Военнопленные венгры в Ташкенте. Август 1916 года Старые фото

Ташкент I vsedaokolo.uz

Через несколько дней пути паровоз сменили: старый не был подготовлен к поездке по Туркестану. Новый паровоз был меньшего размера, зато хорошо приспособлен для пробега по пустыне. Он-то и домчал состав до Ташкента.

Крупными хлопьями повалил снег. Воздух кристально чист. Термометр показывает не более 10—12 градусов мороза. Для русской зимы это тепло. Улица словно покрыта белым пушистым покрывалом. Звенели санки; если случалось, что двое саней бежали рядом, лошади бросались вскачь. Люди в меховых шапках сновали по улицам.

Бойцы охраны ходили по городу, заглядывали в лавки, любовались шумной суетой большого незнакомого города, и не в последнюю очередь красивыми туркестанскими девушками. По обеим сторонам улиц — многоэтажные старомодные дома.

Ташкент лежит в долине Сыр-Дарьи. В городе с богатым историческим прошлым примерно 300 тысяч жителей. На самом высоком месте города возвышается мощная крепость, господствующая над окружающей местностью. В то время крепость имела большое тактическое значение. В самом центре города расположен музей. Однажды, прогуливаясь по городу, бойцы зашли в музей. Здесь они познакомились с чудесной резьбой по дереву, осмотрели картины, скульптуры, всевозможные находки, рассказывающие об историческом прошлом города.
Особенно оживленно было на базаре. Восточный базар представляет собой соединение мелких и крупных рынков с разнообразными зрелищными балаганами, будками, толкучкой,— словом, со всем тем, на что можно поглазеть, и где можно что-нибудь купить. Для иностранца развлечением было уже то, что он слышит этот несмолкаемый гул и видит эту суетливую толкотню.
В одном месте торгуют своими изделиями китайцы, в другом — татары. Разодетые в меха киргизы, сверкая глазами, предлагают лошадей, коз и других животных. Настоящих покупателей почти нет, зато на каждом шагу встречаются зеваки и любители просто прицениться.
Бойцы разглядывали изделия одного кожевника, когда Бартфаи вдруг вздрогнул и, не ска-
зав никому ни слова, локтями расталкивая толпу, бросился в сторону. Агоштон дал знак бойцам следовать за Бартфаи. Все думали, что их друг решил вмешаться в какую-нибудь историю.
Прорвавшись сквозь толпу, бойцы увидели Пишту Бартфаи. Он широко раскинул руки, словно намереваясь обнять кого-то. Перед ним стоял пожилой мужчина с корзиной в руке, он смущенно разглядывал Пишту. Вдруг, выпустив корзину из рук, он вскинул руки и со слезами в голосе воскликнул:
— Сын! Сыночек!
— Отец! Папа!
Они крепко обнялись. Бойцы молча столпились вокруг них, растроганные неожиданной встречей отца и сына вдали от родных мест.
— Отец, я так счастлив. Вот уж не ожидал,— быстро говорил Пишта, не выпуская отца из объятий.
— Глазам своим не верю! Ты как сюда попал, сынок?
— А мы получили известие, что ты убит. Бедная мать, если бы она знала, вот радость-то! Она, наверное, уж и надежду потеряла видеть нас в живых.
— Пошли-ка лучше к поезду, — тихо проговорил Агоштон. — Там поговорите. — И он увлек их из толпы.
— Смотри-ка! — сказал Шаркёзи повару, показывая на Пишту и его отца. — Отца встретил здесь на базаре. Устрой-ка для них пир горой.
Весть о встрече отца и сына молниеносно разнеслась по всему эшелону. Не прошло и нескольких минут, как в их купе битком набилось народу. Начались бесконечные расспросы. Бой
цы перебивали друг друга, желая поскорее обо всем узнать.
Накормив досыта старика, бойцы попросили его рассказать о пережитом. Долго, до самого вечера, говорил старый Бартфаи. Слушатели не разошлись бы до утра, если бы Шаркёзи не приказал оставить отца и сына одних.
Теплая улыбка легла на суровые лица бойцов, словно они провели несколько приятных часов дома, в кругу семьи. Мечты не знают расстояния..
* * *
Из книги «Рядом с Фрунзе» под авторством Енё Дьёркеи, которая написана на основе личных воспоминаний венгерских добровольцев — участников гражданской войны. Автор повествует в ней о советском полководце М. В. Фрунзе и его телохранителях, которые были набраны из числа мадьяров-интернационалистов. Отряд охраны сопровождал полководца по всем фронтам, где приходилось бывать Михаилу Васильевичу, с лета 1919 года до окончания гражданской войны.