Воспоминания Сары Ишантураевой о постановке спектакля «Муканна» Искусство История Ташкентцы

Надира Хидоятова

Друзья, каждая глава воспоминаний бабули открывает мне новый персонаж. В этот раз «героем моего романа» стал Соломон Михоэлс. Человек чрезвычайного таланта, народный артист СССР , всемирно известный театральный режиссёр и еврейский общественный деятель Соломон Михоэлс был убит 12 января 1948 года по прямому приказу Сталина сотрудниками Министерства государственной безопасности СССР

Убийство было замаскировано под несчастный случай — гибель в автокатастрофе. Вместе с Михоэлсом был также убит театровед и агент МГБ Владимир Голубов, участвовавший в похищении Михоэлса. Обстоятельства совершения преступления стали известны после смерти Сталина в 1953 году, однако уголовное дело не возбуждалось и наказания участники убийства не понесли.

На этой размытой фотографии сцена из спектакля «Муканна», она единственная у меня. Дедушка, Аброр Хидоятов в роли Муканны, в толпе явно видна Марьям Якубова, и возможно бабуля — Сара Ишонтураева, но это не точно.

* * *

Одним из самых зрелых спектаклей военных лет стал «Муканна» по новой пьесе Хамида Алимжана. В постановке спектакля Маннон Уйгур также привлек С. Михоэлса. Композиторы В. Успенский, Г. Мушел в соответствии с содержанием произведения и характерами персонажей сами создавали и сочиняли мелодии, используя восточные мелодии. А. Тишлер работал над дизайном декораций и одежды. Но, по сравнению с нашей сценой, декорации были слишком величественны и сжимали свободу движений актера. А для массовых сцен пространство было слишком узким, и актеры не могли свободно передвигаться. Актеры выглядели низкорослыми с высоты декораций. Особенно это заметно на сцене в мечети.

Роли нашли своих актёров, были правильно распределены и исполнены так, как хотелось. Аброр Хидоятов исполнил роль Муканны, Шукур Бурханов исполнил роль Баттола, Лутфулла Назруллаев исполнил роль Аташа, Джалойир – Обида Джалилова, Гирдак – Садыхона Табибуллаева, Бакий – Олима Ходжаева, Гулабад – Замира Хидоятова. Я сыграл роль Гулойим, возлюбленную Муканны. Мне очень понравилась роль.
Репетиции были очень интересными. Два многоопытных режиссера, причем знатоки, впитавшие историю Востока со своими знаниями и чудесными историями, как волшебники очаровали наш творческий коллектив.
У них были интересные беседы о цели работы, арабских захватчиках, огнепоклонниках Мавераннахра. Были прекрасно раскрыты личности, характеры и взаимоотношения главных героев.
Не было ни одного актера, который был бы недоволен своей ролью. Особенно меня порадовала роль Гулойим, которая мне была отведена. Эта роль носила разносторонний характер и требовала большой работы. Гулойим была не просто поклонницей огня, она была девушкой огня. Гулойим иногда невинна, иногда поэтична, иногда целомудренная возлюбленная, иногда защитница справедливости и счастья. Когда арабские захватчики приводят Гулойима в мечеть и заставляют её принять ислам, появляется мужчина в белом одеянии с вуалью на лицо. Он смотрит вперед и говорит о свободе выбора.

Сизни босган жароҳатларга малҳам,
Агар худо керак бўлса, худо ҳам
Одам ҳамма озодликдир шиорим
Ҳурриятдир топинажак оллоҳим

Народ подозревает, что этот человек, умеющий находить в своем сердце душевные слова о боли и мечте, «то ли святой, то ли чародей, то ли прокаженный, то ли дервиш». Чтобы выяснить это, люди требуют, чтобы он открыл свое лицо. И он восклицает: «Те, кто следуют за мной, одеты в белое». Этот лозунг был лозунгом боевиков под предводительством Хашима бин Хакима Муканны, национального героя Маверанарха. Заметив это, люди защищают Муканну от попадания в руки Джалаира и Баттала. Он спрятался среди них и убежал. Над композицией этой сцены Михоэлс с удовольствием работал. Несмотря на преклонный возраст, Михоэлс был активен, подвижен, приходил в зал и наблюдал за композицией сцены, стоя то с первого ряда, то с последнего ряда, поджимал губы, щурил глаза, и положил руку на лоб как зонтик. Он ловко прыгал со сцены в зал, из зала на сцену. Во время репетиций он использовал музыку, чтобы вдохновить актеров.

Как я уже говорил выше, Е. Я. Сухаревская входила в состояние образов и музицировала на фортепиано. Ага (Манон Уйгур) уделял большое внимание характерам и действиям актеров. При этом их заставляли говорить на диалектах, мягко-твёрдых буквах, в частности, твёрдом «х» и мягком «ч», говорить, не скрипя зубами. Однажды во время репетиции он даже остановил Саата Толипова и сказал: «Саат, иди сюда». Он тут встал перед сценой и сказал: «Хорошо, Агаджон». Он спросил: «Почему ты морщишь губы, как будто дуешь на чай, прежде чем говорить, а потом начинаешь говорить?» Саат не знал, как ответить на этот неожиданный вопрос, лишь покраснел.

Посмотрите, мы, столько лет партнеры, даже не обращали на это внимания. Потом мы стали следить за губами Саата когда тот говорил, бедный стал заикаться и делать ошибки. Как я уже говорил выше, в творчестве обоих педагогов мы не нашли противоречивых идей. Наоборот, они всегда дополняли друг друга.

После репетиций Михоэлс и Ага часто уходили вместе. Иногда их сопровождали мы с Аброр Акой. Их разговор о планах работы на завтра были очень интересным и новым. Иногда они возвращались с репетиции счастливыми, иногда недовольными. Иногда они восхищались Аброром, Шукуром, Обидом и Назруллаевым за их способности, отношение к труду и дисциплину. Они также были рады, что я работала с интересом. В то время вопрос транспорта был сложным. Михоэлс жил далеко от театра на улице Асаки (Асакинской), поэтому прислали извоз. Лошадь извоза, была чрезвычайно худа, кожа прилипла к костям, и он был более упрямым, актеры в шутку прозвали его «Чингисханом». Сам извозчик оставался позади, и когда они двигались. Один раз после репетиции мы Аброром Ака тоже сели в карету «Чингиз-хана», которая едва могла тянуть двух человек.

Когда мы доехали до высокой мечети, «Чингиз-хан» остановился, потому что его ноша стала непосильной. Извозчик хлыстнул его, и он совсем распластался. Животное едва вернуло себе самообладание под громкое «хайбаракаллу» множества людей. Смущенные, мы с Аброром направились домой через улицу Окчи. Вернувшись домой, мы с Агой говорили о методах работы Михоэлса и интересных упражнениях. На следующий день мы продолжили веселое занятие. В этом спектакле Гулоиму — мне, генералу арабской полководческой армии — пришлось идти в бой против Саидбаттола, а в одной из сцен мне нужно было выскочить на сцену на лошади в военной форме. Для меня это была новость. Я никогда в жизни не находилась рядом с лошадью. Но, задача актера – сделать в пьесе то, чего требует персонаж.

Пообщавшись с руководителями цирка, я за 15 дней научилась ездить на лошади с веревкой на поясе. В спектакле я должна была въехать на сцену в солдатской форме, на цирковом коне, но был рада, что чуть не выехала в зал. Мои партнеры по сцене сразу схватили его за поводья. Как ни странно, в зале и на сцене почему-то начался смех. Я почувствовала себя очень некомфортно. Когда я зашла в свою гримерную и спросила, закрылся ли занавес, мне объяснили, что лошадь, на которой я училась на арене цирка, была заменена другой лошадью, с двумя разными глазами, наблюдающими за публикой. Все смеялись над этим.

Такие неожиданные события случаются время от времени.