Роль И. В. Курчатова в развитии атомной физики в Узбекистане История Ташкентцы

В 70 годах прошлого столетия, осознавая перспективы развития экологически чистых возобновляемых источников энергии, С.А. Азимов инициирует создание Большой Солнечной печи. Добивается утверждения проекта в Москве и возглавляет строительство инновационного объекта под Ташкентом (Паркент). В 1988 году строительство успешно завершено. В 2002 году посмертно награждён орденом «Буюк хизматлари учун».

Ш. Р. Рашидов и члены правительства знакомятся с работой объекта Физика-Солнце.

Воспоминания С. А. Азимова к 75-летию Академика АН СССР Игоря Васильевича Курчатова. Ташкент, 1978 год.

И.В. Курчатов был крупным ученым и организатором науки. Его исследования в области диэлектриков привели к открытию сегнетоэлектриков — выдающемуся результату в науке о диэлектриках. Исследования в области ядерной физики привели его к другому крупному открытию ядерной изомерии. Под руководством и при непосредственном участии И.В.Курчатова был создан и запущен циклотрон в Ленинградском физико-техническом институте: это был первый, работающий в то время, ускоритель в Европе.

В 1939 году выдающиеся физики О.Ган и Ф.Штрассман обнаружили, что при поглощении нейтрона атомами урана происходит деление урана с испусканием нескольких нейтронов. Это открытие вскоре привело Ф.Жолио-Кюри к идее о создании цепной реакции с выделением огромной энергиии. После этого как в Европе (Германии), так и в США приступили к созданию атомного оружия.

Возглавить решение этой трудной задачи наша страна (на то время СССР — изд.) поручила И.В.Курчатову. К ее выполнению он приступил в 1942 году в тяжелое военное время – СССР сражался с фашистской Германией. Среди тех, кто начинал с ним это большое дело были ныне академики АН СССР Г.И.Флеров, Я.Б.Зельдович И.К.Кикоин и некоторые другие. Задачу удалось решить в короткое время. Уже в 1949 году было создано атомное оружие, а в 1953 году – водородное. Помимо других причин успех также был обеспечен потому что во главе проекта стоял И.В.Курчатов, крупный ученый-ядерщик, организатор науки, обладавший незаурядными личными качествами, в том числе и неповторимым личным обаянием.

Академик И. В. Курчатов

Первая моя встреча с И.В.Курчатовым состоялась в 1952 году в Министерстве среднего машиностроения СССР (отвечавшего за разработку и производство советского атомного вооружения), где в небольшом кругу ученых обсуждались перспективы развития исследований в области космических лучей. Это заседание вел сам И.В.Курчатов. На заседании присутствовали академики АН СССР Д.В.Скобельцин, В.И.Векслер, А.Ф Алиханов, С.И.Вернов, Н.А.Добротин, чл.-корр. АН СССР А.И.Алиханьян, Г.Т.Зацепин и другие. Мне посчастливилось быть в числе приглашенных. Рядом с И.В.Курчатовым сидел министр среднего машиностроения, выдающийся организатор атомной промышленности, легендарный Авраамий Павлович Завенягин.

Доклад о необходимости развития исследований по космическим лучам в Советском Союзе сделал крупнейший теоретик в области физики, лауреат Нобелевской премии, академик АН СССР Е.И.Тамм. Игорь Евгеньевич говорил, что на данном этапе космические лучи являются единственным источником для изучения ядерных процессов при высоких и сверхвысоких энергиях, что исследования ядерных процессов при столь больших энергиях должны привести к открытию новых явлений, которые позволят глубже понять природу ядерных сил. Он также подчеркнул, что эти исследования будут служить школой для подготовки квалифицированных кадров, которые смогут работать в разных областях ядерной физики. Действительно впоследствии, многие ученые, специализировавшиеся в области космических лучей, стали руководителями крупных направлений исследований на ускорителях и руководителями ведущих институтов страны. В процессе обсуждения А.П.Завенягин задал вопрос: “Каким образом Вы хотите организовать работу, будут ли привлечены ученые из других городов и республик?” Тогда один из присутствовавших сказал, что мы будем получать научные данные на местах, результаты будут обрабатываться здесь, в центре. А.П. Завенягин был возмущен – «Вы хотите держать людей на местах и результаты обобщать здесь, в Москве? Так планировать науку нельзя, наука должна развиваться везде, и все должны участвовать творчески как в получении результатов, так и в их обобщении». После такого замечания А.П.Завенягина в обсуждении создалась несколько неудобная ситуация. Ее разрядил своим выступлением академик Д.В.Скобельцин, который обращаясь к А.П. Завенягину сказал, что он, по-видимому, не так понял.

Далее выступили академик А.Ф.Алиханов и другие, которые поддержали предложение И.В.Курчатова о необходимости расширения исследований по космическим лучам. Впоследствии вышло постановление правительства о расширении работ в этом направлении в Физическом Институте АН СССР, в Боксанской лаборатории (Грузия), в Ереване (станция Арагац) и в Ташкенте. Были выделены материальные ресурсы, около 50 млн.рублей.

В июне 1956 года И.В.Курчатов со своим близким сотрудником, другом, с которым он начинал свои первые работы в Ленинградском физико-техническом институте, академиком АН СССР Ю.Б.Харитоном приехал в Ташкент. Он посетил президента АН УзССР Захидова Теша Захидовича. Меня в тот день, по поручению И.В.Курчатова, попросили прийти в Президиум АН УзССР и я имел беседу с Игорем Васильевичем. Он интересовался, чем я занимаюсь в настоящее время и какие направления представлены в Физико-техническом институте. Я ему рассказал, что на Шахристанском перевале на высоте 3200 метров над уровнем моря мы планируем собрать установку для исследования ядерных процессов при взаимодействии космических лучей с энергией от 10¹¹до 10¹²эв с ядрами различных элементов. Полученные нами результаты, сказал я, показали, что поглощение протонов вплоть до энергии 10¹¹эв в графите, железе и свинце по ядерным пробегам одинаково, хотя число нуклонов в ядре свинца в среднем в 3,5 раз больше чем в графите.

Этот вопрос его заинтересовал. Далее я вкратце рассказал о работах по электронике, которые велись под руководством академика АН УзССР У.А. Арифова, и о работах по полупроводникам, проводимым К.Д.Трофимовым. Разговор был непродолжительным, и мы расстались. Игорь Васильевич уехал в Бухару (рассматривались месторождения урана). Через два дня, в воскресенье (я работал у себя дома) позвонил один из помощников Игоря Васильевича и сказал, что Курчатов хочет встретиться со мной в гостинице «Шарк» по улице «Правды Востока», где он остановился. Было около 11 утра, когда я приехал в гостиницу. В комнате кроме него никого не было. Он встретил меня очень дружелюбно.

Первый его вопрос был – не побеспокоил ли он меня, не оторвал ли от работы. Затем он увлеченно говорил об Узбекистане, о необходимости дальнейшего развития науки в республике, особенно ядерной физики и исследований по использованию атомной энергии в народном хозяйстве. Он сказал, что перед отъездом в Бухару обсуждал с руководителями республики вопрос о возможности создания института ядерной физики. Это необходимо для широкого внедрения достижений ядерной физики в промышленность, сельское хозяйство, геологию, медицину. В беседе он сказал мне, что руководители республики для организации института хотят выделить 40-50млн рублей из премиального фонда за выполнение плана по сдаче государству хлопка. «Знаешь», — продолжал он, «Я по пути видел дороги. Они находятся в плохом состоянии.

Пусть эти суммы потратят на улучшение дорог. Я тебе эту сумму раздобуду из общего бюджета». «Скажи»,- спросил Игорь Васильевич меня, «Сколько времени потребовалось для получения 50 млн. рублей для расширения работ по космическим лучам?». Я сказал ему, что после совещания, которое он проводил в Москве, средства были выделены в течении 4-5 лет. Он ответил, что постарается добиться этой суммы через год. Затем он попросил меня собрать завтра в институте специалистов, которые занимаются вопросами использования ядерного излучения в науке, сельском хозяйстве, в промышленности, медицине. После нашей беседы я направился домой. Мне стало ясно, что Игоря Васильевича теперь, после создания атомного и водородного оружия, серьезно занимают вопросы использования атомной энергии в народном хозяйстве. В частности, начатая Игорем Васильевичем в 1949 году разработка проекта атомной электростанции, была успешно завершена и в 1954 году первая в мире атомная электростанция вступила в строй.

И.В.Курчатов считал важным получение трансурановых элементов. Выполнение этой задачи он поручил своему талантливому ученику Г.Н.Флерову (ныне академик), который еще на заре своей научной деятельности вместе с профессором К.А.Петржаком открыл спонтанное деление урана. Георгий Николаевич Флеров строит ускоритель многозарядных ионов для обнаружения новых элементов.

Научная дискуссия со своим другом и коллегой — академиком Г. В. Флеровым, одним из создателей советского атомного щита. Прославился тем, что в 1942 году направил письмо Верховному Глвнокомандующему И. В. Сталину о необходимости начала работ по созданию атомного оружия.

Игоря Васильевича Курчатова всегда интересовали вопросы использования новых источников энергии на благо человечества. Лаборатория, возглавляемая им, занимается проблемой осуществления управляемой термоядерной реакции, получения энергии за счет превращения водорода в гелий. Он считал это гигантской благородной задачей в интересах всего человечества. Поэтому сюда были привлечены крупнейшие ученые – академики Л.А.Арцимович, М.А.Леонтович и многие другие.

Видя огромную возможность использования атомной энергии в народном хозяйстве, И.В.Курчатов, как государственный деятель, решал эту проблему масштабно. Поэтому он задумал создание такого центра в Ташкенте для всего региона Средней Азии. Сразу же, по возвращении домой, я позвонил С.Ю.Юнусову (вице-президенту Академии Наук УзССР, опекающему физико-математические науки) и доложил вкратце о разговоре с Курчатовым, о том, что он завтра собирается приехать в институт и послушать научных сотрудников, работающих в республике по проблемам излучения, познакомиться с моей лабораторией. Согласовав с ним, я позвонил молодым в то время учёным М.Н.Набиеву, Я.Х.Туракулову, А.К.Учиваткину и другим, которые использовали изотопы в своих исследованиях.

На следующий день в зале Физико-технического института собралось более 100 человек. Приехал И.В.Курчатов вместе академиком Ю.Б.Харитоном. До начала совещания Игорь Васильевич ознакомился с моей лабораторией, где мы занимались исследованием угловых распределений вторичных частиц при ядерных расщеплениях, изучением гиперфрагментов в ядерной фотоэмульсии. Он одобрительно отнесся к нашей работе. Ему очень понравились ребята. Он сказал: “C этими «молодчиками» можно свернуть горы” (Там были У.Гулямов, В.Чудаков, Т.Юлдашбаев, А.Юлдашев, М.Юнусов и другие). Он познакомился также с лабораторией Рахимова Р.Р., в которой занимались вторичными электронными процессами.

После ознакомления с институтом, началось совещание. Совещание вел вице-президент АН УзССР С.Ю.Юнусов. Выступили М.И.Набиев, Я.Х.Туракулов, А.К.Учиваткин и другие.

М.Н.Набиев рассказал о проводимых им работах по перемещению и разложению фосфорного удобрения в почве используя методику меченых атомов фосфора. Я.Х.Туракулов говорил об использовании радиоактивного изотопа I-131 для изучения функции щитовидной железы и процессов гормонообразования, им также была высказана мысль о необходимости приготовления короткоживущих изотопов на основе биологических мембран. А.К.Учиваткин рассказал о внекорневой подкормке хлопчатника в период вегетации, о наблюдаемом передвижении фосфорного удобрения через листья в стебель и вплоть до корневой системы с помощью меченого атома. Затрагивались в частности вопросы использования радиоактивного изучения.

Игорь Васильевич был очень доволен прошедшим совещанием, был в хорошем настроении. После совещания, во время беседы он сказал, что есть у нас кадры, есть задачи, сегодняшнее совещание, встреча с нашими ребятами создают еще большую уверенность в необходимости организации института для проведения работ по широкому использованию атомной энергии. Далее обращаясь к С.Ю.Юнусову сказал: “Теперь Азимова придется взять в ученики”. Тогда Сабир Юнусович в шутливом тоне заметил: “ Игорь Васильевич, для успеха дела Азимова следует не только взять в ученики, но и усыновить”,- Курчатов с улыбкой одобрительно посмотрел на С.Ю.Юнусова.

Вечером И.В.Курчатов и Ю.Б.Харитон были в гостях у президента Академии Наук Т.З.Захидова. Чуствовал он себя свободно, рассказывал, что любит домашнюю обстановку. Даже выходил на кухню и смотрел как готовят. Т.З.Захидов подарил ему узбекский халат, пояс и тюбетейку. Потом рассказывали, что в Москве, у себя дома, он в присутствии гостей иногда выходил в халате и тюбетейке. Он был прост в общении, что часто присуще незаурядным людям.

На следующий день вечером И.В.Курчатова и Ю.Б.Харитона провожали с Ташкентского вокзала. Для них подали отдельный литерный вагон. Я в числе других также поехал провожать его. На перроне он сказал мне, чтобы я приехал к нему в Москву и дал номера своих служебных и домашнего телефонов (Его квартира находилась внутри института в лесу). Я приехал через месяц. Сначала в Дубне, в институте ядерных исследований, встретился с Г.Н.Флеровым, талантливым учеником Курчатова, с которым был знаком еще с 1946 года, когда мы работали на Памирской станции ФИАН АН СССР на высоте 4000метров над уровнем моря. Он спросил меня: “Курчатов Вас видел?”. Я ему подробно рассказал о встрече. Г.Н.Флеров улыбаясь, сказал: ”Садык, в этом повинен я”. Оказывается, когда И.В.Курчатов собирался в Ташкент у него был разговор с Флеровым, он просил его назвать кого-нибудь из физиков, с которым можно поговорить о предстоящих делах. Георгий Николаевич назвал мое имя. Теперь я понял, почему И.В.Курчатов приехав в Ташкент, тут же начал разыскивать меня. Из Дубны я вернулся в Москву и остановился в гостинице “Москва”. На следующее утро позвонил Игорю Васильевичу на работу. Он взял трубку, мы поздоровались, тут же сказал: ”Приезжай сейчас, поговорим. Где институт находится, надеюсь, ты знаешь? “. Я ответил: “Да, знаю, Игорь Васильевич“. Он, не вешая трубку, сказал: «Подожди, может быть есть машина, тогда ускорим твой приезд». Я подождал у трубки. Через несколько минут Игорь Васильевич взял трубку и сказал: «Азимов, здесь оказалась машина Семенова (академик АН СССР, Лауреат Нобелевской премии). Я посылаю за тобой. Для того, чтобы зря не тратить время садись в метро и езжай до станции «Аэропорт», там тебя будет ждать машина». Игорь Васильевич (назвал номер и марку машины). На метро я доехал до станции «Аэропорт». При выходе из станции было много людей. Один товарищ подходит и спрашивает меня: «Вы будете Азимов?». Я удивился и сказал: «Да, я». Он ответил: «Машина Вас ждет». Мы сели в машину. Встречавший меня оказался шофером. (Игорь Васильевич описал ему мои приметы, поэтому он сразу нашел меня). Мы подъехали к воротам института, без всякого пропуска нас пропустили во двор. Машина остановилась у главного корпуса, шофер сопровождал меня до кабинета Курчатова.

Секретарь сказала: «Заходите, Курчатов ожидает». Я открыл дверь и увидел Игоря Васильевича стоящим около своего стола. Он сразу пошел мне навстречу, поздоровался и шутя сказал: «Азимов, долго ты едешь, я успел чайник чаю выпить». В это время кто-то из ожидающих в приемной, воспользовавшись тем, что Игорь Васильевич оказался у двери, попросил разрешения на прием. Курчатов улыбаясь, сказал: «На этой неделе будет очень трудно». Хотел что-то добавить (по-видимому назначить время приема), но тут зазвонил телефон. Разговор с товарищем не был окончен, и Игорь Васильевич обратился ко мне: «Иди Азимов, возьми трубку, узнай, что он хочет». Я прошел быстро в кабинет, кабинет был довольно длинный и поднял трубку. Кто-то сразу начал: «Игорь Васильевич…» Я ответил: «Игорь Васильевич сейчас подойдет». Игорь Васильевич закончив разговор с посетителем, переговорил по телефону и тут же начал разговор об организации института в Ташкенте, о том, что поговорил с руководством и получил принципиальное согласие и считает, что главным оборудованием в новом институте должен быть реактор.

Потом Игорь Васильевич пригласил троих сотрудников, которые уже ждали в приемной, среди которых был Гончаров (в последствии он оказал большую помощь в строительстве реактора и мы с ним подружились), и по-видимому Мостовой. Когда они зашли, он представил меня и попросил чтобы они познакомили меня с реактором и работами, ведущимися на нем, и в шутливом тоне добавил: «Азимов витает в облаках. Покажите, что делается на земле» (Он имел ввиду, что я занимаюсь космическими лучами). После этого я простился с ним, и мы с Гончаровым и двумя другими товарищами пошли на реактор, где я провел почти целый день.

В июне 1956 года Президиум АН УзССР направил меня в Совет Министров СССР для подготовки постановления по организации института. И вот я впервые (вместе с постоянным представителем Узбекистана при Совете Министров СССР Рахимовым К.Р.) в Совете Министров СССР. Подготовка проекта постановления была поручена отделу науки. Вместе с заместителем отдела науки Н.И.Васиным (ныне заместитель директора Института атомной энергии им. И.В.Курчатова) мы подготовили проект постановления. Через дней пятнадцать, когда были разрешены многие трудные вопросы, касающиеся категории института, оплаты сотрудников, обеспечения и др., Н.И.Васин сообщил мне что министр среднего машиностроения (основного атомного министерства СССР) А.П.Завенягин возражает против организации отдельного Института ядерной физики и что реактор надо построить при Физико-техническом институте. Васин посоветовал мне лично встретиться с Завенягиным, убедить его в целесообразности организации отдельного института. В это время я не мог прибегнуть к помощи И.В.Курчатова, ибо он был очень болен и проходил лечение у себя дома.

Поставив об этом в известность руководство республики, попросил договорится о встрече Постоянного Представителя правительства Узбекистана в Москве Рахимова К.Р. А.П.Завенягин принял нас в своем министерстве. Я ему подробно рассказал об основных научных и практических задачах, для решения которых организуется институт в Ташкенте. Он подтвердил свое мнение о строительстве реактора РТ-1000 в составе Физико-технического института. Я прибегнул к авторитету Курчатова, сказал, что Курчатов поддерживает предложение об организации института. Тогда он: «Да, я это знаю, но денег маловато» и добавил: «Зачем лишний административный персонал». Я ему ответил: «Аврамий Павлович, о каком административном персонале можно говорить, ведь в Физико-техническом институте имеется только один заместитель директора, ведающий хозяйственными вопросами, который получает 980 рублей. Как можно построить такой серьезный реакторный комплекс, вентиляционные центры и боксы для приготовления изотопов, лабораторный комплекс и другие сооружения без серьезной организации». Завенягин (этот крупнейший организатор, внесший неоценимый вклад в становление советской атомной промышленности) оценив масштаб предстоящих работ, подумав, сказал: «Хорошо, я согласен на организацию института, но только с реактором РТ-1000». Я понимал Авраамия Павловича, ибо расходы на строительство ядерного института, согласно постановлению, должно было нести Министерство среднего машиностроения.

Очень довольные, мы с Касым Рахимовичем ушли от него. 10 июля в 1956 году в центральной газете появилось объявление об организации первого в Азии Института ядерной физики с атомным реактором.

Впоследствии нам передали готовый реактор РТ-2000, изготовленный по спецзаказу, что ускорило строительство и комплектацию оборудования.

Руководитель советских атомных проектов академик А.П.Александров (в центре) в ИЯФ.

В процессе выбора строительной площадки под институт у нас возникли некоторые затруднения. По санитарным нормам в радиусе 3км от реактора не должно быть жилых домов. Это означало, что под площадку института требуется около 1000 гектаров. Все районы Ташкентской области густонаселены. Такую площадку удалось найти только в районе за селом Майский, в 40-50км от Ташкента. При этом для команды реактора предполагалось построить дом в селе Майский (в 4-5км от реактора), жилые дома для сотрудников – за 8 км. от площадки строительства. Вдобавок в предполагаемом районе строительства не было воды, ее надо было подавать за 20-25км от поймы реки Чирчик в две нитки водовода через холмистую песчаную местность. Только единовременные затраты приводили к увеличению стоимости строительства на 25-30млн рублей, не говоря о расходах на ежедневную перевозку сотрудников на работу. Возникшие трудности были вызваны ошибкой в определении трехкилометровой санитарной зоны от реактора. Столь большая зона применима для промышленных объектов, выделяющих большие радиоактивные отходы.

Надо было доказать необходимость сокращения санитарной нормы. Это позволило бы построить более компактный институт, удобный для работы с наименьшими капитальными затратами и, что не менее важно, не были бы заняты плодоносные земли.

Кто может помочь в решении этого вопроса? Курчатов болен, нельзя его беспокоить. Надо решать самим. И вот, я уже в качестве заместителя директора Института ядерной физики встречаюсь со специалистами Института атомной энергии, с которыми уже сложились рабочие контакты. Беседа с ними еще больше убедила меня в нашей правоте. Я им говорил: «Ваш реактор такой же мощности, как и наш, находится в черте города Москвы. Значит, нет необходимости в трехкилометровой санитарной норме». После этого, в полной уверенности в своей правоте, я пошел к заместителю министра здравоохранения СССР А.И.Бурназяну. Так было получено разрешение на километровую зону от реактора. После получения разрешения на уменьшение зоны было отменено ранее принятое решение о выделении 1000га земли за селом Майское и принято постановление о строительстве института на том месте, где он сейчас расположен. Инспектор, давший неправильную санитарную норму, был наказан.

В итоге первый атомный реактор в Азии был запущен в 1959 году. Эта весть обрадовала Курчатова, ибо это было его детище.

В августе 1959 года я участвовал в международной конференции, которая состоялась в Москве, а в сентябре этого же года, в качестве делегата, на международной Рочестерской конференции по физике высоких энергий в Киеве. Конференции были очень представительными. Организатором московской конференции был один из основоположников исследований в области космических лучей академик Д.В.Скобельцин. В конференции принимали участие крупнейшие ученые академики: С.Н.Вернов, Б.Росси, С.Ф.Пауэлл и многие другие. Киевская конференция была еще более представительная, в ней участвовали японский физик Х.Юкава, первый объяснивший природу ядерных сил, основоположники квантовой механики П.Дирак и В.Гейзенберг, крупнейшие теоретики И.Е.Тамм, Л.Д.Ландау, Х.Баба, В.Вайскопф, С.Чу, видные экспериментаторы В.И.Векслер, Э.Панофский, В.П.Джелепов, Д.Стейнбергер и другие. На конференции присутствовали представители многих стран. Самыми представительными были делегации СССР и США. Я был в числе делегатов этой конференции и выступил с докладом о тяжелых фрагментах, выделяемых из ядер при взаимодействии нуклонов большой энергии с ядрами фотоэмульсии.

После Киевской конференции я приехал в Москву и хотел обсудить с Курчатовым некоторые интересующие меня вопросы.

В это время Курчатов усиленно занимался проблемой осуществления управляемой термоядерной реакции и связанными с ней плазменными явлениями в газе. У нас тоже занимались физикой плазмы, поэтому я хотел с ним посоветоваться, узнать его мнение о наших работах.

Я знал, что Курчатов принимает только дома, так как он был не совсем здоров. Я ему позвонил, он, как всегда приветливо поздоровался: «О, Азимов, ты откуда?» Я ему ответил, что из Киева, после конференции и далее сказал: «Хотел бы Вас видеть». На это он ответил: «Давай завтра в это время приходи». Я ему шутливо: «Игорь Васильевич, завтра в это время я уже буду в Ташкенте». Он сказал: «Тогда приходи сейчас». Я поехал в институт. В бюро пропусков уже был оформлен пропуск на меня, я прошел во двор института и остановился у палисадника дома, в котором жил Курчатов. Там меня встретил его секретарь, знакомый мне по визиту в Ташкент. Мы обменялись несколькими фразами, и он сказал: «Вас ждет Игорь Владимирович».

Я вошел в кабинет. Курчатов обсуждал работу с одним из сотрудников института. Вскоре он закончил, и мы остались вдвоем. Он мне говорит: «Давай пойдем в палисадник, мне необходимо, и тебе будет неплохо». Мы с ним сели под дерево на скамейку. Я ему рассказал о наших работах, о том, что заканчиваем сборку реактора, теплоэлементы установлены, в начале сентября собираемся пустить реактор. Горячие камеры для работы с большими дозами радиоактивности тоже готовы. В институте ведется наладка установки для регистрации меченых атомов в вертикальных и горизонтальных камерах реактора. Оборудование пневмопочты для переброски облученных образцов из зоны реактора в горячую камеру также в основном заканчивается. Я ему сказал, что мы хотим широко использовать активационный анализ для определения содержания различных элементов в рудах и горячих породах, в чистых и сверхчистых материалах. Рассказал о том, что некоторые ядерно-физические методы уже нашли применение в отдельных отраслях промышленности республики. Говорил о работах по газовой плазме, которые велись у нас для осуществления динамической стабилизации плазменного витка в магнитном поле, о том, что с помощью оригинальных электродинамических импульсных инжекторов нам удалось за время 10-150 мк/сек напустить 5*10¹⁵-9*10¹⁸частиц за один импульс, при этом скорость инжекции плазменных сгустков достигала от 4*10⁶до 8*10⁶см/сек. Рассказал о том, что при синхронной инжекции нескольких плазменных сгустков в камеру в отсутствие магнитного поля образовывался плазменный ком, а при наличии поперечного магнитного поля плазменный виток совершает высокочастотные колебания.

По мере того, как я рассказывал, чувствовалось его одобрительное отношение к нашим работам, видно было, что его радуют наши успехи. Я спросил: «Как Вы думаете, следует ли нам продолжать работы по плазме?». Он сказал: «Разреши мне посоветоваться с Арцимовичем и Осовцом» (Академики Л.А.Арцимович и С.М.Осовец, выдающиеся советские физики, стоявшие у истоков управляемого термоядерного синтеза).

После нашей беседы я встал, хотел попрощаться. Он тоже встал, что бы проводить меня. Я ему сказал: «Зачем, Игорь Васильевич, Вы оставайтесь».- «Ты что – заодно немного пройдусь». Он проводил меня до большой дороги (внутри института), до того места, откуда уже были видны ворота института. Я сказал: «Игорь Васильевич, приезжайте в Ташкент, в октябре у нас будет конференция по мирному использованию атомной энергии». Он, улыбаясь, ответил: «Куда мне, Азимов. Мне летать запрещают, ехать далеко. Проведете сами. Желаю успехов».

Осенью, в октябре вдруг звонок, секретарь говорит, что у провода Курчатов. Я поднял трубку. Поздоровались. Он сказал: «Я поговорил с Арцимовичем и Осовцом, они одобряют Ваше направление. Продолжайте, скорее получайте результаты».

Я был очень обрадован, услышав его голос. Был рад, что Игорь Васильевич уже вышел на работу, был благодарен ему за то, что будучи таким занятым человеком, он нашел время лично позвонить и поговорить о наших делах. Таким был Курчатов. С одной стороны принципиальным, требовательным, с другой обязательным, добрым, отзывчивым.

К великому сожалению моя радость обманула меня. Оказывается, это был его последний совет нам, последний раз я слышал звонкий, добрый голос дорогого всем нам Игоря Васильевича. Через четыре месяца его не стало.

Курчатов внес выдающийся вклад в создание атомного и водородного оружия, что во многом способствовало освобождению страны от шантажа и давления со стороны США и сыграло немаловажную роль в установлении длительного мира на земле.

Я учился в Физическои Институте АН СССР. Учился у Д.В.Скобельцина, В.И.Векслера, С.И.Вернова, имел счастье сдавать аспирантские экзамены И.Е.Тамму, Л.С.Ландсбергу, М.А.Маркову, слушал лекции Д.И.Блохинцева. Моим непосредственным учителем был В.И.Векслер. Как говорят физики, я был фиановец. За все, чему я достиг, я очень благодарен моим учителям. За время моего длительного пребывания и работы в ФИАНЕ в Москве я очень редко видел Курчатова, тем более не имел случая непосредственных встреч, учитывая предельно высокий уровень секретности работ, проводимых под его руководством.

В аспирантуре Физического института АН СССР. Москва 1949 г. На снимке 3 лауреата Нобелевской премии. Крайний справа С. А. Азимов.

Я счастлив, что мне пришлось встретится с Курчатовым в Ташкенте. После этой встречи я мог обращаться к нему практически в любое время. На каждой встрече я получал исчерпывающие ответы на самые сложные вопросы, которые меня интересовали, каждый раз уходил от него ободренным и вдохновленным с желанием работать еще более энергично и результативно. Каждая встреча запоминалась до мельчайших подробностей. Трудно передать словами масштаб его личности.

Благодаря инициативе и помощи Курчатова в Узбекистане возникли новые направления исследований – атомная и ядерная физика, получили развитие работы по мирному использованию атомной энергии. Был создан институт ядерной физики, оснащенный ядерным реактором, радиохимическим корпусом, циклотроном и мощной гамма-установкой. Выросло поколение узбекских физиков-ядерщиков. За все это узбекский народ, ученые нашей республики благодарны ему, всегда будут помнить его доброе имя.

Садык Азимович Азимов (1914-1988)
Академик АН УзССР
Заместитель Директора вновь созданного института ядерной физики АН РУз(1956-1958)
Директор физико-технического института (1958-1962, 1966-1988)
Директор института ядерной физики АН Узбекской ССР(1962-1966)
Генеральный Директор НПО «Физика-Солнце»(1984-1988)
Лауреат Государственной премии Узбекской ССР имени Бируни.

NUZ.UZ.