Владимир Владимирович Сержантов Ташкентцы

Алексей Хабаров

11.01.1957 — 27.05.2020…
С Днем Рождения, Алеша, отметь его как следует…

Не исчезай… Исчезнув из меня,
развоплотясь, ты из себя исчезнешь,
себе самой навеки изменя,
и это будет низшая нечестность.

А stamp, уроки английского или страна, которой нет… (неизданный рассказ)

… Мне было четыре с половиной года, когда учитель английского языка Владимир Владимирович Сержантов подарил несколько редких почтовых марок страны Маньчжурии, которая много раз распадалась и возрождалась вновь. Марки принадлежали периоду, когда она называлась Маньчжоу-го. Место, где когда-то была Маньчжурия, он даже показал на карте. Теперь там было два названия. На юге-Китай. На севере – СССР…

Сержантов был из семьи русских эмигрантов – он родился в Харбине, жил в Шанхае, рос и учился в британской колонии Гонконг. Английский язык был для него даже не вторым, а первым родным языком. Оказавшись в СССР. Он, как и многие, насильно возвращенные «репатрианты», с трудом адаптировался на чужой для него родине. В Ташкенте, где разрешили жить многим из возвращенцев, он поступил в институт иностранных языков, учился, работал переводчиком и давал частные уроки. Моя бабушка – баба Нина — преподавала в этом институте английскую фонетику и третировала бедного Сержантова за «американизированное» произношение. Возможно, желая задобрить ее, Владимир Владимирович стал приходить к нам домой и учить меня, балбеса, английскому языку. Я, видно, «пошел в бабку»: английское произношение мне удавалось. Одно и то же слово я мог громко произносить вслух беспрерывно, день за днем. Словечком «a stamp» (*марка), упражняясь в произношении, я скоро довел бабушку и всю семью до «белого каления». Но это было единственное, в чем я проявлял успехи.
Грамматику я терпеть не мог и вряд ли долго вытерпел бы рутинные домашние уроки. Но Сержантов брал меня хитростью. За каждое выученное правило он рассказывал интереснейшую историю. И тут-то я слушал его, раскрыв рот. Скоро я «подсел» на его уроки, как другие дети на шоколадки.
Рассказчиком ВэВэ действительно был потрясающим. К слову сказать, некоторые его истории я впоследствии прочитал у Антуана де Сент Экзюпери. Оказывается, мой учитель пересказывал мне сказки Мудрого Лиса! И делал это необыкновенно талантливо. Одну и ту же историю каждый раз он преподносил по-разному, вспоминал все новые и новые детали. И это заставляло меня слушать его неотрывно. ВэВэ так увлекался, словно все, о чем рассказывал, произошло, с ним самим и только что, а не давным-давно и с кем-то другим. Лет ему было, по-моему, очень много – целых двадцать пять!
Всего через полгода Сержантов неожиданно покинул нас и куда-то уехал. Я скучал по нему, ждал, доставал альбомчик, разглядывал марки, вспоминал его рассказы. На одной из этих марок был изображен Чан Кайши – лидер китайской партии, которая называлась таинственным словом Гоминьдан.
Тем более, что место на карте есть, а страны нет! Пытаясь вникнуть в эту загадку, я вглядывался в красные иероглифы на марке…
— … вот видишь, — говорил ВэВэ, — сначала марка была маньчжурская, а позже, когда иероглифы надпечатали – она уже стала китайской! Мне это казалось особенно несправедливым, и я жалел бедных «маньчжуров»…
Не знаю, куда подевался тогда мой учитель. Возможно, он просто обиделся на бабу Нину, которая поставила ему незаслуженную «четверку» на экзамене, и понял, что смысла тратить время на ее внука больше нет…
Как бы то ни было, меня он успел приручить, как говорил Мудрый Лис. И я благодарен ему за это. Больше никогда я не встречал Сержантова, но подаренные марки берегу до сих пор. Тем более, теперь и сам я могу рассказать, как исчезают страны…
Кроме маньчжурских, от Сержантова мне досталась еще одна необыкновенная марка. Это был прямоугольный листик без зубцов, с коричневым монохромным рисунков, похожим, скорее, на обыкновенный штемпельный оттиск: силуэт воина с винтовкой, в характерном для солдат австро-венгерской империи кепи с козырьком (Feldkappe). Текст на марке такой: Vojenska Posta и ниже между двумя цифрами-единицами – Ceskoslovensko voisko na Rusi.
— Это марка Чехословацкого корпуса в России, — рассказал мне Сержантов. — Во время первой мировой войны в России оказалось много пленных чехов и словаков – бывших военных австро-венгерской армии. Многие из них решили сражаться на стороне России в составе войск Антанты. Поэтому был организован Чехословацкий корпус легионеров. После революции чехословацкие легионеры оказались в Сибири на территории, занятой большевиками, и подняли восстание, а позже примкнули к Русской Сибирской Белой армии адмирала Колчака. Но форму сохраняли прежнюю и даже почтовые марки собственные выпускали. После поражения Белой Армии по договору большевиков с командованием Антанты, чехословацких легионеров вернули на родину. Мало кто из них остался в России. Некоторых судьба забросила даже в Китай. Один из таких был мой школьный учитель музыки в Гонконге. Когда-то эти марки – чехословацкую и маньчжурскую он подарил мне. Теперь они твои, — сказал мне Сержантов, вручая подарок. Называл он своего учителя музыки из гонконгской гимназии на русский манер – Иван Иванычем…
Удивительно, что все эти не самые простые для советской действительности истории про Маньчжурию, Россия и Антанту, про Гражданскую войну и Белое движение мой учитель легкомысленно доверял пятилетнему мальчишке. Теперь, бывает, что, сверяясь с историческими первоисточниками, я словно узнаю рассказы Сержантова и возвращаюсь в свое детство, где все было
История этих марок – зубчатых квадратиков их стран, которых нет, особенно поражала мое воображение» марка может потеряться – она маленькая, но как может исчезнуть целая страна…?