Усто Ширин Разное
Юрий Эдикович Геворкян. 2004 год.
Костик вернулся домой задумчивый и озабоченный, солидный такой – в четвертый класс ходит – мужчина. Слежу за ним – что-то его угнетает, какая-то идея не дает ему покоя, но не хочет ко мне обращаться за помощью, сам думает, размышляет.
Усвоение материала школьной программы не должно вызывать у него никаких проблем – он умнее и сообразительнее своих одноклассников – на всех олимпиадах по математике занимает первые места; влюбиться – вроде пока рановато.
Я первый не выдерживаю напряжения.
-Что случилось, сынок? О чем ты думаешь? Будешь много думать — аппетит пропадет, а я такую вкусную гречневую кашу наварил.
-Нам учительница задала написать сочинение на тему: «Кем ты хочешь стать». Я не знаю что написать?
—А у Вашей учительницы фантазии не хватает какую-нибудь нормальную тему придумать. На такой вопрос не всякий взрослый сходу ответит. И еще у меньшего количества людей мечта о профессии совпадает с реальностью.
-Какую задала уж…
-Ну, придумал проблему! Напиши, что хочешь стать космонавтом и дело с концом. Вон у нас какая толстая книжка про космонавтов.
-Я не хочу быть космонавтом.
-Странно, в твоем возрасте все хотят стать космонавтами.
-А я не хочу.
-А кем ты хочешь стать?
-Пока не знаю.
Это его «не знаю» мне понравилось. Он не ляпнул первую попавшуюся, модную сейчас профессию. Он над этим вопросом думает. Уже сейчас он хочет сделать правильный выбор.
Когда мне стали задавать такой вопрос, я всегда твердо отвечал, что хочу стать летчиком. Я родился в тот год, когда Юрий Гагарин впервые полетел в космос, и конечно, мне следовало мечтать стать, как и он — космонавтом. Но иногда в школе я получал неважные оценки, бывало и проказничал, тогда папа говорил в сердцах:
-Нет из тебя, я вижу, человек не получится.
Поэтому я добровольно снизил свою планку с космонавта – до летчика.
Но летчиком, откровенно говоря, становиться я не особо мечтал. Про профессию летчика я думал, как о запасном варианте – летчиком тоже не плохо, если не получится стать…
А кем я хотел стать на самом деле — я никому не говорил. Это был большой, мой личный секрет.
* * *
Тогда мы жили одной большой семьей, с дедушкой и бабушкой на улице Генерала Е.Петрова; на 2-м Новом переулке, как раз напротив Паркентского базара. Жили мы, относительно не бедно, но и шиковать особо не приходилось.
Однажды я нечаянно уронил на фарфоровый чайник, он упал на пол, к счастью остался почти цел, только носик отломился. Неприятность, теперь придется новый чайник покупать, ввел семью в лишний расход. Но бабуля Ареват не стала меня сильно ругать.
-Собери осколки, положи его в сторонку – скоро должен мастер придти – он починит.
Что за мастер? Когда и куда он придет? Как он сможет починить непочиняемое? Это были сложные вопросы, но я стал ждать этого мастера.
Однажды бабушка возвратилась с базара и, спохватившись, вдруг говорит:
-Ты куда положил тот сломанный чайник? Мастер пришел. Отнеси ему, пусть починит.
Я схватил сломанный чайник и завернутые в тряпицу осколки и выбежал на улицу. Но кто этот мастер, я ведь никогда его не видел. В моем представлении мастер которой умеет делать невозможное – должен быть большим, стройным, представительным, чтобы всем издалека было видно – мастер! Но никого похожего на улице не оказалось. По улице брел один единственный несчастный старик в потертой, поношенной одежонке, от него явно никаких чудесных свершений ожидать не приходилось. И я вернулся домой.
-Что-то ты быстро вернулся, — поинтересовалась бабушка.- Неужто уже отремонтировал?
-Нет там никакого мастера, только какой-то несчастный старик. Навряд ли у него что получится толковое.
-Это и есть мастер. Иди, отдай ему.
С большим недоверием я отнесся к такому малопредставительному, почти что неказистому мастеру.
Однако догнал старика.
-Дедушка, Вы не могли бы подремонтировать наш чайник?
-Он взял его у меня из рук, стал придирчиво вертеть и рассматривать со всех сторон, ковырнул зачем-то корявым ногтем скол на донышке.
-Можно сделать. Только где мы с тобой устроимся? – он стал оглядываться по сторонам, выискивая место, где ему никто не будет мешать спокойно работать.
Для меня самое удобное место на свете, естественно находилось около ворот нашего дома. Улица располагалась таким образом, что до обеда наша сторона освещалась солнцем, а после обеда противоположная. Причем вокруг нашего дома росли алыча, урюк и много вишен, они уже созрели и в любой момент можно было слегка подкрепиться. Разве это не лучшее место на свете?
Но он выбрал как раз солнечную сторону, облюбовал место у ворот дяди Рубена Степанова – самый солнцепек.
На восточном конце нашей улице протекал небольшой канал, раньше он был полноводный. Наши бабушки по утрам открывали воду и пускали по арыкам, которые тянулись по обеим сторонам вдоль всей улицы. Воды всем хватало. В последние годы он значительно обмелел, на обе стороны сразу не хватает. И женщины устраивали достаточно оживленный спор по чьей стороне должна сегодня течь вода. Сегодня как раз была очередь нашей стороны. Но и это явное преимущество старика не переубедило. Кроме того рядом с нашим домом давно росли две акации, от старости они высохли, и их порубили на дрова. От них остались два замечательных пенька – любимое место вечернего сбора наших бабушек.
Но старик оказался такой упрямый. Устроился прямо на земле, на солнцепеке, у чужих ворот. Из мешка он стал доставать свои инструменты и принадлежности. Набор был невелик: крошечный молоточек, странное приспособление, похожее на плохо сработанный, детский лук; в небольшом мешочке блестящие металлические заготовки, в другом мешочке горсть неизвестного белого порошка, вот и все хозяйство.
Он взял полоску белого металла обернул сломанный носик; свои миниатюрным молоточком обстучал вокруг и у нашего чайника, откуда ни возьмись появился вполне сносный носик, я бы даже сказал, еще лучше прежнего.
-Вода есть у вас дома? – вдруг спросил он.
-Есть, конечно.
-Иди принеси полпиалы.
Быстрее ветра я слетал домой, принес ему полную пиалу.
Он посмотрел на меня с благодарностью, как будто не ожидал от меня такой щедрости и выпил половину воды. Потом в странный черепок бросил щепотку белого порошка, аккуратно-аккуратно, капнул туда несколько капелек воды и и пальцем размешал кашицу. Этой кашицей обмазал вновь сотворенный носик в месте присоединения к фарфору, с минуту подождал пока высохнет и протер своим заскорузлым пальцем.
-Все! Еще сто лет можно будет чай пить, — полюбовавшись своим творением, уверил он. – Еще есть что отремонтировать?
-Нет, — признался я с сожалением. – Вы в следующий раз приходите, много будет, –твердо заявил я.
-Ну неси домой, бабушке скажи, пусть даст пятнадцать копеек.
Так было жалко, что у нас оказалось так мало работы для него. Главное, я так и не понял, для чего он носит с собой детский лук. У него тетива совсем слабая, болтается. Из такого лука много не настреляешь. Сказал бы мне, я бы ему такой лук сделал – на двадцать метров кошаков с ног сбивает. Что-что, а в луках я понимаю толк…
* * *
Я довольно опрометчиво пообещал ему, что к следующему разу наберу работы побольше. Оказалось это не так просто сделать. Бабушка, как будто, что-то предчувствовала, стоило мне притронуться к какой-нибудь фарфоровой посудинке, и я тут же чувствовал на себе ее пристальный взгляд. «Случайно» уронить ничего не удавалось.
И все в доме как сговорились, очень аккуратно обращались с посудой. Пришлось проводить рекламную кампанию среди друзей, пацанов, соседей и школьных товарищей.
-У Вас есть дома сломанный чайник?
-Есть. А зачем тебе?
-Мне не нужно. Но не выбрасывайте сломанные чайники. Скоро должен мастер придти – он что хочешь может отремонтировать и недорого.
Я ждал мастера. Я составил целую картотеку наших соседей; у кого что сломалось, в конце концов, мне и самому повезло, кто-то умудрился сломать крышечку нашего злополучного чайника, причем совершенно без всякого моего участия.
Когда Он пришел, я уже был во всеоружии.
Как и в прошлый раз, он устроился на том же месте, разложил свои инструменты, а я мигом пробежал по соседям, натаскал ему столько работы, что вокруг него уже не осталось свободного места.
Он начал колдовать над фарфоровыми обломками, а я как завороженный следил за ним. Когда же он пустит в дело этот инструмент похожий на детский лук.
Вначале он приделал носики шести семи чайникам, потом взялся за крышечку нашего чайника. Вот где потребовался лук. Он достал из своего мешочка длинное тонюсенькое сверло, обмотал его тетивой на один оборот, сверху сверло прижал обыкновенной ореховой скорлупкой и стал сверлить дырочку на крышке. Фарфор до той поры казался мне очень твердым материалом, который можно только сломать. А аккуратные дырочки в нем высверлить, казалось невозможным. И вот у меня на глазах, такими, в общем то примитивными инструментами он это выполнил. Такое же отверстие он высверлил на второй половинке. Приложил половинки друг к другу и скобкой, наподобие тех, что сшивают простые школьные тетрадки, скрепил их. Когда он ремонтировал вторую крышечку ореховая скорлупка раскололась и ему пришлось придерживать сверло четвертинкой. Сверло то и дело выскальзывало, но он не терял терпения и настойчивости. Досверлил отверстие на нужную глубину, скрепил половинки, и теперь уже нельзя было отличить, какую крышку он ремонтировал исправным инструментом, а с которой — долго мучался. Мастер!
Мне хотелось поближе познакомиться с ним. Но напрямую спросить не хватало духа. Бабушка с мамой, наверняка не знали его имени. Женщины вообще-то много чего знают. Но почему –то, то что они знают, известно всем.
Сложные вопросы мог осветить только папа. Но он уходил на работу рано – я еще спал, а возвращался поздно, когда я уже спал. Оставалось только воскресенье и может быть вечер субботы.
Я выделил отдельный тайничок, где прятал обломки и осколки битой фарфоровой посуды., в том числе и тарелки и пиалы. Получилось так, что папа случайно обнаружил мой тайник.
-Зачем ты собрал здесь этот мусор?
-Это не мусор. Это запчасти – они могут пригодиться, старику-мастеру.
-Какому еще старику-мастеру.
-Который чайники ремонтирует.
-Уста Ширин? – папа чуть заметно улыбнулся, но не хотел меня совсем расстраивать. — Навряд ли, сынок, Пиалу отремонтировать не удастся даже ему.
-Почему? Крышку от чайника он легко ремонтирует.
-Крышка от чайника – одно, пиала – другое.
-Какая разница, примерно то же самое.
-крышка чайника сверху лежит, никакой особой функции не выполняет, а пиала должна воду держать.
Удивляюсь откуда у него бралось терпение объяснять мне очевидные вещи. Но тогда я не послушал его, правда место схрона пришлось изменить.
Однажды бабушка собралась печь сладости, а к ним полагается наколоть грецких орехов.
Это дело поручили мне. Я давно ждал такого случая – ведь у Усто Ширина сломалась его ореховая скорлупка, которой он придавливал свое сверло. Я не забыл. Поэтому старался расколоть орех так, чтобы хотя бы одна половинка осталась целой. Оказалось, что это не так просто, как ни старайся. Бабушка уже сердится, тесто уже подошло, а начинка еще не готова.
Папа подошел.
-Ты чем занимаешься, сынок? Разве так орехи колют? Дай-ка сюда молоток.
Трах! Бац! Бац! Одним ударом – скорлупа вдребезги, целенькие ядра в миску. За три минуты он наколол нужное количество.
-Вот так надо.
-Так я сам умею. Мне нужно было, чтобы скорлупа оставалась целой.
-Это еще зачем?
-У Уста Ширина скорлупа сломалась, теперь ему трудно работать.
-Так ты ему отнеси целых орехов.
-Нет, целые ему не нужны. Ему нужны только скорлупки.
-Вот я тебе говорю, а ты меня не слушаешь — своего ишака дальше гонишь, — папа неожиданно рассердился. Взял целую пригоршню орехов и положил на стол передо мной.- Вот так и отдашь ему. С целостностью скорлупок пусть он сам разбирается.
Разумеется я папу не послушал, сожрал орехи сам. Но три четыре скорлупки удалось получить почти целенькими.
Когда Уста Ширин пришел в очередной раз я торжественно преподнес ему свой, как мне казалось бесценный дар.
-Посмотрите, может Вам пригодится для работы.
Он очень серьезно отнесся к этой дребедени.
-Конечно, пригодится, — он внимательно все осмотрел и аккуратно сложил в свой мешок.
Уста Ширин еще много раз приходил на нашу улицу, я всегда присутствовал при нем. Мне не надоедало наблюдать за ним и час и два. Такой усидчивости я больше никогда не проявлял.
Потом он перестал приходить. Я долго ждал, терялся в догадках. Не знал что предпринять. Единственный к кому я мог обратиться со своими сомнениями был папа.
-Папа, ты не знаешь где живет Уста Ширин?
-Нет, а зачем тебе?
-Что то он давно не приходил. Может с ним неприятность какая случилась. Хочу пойти проведать.
-Почему обязательно неприятность?
-Ну как тогда объяснить почему он не приходит?
-Может просто работы стало меньше. Люди стали жить лучше, богаче и чайники больше не ремонтируют, а сразу покупают новый. Поэтому к нам он больше не ходит. А может вообще стал чем-нибудь другим заниматься.
* * *
После папиного объяснения все стало понятно.
Но как после этого признаться, что мне не хочется становиться ни космонавтом, ни летчиком. Мне хочется стать мастером по ремонту сломанных чайников.
Здорово написано! Без этих мастеров невозможно представить старый Ташкент,они были на каждом базаре, и почти в каждой семье были чайники с жестяными носиками и скобочками. А еще где-то в районе Рабочего городка Уста Ширин называлась улица. Только в детстве это название у меня ассоциировалось не с умелыми мастерами , а как уста сказочной Ширин,глупо. Но сколько сразу теплых воспоминаний о моем прекрасном городе детства!!! Спасибо
OSEn[Цитировать]
Бабушка моя всегда отдавала «чинить» чайники, м еще крышечки всегда привязывала к ручке чайника крученой ниткой — сейчас уже никто так не делает. А еще в нашей махалле регулярно появлялся мастер-точильщик с точилом, которое вращалось от нажатия ноги. Точил все, что несли хозяйки, я в детстве впервые увидела как точат ножницы и крестообразные ножи от мясорубок — мне тоже в голову не приходило, что их можно и нужно затачивать. Искры от точила нравились!
aida[Цитировать]
А мы с Таней Вавиловой помним старичка на Алайском базаре. Он там сидел всю жизнь. И точно так же ремонтировал посуду. у меня до сих пор есть чайник его «работы»…
tanita[Цитировать]