «Мелодия» был — в нём мы и жили. На пятом этаже без лифта, в крохотной — но своей 2-комнатной квартирке. 14 лет прожили! А потом помахали ручкой, хату продали и уехали. После нескольких продаж-покупок (все в Иерусалиме) обосновались в Гило, на улице Маргалит. Это где будет депо новой линии трамвая.
Немедленно откликнитесь! elenabook@013net.net. И шоб не пропадали больше!
Elena Kosonovsky[Цитировать]