Город «Тысячи и одной ночи», рассказы о переводчиках Разное

Фахим Ильясов

Багдад, город финиковых пальм и цитрусовых садов, где уже в конце апреля утренняя жара после полудня превращается в горячий и сухой зной. На площади «Сук аль Кувейти» — «Кувейтский рынок», в окружении множества разных учреждений расположена известная на весь город чайхана.

Советские и арабские специалисты с удовольствием выпивают по несколько маленьких стаканчиков удивительно вкусного чая, приготовленный по особому багдадскому рецепту чайханщиком Абу Мазеном, заодно несколько минут слушают по огромному японскому телевизору песни в исполнении «Ближневосточного соловья» Файруз и расходятся по офисам. По вечерам, когда жара немного спадает, жители Багдада, будто бы повинуясь призыву сказочного глашатая, объявляющего на площади, — «Не говорите, что не слышали», семьями выходят на улицы и расположившись в парках, скверах, на уличных газонах, пьют кофе, чай, кока — колу и лакомятся мороженым. С наступлением темноты некоторые их них направляются в рестораны и кафе расположенные на набережной Абу — Навас, где заказывают кебаб, шаурму и жареную на костре рыбу под названием «Масгуф». Народ допоздна наслаждается прохладой идущей от широкой, древней и исторической реки Тигр, разделившей делит город на две части.

Многие наши инженеры работавшие в Багдаде, чьи старинные улицы до сих пор хранят неуловимую атмосферу времён сказок «Тысячи и одной ночи», влюблялись в него и перенимали бытовые обычаи арабов, такие как сиеста, неспешные прогулки с семьёй по набережной, вежливое и уважительное отношение к окружающим и, естественно, любовь к арабской кухне. Надо отметить, что во всех учреждениях и домах были установлены мощные кондиционеры и поэтому жара переносилась легко. А Мэрия Багдада, даже начала застеклять некоторые конечные остановки общественного транспорта и устанавливать там японские кондиционеры «Хитачи».

Из большой комнаты переводчиков с тремя огромными окнами и маленьким балконом можно было обозревать всю вышеназванную площадь. Тем не менее, по утрам мест не хватало и поэтому за одним письменным столом, иногда, располагались по двое. А многочисленные курильщики, по — хозяйски оккупировавшие балкон, ставили непреодолимый дымовой заслон аромату эвкалиптов растущих под окнами. Но руководитель группы толмачей Элеонора Гаврилова, после утренней «пятиминутки» в кабинете руководства, в очередной раз выгоняла любителей сигарет и через несколько минут после ухода курильщиков, бодрящий запах эвкалипта снова проникал в офис.
Четырёхэтажное здание построенное в типично арабском стиле с двориком на крыше, было основным офисом «Генсхемы» — «Генеральной Схемы по Освоению Сельскохозяйственных Угодий Ирака». Кроме того имелись филиалы на улице Каррада Шаркия и проспекте Саадун. Ну а известная всему Багдаду своими умелыми механиками и буровиками база, находилась на окраине, недалеко от трассы ведущей в южную Басру, город являющийся родиной сказочного Синдбада — Морехода, самых лучших фиников и знаменитых ловцов жемчуга. Советские механики прославились после трёхдневного дождя, когда затопило всю область Багдада. Все просёлочные дороги просто исчезли и даже вездеходы правительственного кортежа застряли в непролазной и липкой как клей глине недалеко от базы, и тогда сам начальник кортежа попросил помощи у советских механиков, которые с помощью МАЗов быстро вытащили из грязи несколько «Мерседесов» и «Рейндж Роверов». Несмотря на грязь и дождь, на это зрелище пришло поглядеть множество зевак. Все переводчики мечтали работать именно на базе, ведь там, практически, никогда не появлялось начальство, а значит никто не выдёргивал на переговоры по десять раз на дню. Но опытная Элеонора Гаврилова, много лет работавшая за границей, ежемесячно меняла «Базового» переводчика, чтобы жизнь тому не казалась малиной.
Уже с самого утра в офисе стоял шум и гам, почти как на невольничьем рынке Багдада времён Шахерезады и Харуна ар — Рашида, это шёл торг за толмачей, которые всегда были нарасхват.. Талантливый Андрей Мрост, любитель утреннего кофе и послеобеденного виски, был на хорошем счету у Генерального Директора Устаза Али и часто переводил ему в советском посольстве или Торгпредстве. Если собиралась официальная делегация в офис Аппарата Президента Ирака, тогда туда ехала блистательная «синхронистка» и любимица Президента Абу Бакра Элеонора Гаврилова. А за известным на весь Ирак арабистом Нариманом Хасановым, который никогда не разменивался на какие — то там утренние чашечки кофе, а чисто по — мужски предпочитал в любое время суток виски с содовой, частенько присылал машину советский посол, для переговоров в разных министерствах Ирака. Знатоков терминов по сельскому хозяйству, мелиорации, дренажу и энергетике было несколько и они были нужны всем и всегда, начиная от главного инженера и до проектировщиков. В хозяйственный отдел годились как арабисты, так и англичане, а вот для командировки в города Киркук, Сулеймания и Эрбиль срочно требовались два переводчика английского и курдского, но сошли бы и турецкого.
И только вновь прибывший Рашид Акбаров пока не был востребован, так как не знал соответствующих терминов ни по одной из вышеназванных отраслей. Постепенно всех разобрали и на рынке толмачей наступила тишина.

За длинным столом у окна остались двое, новенький Рашид и его арабская коллега, стройная Латифа с ярко лучившимися карими глазами способными осветить древние улицы Багдада в ночное время. Девушка закончила в прошлом году университет в Шотландии и сразу вернулась домой, несмотря на уговоры жениха оставшегося работать в Эдинбурге. Отец Латифы, один из ведущих экономистов Ирака, возглавлял соответствующий департамент Кабинета Министров. Он настоял на возвращении дочери домой и устроил её переводчиком на советско — иракский контракт, где знание английского языка было очень востребовано. Отец всегда говорил дочери, — «Карьеру надо делать дома, а в Шотландии ты чужая». Увы, но молодёжь редко внимает советам старших.
Рашид Акбаров, светловолосый и худой парень около двадцати пяти лет, был родом из Ташкента и прибыл в Багдад совсем недавно.
Рашид хотел заварить чай, когда вошла Элеонора Гаврилова вечно озабоченная нехваткой людей. Она протянула несколько листов текста для перевода и добавила, — Срочно. Про чай пришлось забыть. Часы в офисе показывали 13:00, рабочий день заканчивался в 14:00, но парень сел за стол и корпел над переводом до семи вечера и только потом ушёл домой. Через несколько месяцев набравшись опыта, Рашид будет переводить аналогичное количество листов с текстом за один час, а не за шесть как сегодня. Перед уходом Латифа заглянула к комнату и увидев работающего парня удивлённо посмотрела на него. Но вскоре рассыльный по имени Халед, он же чайханщик и уборщик комнат, принёс ему стакан крепкого чая с лимоном и корицей, а также пару горячих сэндвичей с сыром. Рашид догадался, что это организовала Латифа. Парень отслужил в армии и так как знаниями по точным наукам не блистал в отличие от отца, доктора физико — математических наук, преподававшего в ташкентском Электротехническом Институте Связи, то по совету матери и её сестры закончивших лингвистический ВУЗ, поступил туда же. При этом Рашиду очень помогли отличные армейские и комсомольские характеристики. До командировки в Багдад он не успел жениться, девушка, которая ему нравилась, несерьёзно отнеслась к его студенческим ухаживаниям и часто подшучивала над ним. А месяца через три после знакомства, она взяла, да и уехала насовсем в Ленинград, оставив парня в неизвестности. Только спустя некоторое время Зульфия — Ханум, родственница девушки сообщила
незадачливому ухажёру, что Алина не видела Рашида как перспективного жениха, который мог бы обеспечить ей безбедную жизнь в Москве или Питере. Смазливая Алина с самого детства мечтала уехать из этого «Лисьего Хвоста». Так называли промышленный город Чирчик. Ядовитые клубы дыма тянувшиеся из громадных труб химкомбината, имели отвратительный запах и вились по небу на много километров в виде рыжего лисьего хвоста. Чирчик находится всего в тридцати километрах от Ташкента и, конечно, жители столицы не только обозревали этот жёлтый дым, но и часто вдыхали его.
На второй день, даже не взглянув на листки с переведенным текстом, мадам Элеонора сообщила Рашиду. — «Собирайся, едешь в командировку в Тикрит, это недалеко отсюда, километров 150».
Уже потом Рашид узнал, что этот древнейший город расположенный на берегу Тигра известен тем, что здесь родились Салах — эд — Дин, победитель Крестоносцев и два Президента Ирака, действующий Ахмад Хасан аль — Бакр и будущий Саддам Хусейн. Кроме того, до прихода Ислама Тикрит был центром христианства, а в седьмом веке до нашей эры, там готовился к набегу на столицу Ассирии город Ашшур, вавилонский царь Набопаласар.
Когда группа изыскателей прибыла на место, их встретил представитель организации «Промбурвод» Ахмад аль Фаузи и разместил в четырёхэтажном гостевом доме самого губернатора провинции Салах — эд — Дин, куда входил стотысячный Тикрит. Сам губернатор, на днях улетел в отпуск в Лондон и заодно проведать детей учившихся там. Специалисты попали в небольшую сказку, им сразу выделили по комнате каждому, а затем пригласили за стол. Обильный завтрак растянувшийся на пару часов, постепенно перешёл в роскошный обед, которому позавидовал бы сам Лукулл. После этого уже никто уже не был в силах говорить о завтрашних буровых работах и геодезических изысканиях. Прямо со стола все отправились по выражению топографа Саши Аникина «У койку». Проснулись поздно вечером и сразу набросились на чай, который пили до поздней ночи.

В пять утра, даже не позавтракав, топографы — три друга вместе учившихся в ВУЗе, три Александра, Воробьёв, Аникин и Хоруженков загрузили в «Тойоту Стейшн» свои теодолиты, нивелиры, рейки и убыли на объект. А геофизики и буровики во главе со старшим инженером Олегом Каримовым начали готовить установки для бурения скважин и последующего каротажа, то есть, детального исследования строения разреза скважины. Прошло несколько дней, жара усиливалась. Работы на объекте велись с пяти утра и до полудня. Затем возвращались в гостиницу, принимали душ, обедали и сразу засыпали. После пяти вечера бродили по Тикриту, заходили в магазины, покупали кое — что по мелочи, а по четвергам смотрели американские фильмы в городском кинотеатре.
Губернатор вернувшись из туманного Альбиона, сразу приехал к изыскателям. Он долго расспрашивал про каротаж скважин и геодезических работах, заодно пообедал с ребятами, а перед отъездом пожелал им успехов. И хотя «Генсхему» курировал сам Президент Ирака, ребята думали, что их попросят переехать из этой фешенебельной гостиницы в другое место, но губернатор наоборот отдал приказ, чтобы советские специалисты жили в ней до конца командировки. Через пару месяцев специалисты завершили очередную фазу изысканий и вернулись в Багдад.
Для Рашида снова началась рутинная работа в офисе, но это продолжалось недолго. Вскоре главный инженер Мустафа Соляр сообщил, что он и Латифа направляются в библиотеку Национального Университета для перевода важных научных трудов, то есть статей, монографий и отчётов по геологическим изысканиям, мелиорации и дренажу почвы в Ираке, проделанных инженерами из Нидерландов ещё в шестидесятых годах. Выносить книги из библиотеки было запрещено и поэтому им придётся переводить на месте. Стояло жаркое лето, время отпусков, в храме науки никого не было кроме библиотекаря очаровательной мадам Сухейлы, секретаря ректора мадам Афаф дымившей сигаретами «Ротманс» прямо за рабочим столом и доброго сторожа Абу Фаделя, внимательно изучающего в своей каморке, якобы центральные газеты, а на деле не отрывающий взгляда от свежего номера контрабандного журнала «Плейбой». За старшего была мадам Афаф. Иногда в университете появлялся профессор кафедры неорганической химии Мистер Халед, от которого исходил тонкий аромат виски «Тичерс», но бывало, что шлейф благородного шотландского напитка, заменял грубый запах местной анисовой водки. Мадам Афаф неровно дышала в сторону профессора, но тот как настоящий арабский мужчина, никогда не изменял своей жене в Багдаде, для этих целей он время от времени ездил в Бейрут, бывший в те годы Ближневосточным Парижем, но вот, почему — то, разведённую Афаф он никогда не приглашал поехать с ним. Обо всём этом поведала мадам Сухейла, одетая в красивое и элегантное платье, по последней моде Лондона. Ей было чуть за сорок, она овдовела три года тому назад. Супруга мадам Сухейлы, полковника иракской разведки, убили члены экстремистской группировки «Братья — Мусульмане». Это случилось в Сирии, куда он ездил по заданию Саддама Хусейна. Сухейла показала ребятам неимоверно богатую библиотеку университета с огромными стеллажами книг и древних рукописей, рассказала о её истории, об имеющихся старинных рукописях касательно России, но которые, по неизвестным ей причинам, не были интересны советским учёным, хотя об этих бесценных фолиантах ректор университета пару раз извещал посольство СССР в Ираке.

Библиотекарь выделила им небольшую комнату для работы, куда принесла нужные материалы и самые современные Оксфордские и Кембриджские словари. Предоставив всё необходимое, она пригласила ребят в свой кабинет, где угостила чаем с эклерами из соседней кондитерской. Рашид впоследствии выяснил, что ставшие популярными в Багдаде французские кондитерские были открыты французами армянского розлива из Марселя. Он подружился с директором по имени Завен и стал завсегдатаем. Иногда они с Латифой заглядывали в кафе, где лакомились разными сладостями. Обычно с 14:00 и до 17: 00 в городе было время сиесты и кондитерская пустовала, так что никто не мешал ребятам поболтать. А пару раз к ним подсаживался Завен и рассказывал о непростой жизни армянской диаспоры во Франции.
Ещё одно приятное обстоятельство заключалось в том, что доброжелательная мадам Сухейла, оказалась хорошей знакомой мамы Латифы и поэтому относилась к последней, как к близкой родственнице. Она не докучала им, но ежедневно в полдень поила чаем, кофе или колой, а после отлучалась поболтать с секретаршей ректора. Ребята быстро вникли в работу и за пару недель перевели множество монографий и статей. Если Рашид ходил в одних и тех же джинсах, а свои несколько рубашек менял ежедневно, то Латифа часто приходила в новых нарядах. Они были молоды, их неосознанно тянуло к другу другу, после работы не хотелось расставаться и они оставались работать до вечера. Толмач живший без женской ласки начал приглядываться к Латифе, однако внутреннее чутьё подсказывало, что если кто — нибудь из советских специалистов узнает что — нибудь, то может довести до сведения «неуловимого нашего», то есть, офицера по безопасности посольства СССР. А это ничего хорошего не предвещало. Поэтому, он почти терял сознание от чувственного, дорогого и возбуждающего парфюма «Амуаж» исходящий от Латифы, но твёрдо держал своё «Облике Морале» в руках. Её упругое тело и призывные глаза, не давали ему спать ночами. Прошла ещё неделя и рано утром в четверг, а это короткий день на Ближнем Востоке, так как пятница является выходным, мадам Сухейла отдала ключи ребятам и сказала — «Уезжаю на неделю в город Мосул на свадьбу племянницы, поэтому оставляю ключи вам, теперь сами закрывайте и открывайте библиотеку, мадам Афаф и сторож Абу Фадель предупреждены».

Оставшись одни, ребята поначалу смущались, но молодость взяла своё и они снова начали непринуждённо общаться. Рашид рассказал ей о Ташкенте, строгой маме, добрейшем отце и про свою неудачную любовь. А Латифа сообщила, что отец тоже балует её и сестёр, о маме в юности мечтавшей жить во Франции, о помолвке с парнем, с которым училась в университете в Шотландии. Она немного помолчала и грустно добавила, — «Если он не вернётся в Багдад, тогда я с родителями поеду в Эдинбург и там сыграем свадьбу». Стеснительный Рашид невзначай коснулся её плеча, а Латифа проявив инициативу положила свою руку на его ладонь. Рука была сухой и горячей, в отличие от сразу взмокшего Рашида. Он осторожно погладил её руки, Латифа ответила тем же. Повернувшись и обняв её, он начал ласкать плечи, спину, гладить волосы и целовать шею. Она произнесла одно слово — «Мифтах — Ключи». Рашид запер дверь изнутри, вернулся и нежно целовал её лицо. Латифа прижалась к нему и они слились в долгом поцелуе. Всё остальное происходило на стареньком диване, в закутке отсутствовавшей библиотекарши.
Это была неделя даже не любви, а какой — то дикой и безумной страсти, эдакого, необузданного желания обладать друг другом. Они вели себя как путники в пустыне добравшиеся до оазиса с водой и которой никак не могли напиться. Едва оторвавшись друг от друга и уже даже сев за переводы, кто — то из них, случайно касался другого например, при передаче словаря или бутылки «Пепси». В такие моменты забывалось всё, начиная от заброшенных переводов и заканчивая обедом. Рашид и Латифа сливались в долгом поцелуе и предавались любовным утехам. Эти двое молодых людей, у которых с головы и до пят бурлил тестостерон сожалели только об одном, что рабочий день длится всего шесть часов, с восьми утра и до двух дня. По ночам Рашиду снились её тёмные волосы, жаркие губы и упругие груди. Уже с утра, закрыв дверь библиотеки, он начинал обнимать и ласкать её, а она целовала его шею и лицо, пока их губы не сливались в страстном поцелуе. Тем не менее, ребята не обладавшие опытом в таких делах, старались конспирировать свои отношения. Сторож сидевший в своей маленькой комнатёнке, уставший от сна и красоток из «Плейбоя», норовил угостить Рашида чаем, а заодно поболтать с ним о жизни в России, постепенно подводя к интересующей его теме о русских девушках, про которых ему рассказывал родственник учившийся на медика в Ленинграде. Чтобы не обидеть этого хранителя пустых коридоров университета, Рашид уделял несколько минут чаепитию и заодно выслушивал истории из жизни будущего военного врача. Ребята приходили и уходили порознь. После работы Рашид садился в общественный двухэтажный автобус номер «12» и ехал к себе на Каррада Шаркия, а Латифа на перламутровом «Мерседесе — 350» уезжала на Мансур, в один из фешенебельных районов Багдада. За эти несколько волшебно — эротических дней, пролетевших как одно мгновение, они перевели всего несколько страниц книги «Ирригация, мелиорация и дренаж почвы в окрестностях Насирии». Хорошо, что ребята сделали добротный задел в предыдущие недели. Латифа переводила труды голландских учёных на арабский, Рашид на русский. По прошествии недели, посвежевшая и ставшея ещё краше мадам Сухейла вернулась в радужном настроении из северного и прохладного Мосула. Но тем не менее, она решила отдохнуть дома ещё денёк, так сказать, отойти от дороги. После её ухода, ребята тоже не теряли время и снова оторвались по полной, а Латифа в порыве страсти прокусила до крови плечо Рашида. Благо в аптечке библиотеки нашёлся пластырь.
Прошла ещё одна рабочая неделя, ребята усиленно переводили и часто работали сверхурочно, естественно, с разрешения любезной мадам Сухейлы, которая оставалась ради них. Пока ребята занимались переводами, она рассказывала им про свадьбу в Мосуле, о своём сыне работающем в немецком институте астрофизики имени Макса Планка и о многом другом.
Дома её никто не ждал и со временем она собиралась переехать к сыну в Германию. Готовые работы Рашид отвозил в офис, где руководитель группы их редактировала. Если в первых главах перевода сделанные Рашидом, она исправляла целые предложения, то уже последующие работы она только немного корректировала и отдавала в машбюро. Мадам Элеонора сообщила Мустафе Соляру, — «Рашид старается и надо бы его снова отправить в командировку, пусть наберётся больше опыта в изысканиях». Мистер Соляр согласился с её мнением. А Рашид и Латифа в это время думали, зачем нужны эти работы инженеров из Амстердама, когда точно такие же изыскания проводят советские специалисты. Однако, ребята не знали, что уже подписан новый правительственный контракт по линии Министерств Водного Хозяйства и Ирригации СССР и Ирака, на строительство дренажного коллектора южнее города Насирия. А для освоения новых сельхозугодий в местах прохождения коллектора нужны были данные не только по отложению и засолению почвы, но ещё и многие другие, подготовленные как нидерландскими, так и советскими специалистами.
Вскоре Рашида отозвали из библиотеки. Он даже не успел попрощаться с Латифой и Сухейлой, а сразу уехал в небольшой город Эль — Хилла, находящийся рядом со всемирно известным Вавилоном в провинции Бабель (Вавилон).
Древний и исторический Вавилон основанный в третьем тысячелетии до нашей эры, был центром империи Хаммурапи и родиной Нововавилонского царства, халдейского царя Навухудоносора Второго, который известен тем, что изгнал из Египта 18 000 евреев, выбросил Тору в колодец и завоевал не только Иерусалим, но и всё Заречье (Левант), к которой относятся территории современной Сирии, Ливана, Иордании, Палестины, Израиля и южной Турции.
Прошло несколько недель командировки, вся группа изыскателей в свободное время уже исходила вдоль и поперёк раскопки Вавилона и Висячих Садов Семирамиды. Ребята узнали много интересного из древней истории шумеров, халдеев, ассирийцев и арабов, а Рашид уже сам мог проводить экскурсии и его, иногда даже просили это сделать для советских специалистов часто приезжавших с семьями на выходные в Вавилон.
В отличие от командировки в Тикрит, в Эль — Хилле ребята жили в уютных финских домиках, тем не менее разительно отличавшихся от гостиницы губернатора, где они чувствовали себя небожителями. Ведь в Тикрите им готовил обеды и ужины бывший су — шеф багдадского ресторана «Мансур», а подавали на стол две притягательные и игривые официантки из Ливана, которые отдельно и поздней ночью приносили кофе в номера некоторых ребят. А статная, с изумительно красивым лицом и лебединой шеей, но суровая на вид горничная Мумтаз, приехавшая на заработки из Сомали, ежедневно меняла ребятам постельное бельё. А ещё Мумтаз ежедневно ровно в четыре утра, выходила из комнаты топографа Александра Воробьёва, причём без всякого белья как в руках, так и под тонкой ночной рубашкой, наверное смуглая Мумтаз, никак не могла добудиться блондина Саши, чтобы заменить простыни. К сожалению ребят, в Эль Хилле не было ни горничных, ни официанток, а постельное бельё и полотенца, они сами забрасывали в огромную стиральную машину вместе с рубашками. Джинсы и рабочую одежду стирали отдельно. Но зато было много француженок, бельгиек, англичанок и немок, приехавших посмотреть на одно семи чудес света «Висячие Сады Семирамиды» и некоторые из них, были совсем не прочь переночевать в экзотических финских вагончиках, но никто из изыскателей не рискнул пригласить европейских дам в гости, думаю, что причина была в том, что они не смогли бы подавать кофе в постель так же красиво, как это делали красавицы ливанки и умело менять постельное бельё как сомалийская Мумтаз.
В Эль Хилле ребята приспособились обедать дома, а ужинать в городе, благо, недорогих кафешек с разными кухнями было с избытком. Надо признать, что в те годы Ирак был очень богатой и абсолютно светской страной. В Багдаде вовсю работали английские и немецкие пабы, приезжали на гастроли известные зарубежные исполнители и рок — группы, иностранцы табунами гуляли по столице и другим историческим городам страны. Да и народ жил хорошо, для них существовало много различных социальных льгот, включая бесплатную медицину, учёбу во всех странах мира, обеспечение продуктами первой необходимости и т.д.. В Ирак на заработки приезжали экспаты из самых различных стран. Например, дороги, эстакады, тоннели и мосты строили инженеры из Франции, Германии и Нидерландов, а рабочие были из Бразилии, Кубы и Судана. Даже в средних арабских семьях всегда имелись горничные, няни и кухарки, в основном, это были женщины из Сомали, Египта и Эфиопии. В системе общепита, а это шашлык, шаурма, хумус, фуль, мусабаха и другие национальные блюда, работало множество египтян. Домашними учителями иракских детей были англичане, французы, индусы и даже русские дамы, вышедшие замуж за иракцев.
Рашид скучал по Латифе, вспоминал их озорные выходки во время отсутствия мадам Сухейлы, ежедневно уходившей в приёмную ректора на несколько минут, которые к вящей радости двух влюблённых растягивались более чем на час. Он понимал, что увидеться со своей библиотечной красавицей находясь рядом с Висячими Садами, построенными в честь Амитис её мужем Навухудоносором невозможно. Последний соорудил Висячие Сады в честь любимой Амитис, которой не нравился пыльный и песчаный Вавилон, ведь она была дочерью Царя Мидии Киаксара (Мидия, это Северная Персия) и выросла в горной и цветущей местности. Безмерно любящий супругу Навухудоносор решил создать для неё сады, даже более лучшие чем на её родине. А всем известная по истории царица Семирамида, в честь которой согласно легенде построили эти сады, жила двумя веками раньше. По вечерам Рашид общался с учёным — археологом и по — совместительству экскурсоводом мистером Гани Юсефом, арабом — христианином, который закончил Оксфордский Университет, но прожив в Великобритании более пятнадцати лет вернулся домой и стал работать по контракту на раскопках Вавилона. Супруга архитектора англичанка Флоренс, ассистировала мужу. Они зазвали Рашида в гости. Во время визита, сидя в небольшом саду среди финиковых пальм и апельсиновых деревьев, он за один вечер услышал много интересных фактов не только о прошлом, но и современном Ближнем Востоке. Двое детей четы археологов учились в одной из американских школ Багдада и жили в семье брата Гани. Супруги рассказали, что старший сын Адам скоро поедет в Англию, где будет жить с родителями Флоренс и учиться в колледже. Сами археологи пока не планировали возвращаться в Англию, так как недавно подписали второй контракт на три года. К сожалению, через некоторое время, они будут вынуждены покинуть Ирак из — за репрессивной политики по отношению к коммунистам пришедшего к власти Саддама Хусейна.
Гани Юсеф был членом компартии Ирака и его статьи не только об исторических раскопках, но и о свободе выбора для народа, об ужасном положении болотных арабов Ирака, о преследовании как арабов, так и курдов за инакомыслие, о засилье у власти членов партии БААС публиковались в британских газетах.
После окончания командировки Рашид не застал в офисе Латифу, она с родителями улетела в Шотландию. Сердце мечтателя Навухудоносора из Ташкента сжалось от тоски по багдадской Амитис. Ведь он так мечтал рассказать Латифе о большой любви царя к супруге, а ещё больше сжать её в своих объятиях. Ему предоставили три дня отдыха и снова отправили в библиотеку, надо было перевести ещё несколько монографий и отчётов учёных из Амстердама.
Настал конец октября, который отличается от других месяцев осени удивительной погодой, это даже не осень, а очаровательное и томное окончание лета. Октябрь в Багдаде, чем — то схож с московским августом или ташкентским сентябрем. Все горожане отходили от летнего зноя и наслаждались изобилием разных сортов фиников, гранат, винограда и цитрусовых. По вечерам становилось прохладно и народ надевал пиджаки или пуловеры, а неописуемо красивые арабки блистали в модных нарядах от известных и неизвестных кутюрье. Изысканные и ухоженные багдадские дамы любили летать на шопинг в Лондон, ведь её Величество Королева Великобритании Елизавета для большинства арабок являлась иконой стиля. Да и вообще, по — мнению ближневосточных дам, мода рождается в Лондоне, а не в Париже.

Увидев пришедшего Рашида, мадам Сухейла искренне обрадовалась и беспрестанно щебетала о чём — то приятном для его слуха. Она выделила ему для работы свой кабинет, а после полудня, когда библиотека опустела, пригласила на традиционный чай. За столом она сообщила, — «Жених Латифы настоял на её приезде, отец наконец дал согласие и они всей семьей улетели в Шотландию, свадьба была скромной, это даже была не свадьба, а мусульманский обряд «Никах», где местный Имам прочёл Фатиху и все необходимые Аяты из Корана, а в мэрии города зарегистрировали бракосочетание молодых, свадьбу хотят сыграть следующим летом в Багдаде».

Рашид целыми днями пропадал в библиотеке, а по утрам заезжал в офис и оставлял переводы на столе руководительницы. Мадам Сухейла пригласила его на свой день рождения, Рашид не хотел встречаться с её взрослыми друзьями и вежливо отказался. Но библиотекарь сообщила, что никого не будет, а она приготовит итальянские равиоли. Чтобы не обидеть эту добрую и гостеприимную даму, он решил нанести получасовой дружественный визит с цветами, тортом и бутылкой «Мартини», а заодно попробовать домашних пельменей, по которым он скучал. Мадам искренне обрадовалась ему и сразу усадила за стол. По традиции начали с чая, после она принесла закуски, модный греческий салат и морепродукты, поставила на стол «Мартини» и бутылку виски «Джонни Уокер». Эта марка шотландского напитка была очень популярна среди советских специалистов, а переводчик Алекс Заболотный называл его просто — «Бродяга Джонни».
Рашид после третьей порции виски с содовой, почувствовал себя уверенным и сильным «Бродягой». Именинница тоже раскрепостилась, раскраснелась и ещё больше похорошела.
Она угощала рыбой, курицей на вертеле и вдобавок, из ближайшего кафе рассыльный египтянин принёс горячий кебаб, накрытый вместо тарелки плоскими лепёшками(Хубс) и отдельно, нарезанный мелкими кубиками салат из помидоров и зелени. А приготовить обещанное равиоли, хозяйка просто не успела. Негромко звучала романтичная музыка оркестра Фаусто Папетти.
Опьяневший Рашид произносил тосты и комплименты в честь Сухейлы и её сына, чей портрет висел на стене. После виски принялись за «Мартини». Рашид пригласил даму на танец и сразу выяснилось, что кавалер вообще не умеет танцевать в отличие от хозяйки, имевшей чувство ритма и отличный музыкальный слух. Во время танца невинный поцелуй в щёку Сухейлы, перешёл в длительный в губы. Что было дальше, Рашид помнил смутно, но ему было очень хорошо с ней и не очень с желудком, затем он заснул. Ближе к полуночи его разбудила Сухейла и сказала, — «Тебе пора, на углу стоят несколько такси, садись и езжай домой, на работу можешь приехать попозже».
Рашид принял душ и выпил чаю, ему было неудобно за произошедшее, всё таки она была старше него. Но мадам как в ни чём не бывало, крепко обняла, поцеловала в губы и сказала
по — арабски, — «Ма Ассалями, Ин Ша Аллах, бачер фис сабах» — «До свидания, даст Бог, увидимся завтра утром».
На второй день в кабинете Сухейлы, Рашида ожидал крепкий чай с корицей, лимоном и его любимый сэндвич с овечьим сыром. В этот день огромное количество студентов толпилось в библиотеке и Рашиду с Сухейлой вообще не удалось пообщаться. Затем он поехал в офис по делам и наткнулся на какого — то командировочного консультанта из Москвы, оказавшегося академиком АН СССР Александром Леонидовичем Яншиным и тот не отпускал Рашида от себя весь период пребывания в Багдаде. Они с утра уезжали на переговоры в разные Министерства Ирака, где проводили весь рабочий день, обсуждая «Дорожную карту», по которой советские специалисты начали строить плотины, каналы, коллекторы, мельницы, сельские фермы и т.д.. А интеллигентный Соляр Мустафа, уже несколько раз мягко намекал про переводы. Это был настоящий цейтнот. Приходилось после работы с академиком ехать в библиотеку и корпеть над переводами до вечера, благо Сухейла согласилась помогать ему. Эти несколько сумасшедших недель наконец — то завершились. Академик улетел в Москву, а Рашид сдал в машбюро перевод ещё одного фолианта по изысканиям. Самое интересное, что опытных переводчиков хватало в офисе, но Яншин как начал работать с Рашидом, случайно попавшим ему под руку в первый день, так до самого отъезда и ездил на переговоры исключительно с ним. Начальство только улыбалось и потакало требованиям заслуженного учёного. Рашиду было легко работать с академиком, тот знал по английски много нужных терминов и старался применять их на практике. Проводив Яншина, Рашид ещё немного поработает в библиотеке, а по четвергам они с Сухейлой будут лепить равиоли в её уютном доме, расположенный на тенистой улочке, совсем недалеко от площади Хуррия — Свободы. Про мамины пельмени и перемечи он, как — то за чаем, рассказывал Латифе и Сухейле. Сухейла запомнила этот разговор и теперь училась сама лепить их. Если пельмени у неё ещё получались, то перемечи не очень, поэтому Рашид частенько сам готовил и жарил их.
Вскоре, большинство переводчиков уедут насовсем в Союз и работы станет намного больше. Помимо прямых обязанностей, Рашида обязали заниматься проводами советских специалистов. Рейсы «Аэрофлота» приходились с четверга на пятницу, поэтому совместные «лепки равиоли» с Сухейлой временно прекратились.
В Багдад снова вернулся жаркий Апрель, а это значит, что на прилавках появилась свежая клубника, крупные ягоды черешни и солнечная, с кислинкой мушмула.
Каждый четверг под вечер, Рашид уезжал в международный аэропорт Багдада провожать специалистов и возвращался домой под утро в пятницу. Увы, знаменитый и любимый обоими Президентами Ирака контракт по освоению сельскохозяйственных угодий, успешно и плодотворно завершал свою работу. Разъезжались и оставшиеся переводчики, Андрюша Мрост, блистательный знаток английского улетел в Москву, а оттуда в Туркмению работать . над диссертацией о пустынных землях. Покинул Багдад легендарный востоковед и любимец медсестёр из советской поликлиники Нариман Хасанов. Великолепные знатоки не только арабского, но и шотландского виски Алекс Заболотный и Абдужалил Тураев перевелись в город Хадита. Англичанина — Юрия (Мирфаиз) Хабибуллина назначили руководителем группы переводчиков контракта «Коллектор» в Насирии. А опытные знатоки английского и французского Света Внук и Коля Цуриков с семьями, вместо родного Минска, взяли курс на Ленинград, чтобы там бросить якорь, желательно недалеко от крейсера «Аврора», но со временем были рады и кооперативным квартирам в Купчино.

В конце октября, Рашид проводил в Москву последних руководителей и сразу приступил к работе в Аппарате Советника по Экономическим Вопросам. Ему поручили самый ответственный участок работы, заниматься консульскими вопросами. Под Новый Год он заказал огромный букет роз, а курьер доставил цветы Сухейле. Рашид так же подарил ей бутылку советского шампанского, баночку икры и пару коробок московских конфет купленные в буфете посольства. Одинокая, интеллигентная и скромная Сухейла тепло поблагодарила Рашида и пригласила остаться, она очень привязалась к этому молодому парню, напоминавшем ей сына и мужа одновременно. Рашид извинился, крепко обнял, поцеловал её и ответил,
— «Я извиняюсь дорогая Сухейла, но пока очень загружен работой, Ин Ша Аллах, останусь в другой раз». С утра он уезжал по делам в МИД Ирака, а уже оттуда в разные посольства, по вечерам он дополнительно готовил необходимые на завтра бумаги. Новенькая «Тойота Крессида» Рашида проезжала более ста километров за день. Завхоз Вахид Хусаинов, выросший в криминальной Одиннадцатой Парковой Москвы, ворчливо выдавал талоны на бензин, мол, надо экономить, хотя бензин стоил в Ираке сущие копейки. Вахид Хусаинов был известен тем, что мгновенно выпивал бутылку водки из горлышка и медленно запивал его стаканом молока. Рашид завидовал железному здоровью бывшего самбиста, а вот ему водка вообще не давалась, поэтому избегал его употребления.
На Новогоднем корпоративном вечере он, сразу влившийся в коллектив Аппарата Советника, сидел за столом в актовом зале и смотрел выступление известной советской актрисы, приехавшей по приглашению посольства СССР. Утром первого января Рашид планировал поехать к Сухейле, но его обязали проводить в Москву вчерашнюю гостью нагруженную коробками японской техники, начиная от модного двухкассетного магнитофона «Шарп 777», нескольких автомобильных магнитол, плееров и до самых последних моделей видеокамеры и видеомагнитофона «Панасоник». Популярная в Союзе актриса улетала не самолётом Аэрофлота как все советские специалисты, а на «Боинге» Турецких Авиалиний. В Стамбуле её ожидала пересадка на Москву. Самый цимес заключался в том, что до следующего рейса на Москву, у неё было целых двадцать четыре часа для осмотра Стамбула. Это был блатной рейс, им пользовались, в основном, дипломаты высокого ранга и, естественно, их благоверные. А самого Рашида на новой должности, впереди ожидала тяжёлая, нервная, но безумно интересная работа.

Все годы проведённые в Багдаде, Рашид регулярно навещал мадам Сухейлу. Эта красивая, добрая и неимоверно порядочная женщина, ненавязчиво и деликатно обучала Рашида многим житейским и любовным премудростям, а самое главное, всегда и в любой ситуации уважительно относиться к женщине. После его отъезда, Сухейла уедет к сыну в Германию. А через семнадцать лет, когда Рашид вернётся работать в Багдад, он в первый же день приедет к её дому. На звонок выйдет незнакомая женщина, удивлённо посмотрит на него и узнав что он «Руси» и скажет, — «Мы купили этот дом совсем недавно, за эти годы поменялось несколько хозяев, но сейчас, из — за обстановки в стране уже хотим продать его и уехать из Ирака».
Рашиду очень хотелось войти в дом, осмотреть его изнутри, а если повезёт, может быть и увидеть в уголках комнат какие — нибудь детали напоминавшие о Сухейле. Но видя, что хозяйка явно далека от его ностальгических воспоминаний, отказался от этой идеи. Последующие полгода Рашид мотался в командировках между Багдадом, Тикритом и Киркуком. Там жили и работали российские нефтяники. Но он никогда не забывал о Сухейле, его всё время тянуло к её дому и при первой возможности он старался проехать по её улице. Откровенно говоря, Рашид так и не встретил девушку, даже близко похожую на Сухейлу. Им всем не хватало её врождённого такта, обаяния, умения разговаривать по душам, а двумя — тремя ироничными выражениями снять усталость и даже стресс. Официально он не был женат, хотя долго жил с девушкой по имени Наджия, но даже совместная дочь не удержала его. Промучившись более десяти лет с её трудным и капризным характером, он оставил им кооперативную квартиру, а сам переехал к матери.

Под Новый Год, вернувшись из Тикрита, он снова приехал к дому Сухейлы. Выйдя из автомобиля он заметил, что соседка в курдском платке на голове внимательно наблюдает за ним. Рашид подошёл к ней, — «Простите Сайида (госпожа) я бывший студент мадам Сухейлы и хотел бы узнать о её судьбе». Женщина удивлённо посмотрела на парня, — «Мы совсем недавно переехали из Эрбиля (Курдистан) и никого из соседей не знаем, муж целыми днями в своём магазине, а я плохо знаю арабский и редко общаюсь с кем — либо». Рашид поблагодарил её на курдском и несолоно хлебавши ушёл. Сев в автомобиль надолго задумался о Сухейле, он страстно желал её увидеть, у него накопилось много тем для обсуждения, его не пугало даже то, что она старше него, ведь так хорошо как с Сухейлой, ему не было ни с кем. Из его рассказов она знала всех его близких родственников, многих друзей, а Рашид получив письма из дома делился с ней новостями. Она интересовалась жизнью его близких, расспрашивала о Ташкенте, о его достопримечательностях и жителях, мечтала приехать к нему в гости. Сухейла часто говорила Рашиду, что иметь столько родственников и друзей это настоящее счастье. А у неё самой, кроме сына и тёти никого не было. Родители умерли давно, мужа убили «Братья — Мусульмане», а брат погиб защищая от террористов Президента Ирака Абу Бакра, старшая сестра с семьёй жила в Дании. И хотя почту от набережной Тигра до берега Балтийского моря авиация доставляла быстро и без пересадок, но видать сердечности и теплоты в содержании писем было мало и переписка с сестрой заглохла. Рашид думая о Сухейле не заметил, что наступила ночь. А ведь звёздными багдадскими ночами он нежился с ней в постели, а рано утром сразу после призыва Муэдзина к утренней молитве Сухейла будила его поцелуями и он уезжал к себе. Кофе в постель она подавала ему перед сном, после бурных утех. Рашид долго искал следы Сухейлы в Багдаде, он даже нашёл мадам Афаф, всё так же курившую сигареты «Ротманс» и работавшую секретарём в офисе Южной Нефтяной Компании. Но и она ничего не знала о подруге. В Университете ему сообщили, что мадам Сухейла уволилась много лет тому назад и возможно эмигрировала к сыну в Германию. Больше о его Сухейле, никто и ничего не знал.

P.S. Во время второй командировки Рашида в Багдад, обстановка в стране резко отличалась от прежних времён. Начавшийся с приходом к власти Саддама Хуссейна массовый исход из страны интеллигенции, коммунистов, учёных, ассирийцев, евреев, арабов — христиан и богатых коммерсантов никак не заканчивался. При первой возможности жители страны старались эмигрировать в Европу или США, на худой конец уезжали в Иорданию или Эмираты. Зато все государственные служащие Ирака, по — советски добровольно — принудительно, часто выходили на демонстрации в поддержку Саддама Хусейна, а к ним присоединялись лавочники, механики и обувщики из армянских кварталов, хотя их никто не заставлял, но они вместе со всеми скандировали лозунги «Мы победим», «Наш президент лучший», «Саддам в наших сердцах» и «Буш, Буш, эй Буш (президент США), запомни, мы все любим Саддама Хусейна» и т.д.. Тем не менее, все жители Ирака не сомневались в том, что США нападут на Ирак. Не знали только когда это произойдёт. Народ устал как от предыдущих войн с Ираном и Кувейтом, так и от своего диктатора и желал одного, чтобы президент ушёл добровольно, надеясь, что тогда не будет войны. Но США думали по — другому, они не хотели упускать дешёвую иракскую нефть и для этой цели придумали миф о химическом оружии массового поражения, якобы, хранящихся на секретных складах. До начала этой жестокой, откровенно захватнической и грабительской войны, оставалось менее двух лет.