Короткие заметки о фронтовиках История Ташкентцы

Мой отец — Ильясов Абдурашид Шахимарданович родился в 1915 году, в первых числах января, в городе Москва. Точная дата рождения неизвестна, так как бабушка рожала его дома. Мы поздравляли отца с днём рождения первого января, но практически не отмечали. Во первых, папа не любил праздновать свои дни рождения, он был очень скромным человеком. Во вторых, мама уставала от приготовления разных блюд к Новому Году и первого января у неё уже не было ни сил, ни эмоций. В третьих, вечером первого января родители по традиции ходили в гости к общим семейным друзьям, а в четвёртых, папа если выпивал, то начинал петь завораживая своим голосом присутствующих дам, а маме такое положение дел абсолютно не нравилось.

После революции вся семья дедушки на некоторое время переехала в Нижний Новгород, где у деда была усадьба. Рос Рашид весёлым и добрым малым. На семь сестёр в семье он был единственным мальчиком. Его любимыми занятиями были чтение книг, хоккей и рыбалка. Кроме того он имел абсолютный слух и великолепный тенор. Его отца, а моего деда арестовали в начале тридцатых годах как чуждого советской власти элемента и сослали на Соловки. Дедушкин дом в Нижнем Новгороде, естественно, экспроприировали. Сейчас в этом доме находится детский сад. Дедушка был религиозным деятелем и имел большой авторитет как среди духовных лиц, так и среди учёных — востоковедов, но самое главное, его любили и уважали простые мусульмане.
Шахимардан — Хазрат (Хазрат, это человек имеющий высокий религиозный статус) учил исламские науки двадцати три года. Сперва в медресе, затем в университете Аль Асхар в Каире, где и познакомился с будущим академиком РАН СССР Игнатием Юлиановичем Крачковским, переводчиком Корана. После Египта дедушка продолжил учёбу ещё и в Китае, где до революции 1917 года был сильный исламский университет. В Москве семья дедушки проживала в коммунальной квартире на улице Красина. Со временем сёстры отца повыходили замуж, а двое из них умерли. Дедушка был в ссылке, бабушка и её сын остались вдвоём в одной комнате. У отца не принимали документы для сдачи экзаменов в Плехановский институт, как сына лишённого прав человека. Он даже ходил на приём к всесоюзному «Старосте» — Михаилу Ивановичу Калинину. Но тот, естественно отказал отцу в помощи. Но папу с распростёртыми объятиями приняли в московскую консерваторию. Бабушка узнав об этом факте тут же сказала сыну, чтобы он забрал оттуда документы. Мол, дедушке это не понравится. Дедушка видел в своём единственном сыне будущего Имама -Хатыба московской Соборной мечети, на худой конец учёного — востоковеда. Но отцу явно не нравилась роль ни Имама — Хатыба, ни учёного — востоковеда. Он просто хотел стать если не певцом, то математиком. Отец забрал документы из консерватории и поступил на работу в МЖД НКПС рабочим — путеукладчиком, а заодно вечерами учился на Рабфаке. Через три года он смог поступить в «Плехановку». А после третьего курса он был призван в армию.

Отец сразу попал на войну с Финляндией, затем воевал в танковой дивизии против фашистской Германии, а после победы, он ещё успел на войну с Японией. На фронте отец часто исполнял песни перед солдатами и офицерами, а когда к ним в воинскую часть приезжали настоящие артисты, он даже несколько раз спел дуэтом с великой Клавдией Шульженко. Вернулся отец в Москву после окончания войны с Японией и сразу поехал в Ташкент. Там в очередной ссылке находился его отец. Вообще — то Шахимардан — Хазрат официально находился в ссылке в городе Мары, но духовные лица из Среднеазиатского Управления Мусульман за определённую мзду вывезли деда из Мары в Ташкент. В Ташкенте дед по просьбе Муфтия САДУМ Эшона Бабахана читал по пятницам проповеди в разных мечетях, но больше всего он любил мечеть на Кукче (Место, где в старые времена находились одноимённые городские ворота). Глава САДУМ (Среднеазиатское Духовное Управление Мусульман) Муфтий Эшон Бабахан любил слушать пятничные Хутбы (проповеди) Шахимардана — Хазрата, но последний так и не обосновался в Ташкенте, не дали репрессивные органы. Дедушку переводили из Мары в Ашхабад, затем в город Фрунзе (Бишкек), затем в Алма-ату, затем он снова нелегально возвращался в Ташкент. В конце концов академик Крачковский помог деду уехать в Ленинград, но что-то пошло не так с окончательным разрешением на возвращение деда, который уже уехал в Ленинград и поэтому представители НКВД, на всякий случай, арестовали и посадили в тюрьму моего отца в Ташкенте. Неожиданно умер Игнатий Юлианович Крачковский и уже некому было ходатайствовать за деда. В Ленинграде он жил на полулегальном положении, имея на руках справку о болезни сердца. Сердце у деда было очень больным.

Но тем не менее, Шахимардан — Хазрат усиленно работал со своим учеником, будущим заведующим кафедрой семитологии восточного факультете ЛГУ Львом Засимовичем Писаревским и прожил ещё полтора года после смерти Крачковского. А вскоре умер Сталин и отца выпустили на свободу. Страх и презрение к репрессивным органам у отца остались на всю жизнь.
Скажу сразу, что про войну папа ничего нам не рассказывал, так же как и его товарищи и наши родственники фронтовики. В день Победы — 9 Мая, мама с отцом ездили в гости к родственникам — фронтовикам дяде Саше (Сахиб) или к дяде Мише (Махмуду), а бывало что собирались у нас дома.

Дядя Саша (Сахиб), офицер, служил в разведке, после окончания войны много лет работал в посольстве СССР в Иране. Вернувшись из Ирана он до самой пенсии проработал в Совете Министров УзССР. Но ни про войну, ни про работу в Иране дядя Саша никогда и ничего не рассказывал. Он был мужем двоюродной сестры отца, композитора и преподавателя Ташкентского консерватории. Дядя Саша с супругой отличались тонким чувством юмор и самоиронией. Они подтрунивали друг над другом и веселили всех гостей. Даже моя мама, у которой были нелады с самоиронией, всегда отмечала юмор дяди Саши и его супруги.

Дядя Миша (Махмуд) ( родственник отца), войну начал рядовым, а закончил майором артиллерии, после войны продолжил службу в КГБ, а затем работал заместителем директора завода «Узбексельмаш». Дядя Миша, был ещё тот ходок. На старости лет он развёлся с супругой и ушёл к другой женщине. По моему субъективному мнению, первая жена дяди Миши была более красивой и самое главное обаятельной. Вторая супруга дяди Миши была немного моложе первой, но она уступала первой жене во всём, в красоте, обаянии и гостеприимстве.

Дядя Салех, муж моей тёти Флоры, родной сестры моей мамы, вернулся в звании капитана. После окончания войны, дядя Салех ещё целый год служил комендантом небольшого городка в Австрии. На «гражданке» работал в банковской сфере и дослужился до начальника управления Сберегательных банков (Сберкасс) Ташкентской Области. Отличительная черта дяди Салеха и его жены Флоры, это мудрость, гостеприимство и желание всегда помогать людям.

Другой наш родственник дядя Олег (Агзаметдин Хусаинов) вернулся с фронта рядовым, но орденов имел побольше других офицеров из числа родственников. Он до конца жизни работал директором небольшого магазина Ташоблпотребсоюза — «Узбекбрляшу». Дядя Олег, весельчак, балагур и любитель выпить, часто вспоминал один эпизод из фронтовой жизни. Как-то их полк освободил одно украинское село. После того как прогнали фашистов, три земляка из деревни Нижняя Каменка, что под Альметьевском, на чердаке одного из домов выпили много самогонки. Дядя Олег и второй земляк шатаясь от выпитого, ушли спать к своим. А третий земляк не мог даже двинуться с места. Его оставили спать на чердаке дома. А утром немцы пошли в контрнаступление, дядя Олег рассказывал, что почти весь полк вечером был пьяным от забористой украинской самогонки и не сразу понял в чём дело. 3 Немцы начали стрелять из автоматов. В это время проснулся земляк заснувший на чердаке. Он был пулемётчиком и сразу начал палить по фашистам. Его ранило, но он удерживал немцев пока полк не пришёл на помощь. Этому земляку присвоили звание Героя Советского Союза. Дядя Олег ещё лет пятьдесят после окончания войны, притворно и с юмором сожалел, что в тот памятный вечер после боя с немцами, он выпил очень мало самогонки и поэтому не остался ночевать на этом чердаке. Вот если бы выпил побольше, тогда бы он точно получил Золотую Звезду Героя. На праздновании шестидесятилетия Победы над Германией, наш дядя Олег, он же простой солдат Агзаметдин Хусаинов, участвовал в параде ветеранов войны 9 Мая на Красной Площади в Москве по приглашению Президента России. Дядя Олег после войны впервые попал в Ташкент, да так и остался жить в этом городе.

Вообще — то, в нашем квартале под названием Кукча было много фронтовиков. Я был знаком с некоторыми из них, так как они являлись отцами многочисленных приятелей и товарищей. Увы, но никто из них не рассказывал нам ничего особенного о прошедшей войне. Например сержант Алим Артыков был полковым разведчиком, он много раз бывал за линией фронта и на его счету несколько десятков «языков», вплоть до какого — то важного немецкого генерала. Об этом факте неоднократно писали все советские газеты, откуда мы и узнавали о его подвигах и многочисленных наградах. Сам дядя Алим молчал по поводу своих подвигов, он возмущался только тем, что очень много тыловых крыс сидят в президиумах, а настоящих фронтовиков даже не приглашают на торжественные мероприятия. После войны дядя Алим работал в системе Госстандарта. Отличительная черта дяди Алима — помощь нуждающимся семьям. Он очень много сделал для этого посту председателя махаллинского (квартального) комитета.

Отец моего друга Алишера, капитан СМЕРШа дядя Шомухтар был человеком очень нелёгкой судьбы. До войны и службы в СМЕРШе дядя Шомухтар был членом «Тройки» от НКВД выносившим приговоры. Видать членство в «Тройке» и служба в СМЕРШе оставили в его сердце очень тяжёлые воспоминания, поэтому он всегда был хмурым, ни с кем особо не разговаривал, а когда приходил в чайхану, все остальные посетители быстро пересаживались подальше от него. Характер у него был нелёгкий и его семья страдала от этого. Несмотря на свой непростой характер, дядя Шомухтар никогда не отказывал в помощи людям. Вот только редко кто к нему обращался за помощью. Люди откровенно побаивались его.

Перед праздником Победы дядя Шомухтар, дядя Абдурасул, мой отец, дядя Алим Артыков и дядя Махкам Касымов (все они соседи) собирались в чьём-нибудь доме и вспоминали погибших на фронте друзей и товарищей. Бывало, что они сидели и выпивали у нас дома, но я ни разу не слышал ни громких разговоров, ни шумных споров. Говорили в основном о международной политике, о событиях в жизни города, о жизни фронтовиков и т.д.. За столом правил бал член горисполкома полковник Махкам Касымов, воевавший ещё с басмачами, он был самым старшим в этой фронтовой компании. Полковник не любил пьяных и шумных разговоров, поэтому он и за праздничным столом старался поддерживать дисциплину. Самое главное, что все остальные фронтовики ему беспрекословно подчинялись. Полковник Махкам Касымов первым ушёл из жизни. Его сын Борис (Батыр) является моим другом детства, так же как Алик, сын дяди Шомухтара и Анвар, сын полкового разведчика Алима Артыкова. После смерти полковника Касымова компания фронтовиков распалась. Дядя Шомухтар работал над докторской диссертацией и ему в этом деле усиленно помогал Алик. Практически, 70% диссертации отца, Алик написал сам. В поисках материала и уточнения многих фактов по диссертации, Алик ездил по городским и научным библиотекам, в разные НИИ и т.д.. После защиты диссертации отца, Алик, наконец взялся за свою работу и с опозданием на несколько лет защитил кандидатскую диссертацию.

Не могу не рассказать о своём тесте — Абдулле Атаханове, Заслуженном Учителе УзССР, до самой кончины работавший директором средней школы в поселке Уч — Купрюк (Три моста), что рядом с городом Кокандом в Ферганской Долине. В 1941 году под Уманью войска Юго — Западного фронта, где служил старший лейтенант Абдулла Атаханов, попали в окружение. Пришёл приказ выходить из него небольшими группами. При выходе из окружения группа возглавляемая Атахановым приняла бой с немцами, многие бойцы погибли, сам Абдулла Атаханов был ранен, а когда очнулся он уже был окружён немцами. В лагере для военнопленных раненый командир роты капитан Михеев и замполит — старший лейтенант Атаханов приняли решение создать подполье для побега. Их поддержали коммунисты и комсомольцы. Но капитан Михеев умер от ран и Абдулле Атаханову пришлось самомому подбирать ребят для создания подполья. Фашисты, словно чуя что — то, внимательно наблюдали за пленными и за попытку побега расстреливали сразу пятьдесят человек. Пришлось отказаться от этого плана. Подполье созданное за колючей проволокой сначала Уманского, затем Винницкого и Бердичевского концлагерей решило, что надо вступить в Туркестанский Легион и уже оттуда начать побег к своим. Подпольщики начали присматриваться к людям. Ведь нужны были сильные духом товарищи, которые могли бы выдержать тяжёлое моральное испытание надев форму солдата Туркестанского Легиона, а в случае провала не выдать подпольщиков. А гитлеровцы в это время потерпев поражение на Восточном фронте под Москвой ослабили дисциплину, заставляли меньше работать, начали лучше кормить, выдавать сигареты и даже водить раз в неделю в баню. Фашистам нужно было дополнительное пушечное мясо. Лагерное начальство объявило пленным, что Гитлер принял Ислам и теперь его имя Гейдар. Подпольщики сразу поняли, что их вот — вот начнут вербовать в Туркестанский Легион. Пленных начали по одному вызывать к коменданту лагеря и там их обрабатывали на узбекском, русском, украинском, азербайджанском, киргизском, таджикском, татарском, казахском, чеченском и других языках подонки ненавидевшие советскую власть и уже давно служившие фашистам. Подпольщики тоже были вызваны к коменданту лагеря. Они дали согласие воевать под зелёным знаменем Ислама. Троих подпольщиков, в том числе и Абдуллу Атаханова, немцы отправили учиться на офицерские курсы в Ровно. Через три месяца им присвоили офицерское звание обер — лейтенант.

Подпольщики после возвращения в расположение Туркестанского Легиона начали подготовку к переходу к своим. Но у старшины роты Алимова не выдержали нервы и он ушёл в побег один. Его поймали, но старшина никого не выдал и был расстрелян фашистами. Подпольщики обозначили день «Х» для перехода к своим и время — 24:00. Они назвали это операцией «Родина», которую подготовили под руководством Абдуллы Атаханова. Перед началом операции, Абдулла Атаханов собственноручно застрелил немецкого командира курирующего Туркестанский Легион полковника Гертеля. Четыреста легионеров под командованием Абдуллы Атаханова ускоренным маршем двинулись в сторону Зметнева. Все они были одеты в немецкую форму, несли немецкие автоматы, пулемёты, миномёты и лёгкие пушки. В сопровождении конного взвода за восставшими следовал обоз. Переход был успешным, с минимальными потерями, почти четыреста человек в целости и невредимости перешли к своим.

Коммунист Абдулла Атаханов закончил войну в должности командира разведки дивизии. Грудь отважного воина украшали многочисленные боевые награды Родины — ордена и медали. К боевым наградам прибавились награды за мирный труд: Орден Ленина, звание заслуженный Учитель Узбекской ССР. Его друзья и соратники по подполью — Герои Советского Союза Ибрагим Дубин и Исмаил Юсупов вернулись в свой Астрахань. Герой Великой Отечественной войны Абдулла Атаханов рос сиротой. Его отец был расстрелян басмачами, а мать вскоре умерла. Женщина вырастившая Абдуллу и заменившая ему мать перед его уходом на фронт сказала,— Моё сердце подсказывает мне, что ты вернёшься домой». После возвращения домой, Абдулла Атаханов работал директором школы в Уч — Купрюке. Но через год его назначили председателем горисполкома города Коканда, однако, уже через несколько дней он пришёл в обком партии и попросил вернуть его на работу в школу. Абдулла Атаханов честно сообщил одному из секретарей обкома партии, что он никогда не брал взяток и не будет их брать, а в должности Председателя Горисполкома ему уже на второй день хотели вручить подношение. Супруга Абдуллы Атаханова София — ханум также является Заслуженным Учителем Узбекистана. Ранения и тяготы войны подорвали здоровье Абдуллы Атаханова и он ещё в 1975 году ушёл из жизни.

О жизни этого настоящего героя и коммуниста, верного сына Советского Союза написаны книги на русском и узбекских языках. Первые очерки об подвигах Абдуллы Атаханова были опубликованы в Волгограде, в книге «Созвездие Славы» 1961 году. Писатель Владимир Дементьев в 1982 году написал книгу об Абдулле Атаханове — «Песни и судьбы солдатские». А известный узбекский литератор Адхам Рахмат в 1965 году издал книгу «Голоса из окопа» о подвигах Абдуллы Атаханова, именем которого названы улицы в Уч — Купрюке и Коканде. Школа где он работал директором и новый жилой массив в посёлке Уч — Купрюк, также носят имя героя войны Абдуллы Атаханова. Народ называл его Учителем с большой буквы. Все жители Уч — Купрюка и Коканда обращались со своими проблемами к Абдулле Атаханову. Он помогал всем обратившимся к нему за помощью, а когда надо было решать трудные вопросы, тогда директор школы ездил в горком партии Коканда или в Ферганский обком партии и не выходил из кабинета партийного чиновника до тех пор, пока не решался вопрос о помощи детскому дому, школе или просто пожилым людям. Абдуллу Атаханова до сих помнят в родном посёлке, а в историческом музее города Коканда увековечено его имя и история его подвигов. Его трижды представляли к званию Героя Советского Союза, но вместо звания Героя его трижды награждали орденом Ленина, два раза на фронте и один раз в мирное время.

Здоровье Абдуллы Атаханова было подорвано ранениями, пленом и нервными стрессами во время многократных допросов в НКВД после побега от фашистов.
Его не арестовывали, но часто вызывали на ночные допросы для уточнения некоторых деталей. Если бы не мощная коллективная защита его друзей подпольщиков — коммунистов, Героев Советского Соза Ибрагима Дубина, Исмаила Юсупова, М.А. Павлоцкого и комдива К. Гизатулина, а также Героя Советского Союза генерала — лейтенанта Н.И. Сташека, наверное тяжко бы пришлось Абдулле Атаханову. Но нерушимое воинское братство и убедительные доказательства подвига Абдуллы Атаханова, который привел в распоряжение советской воинской части четыреста бойцов из фашистского легиона, убедили следователей СМЕРШа в правдивости рассказа Абдуллы Атаханова. В последний год своей жизни, уже больной Абдулла Атаханов часто сидел на тахте у себя во дворе. Задумавшись он смотрел на чашку с чаем и не видел его. Мыслями он был там, на фронте где оставил многих своих друзей и среди них своего друга и командира роты Михеева. Но когда к нему приезжали фронтовые друзья из Москвы, Киева, Астрахани и Ташкента, он оживал и слушал их воспоминания. Сам он не был любителем рассказывать ни о себе, ни о войне.

Бортовой стрелок Виктор Степанович Бурликов после войны подался в мелиораторы. Закончив институт он работал в руководстве московского института «Союзгипроводхоз». В.С. Бурликов был моим первым руководителем во время работы на Ближнем Востоке. Виктор Степанович был опытным руководителем, тонким психологом и прекрасным дипломатом. Министр Минводхоза Иракской Республики часто вызывал его на совещания в министерство не только по поводу работы контракта «Генсхема» которым руководил Виктор Степанович Бурликов, но и для того, чтобы посоветоваться с ним о мелиорации, ирригации и дренаже в пустынных зонах Ирака. Виктор Степанович всегда был готов помочь иракским инженерам — мелиораторам. Бурликов работал руководителем во многих странах, но именно в Ираке он руководил самым крупным контрактом. Под его руководством работали более трёхсот советских специалистов, а вместе с членами семей количество людей достигало более тысячи человек. Его уважали все иракцы с кем он работал, начиная от рядовых инженеров и заканчивая Президентами страны, сперва Ахмедом Хасаном аль — Бакром и затем Саддамом Хусейном. А министр иностранных дел Ирака Тарек Азиз называл Виктора Степановича не иначе как Устаз (Учитель). Арабы всегда оказывают уважение любому человеку, встают с места, усаживают вошедшего, предлагают чай — кофе — воду, но когда входил в помещение Виктор Степанович Бурликов, арабы, включая министров, не просто вставали, а буквально вскакивали со своих мест. А простые жители Ирака присутствовавшие на объектах которые часто посещал В.С.Бурликов, старались подойти к нему чтобы не только поздороваться, но и поцеловать ему руку, тем самым выражая высшую благодарность за те важные работы которые выполнял ирригационный контракт под руководством Виктора Степановича Бурликова, фронтовика, труженика и большой умницы с добрым сердцем.

P.S. По роду службы и работы мне часто приходилось контактировать с участниками Великой Отечественной Войны. Это были высококлассные специалисты в своих отраслях. Они, были не только профессионалами, но и людьми с большой, открытой и доброй душой, готовыми всегда помочь человеку. К сожалению, многое стало меняться не в лучшую сторону ещё в семидесятых годах, когда несправедливо начали вытеснять со своих постов сравнительно молодых и настоящих профессионалов из числа фронтовиков, а на их места ставить детей высокопоставленных чиновников (не все, но значительная часть), которые заметно уступали участникам войны по всем параметрам, как профессиональным, так и человеческим. Однако, сравнивая «блатных детей» 70 — 80 годов с сегодняшними «мажорами», прихожу к мысли, что те были не так уж плохо обучены , а с высоты сегодняшнего дня, эти «блатные дети» 80-90 годов как говорил Остап Ибрагимович Бендер, уже кажутся гигантами мысли.