Гафур Гулям. Озорник из Ташкента Искусство История Старые фото Ташкентцы

Автор Мастура Исхакова.

В одной их своих ранних статей Гафур Гулям писал: «Я часто спрашиваю себя: «Приношу ли я пользу народу? Что я сделал для него сегодня, чтобы поднять его славу, культуру, богатство и авторитет? Ведь и народ, который вскормил меня хлебом и солью, всегда может потребовать у меня справедливого отчета во всем этом. Ладно, не сегодня, так завтра, 1975 году или 2000-м, но все равно заставит отчитаться».

В Ташкенте, в махалле Курган-таги 10 мая 1903 года у Гуляма Мирзы Арифа родился сын Гафур. За чертой города у Гуляма было 5-6 танапов земли, которые он засевал пшеницей, кукурузой и машем. Денег, вырученных за урожай, едва хватало, чтобы хоть как-то прокормить семью. В их доме мать Гуляма обучала местных девочек грамоте. По тем временам, Гулям был, довольно грамотным человеком. До рождения сына он работал в местном отделении думы секретарем. Кроме узбекского в совершенстве знал таджикский и немного говорил по-русски. Поэтому частенько соседи приходили в их дом за помощью: составлять письма, прошения или что-либо прочитать. Соседи уважительно обращались к нему «Мирза Гулям». В средней Азии слово «мирза» прибавляли к началу имени тех, кто умел читать и писать. Зимой, когда работы было мало, вечерами дети усаживались вокруг теплого сандала. Отец при свете керосиновой лампы читал им поэмы и легенды узбекских и таджикских классиков. Не раз он повторял:

— Дорогие, дети! Только тогда вы почувствуете себя свободными людьми, когда выучитесь грамоте. Не зря в народе говорят: «Выучил в юности – написал на камне, выучил в старости – написал на льду».
Отец рассказывал Гафуру, как в их доме иногда собирались любители поэзии и литературы. За пиалой ароматного чая они вели неторопливые беседы о жизни, литературе, Гулям ака страстный любитель поэзии, импровизировал стихи, и, играя сам на дутаре, пел старинные макомы. Позже, когда сын подрос, отец просил иногда мальчика показать гостям свое умение воспроизводить всякие звуки. Особенно хорошо ему удавались звуки разных музыкальных инструментов. Так сын садился рядом с отцом и, напевая мелодию, подражая звукам струн дутара, как бы аккомпанировал певцу. А то вдруг начинал свистеть, точно имитирую полицейский свисток. Как-то мальчик спел мелодию, воспроизведя звук инструмента, услышанного им из окна дома во время прогулки. Он не имел представления об этом дивном инструменте, но его звук, идущий как бы из груди, очаровал мальчика. Много позже выяснилось, что это было фортепиано. Гафур с особым интересом слушал разговоры взрослых об искусстве. Хозяин дома позволял сыну оставаться с гостями дольше, чем положено было детям, потому что чувствовал тягу ребенка к поэзии. Посреди моря стихов мальчику трудно было удержаться от сочинительства.
Мама, Таш-биби тоже умела читать, писать. Она была неравнодушна к поэзии и ценила ее, сама, сочиняя песни, сказки. Благодаря родителям, дети рано приобщились к чтению. К тому времени Гафур уже свободно читал на арабском, фарси Навои, Хафиза, Саади. Как-то совершенно случайно он написал первые свои стихи и показал их матери. Она прочитала, улыбнулась, и пообещала посоветоваться с отцом.

Глубокой осенью 1912 года, Гулям ака пришел домой раньше обычного. Он весь горел, его била лихорадка. Жена, уложив бледного, обессиленного мужа на курпачи, напоила горячим чаем, и натерла его бараньим жиром. Всю ночь отец кашлял и задыхался. Дети притихли и с испугом наблюдали за родителями. Доктора к больному не позвали, потому что в махалле его не было. Вечная сырость старого дома, стоявшего на заболоченном месте, еще больше усугубила болезнь. Через несколько дней Гулям ака умер от воспаления легких, оставив сиротами пятерых детей. Самому старшему ребенку было девять лет, а младшему – шесть месяцев. На всю жизнь Гафур запомнил стихи-плач матери на смерть мужа, покинувшего этот мир в сорок четыре года.

«…Черные волосы на брови мне пали.
Сердце мое в горести, у счастья в опале,
Если меня спросите, что со мной, - отвечу:
Ягоды разлуки в пищу мне попали»…

В 1914 году началась первая мировая война. Смутные времена охватили Среднюю Азию. Народ бедствовал. Росла дороговизна. Старший брат устроился надомником на табачную фабрику «Тамерлан». Всей семьей помогали вручную набивать гильзы. В день они набивали около десяти тысяч папирос. Жалованья брата не хватало. Какое-то время Гафур разносил газеты по улицам и домам, поэтому вечерами читая их, знал о происходивших событиях в мире.
Осенью 1916 года Гафур по настоянию дяди Мирзы Абдуллы поступил в «Самсоновское русско-туземное училище», находившееся в махалле Укчи. Обучение проходило по новым правилам: не только на родном, но и на русском языке. Подросток очень серьезно относился к занятиям. Он с легкостью заучивал на память стихотворения А. Пушкина, М. Лермонтова, А. Фета.
В стране полыхала гражданская война. Царил голод. А позже в 1918 году в возрасте 36 лет умерла мать, и Гафур вынужден был начать взрослую, самостоятельную жизнь. Забота о трех младших сестренках легла на его плечи.

В их махалле жили рабочие типографии им. «Ильина». После долгих поисков работы, пятнадцатилетний Гафур устроился на типографию наборщиком. Однажды, в конце рабочего дня, мастер подозвал Гафура. Юноша вытер, испачканные черной краской руки, подошел к нему. Под шум типографского станка он еле расслышал слова наставника:
— Вот что сынок, я вижу, как ты хорошо работаешь… Не смотря на юный возраст, ты грамотный, много читаешь… Думаю, тебе надо заняться дальнейшим образованием… Поступай-ка Гафур на курсы по подготовке учителей…

Молодая республика нуждалась в новых кадрах, особенно в образовательной системе. Уже в начале 1919 года после окончания курсов Гафур Гулям стал работать учителем в начальной школе. Педагог, не ограничивался только занятиями с детьми. Он много читал, ездил, встречался с коллегами из других областей.
Родственники, чтобы как-то облегчить семейную жизнь Гафура решили женить молодого человека. Он долго сопротивлялся, но его никто не стал слушать. Сосватали девушку из соседней махалли. Сыграли скромную свадьбу. Семейная жизнь не сложилась. Но от недолгого брака осталась дочь Холида.
Общественная жизнь и творчество поглотили Гафура Гуляма. Он активно включился в борьбу за ликвидацию неграмотности. Испытав на себе все тяготы сиротской жизни, в числе первых в республике стал организатором борьбы с беспризорностью. В 1923 году правительство назначило Гафура Гуляма руководителем школы-интерната «Урфан», которая расположилась на Урде. Однажды в интернат из детского сада привезли 15 осиротевших детей. Директор вместе с другими сотрудниками до рассвета не спали, пока не устроили малышей. В эту ночь Гафур написал стихотворение о «Сиротстве», которое стало его первой публикацией в печати.

…Что такое сиротство – спроси у меня.
Малышом семилетним, в десятом году,
Грел я руки свои у чужого огня,
Полуголый, таскал по дорогам нужду…

Гафур Гулям уже достаточно хорошо знал русский. «Проглатывая» книги русских авторов, среди романов и рассказов, очерков и стихов – он прочитал В. Маяковского. Поэт буквально потряс Гафура своим темпераментом, эмоциональностью, присущей только ему. Вдохновленный дерзостью высокой поэзии, нового индивидуального стиля, Гафур тогда впервые сам дерзнул. Он стал – переводить стихи на узбекский язык. То была невыразимо трудная – и на редкость благодарная работа. Бессонными ночами Гафур вчитывался в текст поэмы. В пылу и поту того труда он постиг главный урок Маяковского. Он сумел слить в поэзии вчера и сегодня. Особенно Гафур Гулям считал своей творческой удачей перевод поэмы «Во весь голос», которую он осуществил вскоре после смерти поэта.

В начале тридцатых годов Гафур Гулям часто бывал в Коканде. Он сотрудничал с редакцией газеты «Янги Фаргона», которая рассказывала о новых преобразованиях в жизни республики. Здесь он познакомился с молодым писателем, Мухитдином Хайруллаевым, являвшимся редактором газеты. Отец Мухитдина Хайруллахон аълам (по тем временам высшая степень ученого звания) был богатым человеком, владел большой недвижимостью. Но после революции его раскулачили. И сейчас семья жила довольно скромно в маленьком доме. Гафур часто приходил в гости. В доме его встречали с уважением. Младшие сестренки Мухитдина с черными задорными глазами Мухтарам и Мухаррам помогала матери ухаживать за гостями. Как-то Гафур из разговора с коллегой узнал, что у его сестренок проблемы с математикой. Он вызвался им помочь. Шли годы… Девочки превратились в девушек. Но для Гафура они продолжали оставаться маленькими девочками.
Жизнь республики молодому поэту была интересна во всех ее проявлениях. Гафур наблюдал, вспоминал и много с упоением читал. Он завел специальный блокнот, куда записывал свои впечатления. Афоризмы, поговорки, или услышанная хлесткая фраза в народе сразу находили место в его блокноте. Одновременно журналист сотрудничал со многими газетами как «Кизил Узбекистан», «Камбагал дехкан», журналами «Муштум» и другими. Работа в этих изданиях явилась своего рода творческим, и жизненным университетом. Почти каждый день, в газетах и журналах появлялись статьи, очерки, фельетоны или же злободневное стихотворение Гафура Гуляма.
В начале лета 1931 года Гафур по редакторским делам пришел в дом Мухитдина. Молодой красивый человек в очках, с тросточкой в руках, в твидовом костюме с галстуком и соломенной шляпой на голове с черными кудрявыми волосами, подойдя к калитке, постучал. Долго никто не отзывался. Гафур думал уже уходить, но кто-то торопливо открыл калитку. В проеме открывшейся двери перед ним предстала сказочная «пери» с намотанным на голове полотенцем, в виде чалмы. В лучах утреннего солнца, сквозь широкое платье из синего шелка, еле угадывалась стройная фигурка девушки. Удивленно-смущенный взгляд больших распахнутых глаз Мухаррам, розовые щеки, белозубая улыбка обезоружили Гафура. Не веря своим глазам, от неожиданности он застыл.
— Ассалом-алейкум, домла… — опустив голову, тихо сказала «пери». – Дома никого нет.
— Простите, Мухаррам… хон… Я договорился с вашим братом о встрече. Видно, мы разминулись. Вот, пожалуйста, передайте ему. – Гафур протянул папку с бумагами…
Девушка взяла папку.
— Не беспокойтесь, Гафур ака, я обязательно передам брату.
С этого дня Гафур потерял голову. Каждый день он приходил в педагогическое училище, где занималась Мухаррам. Молодой человек ждал девушку с занятий, провожая, ее домой, влюбленными глазами. И всякий раз он посвящал своей музе новые стихи.

«Красота без прикрас –
В блеске девичьих глаз,
В речи звучной как саз…

- Нет, подумай-ка брат,
Век у этой красы, как у летней росы,
Промелькнет за часы…
Жизнь прекрасней стократ!»…

Вскоре домашние заметили, каким пылким взглядом Гафур наблюдал за девушкой. А Мухаррам не могла скрыть своей благосклонности к домле.
Как-то Гафур признался Мухитдину:
— Я люблю Мухаррам и прошу вашего благословения…
Осенью 1931 года Гафур и Мухаррам соединили свои сердца. Свадьбу сыграли в Коканде. Весь цвет литературной и артистической элиты Коканда, Самарканда и Ташкента пришли поздравить молодых. Поэт Чархий был ведущим этого знаменательного события. После всех свадебных торжеств молодожены, попрощавшись с родными, погрузили сарпалар невесты на поезд, уехали в Ташкент. Первое время молодые жили в доме у двоюродного брата Гафура. Конечно, о бытовых удобствах можно было только мечтать. Но юная жена, не смотря на свой возраст, оказалась хорошей хозяйкой. С первых дней семейной жизни она освободила мужа от всех бытовых проблем, понимая всю важность и трудность работы творческого и общественного человека.

Гафур много ездил по Узбекистану, встречался с людьми. И каждый человек ему был интересен как личность. С каршинскими хлопкоробами журналист вместе работал в поле, с чабанами из Тамдына пас овец, общался с ирригаторами из Яз-Явана и ферганскими виноградарями. Он дважды ездил на строительство Турксиба. Написал очерки, и как журналисту, ему казалось, что тема уже отработана. Однажды, провожая друга на вокзал, который ехал на строительство Турксиба, Гафур вдохновенно рассказывая о своих впечатлениях поездки, вдруг понял, что еще много интересного осталось в его памяти. Бредя с вокзала по темному тоннелю мостовых, он почувствовал приближение стремительной мощной волны слов.
…«Волна слов ударила в меня… И я вдруг понял, что это стихи… но каких я еще не писал никогда… Бумаги как назло со мной не было, только газета в кармане. И я огрызком карандаша стал записывать на узеньких полях, потом прямо по печатному тексту, лишь бы вытолкнуть из головы одни строфы и дать место другим»…
Проснувшись утром, Гафур мгновение раздумывал, от чего у него хорошее настроение. И вспомнил — стихи! Они лежали переписанные наспех на письменном столе. Он вскочил и стал читать:

…Очень стар, незапамятно стар этот путь…
Но отныне на нем лишь один властелин – богатырь,
Тот, что слил воедино Туркестан и Сибирь,
И бескрайнюю ширь от далекого Улан-Батор
До Москвы и бухарских чинар
В необъятный цветущий яйлак превратил…

В семье Гафура Гуляма один за другим появлялись дети. В 1933 году родился их первенец Улугбек, который в последствии стал одним из основателей и руководителем Научно-исследовательским института Ядерной физики. В 1938 году родилась дочурка Олмос, которая стала журналисткой. В 1945 году появился сын Мирза Абдул Кадыр, названный в честь великого поэта Востока Бедиля. Он увлекся физикой, и достиг степени доктора Физико-математических наук. В 1947 году в семье появился мальчик Хондамир, названный в честь историка, современника Навоий и ставший, как его великий тезка, историком. В 1950 году родилась младшая дочь Тошхон, в память о своей матери Гафур Гулям дал ей это имя. Тошхон не отстала от своих знаменитых родных. Она защитила докторскую степень в области биологии.

Мама Мухаррамхон была образованной женщиной и наизусть знала многое из восточной поэзии… Сама писала стихи, которые печатались в газете «Янги Фаргона». Но, будучи ценительницей поэзии, она предугадала блестящее творческое будущее своего мужа и поняла, что ее предназначение в жизни быть любящей женой и самоотверженной матерью. В воспитании детей у родителей был свой принцип. Они никогда не ругали их. Самым страшным наказанием отца за провинность было его молчание. Тогда ребята, поразмыслив, убеждались в своей неправоте, сознавали ошибки. Мухаррам апа и Гафур ака не оставляли без внимания старшую дочь Холиду от первого брака, которая до своего замужества жила в их семье. Хозяйка дома приветливо встречала многочисленных друзей мужа. Их скромный маленький домик всегда был открыт. Здесь Гафур собирал друзей по каждому поводу. Он слыл весельчаком и с большим юмором рассказывал о своих встречах с людьми, которые становились героями его фельетона или рассказа.
Начало тридцатых годов в истории узбекской прозы была пора самоопределения. К этому времени уже вышли романы А. Кадыри, А. Каххара. В стране происходили преобразования, как в экономической, так и социальной сфере. Одной из первых колхозных тем в литературе того времени стала поэма Гафура Гуляма «Кукан». На самом деле поэт встречал в своих поездках сотни таких запуганных и темных дехкан – с той же психологией и судьбой. Успех рассказа о человеке из народа, снова вернул поэта к прозе.
Повесть «Нетай» была написана в начале тридцатых годов на основе подлинной биографии – одной несчастной узбекской девушки, в итоге трагических обстоятельств попавшей в дом терпимости. Историю эту писатель услышал от самой героини. Ей скоро удалось вырваться из ада и кое-как устроить свою жизнь. Гафура Гуляма поразил рассказ, и, работая над ним, он жил в пределах услышанного повествования.

Стихия народного фольклора поневоле возбуждала воспоминания детства. Радостное настроение не покидало автора, когда он начал работать над повестью «Озорник». Писатель вспомнил себя девятилетним мальчиком, когда тащил из дома – для «плова вскладчину» яйцо и кусок сала. Но растаявшее сало вытекло у него из штанины, и рассерженная бабушка ударила скалкой по шапке, под которой было спрятано яйцо. Увидев вытекающий белок, она с ужасом подумала, что пробила мальчику голову. И таких историй, похожих на эту были сотни. Написав больше половины повести от первого лица, Гафур Гулям поймал себя на том, что нигде так и не назвал своего героя по имени. Он был просто Озорник… и поистине народный герой. Судьба этого маленького бедняка-сироты до предела была трагична. Но мальчик обладал такой неистребимой жизненной силой, что всем неудачам противопоставлял мощный оптимизм и плутовскую изобретательность, всякому унынию – не иссякающее чувство юмора. В сущности, он был, этакий, Насреддин-подросток, отличавшийся своей мальчишеской непосредственностью. Недаром в народе говорят: «Все что без хозяина, принадлежит Афанди». Повесть была начата в 1936 и закончена в 1938 году. Книга быстро разошлась и вызвала множество откликов, как у критиков, так и среди читателей. Теперь повесть обрела свою самостоятельную жизнь. В последующие годы по книге был снят художественный фильм «Озорник». И по сей день история злоключений мальчугана в анекдотических ситуациях, можно сказать с уверенностью, стала настольной книгой нескольких поколений.

В том же году Гафур Гулям перевел на узбекский язык пьесу В. Шекспира «Отелло» для театра им. Хамзы. И дом писателя превратился в штаб-квартиру, где проходили репетиции, обсуждения вперемешку с аскией. Гафур Гулям как и его маленький герой очень любил разыгрывать друзей. У многих людей складывалось впечатление, что Гафур веселый, добродушный человек. Да, это было действительно так. Однако он мог быть жестким, требовательным человеком, если это касалось жизни или спокойствия кого-либо.
Однажды, в годы жесточайших репрессий, когда тысячи людей боялись быть обвиненными в предательстве даже за неосторожно сказанное слово, в дом Гафура пришел его дядя, — Мирза Абдулла. Он был тоже поэтом и жил неподалеку. В трудные годы детства Гафура этот человек поддержал племянника и серьезно отнесся к первым пробам пера юного поэта.
— Гафуржан, помоги… — сдерживая свое волнение, обратился дядя. — Мой очень хороший друг арестован… и приговорен к расстрелу. Он хирург… оперировал высокопоставленного чиновника, и тот умер во время операции… больного нельзя было спасти, потому что его очень поздно привезли… мой друг не может быть врагом народа… Это ошибка..
Гафур Гулям выслушал Мирзу Абдуллу и задумался.
— Да, никто не застрахован от этого, — горько усмехнувшись, сказал он. — Хорошо, я постараюсь что-нибудь сделать, хотя не уверен…
Всю ночь горела настольная лампа в кабинете писателя. Перед ним лежали книги с автографами его коллег, жизнь которых была жестоко и нелепо прервана хорошо налаженной машиной репрессий. И Гафур Гулям в этой ситуации он нег чем-либо помочь им… От всплывших воспоминаний, от бессилия, он резко стукнул кулаком по столу, подошел к окну и сквозь задернутые шторы увидел первые лучи восходящего солнца…
На следующий день утром Гафур Гулям с Мирзой Абдуллой пришли в Республиканскую прокуратуру. Им удалось попасть на прием к главному прокурору. В просторном кабинете просителей встретил высокий, молодой человек. Увидев писателя, он спросил:
— Уважаемый, Гафур ака, что же привело вас ко мне?
Выслушав внимательно суть дела, прокурор подробно записал данные о человеке, за которого просил Гафур Гулям.
— Постараемся заново пересмотреть документы и сделать экспертизу, — прощаясь, прокурор спросил писателя. — Гафур ака, вы меня не узнали?
— Нет, не узнал…
— Я тот мальчик, которого вы привели за руку в 23-ем году в школу-интернат — Шаганиев Махмуджон …
Шаганиев Махмуджон сдержал свое слово. Судебная коллегия пересмотрела дело, и наказание сменили на 10 лет лагерей.
В 40-ые трагические, горькие годы войны, когда гибли люди, которые казались частью его собственной жизни, узбекский народ не только трудился в тылу, и воевал на поле боя, чтобы приблизить победу, но принимал тысячи осиротевших детей, стариков, женщин, эвакуированных в Среднюю Азию. Среди них десятки творческих людей, лучшие представители культуры из России нашли приют у узбекистанцев. Открытый, душевно теплый дом Гафура Гуляма не был исключением. Здесь периодически гостили А. Толстой с женой, Луконин с семьей и другие.
В первые дни войны Гафур Гулям, сидя в своем кабинете, услышал по радио речь Гитлера, где он эмоционально и красноречиво призывал свою армию к полному уничтожению евреев. Эти наглые заявления Гитлера вызвали в душе поэта гневный протест. Писатель очень хорошо знал историю тысячелетнего гонения еврейского народа. Сейчас многим из них на оккупированных территориях приходилось скрывать свою национальную принадлежность, боясь кары от гитлеризма. Гафур Гулям нервно ходил по кабинету, рассуждая вслух:
— Как вроде нормальные люди становятся антисемитами или расистами? – Задавал сам себе вопросы поэт. Он остановился, и вот какая мысль пришла ему в голову:
— Начало всякого личного антисемитизма и расизма лежит в очень простом и сравнительно невинном рассуждении людей: «Хорошо, что я не еврей… или негр»… — вдруг встречная мысль толкнула его в грудь. Гафур Гулям остановился и громко сказал:
— Я еврей!..
Сколько раз потом под аплодисменты Гафур Гулям произносил эти слова с трибуны!.. С них он начал стихотворение – остальное дописалось к утру. Закончив, поэт поставил подзаголовок: «Ответ Гитлеру»…

«Русский, узбек, еврей, белорус –
Рука одинаково в битве тверда.
Очистим земного шара арбуз
От гнили фашизма навсегда!»…

Перед глазами поэта предстали картины, виденные им не раз на ташкентском вокзале, когда он вместе с руководителем республики Усманом Юсуповым встречал вагоны с эвакуированными людьми.…
«…Прибывал товарняк, и за дверями вагонов лежали живые малыши вперемешку с умершими, безучастные – маленькие старички…Те, что могли еще встать, кидались на полузатоптанные арбузные и дынные корки…Подымался стон: «Мама, каши!»… Мне показывали тогда списки из сотен фамилий: люди стояли в очереди, ожидая права на усыновление этих умирающих, вшивых, покрытых коростой ребятишек. Но то, что взяли на себя Шамахмудовы, выходило из ряда вон»…
Гафур Гулям вспомнил полузабытую горечь собственного сиротства. Тогда всю ночь, сидя в кабинете, он писал, вычеркивал, затем заново переписывал строчки за строчкой стихи, глотая слезы. На следующее утро он закончил стихотворение «Ты не сирота», которое было опубликовано в газете «Правда» на русском языке в переводе С. Сомовой 26 июня 1941 года…

…Разве ты сирота? Успокойся родной!
Словно доброе солнце, склонясь над тобой
Материнской, глубокой любовью полна,
Бережет твое детство большая страна…

В 1943 году правительством республики совместно с учеными и писателями была организована Академия Наук. Гафур Гулям в числе других стал одним из первых Действительным членом Академии. Помимо большой новаторской работы в области поэзии писатель создал новеллы и повести, которые и по сей день пользуются успехом у читателей. Уже в те годы он стал поистине Народным поэтом.
Как-то Гафур, возвращаясь с работы с другом, зашли в столовую чего-нибудь перекусить. За соседним столиком сидели двое – взрослый мужчина без руки и подросток. На столе перед ними стояли стаканы с вином и пирожки. Гафур посмотрел в их сторону и узнал актера кокадского театра, Назиржона Тураева, вернувшегося с фронта без руки. Их взгляды встретились.
— Ие, Гафур ака, это вы? Рад вас видеть! – восторженно сказал актер. Писатель пригласил соседей за свой столик. Заказал для них пирожки с мясом.
— Откуда ты мальчик? – спросил Гафур ака.
— Я из Коканда…
— Родители есть?
— Мать умерла, когда мне было семь, а недавно похоронили отца…
— А что ты делаешь в Ташкенте? — с тревогой спросил Гафур ака.
— Мой дедушка жил здесь… Но я других родственников не нашел… Теперь еду обратно в Коканд.
— Мальчик, ты меня знаешь?..
— Нет…
— Я Гафур Гулям.
Пацана, словно, ударило током, и он как будто только очнулся.
— Вы?.. Который написали «Озорника» и перевели «Страшный Тегеран»?.. Я несколько раз перечитал вашего «Озорника»…
— Очень хорошо… Об этом поговорим потом… А сейчас, — писатель посмотрел на часы, — у меня мало времени, так что, — он вынул из кармана карандаш с бумагой и что-то написал.
— Вот иди по этому адресу и передай, что я приду вечером. Тебя там покормят…
С этого дня в доме большой семьи Гулямовых появился еще один сын Хусаин Юнусов, которого встретили без лишних слов. Дети быстро нашли общий язык и подружились – вместе делали уроки, ходили в кино и в театр. Хусаин помогал матери по хозяйству. На следующий год он поступил в Государственный Среднеазиатский университет на восточный факультет. Через много лет он стал кандидатом наук по философии. Всегда Хусаин Юнусов с гордостью говорил, что он сын Гафура Гуляма.
В военные годы людское горе вызвало в душе многих сограждан искреннее сочувствие. Гафур Гулям в своих стихах выразил чувства и мысли миллионов людей к этой беспощадной войне против фашизма. За четыре военных года поэт написал десятки поэм и стихов, посвященных солдатам, защитникам отечества, женщинам – женам и матерям, работавшим, не жалея сил в тылу.
В декабре 1944 года многочисленная семья Гулямовых переехала в новый двухэтажный дом с большим двором, который располагался на Бешагаче за театром имени Мукими. Это была большая радость особенно для писателя. Хозяева еще не успели полностью обосноваться, как сюда потянулись люди – родственники, друзья, коллеги, артисты. А когда Гафур Гулям получил Государственную премию, за книгу стихов «Иду с Востока», то ворота дома, можно сказать, вообще не закрывались. Поздравления шли со всех республик. Отпраздновать это событие приехали знаменитые поэты и писатели.
Последующие годы Гафур Гулям перевел на узбекский язык произведения русских, украинских, грузинских, туркменских писателей. Зная многие тюркские языки, он с легкостью общался с людьми другой национальности. Благодаря поэтическим и литературным переводам Гафура Гуляма, узбекские читатели познакомились с зарубежной классикой и современной иностранной литературой. Среди них бессмертные творения Шекспира, Пушкина, Грибоедова, Руставелли, Данте, Мольера, Бомарше, Пабло Неруды и других авторов.
Много зарубежных гостей побывало в доме писателя. Стены этого дома слышали голос всеми любимого артиста, звезды индийского кино Раджа Капура, спевшего вместе с нашим оперным артистом Саттаром Ярашевым песню из популярного тогда кинофильма «Бродяга». Здесь даже пел американский, знаменитый бас Поль Робсон.

«Дрожит небосвод, потрясенный рычанием льва, -
Поль Робсон поет на подмостках среди площадей.
И в песне могучей гремят огневые слова
О горьком бесправье, об участи черных людей»…

Писателей из Индии, живших месяц в его гостеприимном доме, Гафур Гулям возил по прекрасной Ферганской долине, в древние города Самарканд, Бухару. С гордостью рассказывал он путешественникам об истории своей родины. Изучение литературы, истории страны, жизни великих людей Востока для писателя было принципиально важным. Он скрупулезно копался и изучал архивные материалы. Читал лекции по истории литературы Востока.

В пятидесятые годы поэт К. Симонов с супругой часто бывали в доме Гафура Гуляма. В эти годы К. Симонов жил в Ташкенте и писал свой роман о жестокой войне «Живые и мертвые». Долгими вечерами в уютном дворе среди цветов, которые Гафур Гулям сам выращивал, друзья сидели на супе и вели беседы о жизни, творчестве. Обычно поэт занимался творчеством в ночной тиши на втором этаже в своем кабинете. Часто дети просыпались от голоса отца, читавшего свои стихи маме. Мухаррамхон была первым слушателем, ценителем и критиком его стихов Она бережно относилась к творениям своего мужа, аккуратно складывая каждый исписанный листочек. Гафур Гулям ощущал себя счастливым человеком. Любовь народа, популярность поэта, веселый нрав, доброта характера сделала его истинно народным писателем. Многим молодым коллегам он помог встать на ноги, определиться в жизни. Дома его окружали жена и дети, которых он безмерно любил. Он настолько обожал свой дом, семью, что практически никогда не ездил отдыхать на курорт или санаторий. Понятие отдых для него не существовало. Если иногда по состоянию здоровья ему приходилось лечь в стационар, то он не выдерживал нужного срока.
Ранним утром 22 июня 1966 года Гафур Гулям перед отъездом в Казань, где в это время проходили юбилейные торжества посвященные 80-летию татарского поэта Габдуллы Тукая, поэт написал стихотворение, посвященное любимой жене Мухаррамхон:

…«Побелели волосы твои…
Отчего ж мне помнятся так ясно эти ночи, розы, соловьи –
Юности нетронутые яства?
Знаю я, что больше не вернуть той весны в урюковом угаре»…

Тогда он не мог предположить, что это стихотворение станет последней публикацией и последним признанием в любви.
В Казани писатель выступил на торжественном вечере с приветственной речью. После банкета, вернувшись в гостиницу, Гафур Гулям почувствовал резкую боль в сердце. 3 июля больного отправили в Ташкент, где его срочно положили в стационар. За несколько дней болезни он очень ослаб, впал в кому, и больше из нее не вышел. 10 июля 1966 года сердце поэта, пережившее в жизни столько потрясений и ярких событий остановилось.

Мастура Исхакова.
Автор использовала архивные материалы и фотографии Дома музея Гафура Гуляма.