Бах Ахмедов: “Стараюсь открывать в себе какие-то новые грани” Искусство Ташкентцы

Надежда НАМ
Газета «Леди»

6 апреля в Ташкенте прошел творческий вечер Баха АХМЕДОВА. Известный столичный литератор давно не читал сольно своих стихов, в предыдущий раз это было еще до пандемии.

На следующий день после поэтического вечера Бах Ахмедов ответил на вопросы для газеты «Леди», рассказав о своем физико-поэтическом эксперименте, важности живого общения с читателями, каверзном вопросе от гостьи, поражениях в прозе и высоком предназначении поэзии в современном агрессивном мире.

– Бах, расскажите о вечере, что особенно вас порадовало. Почему именно сейчас вы его провели, была ли какая-то концепция у этой встречи с читателями?
– Идея провести вечер возникла довольно неожиданно. Мой друг, замечательный журналист и поэт, Даната Давронова предложила мне сделать сольное выступление в рестобаре с ироничным названием. Я никогда не выступал на таких площадках и подумал: «А почему бы нет?» Мне было интересно попробовать почитать стихи в новом для меня пространстве. Судя по отзывам зрителей, вечер прошел хорошо, и сам я более или менее доволен им. Правда, конечно, успел прочитать далеко не все стихи, которые запланировал, но это нестрашно. Всегда лучше, чтобы тебя немного не хватало, чем наоборот. Особой концепции у вечера не было, если не считать, что я составил программу по тематическим блокам: новые стихи; штрихи к портретам: посвящения великим художникам; о любви и прочих демонах; генератор случайных стихов: поэтическая лотерея. Мне просто хотелось прочесть мои новые стихи и вспомнить еще раз старые.

– Была интерактивная часть со слушателями, это новый для вас формат, почему вы его ввели?
– Мне хотелось разыграть в лотерею один из немногих оставшихся у меня экземпляров моего сборника «Шепот». А чтобы лотерея стала интереснее, решил придать ей поэтический характер: написал от руки на небольших карточках свои восьмистишия и в некоторые из них добавил название приза. Сделал 30 карточек. Кроме сборника, были еще маленькие символические призы: шоколадки, конфеты, книги из моей домашней библиотеки. Гости вытаскивали эти карточки – выигравшие приз зачитывали написанное восьмистишие вслух. Карточки со стихами без приза люди на память себе оставляли. Было весело и увлекательно. Кажется, зрителям эта часть понравилась больше всего. Особенно потому, что у меня очень разборчивый почерк, и победителям не пришлось напрягаться, чтобы прочитать мои каракули.

– Что вам дают такие живые встречи с читателями? Вы активно общаетесь с поклонниками вашего творчества в соцсетях. Чем реальное взаимодействие с литературным реципиентом отличается от виртуального?
– Мне думается, что любому пишущему человеку просто необходимо время от времени вылезать из своей творческой скорлупы в реальную жизнь и встречаться с читателями вживую. Да, конечно, сейчас мы все много общаемся в соцсетях, и это очень удобный способ познакомить людей со своими новыми текстами. Но все-таки комменты и отклики в Интернете – это совсем другое. У них другая энергетика, если вообще уместно говорить об энергетике в виртуальном пространстве. А когда мы читаем свои стихи или прозу в реальном формате, то всегда чувствуем живую ответную реакцию. И дело тут даже не в аплодисментах, а в живом общении с людьми, в импровизации, в том, что они могут тут же задать тебе какой-то вопрос, иногда весьма каверзный, а ты должен не растеряться и ответить на него так, чтобы это было всем интересно. И после таких встреч ты чувствуешь себя наполненным этой энергетикой общения, у тебя появляются новые темы для размышления и самокритики. Понимаешь, что надо улучшить, над чем поработать и так далее.

– А на этой встрече какой каверзный вопрос вам задали? И как вы на него ответили?
– В этот раз вопросов было мало, всего три-четыре. Каверзный оказался довольно банальным: спросили о музах и попросили назвать их имена. Я с улыбкой ответил, что меня после этого на порог дома не пустят.

– Каков современный поэтический портрет Баха Ахмедова? Что для вас актуально в вашей поэтической повестке, а о чем писать стало малоинтересно?
– Мне сложно ответить на вопрос о собственном портрете. Со стороны, наверное, виднее. Единственное могу сказать по этому поводу – стараюсь меняться и работать над собой, потому что знаю, мне еще очень многому нужно учиться у настоящих мастеров поэтического слова. Не говоря уже о прозе. Стараюсь уходить от наработанных приемов и штампов и открывать в себе какие-то новые грани, новую стилистику. Это всегда очень сложно и рискованно, потому что ты понимаешь, что тебя ждут на этом пути неудачи, но повторять и самовоспроизводить свои творческие штампы изо дня в день – еще больший промах.

– А какие конкретно новые грани?
– На этом вечере я показал своим слушателям несколько экспериментальных вещей. Наверное, потому что вечер был заявлен как физико-поэтический эксперимент. Название отсылает к тому, что по образованию я физик. Если говорить более конкретно, я прочитал два стихотворения, написанных от женского лица, и стихотворный набросок в свободной форме под названием «Монолог книги». И еще на вечере звучало много верлибров. Я всегда очень любил этот жанр и прибегал к нему периодически, но в последнее время мне хочется писать верлибры все чаще. Несмотря на то, что я понимаю, что отношение людей к этому жанру неоднозначное, даже среди тех, кто любит и понимает поэзию. Но по моим ощущениям, верлибры получаются у меня лучше и интереснее, чем стихи, написанные в традиционной рифмованной форме. И я несколько раз получал от некоторых людей подтверждение того, что не мне одному так кажется.

– Как вы воспринимаете творческие неудачи или разочарования, критику?
– Критику воспринимаю адекватно, если она конструктивна и помогает работать над собой. К сожалению, это не всегда бывает. Я сам вижу недостатки в своих стихах, но критикующий видит не те недостатки, которые вижу я. Считаю, что это нормально, потому что у всех свое субъективное мнение, свои критерии того, как надо писать, каждый видит и слышит по-своему. Надо относиться к этому спокойно. В конце концов, еще Пушкин писал, обращаясь к художникам: «Ты сам свой высший суд». И это очень мудро и правильно.

– Можете рассказать о большом вашем литературном провале за последнее время?
– Наверное, больших провалов, как таковых, не было, но какие-то небольшие творческие неудачи случаются часто.

Слово «провал» у меня всегда вызывает вопрос: с чьей точки зрения провал? С авторской или со стороны читателей? Или по оценке критиков? Вот в чем проблема. Наверное, надовопрос этот сформулировать более точно.

– А вы сами, когда слышите словосочетание «литературный провал», с какой точки зрения это воспринимаете?
– Если честно, мне вообще ни разу не говорили слова «провал», возможно, щадили меня. Самая жесткая оценка была: рассказ неудачный или сырой, или не получился. В таких случаях пытаюсь понять, где именно я сделал что-то не так. В обыденном языке это называется работа над ошибками.

– Другие вам не говорили. А сами себе не говорите: «Бах, это провал»?
– Я говорю другое слово – «поражение», оно мне больше нравится. Чаще всего мои поражения происходят в прозе. С прозой всегда все намного сложнее, чем со стихами. Однажды я написал рассказ, который мне очень нравился, и казалось, что это удача. Но на литературном семинаре его раскритиковали и не приняли. Сказали, что не поняли, зачем это написано. Было немного обидно, но я смирился. Позже, когда остыл, перечитал, то понял, почему не приняли, но переделывать не стал. Просто сделал выводы.

В таких случаях я утешаю себя тем, что в истории литературы бывало много случаев, когда то, что автор считал своим поражением или провалом, через несколько лет или через много лет оборачивалось его самой большой победой. Например, мой любимый Фолкнер называл свой лучший роман «Шум и ярость» своим самым блестящим поражением. А теперь этот роман считается одним из главных шедевров XX века.

Поэтому я не сторонник крайних оценок. Хотя, конечно, бывает, что без них не обойтись.

– В современном мире, жестком и несговорчивом, в чем функция настоящей поэзии, по вашему мнению?
– Думаю, что все-таки главные функции искусства – утешение и объединение. Это старая сентенция, которая, наверное, уже давно звучит как клише, но ведь это действительно так.Искусство всегда напоминает нам, что есть вечные ценности, есть свет, который может нас спасти. Потому что шедевры мировой живописи, музыки и литературы – это единственное, на что мы можем сейчас опираться. Это те высшие духовные сферы, которые напоминают нам, что в нас есть не только животное начало, но и божественное. И что мы должны все-таки жить, опираясь на последнее, а не выпуская на свободу своих демонов.

Мы все сейчас проходим очень сложный период, мир словно разваливается на части. И, к сожалению, уровень агрессии и зла вырос в десятки, если не в сотни раз. Иногда кажется, что мир потихоньку сходит с ума. И все-таки хочется верить, что мы пройдем через этот тяжелый период, что свет и разум победят зло. А если не верить в это, то тогда и жить не стоит.

Новые стихи Баха Ахмедова:

Давай с тобой напишем фугу.
Красивую, как рыба фугу
с ее невероятным ядом.
Смерть с красотой извечно рядом.

И что такое степень риска,
когда твои глаза так близко.
Все остальное так неважно...
Лишь просыпаться снова страшно.

Как красота твоя смертельна,
Непостижима, неизбежна.
А счастье бьет всегда прицельно
и убивает очень нежно.

Ах, рыба фугу, рыба-фуга!
Нам никогда не быть друг с другом.
И у судьбы, как прежде, прочерк.
– Тебе еще один кусочек?

* * *

Когда-нибудь ты все-таки
обналичишь мое сердце.
Но в нем останется так мало вещей:
несколько жалких воспоминаний,
пара стихов,
чашка с отбитой ручкой,
ручка с пустым стержнем,
ключик от потерянного замка,
замок от потерянной нежности
и поцарапаннаяпластинка
со сказкой «Снежная Королева».

Ах, Герда, Герда,
зачем ты принесла такую большую сумку?..
Хватило бы косметички.

* * *

Я одна.
Я стою на ветру.
На холодном ветру одиночества.
Ты закончил пустую игру
и сбежал в безопасное творчество.

Как приятно над рифмой страдать
и оправдывать трусость банальную.
Как приятно в себе ощущать
запоздалую правду печальную.

То ли дело моя немота,
где не спрятаться в строчки красивые.
Только время клубится у рта,
беспощадное, молчаливое.

* * *

Обернулось тем, чем обернулось.
И судьба калачиком свернулась.
Пусть поспит еще хотя бы малость...
У нее врожденная усталость.

У тебя врожденная надежда.
Значит, все решится мирно
между вами и небесной высшей силой.
Засыпай спокойно, друг мой милый.

Время – это просто сновидение,
в тишину свободное падение.