Кладбище на улице имени потомка Чингизхана Разное

Гузаль Шамузафарова

Как-то весной очередной раз Марджан вышла на улицу и направилась к нам. А кто-то подметал ее, подняв целое облако пыли. «А что, тебя не учили, что сначала надо поливать, а потом подметать! Смотри, какую пыль подняла!» — сделала она замечание подметавшей женщине. Та ответила: «Поливать улицу по плану положено после того, как ее подметут. Скоро ее будут поливать». «Кто это у вас там такие тупые планы пишет?» — возмутилась Марджан. Женщина сказала: «А тебе не все ли равно? Скажи спасибо, что твою улицу вообще подметают. А мою, например, никогда не подметают, хотя она такой же ширины, как ваша».

Марджан расположилась на нашем топчане с мамой. Выглянув через забор на улицу, женщины увидели Мухаббат, которая была в махалле секретарем, то-есть, могла выдавать справки с места жительства. По этой причине она считалась приближенной к властям. Они же (власти) заглядывали на древнюю улицу только в одном случае: если умирал кто-нибудь из партийной или советской элиты. Свой последний покой элита находила в «Доме отдыха наших покойных друзей». Поздоровавшись с нами, Мухаббат громко и радостно возвестила: «Сегодня на нашей улице большое торжество!» Марджан спросила: «А что случилось?» «Да какой-то коммунист умер!» Марджан ответила: «Так вот почему сегодня с утра нашу улицу поливают и подметают!» И женщины сели обсуждать, кого же сегодня понесут по нашей улице.

Конечно, никто из жителей ничего не имел против известных всем живых коммунистов или других деятелей советской власти. Но в другие дни и даже в праздники власти не обращали на улицу никакого внимания. А обращали внимание только в те дни, когда газеты выходили с некрологами, в которых было написано, что вся страна скорбит по поводу смерти такого-то известного деятеля. Да, такова была жестокая правда жизни: улицу поливали, подметали, убирали с нее мусор и наряжали только в день похорон!

Скоро к нам во двор стали подтягиваться и другие женщины — Пулат кеннойи, Рая и еще Минаввар, мать мальчика Ямина, который любил петь русскую песню про «самсу». Мама накрыла еду во дворе на деревянном топчане, и женщины в ожидании зрелища сели пить чай. Глядя через забор на улицу, они слушали, как Мухаббат громогласно предупреждала: «Люди! Во время похорон нельзя выходить на улицу, чтобы не мешать похоронной процессии!» Пулат кеннойи крикнула: «А оркестр сегодня будет, не знаешь?» Мухаббат ответила: «Оркестр дома послушаешь, по радио или по телевизору! Вы там, когда будет проходить процессия, громко не смейтесь, чтобы здесь, внизу, вас не слышали! Понятно?» «Да знаем, знаем! Первый раз, что ли, хороним!» — весело отвечали женщины, выглядывая из-за забора. Во дворе у нас с топчана хорошо было видно улицу. Но так как на нем не хватало места всем желающим, женщины подготовились, как могли, чтобы смотреть на зрелище через забор: кто-то принес табуретку, чтобы встать на нее, кто-то приспособил перевернутое ведро. Мухаббат глядела на женщин снизу вверх. А те кричали сверху: «А ты не завидуй и приходи лучше сюда к нам!»

Дети тоже готовились к зрелищу: они освоили глиняную крышу дома Пулат кеннойи. Надо сказать, что во многих домах глина с саманом (сеном) заменяла и штукатурку, и шпаклевку, и ее мазали даже на крышу. Детям нравилось там играть, крыша была плоская, и на ней росла трава. Особенно красиво было там весной, когда вся крыша становилась красной от маков.

У меня в памяти остались похороны Усмана Юсупова, бывшего 1 секретаря ЦК компартии УзССР. Умер он на посту директора совхоза. Я раньше считала, что помидоры «юсуповские» были получены в этом совхозе именно под его руководством. А оказывается, название свое они получили от имени узбекского селекционера Карима Юсупова. В период создания сорта он работал в Узбекском НИИ.

Сопровождающих было очень много. На открытой машине везли только покойника с родственниками. Все остальные шли пешком через нашу улицу вплоть до кладбища. Нам сверху с забора было все видно.
Еще помню, как хоронили Хамракула Турсункулова, который был председателем колхоза и трижды Героем Соцтруда. Наши жители по этому поводу ворчали, мол, неужели не было места в своем колхозе, что надо было везти его через всю область к нам.

Больше ничьи фамилии я не запомнила. Помню, еще хоронили женщину, деятельницу партии, но я не запомнила ее фамилию. Мой папа знал ее и что-то о ней рассказывал.
Такие вот мероприятия проходили на нашей улице.