Человеческие нюансы восточного города Разное

Алишер ФАЙЗ

Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 1, 2011

Алишер Файз — литературный псевдоним Алишера Амануллаевича Файзуллаева, доктора политических и кандидата психологических наук, директора Лаборатории переговоров и профессора кафедры практической дипломатии Ташкентского университета мировой экономики и дипломатии. Алишер Файз — автор двух сборников прозы “Круговорот” и “Tabula rasa”. Публиковался в журналах “Вестник Европы” и “Звезда Востока”. Его рассказы также опубликованы в переводе на корейский и английский языки в Южной Корее и США в журналах “Asia” и “Translation”.

Город несет в себе модернистские тенденции, создает условия для промышленного и технологического прогресса, стимулирует инновации и изменение образа жизни людей. Так было в древности, так и сейчас. Но современный город — это и новые угрозы, связанные с глобализацией, урбанизацией, скученностью населения, нехваткой ресурсов, экологическими, санитарными и транспортными проблемами, а также столкновением социальных и культурных интересов различных групп людей.

Как живет восточный город в наши дни? Обращаясь к Востоку, многие обычно представляют себе традиционное общество и соответствующий уклад жизни. Но современная городская жизнь требует динамизма, сложных технологических, инновационных и управленческих решений. Как сочетаются эти требования современного города с традиционной культурой Востока, подразумевающей вековые устои, коллективистский дух, тонкую нюансировку способов человеческого общения? С этой точки зрения, Ташкент, на мой взгляд, является интересным объектом для наблюдения и анализа. С одной стороны, это город древний — только что отметил свое 2200-летие, а с другой — он молод и современен, быстро развивается и меняется на глазах.

Город, как живой организм, имеет свой ритм, свои жизненные циклы, время активности и отдыха. У него есть дыхание, энергетика, сознание, идентичность, облик, набор нравов, способы празднования или поминовения каких-то событий и реагирования на чрезвычайные происшествия. Каждый город имеет свое тело, свою личность и свой дух. Порой тело вполне западное, а дух — восточный. Именно к таким относится Ташкент.
Хотя в нем и есть довольно много мечетей и других памятников исламской архитектуры, а также колоритных восточных базаров, подавляющее большинство его зданий, особенно в центральной части, имеет характерные для западных городов очертания. Это прежде всего относится к офисным и многоэтажным жилым домам.
Тем не менее Ташкент — восточный город. Не так давно он даже получил международное признание как город исламской культуры.
Что же делает Ташкент восточным? На мой взгляд, прежде всего люди. Не индивиды, а социум. Индивиды по отдельности могут быть совершенно разными, представлять разнообразные культурные, религиозные, идеологические и иные начала, но все они вместе приобретают определенное интегральное качество — общую культуру.
Ташкент традиционно является многонациональным и многоконфессиональным городом, и люди, которые приезжают сюда, нередко обращают внимание на большое антропологическое разнообразие лиц его жителей. Но каждое людское сообщество, в том числе ташкентское, имеет свою специфическую культуру, отличную от культуры других сообществ. Мы можем говорить о некой общей культуре, gestalt1 качества жителей одной улицы, одного поселка, одного района, одного города, одной страны, одного региона, одного континента и, наверное, одной планеты. Общая культура местности и ее жителей имеет свои как открытые, так и скрытые коды. Последние трудно эксплицировать не только извне, но и изнутри. Целое, как известно, не сводится к сумме своих элементов.
Однажды я ехал в такси и заметил, что водитель проигнорировал голосовавшего человека, стоявшего на автобусной остановке.
— А может, ему по пути и стоило остановиться? — спросил я у таксиста.
— Нет, он из другого района, думаю, Чиланзар2 , — уверенно заметил тот, хотя лишь мельком глянул на потенциального пассажира.
Я удивился и поинтересовался, как же он это с ходу определил? Тем более, как показалось, человек на улице был одет примерно так же, как я, то есть внешне ничем не выделялся.
— Ну, видите ли, это трудно объяснить, но я двадцать лет за рулем и научился разбираться в пассажирах.
Каким-то образом таксист увидел в том человеке проявление особой культуры определенной местности, культуры, отличной от той, что характерна для места моего проживания. Правда, он сам не мог сказать, в чем же эта особенность заключается, но, по его твердому мнению, человек на автобусной остановке и я жили в разных частях города. Я тогда подумал, что, окажись мы вместе с тем чиланзарцем где-нибудь в другом городе на какой-нибудь вечеринке, нас, наверное, многое объединяло бы и тем самым отличало от остальных.
Вспоминается другой случай, когда я зашел в один из букинистических магазинов Ташкента со своим другом из Москвы, русским по национальности. Продавщица, заговорив с нами, сразу заметила, что он не местный, а приехал, скорее всего, из России. Я спросил у нее, как же она догадалась об этом, ведь в Ташкенте живет много русских.
— Не знаю, но ваш друг как-то отличается от наших ташкентских русских, — развела руками продавщица.
Конечно, люди, проживающие в разных местах, могут отличаться формой или стилем одежды, языком или диалектом, цветом кожи или волос, ростом, телосложением, повадками, кухней, характером занятий, развлечений или другими этническими, социальными, политическими, экономическими и культурными признаками. Но город накладывает определенный отпечаток на психологию людей, на их личность и идентичность, создавая модели поведения, общую культуру как некий единый дух.
Каждый город имеет свой дух, и люди, проживающие в нем, так или иначе приобщаются к нему. Этот дух становится частью социальной идентичности городского жителя, влияет на его облик и поведение. Дух города проникает и сквозь призмы разных религиозных, этнических, социальных и профессиональных групп.
Вернувшись из других мест в Ташкент, я сразу ощущаю этот особый дух своего города. Его трудно описать словами, его можно лишь почувствовать. Полагаю, что подобное чувство испытывает каждый индивид, возвращающийся в свой родной город из поездок в другие страны и города. Да что говорить о странах и городах! Можно лишь немного отъехать за пределы своего города и тут же зафиксировать изменение духа местности, хотя физическое окружение особо не изменится.
Люди с давних времен обращали внимание на специфическую ауру различных местностей. Не зря во всем мире есть места, которые считаются святыми. Бывают и опасные или пруклятые. Говоря о духе лесов, гор, морей, рек, пустынь, часто имеют в виду определенный религиозный или мистический смысл. Здесь же я рассуждаю о духе города прежде всего как о культурном феномене. Это очень сложное и многослойное явление, оно имеет свои нюансы применительно к разным частям города.
Да, каждый город обладает своими психологическими зонами, где люди чувствуют себя по-разному. Эти зоны создаются определенным сочетанием физических и социокультурных факторов, субъективной значимостью того или иного места, чувствами, переживаниями и смысловой сферой индивида. Чайхана, например, в Ташкенте у многих ассоциируется с местом мужских посиделок за пловом или неторопливых бесед стариков за пиалой чая. Неудивительно, что в чайхане царит дух мужского братства, мужских разговоров и развлечений. Такой дух кого-то сильно привлекает, а кого-то оставляет равнодушным. Но он есть, и его трудно не ощутить.
Чай, чаепитие — заметный атрибут восточного бытия. Здесь с детства учат, как наливать чай, как его подавать, как пить в обществе. Как и во многих других странах Востока, в Узбекистане — свой изощренный церемониал чаепития, выражающий весьма тонкие аспекты человеческих отношений. Подавая подобающим образом пиалу чая другому лицу, человек выражает к нему уважение, подчеркивает свою готовность услужить. Невестки, например, должны уметь подавать пиалу чая не только с уважением, но и с изяществом, грациозно. Ненадлежащим же образом поданный чай сигнализирует об изъянах воспитания, о невнимательности к человеку или даже о сознательном стремлении унизить другого. Люди с детства усваивают подобные нюансированные культурные коды. Разумеется, воспитание, конкретное социальное окружение и образ жизни человека влияют на степень овладения им скрытыми кодами культуры, а также на их субъективную значимость.
Есть, конечно, много общего между всеми без исключения городами. На то они и города, урбанистические образования. Свою специфику имеют мегаполисы, крупные, средние и малые города. Существуют ли сейчас большие города, которые не озабочены проблемами, связанными с урбанизацией, неконтролируемым притоком сельского населения и порой иностранных мигрантов, с загрязнением окружающей среды, перегруженностью транспортом, личной безопасностью, соседством богатства и бедности? Нет, конечно. Вместе с тем культура, дух города по-своему влияют на то, как он относится к своим проблемам и справляется с ними. Тегеран, например, поразил меня обилием машин и автомобильных пробок — улицы многих западных столиц кажутся едва ли не пустынными по сравнению с тем, что творится там. Но еще больше я удивлялся, наблюдая за тем, как водители останавливались на улице вблизи базара и спокойно говорили, мешая движению большого потока автомобилей. Конечно, Тегеран старается бороться с автомобильными пробками, но в отличие от жителей Торонто или Мюнхена там люди не будут сильно негодовать на поведение водителей встречных машин, остановившихся на проезжей части дороги, чтобы поприветствовать друг друга. На Востоке человеческие отношения — превыше всего!
В целом социальные связи и отношения весьма консервативны и довольно медленно меняются. Восточные города во многом сохранили традиционный уклад жизни и структуру отношений между людьми, адаптировав их к современным условиям. Интересно и то, что в условиях урбанизации некоторые элементы социальных отношений стали проявляться на еще более скрытом или символическом уровнях. Так, от соседа по лестничной площадке ты отделен стенами, но хотя бы кивнуть при встрече обязан. Правда, кивок теперь может стать гораздо более многозначным, в зависимости от складывающихся отношений в связи с такими факторами соседства, как уборка мусора, шум, проведение ремонтных работ и тому подобных. Многозначность языка общения позволяет одним индивидам подавать соответствующие сигналы, а другим — сохранять лицо, делая вид, что информация не совсем понята или воспринята иным образом. Чем не дипломатия? На Востоке всем приходится быть дипломатами.
В подобной среде намек более понятен и приемлем, чем откровенные высказывания. Отсюда и огромная роль символики, символического выражения мыслей и чувств в повседневной жизни людей. В Ташкенте, например, многие девушки выражают свое согласие выйти замуж, приняв подарок парня, который ухаживает за ней. Подарок может быть дорогим или дешевым, оригинальным или не очень, но главное тут факт дарения и принятия — символический акт судьбоизъявления.
Раньше, говорят, молодые люди давали знать старшим о своем желании жениться, положив морковь в обувь одного из родителей. Были и другие непрямые способы выражения подобного намерения. Помню, когда лет тридцать назад я захотел поехать в Москву в аспирантуру, моя ныне покойная тетя заметила:
— В прошлом, если парни хотели жениться, они говорили о том, что желают отправиться в хадж. А нынешние ребята говорят о поездке в Москву.
Хотя тогда я и не думал о женитьбе, тетя именно так интерпретировала мое поведение, ибо для нее естественно было искать “истинный” смысл моих слов.
Времена меняются, сейчас многие молодые люди хотят ехать учиться не только в Москву, но и в другие центры образования в Европе, Америке и Азии, и вряд ли кому-то в голову придет интерпретировать их желание как намерение обзавестись семьей. Тем не менее многозначность, непрямота, иносказание и использование символов в общении остаются характерными в межличностной коммуникации восточных людей. Восток есть Восток, и неудивительно, что многим он кажется загадочным.
Горожане продолжают символически взаимодействовать между собой, даже мало общаясь. Поскольку в современном многоэтажном доме соседи не всегда тесно контактируют, многое выражается посредством тех или иных жестов, иносказательных актов. Например, простая замена перегоревшей лампы на лестничной площадке становится не только выражением стремления обеспечить свет, но и жестом доброй воли по отношению к соседу. Бывает, что соседи специально не меняют перегоревшую лампу на ничейной территории — в пику друг другу.
Жителям восточного города не чужды и прямые, откровенные высказывания, особенно в эмоциональном состоянии. Но выбор у каждого есть. Правда, общество в целом поощряет более щадящие формы общения между людьми. Да и социальная иерархия, например, статусные различия между людьми старшего и младшего поколения могут повлиять на то, как люди поведут себя в отношении друг друга. Но традиционная символически насыщенная поэзия или изобразительная миниатюра, витиеватые фразы старинных авторов напоминают: жизнь может стать красивее, чем она есть, если мы делаем или хотя бы видим ее таковой. Так что выбор действительно есть.
Дух города, будучи культурным феноменом, не существует сам по себе. Он тесно связан с архитектурой, дорогами, парками, коммунальной системой и другими материальными и социальными аспектами городского быта. Дух города не сводится к функционированию его тела. Город — это и история, определенный миф, который мы создаем и несем в себе. Истории, анекдоты, мифы, легенды являются существенной частью его живой атмосферы, духа. Даже правдивые истории, став частью фольклора и обыденного сознания, приобретают мифологические элементы или очертания. Тем самым мифология превращается в часть городской реальности.
Всем известно, что люди старшего поколения по-особому относятся к прошлому. “Вот раньше было совсем по-другому”, — любят говорить они и начинают рисовать несколько идеализированную картину того, что было когда-то, особенно во времена их молодости. На Востоке уважают старших, слушают пожилых людей и учатся у них, а это создает определенную устную, зачастую мифологизированную историю восточного города. И это замечательно, ибо скучен город, который лишен легенд и мифов.
Некоторое время назад во время встречи с бывшими соседями и однокашниками разговор зашел об одной маленькой местной речушке, где в детстве мы купались. Заметил, как все стали преувеличивать ее размеры и приукрашивать достоинства, представляя себя юными героями, переплывавшими бурную реку. Многие, оказывается, чуть ли не тонули, но их то ли спасали, то ли они путем неимоверных усилий все же доплывали до берега сами. Я, естественно, тоже внес вклад в создание этой героико-романтической картины, добавив какие-то детали. Мы не поправляли друг друга, не говорили о том, что многое было по-другому, даже если и чувствовали, что приукрашиваем. Восток любит мифы и благосклонен к легендам. А терпеливый разговор и взаимная учтивость лишь способствуют рождению и распространению устных мифов и легенд.
Мифологическую функцию несут и городские памятники, старинные и новые архитектурные сооружения, фотографические образы, исторические события, слухи, названия улиц, песни и стихи о городе, фестивали и другие культурные мероприятия, спортивные состязания, рекламные щиты, местные блюда, традиции, обряды, церемонии, метафоры, слоганы, уменьшительные имена, официальный логотип и многое другое. Чем эффектнее образ, создаваемый подобными вещами и явлениями, тем более сильным получается миф, поскольку могущественные образы вполне могут существовать сами по себе, без той реальности, которая их породила.
Очевидно, Париж и Эйфелева башня неразделимы, но сейчас, рискну сказать, Париж больше нуждается в Эйфелевой башне, чем это знаменитое сооружение — в столице Франции. То же самое происходит с новыми суперсовременными символами некоторых восточных городов, например, 88-этажными башнями-близнецами Петронас в Куала-Лумпуре и 162-этажным небоскребом Бурдж Халифа в Дубае. И это примечательно, ибо традиционно архитектурные символы восточного города были связаны со стариной.
Такие знаменитые национальные кухни, как китайская, японская, корейская, греческая, тайская, индийская, турецкая, французская, итальянская и т.п., давно превратились в элементы мифотворчества многих городов мира. Человек, попав в афганский ресторан Лондона, может неожиданным образом расширить свои познания не только об афганской культуре, но и о самой столице Великобритании, ибо разнообразие и богатство национальных ресторанов становится одной из отличительных особенностей этого города на Темзе. Подобный способ познания во многом может оказаться надуманным, мифологизированным, поскольку афганский ресторан в Лондоне базируется на мифе об афганском ресторане. Но Лондон старается позиционировать себя как многонациональный и мультикультурный город, и в этом ему помогает новая, в том числе восточная, кухонная мифология.
Заговорив на гастрономическую тему, не могу не отметить, что в Ташкенте любят хорошо поесть, а также готовить и угощать. Как французы, затронувшие тему изысканного вина или сыра, шотландцы, смакующие истории о виски, или швейцарцы и бельгийцы, приступившие к обсуждению качества шоколада, узбеки, в том числе жители Ташкента, могут долго говорить о своем главном национальном блюде — плове. При этом обнаружится столько всяких подробностей и историй, что можно только диву даваться. Различные легенды о происхождении этого блюда лишь способствуют расширению мифологии плова.
Город является постоянным объектом мифотворчества, в этом процессе в той или иной степени участвуют все его жители, а также посетители. Некоторые городские мифы создаются или поддерживаются сознательно, потому что они несут очарование и нравятся людям, особенно туристам, другие возникают стихийно и не поддаются контролю. Сейчас многие восточные города делают все возможное, чтобы ассоциировать себя с легендарным Хаджой Насреддином. Так, памятник Хадже Насреддину в центре Бухары призван застолбить в сознании городских жителей и гостей органическую связь этого древнего города с образом знаменитого героя народных преданий и суфийских притч.
Особое место в формировании мифологии городов занимают писатели, кинематографисты и другие деятели культуры. Например, для британцев магически звучит выражение “золотое путешествие в Самарканд” (The Golden Journey to Samarkand) — это название знаменитого лирического произведения известного английского поэта и драматурга конца XIX — начала XX века Джеймса Элроя Флекера (James Elroy Flecker). Произведение считается одним из лучших образцов английской классической поэзии, и в нем дается великолепный лирический образ путешествия в романтический и сказочный Самарканд. Мне приходилось слышать от многих англичан, что им бы очень хотелось посетить Самарканд, потому что отмеченное выше выражение еще с детства запало им в душу. Вот вам роль одного стихотворения в формировании имиджа города, его мифологии.
Мифы и реальность одинаково сильно оказывают влияние друг на друга, участвуют в создании друг друга. В тридцатые годы прошлого века, когда в стране был голод, люди старались приехать в Ташкент, который прославился как “город хлебный”. Конечно, в Ташкенте ситуация была не намного лучше, чем в других частях страны, но многие, уверовав в “город хлебный”, действительно находили здесь спасение, ибо вера и установки обладают могущественной силой.
Другой образ Ташкента складывался вокруг слогана “Звезда Востока”. Сейчас, возможно, появилась необходимость найти более современный и привлекательный слоган, отражающий дух Ташкента и одновременно помогающий понять стратегию развития города и его позиционирования. Сеул, например, преподносит себя как “Душа Азии” (Soul of Asia), а Гонконг — как “Азиатский мировой город” (Asia’s World City). Ташкент, на мой взгляд, мог бы позиционировать себя и как “Город душевной теплоты”. Душевность и теплота, как мне представляется, — важные качественные характеристики восточного образа жизни.
Дух и культурная аура Ташкента складывались веками. Здесь проходил Великий Шелковый путь, это был важнейший пункт пересечения культур, взаимообогащения народов Востока и Запада. Наши предки веками общались с торговцами, путешественниками и странствующими учеными, с поэтами и мыслителями из различных стран, вырабатывали в себе предприимчивость, разговаривали на нескольких языках.
Под влиянием исламской культуры в социальной жизни важное значение приобрело искусство учтивого общения и поведения — муомала и одоб. Появились многие тонкие коды взаимодействия, для овладения которыми требовались соответствующие воспитание, обучение и среда. Выпестованные веками мировоззрение и социальные навыки стали важной частью культуры и современного поколения.
Очевидно, не все элементы культуры можно заметить с первого взгляда, многие из них обретаются на подсознательном уровне и не бросаются в глаза. Культура народов, так же как и дух городов, создается не сразу и не сразу исчезает. Но современная жизнь вносит много нового в городскую культуру, социальное поведение жителей городов.
Современный город, несомненно, развивает культуру анонимности, чувство одинокости в толпе. Но в Ташкенте на улице довольно часто можно видеть непосредственное общение между незнакомыми людьми и адресованные друг другу улыбки, а на базарах тут принято торговаться. Здесь не просто любят торговаться, но уважают тех, кто умеет делать это хорошо. Разговорись вы с продавцом по душам, так тот может снизить цену на свой товар до неправдоподобной цифры.
Человек на улице, как правило, здоровается с незнакомцем, прежде чем попросит подсказать, как пройти куда-то. Нередко незнакомые люди вступают в разговор и в общественном транспорте. В нем молодые продолжают добровольно уступать место старшим.
Уважение к старшим находит у нас некоторые приложения даже в бизнесе и маркетинге. В последнее время в Ташкенте появились рекламные плакаты с изображениями аксакалов, которые “продвигают” определенные товары или услуги. Употребление таких почтительных слов, как ота и бува, то есть “отец” и “дед” (например, “Чайхана деда Ибрагима”), вызывает доверие к предлагаемому товару или услуге. Вместе с тем использование подобных рекламных приемов с социально значимой нагрузкой накладывает определенные обязательства и на самих бизнесменов: некачественный товар или услуга под такой маркой порождает значительное недовольство и осуждение среди потребителей по отношению к тому, кто этот товар или услугу предлагает.
Тут обычно люди сразу не приступают к деловым разговорам, а начинают беседу издалека, например, с подробного расспроса о семье и делах собеседника. Это, кроме соблюдения приличий, и своего рода психологическое прощупывание состояния партнера, его готовности начать серьезный разговор. Словом, восточный стиль кодирования и декодирования сигналов в общении.
В Ташкенте популярно устраивать так называемый гап, буквальный перевод слова означает “разговор”. Существуют постоянные группы для своего рода посиделок с обильным угощением, организуемым поочередно членами сообщества, в которое могут войти друзья, родственники, соседи, коллеги и другие люди, с кем можно посидеть, вместе поесть и конечно же насладиться беседой. Интересно, что многие люди входят в несколько гапов, каждый из которых может быть создан на профессиональной, родственной или иной социальной основе.
 
Гап, как правило, поощряет откровенные беседы, хотя и тут, конечно, не обходится без принятых форм восточной учтивости. Но мне рассказывали о гапах, куда одновременно входят и некоторые весьма высокопоставленные лица, и совершенно обычные люди — их бывшие однокашники, причем последние вправе позволить себе весьма критические высказывания в адрес первых. Своего рода мини-ячейка восточной демократии. Трудно представить себе нечто подобное в ином месте.
По случаю семейных торжеств или памяти умерших в Ташкенте принято организовывать угощение для близких и друзей национальным блюдом — ош, или пловом, как его еще называют. В большинстве случаев на утренний плов приходят несколько сот человек. Что заставляет этих людей вставать ранним утром и идти на это мероприятие? Не еда, как может показаться неискушенному наблюдателю, а социальные отношения.
Утренний плов — это целая система кодированных взаимодействий, оценки, утверждения или закрепления социальных связей. Здесь имеет значение все: кто приходит и кто встречает, кто с кем приходит и кого как встречают, кого куда сажают и кому какие знаки внимания оказывают. Настоящий театр символической интеракции. Утренний плов — это мощный инструмент поддержки и расширения социальных связей и отношений жителей Ташкента. Здесь можно людей увидеть и себя показать, поговорить кое с кем, да и дела решить.
Расширение и укрепление социальной сети может быть своего рода реакцией на угрозу усиления обезличивания в урбанистической среде, ведь в своем социальном окружении человек всегда имеет определенную идентичность, узнаваемость. Будучи вековой традицией, ставшей культурной ценностью, сильные социальные связи помогают людям выживать и добиваться успехов в современном восточном городе. Широкие и устойчивые межличностные отношения споспешествуют людям мобилизоваться, направлять в нужное русло ресурсы, совместно решать непростые жизненные проблемы. Укрепление межличностных связей является и способом сохранения культуры в целом. Поэтому сама культура поддерживает подобные интенции.
Возможно, это одна из причин того, что люди стараются устраивать пышные многолюдные свадьбы, хотя для многих это очень накладно. Они ощущают определенное социальное обязательство (“все так делают, поэтому и я должен”, “мы обязаны выглядеть не хуже, чем остальные”, “необходимо вернуть долг обществу”). Как бы там ни было, в последнее время в Ташкенте построено много дворцов для проведения свадебных торжеств: есть спрос — есть и предложение.
Ташкент, особенно его старая часть, поддерживает тесные социальные отношения между людьми не в последнюю очередь благодаря общинной организации мест компактного проживания, которые называются махалла. В последнее время традиционная махаллинская идентичность укрепилась, получила дальнейшее развитие, в то время как, скажем, вузовская идентичность, то есть ощущение единства со своим университетом или институтом, с однокашниками, еще не столь сильно развита, как во многих странах Запада.
Жители махалли вступают в довольно тесные социальные связи между собой, образуют плотную сеть человеческих отношений. Они помогают друг другу и хоронить умершего, и возвести или отремонтировать дом (это называется хашар), и решить другие проблемы. А лицо, которое не участвует в совместных мероприятиях, игнорирует похороны или свадебное торжество в доме соседа или в махалле в целом, рискует оказаться в изоляции, печально прославиться как человек, утративший человечность. На Востоке мало кто захочет получить такое “признание”.
Все это создает взаимную зависимость людей, необходимость учитывать желания и возможности друг друга, последствия тех или иных поступков. Отсюда и появление заметных общественных механизмов регулирования, тенденции к социальному контролю над поведением индивида во многих ситуациях.
Современный восточный город — это общежитие, где элементы урбанистического окружения и технологического прогресса сочетаются с традиционным образом жизни. Токио, Сингапур и Сеул остаются восточными городами, несмотря на то, что по степени проникновения новейших технологий в обыденную жизнь они далеко опережают многие виднейшие города на Западе. Высокоскоростной Интернет в лифте многоэтажного дома или автоматическое снятие денег со счета водителя автомобиля сразу после дистанционного открытия им шлагбаума платной стоянки в японской столице — явление вполне обычное, однако подобный супертехнологический ландшафт мало меняет характер отношений между японцами.
Плотная социализация, выстраивание тесных отношений с соседями и жителями общины начинаются с раннего детства. Одно из главных отличий Ташкента от многих западных городов заключается в том, что на его улицах можно видеть много детей. Совместные игры и общение на улице, летнее купание мальчишек в городских прудах или речушках — знакомые многим атрибуты ташкентского детства.
Принято считать, что для Востока характерен коллективизм, а для Запада — индивидуализм. С точки зрения доминирования в общественном сознании групповых или индивидуальных ценностей, это вполне соответствует действительности. Но ошибочно считать, что на Востоке вовсе нет или мало индивидуализма. Дело в том, что восточный индивидуализм проявляется в своеобразной, нередко скрытой форме, так же, как и западный коллективизм представлен в менее приметном виде. Подобные неявные формы коллективизма и индивидуализма люди предпочитают открыто не демонстрировать или проявлять в той мере, в какой это может сочетаться с доминирующими общественными установками.
Во многих восточных странах, например, открыто провозглашается примат интересов общества, и люди в своем социальном поведении стараются не выделяться из окружения, быть лояльными к группам, которым принадлежат, не выпячивать свои личные особенности и интересы. Вместе с тем на Востоке много ярких индивидов, люди ставят личные цели и достигают их, а молодежь, особенно городская, любит одеваться разнообразно, проявлять индивидуальность в прическах, стиле жизни. Внешняя атрибутика не может не влиять на сознание людей, однако пока она не привела к размыванию их восточной идентичности. Вряд ли это может произойти и в будущем, если структура и сила социальных отношений принципиально не изменятся.
Внешние формы восточного индивидуализма часто проявляются в деталях одежды и украшений. Одежда женщины может в целом мало отличаться от общепринятой, но отдельные детали ее наряда, особенно украшения, способны сигнализировать о ее статусе, возможностях и индивидуальном вкусе. Женщины тут любят одеваться в яркие цвета, что в большей мере способствует, а не препятствует раскрытию их индивидуальности. В одежде городских женщин сейчас реже можно видеть национальные узоры, но они еще довольно распространены.
Город вообще оказывает огромное влияние на образ мышления и поведение людей. Городская жизнь заставляет их быть более конкурентоспособными во всем: в учебе, социальной жизни, профессиональной деятельности. Человек, не продемонстрировав индивидуальных способностей и умений, рискует оказаться на обочине жизни. Порой человек даже не может попасть в переполненный общественный транспорт, если не проявит силу и настойчивость и не опередит других. Надо обладать личной эффективностью и для того, чтобы устроить ребенка в хорошую школу, продвигаться по служебной лестнице и даже найти стоянку для своей машины. Все это заставляет людей, особенно молодых, более открыто демонстрировать индивидуализм.
Индивидуализм человека проявляется и в использовании предметов престижа: дорогих часов, статусных автомобилей, стильной одежды, эксклюзивных ручек и т.п. Обладатели подобных “аксессуаров”, несомненно, могут образовать своеобразную элитную социальную группу, ранее не представленную в обществе. Но в условиях восточного общества вряд ли такие группы могут сильно обособиться от более широкого социума.
Конечно, сейчас многие страны Востока обладают большим и динамично растущим рынком товаров роскоши, а новое поколение среднего класса пытается более открыто проявлять свой индивидуализм посредством обладания дорогостоящими штучными изделиями. Но Восток, как известно, дело тонкое, и восточный индивидуализм все же в целом не обнаруживает себя так откровенно, как западный. Житель восточного города не перестает демонстрировать свою приверженность коллективным ценностям, добиваясь при этом, однако, и личных целей, то есть проявляя индивидуализм. Поэтому его слова и действия нередко кажутся многозначными, а многозначность обладает психотерапевтическим эффектом, позволяя окружающим интерпретировать информацию по-своему, в соответствии со своими ожиданиями.
Культура и дух Востока содержат в себе очень многие скрытые коды. Возьмем, например, такое характерное явление устного народного творчества, как аския — искусство тонкого юмора, зачастую с весьма завуалированным смыслом, проявляемое во время публичных диалогов. Слушая мастеров аския, нередко вопрошаешь себя: “Как вообще можно такое перевести на другой язык или хотя бы передать смысл?”.
В Ташкенте, как и во многих азиатских городах, смешалось все: восточная поэзия и западная музыка, монголоидные лица и европейская одежда, нации и религии, культуры и стили, коллективизм и индивидуализм. Но это не хаотическая смесь, а определенная целостность, которая имеет свое единое качество, это цельный дух, обладающий своими скрытыми кодами, сотканными из тонких, но крепчайших нитей социальных взаимоотношений. Эта новая целостность вбирает в себя традиционалистские и модернистские тенденции, позволяя тем самым следовать к очень важной цели: не отрываться от прошлого, но и не отставать от времени. Ибо нарушение баланса между традиционным укладом жизни и готовностью идти в ногу со временем несет в себе риск: либо общество может оказаться отброшенным в прошлое — либо люди могут утратить свою идентичность.
Ташкент, 2010

1 Gestalt (нем.) — целостная форма.
2 Чиланзар — относительно новый район Ташкента, построенный главным образом после землетрясения 1966 г.