«Избранник музыки созвездий» Искусство История Ташкентцы

Александр Махнёв

Сулейман (Соломон) Александрович Юдаков (1 (14) апреля 1916, Коканд — 1990, Ташкент) — советский композитор. Народный артист Узбекской ССР (1976), лауреат Сталинской премии третьей степени (1951), Государственной премии Узбекской ССР, один из зачинателей новых жанров в национальном искусстве бухарских евреев, таджиков и узбеков, создатель первой узбекской комической оперы «Проделки Майсары», комедийно-сатирического балета «Юность Насреддина».

Фото 1957 г. Москва. Юдаков Сулейман Александрович. II Съезд композиторов.

Но это всё энциклопедическое и хрестоматийное. Оставим композиторское композиторам и музыковедам. Тем более лично мне медведь на ухо наступил и неоднократно. Мне интереснее Юдаков–человек. Каким он был?

На фото мы видим коренастого, невысокого, бритоголового мужчину. С несколько тяжеловатой осанкой крупной полноватой фигурой. И глаза! Широко открытые детские глаза. Всегда задумчивые и немного печальные.
При том что по воспоминаниям современников характера он был живого и весёлого. Всегда приветливый и жизнерадостный, он пленял своим обаянием коллег, друзей и знакомых. Записывая как-то своей рукой основные паспортные данные, в разделе “особые приметы” Юдаков так и написал – веселый.

Сулейман Юдаков родился в 1916 году в городе Коканде в семье чистильщика обуви. Семья была столь бедной, что мальчику приходилось зарабатывать с раннего детства. Первым инструментом была мандолина, на которую он накопил деньги сам. В 1929 году после смерти отца мать вынуждена была передать его в детский дом, так как семья очень нуждалась. Что видимо никак не отразилось на отношении Соломона к матери.

Вспоминает Борис Бабаев: летний вечер, масса народу во дворе бабушкиного дома, с магнитофонной ленты звучит «Поэма о Матери». Композитор, тяжело пережив потерю самого близкого ему человека, создал это впечатляющее произведение и посчитал нужным провести вечер её памяти именно в нашем старом доме.

Однако именно благодаря детскому дому, этому драматическому повороту в судьбе будущего композитора, у него появилась возможность серьёзно заниматься музыкой, и его первым педагогом стал Михаил Генрихович Найгоф. Соломон принимал участие в самодеятельном духовом оркестре, кроме игры на барабане, научился играть на флейте.
В 1932 году шестнадцатилетний Сулейман начинает учёбу на музыкальном рабфаке при МГК имени П. И. Чайковского по классу флейты. Именно там он познакомился с другим не менее знаменитым впоследствии композитором — Муталем Бурхановым. Дружба их продолжалась всю жизнь. Что в общем и не удивительно. Одного года рождения. Оба прошли через детдома.
Совпадения продолжились и далее. В 1944 году Сулейман Юдаков написал гимн Таджикской ССР. А Муталь Бурханов тремя годами позже сочинил гимн для ССР Узбекской.

Кстати, когда после распада СССР и обретения Таджикистаном независимости встал вопрос об обновлении гимна, изменили только слова. На одном из заседаний Дамир Дустмухаммедов, будучи в то время председателем Союза композиторов Таджикистана, сказал, что не считает нужным менять композицию Сулеймана Юдакова. По его словам, музыка Юдакова не просто торжественная, она всеобъемлющая. Да и в советские годы всегда говорили, что самая красивая музыка у гимна Таджикистана. А между прочим в момент написания автору было всего-то 28 лет!
Остроумный по-особенному восприимчивый к юмору он совсем неслучайно написал комическую оперу и балет о проделках Майсары и Насреддина. Практически все современники отмечают его особенное чувство юмора.

Муталь Бурханов вспоминал: Однажды, в студенческие ещё годы, повздорили мы. Из-за девушки, конечно. Сулейман незаметно сунул в карман яблоко и ринулся в бой имитируя наличие в кармане пистолета. пустите меня я с ним сейчас разберусь. Не на шутку встревоженные свидетели бросились его удерживать: Не надо Сулейман остановись! В итоге я поддержал розыгрыш, и мы как бы возбуждённые, едва сдерживая улыбки, разошлись «по углам».

А в жизни Сулейман Александрович так и остался одиноким. Хотя известен как минимум один его серьёзный роман.
Среди фотографий, которые он бережно хранил многие годы, после его смерти, нашлось фото очень красивой молодой женщины, которую звали Анжелика. Как удалось выяснить, она приехала из Ашхабада и училась в ташкентской консерватории. Потом так случилось, что их жизненные дороги пересеклись на определенном этапе жизни Юдакова. На обратной стороне этого фото, датированного мартом 1959 года и присланного из Ашхабада, есть слова, которые как нельзя лучше иллюстрируют отношение Анжелики к Сулейману. Анжелика пишет: Сулейманчик, мой дорогой, я очень люблю тебя. Напрасно ты считаешь, что такие девушки, как я, не могут любить и быть верными… Буду долго ждать тебя, и кто знает, может быть дождусь. Увы не дождалась. Не сложилось.
Многолетний биограф Юдакова Вера Плунгян вспоминала: пожалуй, открытость, благожелательность, умение поддерживать и подбадривать окружающих особенно привлекали меня в Сулеймане Александровиче. Мне лично очень дорога его надпись на клавире оперы: Уважаемой Вере-ханум Плунгян — знатоку моего творчества в знак признательности от автора. А самому Юдакову очень нравилась надпись на одном из поздравлений в мой адрес — новых изысканий в области сулейманистики, юдакологии, майсароведения.

Одновременно с весёлостью и доброжелательностью Сулейман Александрович был очень цельным и принципиальным человеком.
Феликс Янов-Яновский: Я не видел Юдакова в числе участников хотя бы одного серьёзного конфликта. Не потому что он был совершенно бесконфликтным просто у него на всё была своя, сложившаяся, точка зрения и он не считал нужным отстаивать её “с пеной у рта”.

Свой балет «Проделки Насреддина» Юдаков очень хотел увидеть на сцене. Но почему-то никак не складывалось. И вот однажды один из номенклатурных композиторов-руководителей предложил сделку. Мол он продвинет постановку в Минкульте, а гонорар автор поделит с ним пополам. Сулейман Александрович наотрез отказался. Подобное для него было неприемлемо. Балет в итоге поставили, но увы, через семь лет после смерти автора, через тридцать лет после написания.

Как-то Юдаков со товарищи собирались лететь из Москвы в Ташкент. До рейса ещё было много времени и компания скучала в депутатском зале ожидания. И тут появилась какая-то крупная партийная руководительница — узнав Юдакова она предложила лететь на её, правительственном самолёте, который вылетал раньше рейсового. Компания конечно согласилась. Самолёт был хорош. ТУ-124 с купейными как в поездах местами. Вот только предложили композиторам самые шумные надтурбовинтовые места. И когда эта махина взревев стала набирать скорость и высоту. Заснувший было Соломон поднялся с места и направился прямиком к кабине пилотов. И там стал стучать в дверь. Прибежавшая на шум встревоженная стюардесса услышала совершенно серьёзное — Остановите самолёт я сойду. Мне страшно на нём лететь.
На увещевания колллег Юдаков вернулся и присев в кресло, сказал: вот вы сердитесь, а когда ещё у меня будет возможность пошутить в воздухе? И тут же мгновенно уснул.
Об этой шутке Маэстро, Александр Аркадьевич Файнберг написал специальное рубаи:

Однажды он в голубизне высот
Стал требовать, во всем непостижимый,
Открыть ему, чтоб выйти, самолет,
Чем вызвал общий хохот пассажиров.

(чуть ниже подробнее о рубаи Файнберга)

Ещё несколько весёлых и одновременно грустных историй.

Муталь Бурханов: Когда-то в Москве мы втроём: я, Левиев и Юдаков зашли в гости к Абдулькасиму Лахути. Хозяин очень обрадовался пригласил к чаю. Бурно беседовали, делились замыслами и впечатлениями и лишь Сулейман сидел молча и даже чаю пить не стал. Уже на улице я спросил — что случилось отчего ты сидел таким букой. И по-детски обидчиво Соломон ответил: Лахути всем хорошие пиалы дал, а мне старую с трещиной, значит плохо ко мне относится. Я и не знал плакать или смеяться. Вот такой он был мнительный человек.

Рустам Абдуллаев вспоминал: Как-то в Ташкенте я случайно встретил Юдакова и решил проводить его домой. И вдруг, по дороге, он неожиданно запел свою застольную песню. Да таким громким голосом и так зажигательно, что завёл случайных прохожих, которые один за другим стали подхватывать. Образовалась небольшая процессия, в сопровождении которой мы и добрались до места назначения.

А ещё, дело было в Тбилиси. Отправились мы на футбольный матч местного Динамо со своими московскими одноклубниками. Разместили нас в вип зоне. Рядом работали телекомментатор и оператор. Оператор конечно навёл камеру на почётных гостей. На что Юдаков серьёзно возразил — меня пожалуйста не снимайте, а то моя лысина засветит вам всю картинку. Тем не менее он не раз попадал в объектив. И надо же такому случится — вдруг перегорел осветительный прожектор. На что Юдаков отреагировал — я же предупреждал — не направляйте его на меня! Вся наша делегация разразилась дружным хохотом. Глава нашей делегации как раз говоривший в прямом эфире не растерялся, объяснив посторонние звуки в кадре ликованием по поводу удачных действий грузинских футболистов.

Борис Бабаев вспоминает: Это было в 1959 году. У нашего дома внезапно появилась машина. Бортовой грузовичок. Оказалось, что нанял её дядя Соломон. А ну-ка желающие, грузись в кузово. Поедем в театр. Вот так я и оказался вместе со своими дядюшками и тётушками на премьере «Проделок Майсары». Для меня, 14-летнего пацана это стало потрясающим впечатлением во многом, наверное, определившим мою дальнейшую судьбу. Переполненный зал, много красиво одетых людей, цветы, шквал аплодисментов и счастливое лицо Сулеймана Александровича.

И ещё от Бориса Рахимовича: Сардор Исхаков снимал по моему сценарию документальный фильм о моем любимом композиторе и друге Сулеймане Юдакове. Уже многое было сделано, близился финал, но мы все никак не могли определиться с названием, и было ощущение, что чего-то не хватает… И вдруг стало ясно, что в фильме должны прозвучать рубаи – самые настоящие, посвященные этому совершенно потрясающему композитору. Подумав, я пошел к Саше Файнбергу, хотя знал, что он уже болеет. Как только он услышал, с какой просьбой я пришел, сказал мне: «Боря, я все сделаю. Подожди немного. Я знаю, что Юдаков был гениальный композитор».
Файнберг выполнил свое обещание, позвонил через несколько дней и сказал, что все готово. Более того, он сказал, что фильм надо назвать «Избранник музыки созвездий». Как говорится, лучше не придумаешь. А рубаи — вот они:

Искусств прекрасных на земле немало.
Но сколько бы веков ни миновало,
Лишь музыка – любимица времен.
И счастлив тот, кого она избрала
Пусть Сулеймана воспоют поэты.
Он от рождения небесной мечен метой.
Наш Юдаков – он был рожден для всех.
И музыка его – для всей планеты
Кто знал его, тот юмор его светлый
Ценил в нем, как талант души бессмертной,
И знал еще, что юмор дан тому,
Кто глубоко серьезен в мире этом.

7 июля 2009 г. Г. Ташкент.

Наверное, это были одни из последних строчек, написанных поэтом. Большим Поэтом, о большом Композиторе. Через три месяца Александра Аркадьевича не стало.
Ну и ещё воспоминание о Сулеймане Юдакове Африды Хакимовой.
«В годы учёбы в Ташкентской консерватории в моей жизни появился Соломон Александрович.
Это было в шестидесятых годах. Нас студентов освободили от занятий что бы мы поприсутствовали на каком-то торжественном заседании Союза композиторов Узбекистана.
Сидим в огромном зале. Больше смотрим чем слушаем. Потому на трибуну вереницей поднимаются мэтры и говорят, наверное, очень важные и нужные, но ужасно скучные, особенно для нас студентов, речи. И тут вдруг, с противоположного от нас конца, огибая зал «покатился» полноватый, небольшого роста подвижный мужчина, многозначительно поглядывая на присутствующих своими большими блестящими глазами. Голова Юдакова, а это конечно был он, блистала под стать глазам. Взойдя на трибуну, он начал говорить без бумажки: выразительно, эмоционально, даже я бы сказала горячо, завершая едва не каждое предложение энергичной жестикуляцией и громогласным возгласом ДА! В качестве точки. Так вот он какой, Юдаков — подумала я. Смысл я не очень-то улавливала, поскольку смотрела во все глаза. Видимо он на кого-то или на что-то сетовал, распаляясь всё больше и больше. В кульминационный момент его глаза угрожающе расширились, руки резко взметнулись к идеально лысой голове, и он произнёс сакраментальную фразу: У меня волосы встали дыбом!!!

То ли его редкий дар веселить, радовать очищающим смехом являлся одновременно его собственным крестом, обрекая на непонимание и одиночество по жизни. Но так или иначе, человеческая драма этого большого ребёнка вдруг высветилась так резко и явственно, как будто в один момент привиделся весь его жизненный путь».

Мустафо Бафоев рассказывал: Незадолго до своей смерти Соломон Александрович часто звонил мне и приглашал к себе – посидим, поговорим. Человек он был общительный компанейский всеобщий любимец, наделённый от природы жизнерадостным светлым юмором.

Классик узбекской музыки он писал национальную и одновременно интернациональную музыку. Бухарский еврей, автор гимна Таджикистана, позывных мелодий передач узбекского радио и телевидения, цикла русских романсов и первой узбекской национальной комической оперы.

И все ж мы верим, ставя пьедестал –
Когда шагнул он в голубой провал,
Сам Соломон там встретил Сулеймана
И тёзкою своим его назвал.