Галицкий Паисий Паисиевич: к 80-летию Победы над нацизмом Ташкентцы

Витали Гамбаров

«Articarnation». Родословная.
В каждой семье есть имя настоящего героя, которое звучит как шёпот достоинства. У моей супруги Нины — это её отец, Галицкий Паисий Паисиевич.

Родился он в 1913 году в Намангане, ещё в границах Российской империи, на рубеже империй, на пороге нового мира. Вырос — и стал тем, кто не знал слова «карьера», но был носителем внутреннего света, железной чести и тихого мужества.

Один из первых выпускников Ташкентского государственного транспортного университета — в те времена, Среднеазиатского института инженеров железнодорожного транспорта. В тридцатые годы инженеры были на вес золота, но золотыми становились те, кто не боялся пыли, стали и фронта. Паисий был именно таким.
Призван в армию до начала войны, в 1937-м, он уже был капитаном, когда начался 1941 год. Служил в 125-м отдельном мотомеханизированном батальоне Среднеазиатского военного округа. Войну встретил во главе танкового взвода. Потом — Сталинград. Там, где замерзают реки и ломается человек, его не сломали. Был контужен, но выжил. О госпитале в Самарканде, куда он попал после ранений, он не рассказывал почти ничего — кроме одного. Именно там в 1943 году он встретил Нину Крымскую — скульптора, женщину редкой воли и душевной красоты, первую женщину-скульптора Узбекистана. Они поженились. Это был брак, спаянный не словами, а любовью и молчаливым доверием.

Паисий никогда не любил говорить о войне. Но один эпизод сохранился в памяти родственников. Его рассказала Крымская Нина Константиновна: однажды его танковая рота получила приказ идти в атаку. Все знали: первый танк будет подбит. И танки стояли, рычали, но не двигались. Тогда Паисий, не дожидаясь, сел на лошадь, объехал тех, кто колебался, и, обматерив от души, поднял их в атаку. Сцена как из кино — и действительно, позже этот эпизод появится в фильме Михалкова «Утомлённые солнцем 2». Только в кино остался только акт, а у Паисия — раны и бессонные ночи.
После Сталинграда его перевели в Туркмению. Там он, в обстановке строжайшей секретности, руководил строительством стратегической дороги в Иран — через пустыню и горы. Это была часть операции по обеспечению Тегеранской конференции 1943 года, где встретились лидеры антигитлеровской коалиции. Его вклад в эту логистику остался в тени, но без неё, возможно, не было бы ни встречи Сталина, Черчилля и Рузвельта, ни их общей стратегии.

В 1944 году он снова исчез с радаров. Переброска на Дальний Восток. Строительство новых дорог, мостов, танковых путей — всё в условиях секретности и гонки со временем. Победу он встретил на Халхин-Голе, в звании майора. За плечами — Красная Звезда, медаль «За боевые заслуги», «За Победу над Германией». Впереди — тишина.
После войны Паисий преподавал в вузах Ташкента, работал на оборонных предприятиях, заведовал кафедрой. Офицер и педагог, отец шестерых детей. Все получили высшее образование. Он мог стать подполковником, но остался майором — не из-за заслуг, а по выбору. Сокращение, без жалоб. «Карьера» — слово, которое было ему чуждо.
Он был из тех, кого называли не «герой», а «настоящий». Он просто делал свою работу. И уходил в тень, когда свет становился слишком ярким.

Таков был Галицкий Паисий Паисиевич. Паисий был коммунистом до конца. Такие люди — из гранита и стали. Когда началась война в Афганистане, Паисий собрал всех мужчин семьи — нас было трое: Костя, его сын, я, зять Виталий, и Кулешов. Он сказал твёрдо: «Надо добровольцами пойти в Афганистан, тем более вы служили в армии и отличились». У меня на руке были часы — подарок от командующего Туркестанским военным округом, генерал-полковника Максимова. Я тогда, по юности и наивности, ответил, что «за Дарданеллы воевать не буду». Сейчас стыдно вспоминать, но именно такие моменты показывают, кто был из нас кто.  За пример. За молчаливую стойкость. За честь, не нуждающуюся в словах.. Один из тех, на чьих плечах стояла не только Победа, но и послевоенное Возрождение.

И сегодня, когда мы вновь ищем смысл и опору, я вспоминаю его. Не как солдата, не как инженера. А как меру человеческого достоинства. Спасибо, Папа.