Без любви Разное

Андрей Сулейманов Аль-Фарак

А пыль была похожа на муку´. Ниссо нравилось идти по этой мягкой пыли. Дома ее мама пекла лепешки из муки грубой и дешевой, а эта пыль… «Интересно, — думала Ниссо, — если из этой пыли замесить лепешки, они получатся такими же нежными и вкусными, как булочки, которые отец привез как-то из города?» Детей было много, а булочек мало, но Ниссо все же досталась одна целая, старшие делили, а им младшим дали, чтобы только так, побаловать. Ниссо весь день ела эту булочку, она бы ее сразу и съела, но такого лакомства в ее жизни еще не было, поэтому она растягивала наслаждение на целый день.

Она была не похожа на ту обычную пищу, к которой привык ее маленький организм, она была мягкая и сладкая, такая мягкая, что зубы увязали в ней, вот как сейчас увязали ноги в пыли. Ниссо поднималась на вершину горы к дедушке и напевала про себя какую-то веселую песенку. Она несла ему еду, нехитрую, но собранную сегодня с особой заботой: лепешки, только что из тандыра, свежий каймак, курт, который он любил, горячая шурпа в стеклянной банке…

Старик был неприхотлив, он жил один, и все его дети чувствовали себя несчастными от того, что жил он один, будто бы отказавшись от их любви и от них, потому и находили утешение в самой свежей, самой лучшей еде для него, надеясь, что когда-нибудь он поймет все же, как они его любят и переживают за него, и ведь они действительно боялись за него, а не так, чтобы просто переживать из-за мнения соседей, которые не прочь были лишний раз ужалить. Как это так, отец и вдруг живет один, а не с сыновьями, видать не удались сыновья, не угодили, раз выбрал их отец одиночество. Впрочем, не все так думали. Некоторые говорили, что двинулся старик, с ума сошел после смерти жены, а жаль (улыбаясь притворно сожалея), ведь такой человек был… Сыновья, а всего их в кишлаке осталось трое, с многочисленными семьями, с крепкими домами и хозяйством многим на зависть, еще двое жили в городе, а две его дочери со своими мужьями жили в соседнем кишлаке. Семья была дружная, все они любили и почитали и отца и мать, а те двое, что переехали в город, добились по местным меркам многого, один из них стал профессором, а второй начальником, и при этом никогда не брезговали своими братьями и сестрами, как только выпадало свободное время приезжали в кишлак, не чванились, и чем могли помогали. А детей много было, как это и принято было здесь, и дети дружили между собой. Потому и завидовали им соседи, у каждого в семье что-то да не так, а у них, вот отец… Ушел от них, и не спускался после смерти матери, а ведь они каждый праздник надеялись и ждали…

Старик жил один высоко в горах. Он сам выбрал место для своей хижины. Когда умерла его жена, когда прошли дни поминовения, когда их дети искренне и с любовью  предлагали ему поселиться в любом из их домов, когда соседи, уважая его и сожалея о нем, выбирали ему новую жену, он понял, что единственное из желаний, сохранившееся в нем – одиночество. Он был стар, он устал, и желал теперь лишь этого одного своего одиночества. Он радовался своим правнукам, он любил детей и внуков, но тишина и память… Он с малых лет привык к горам. И ему хотелось сохранить свое последнее — независимость. Ему не нужно было новой жены, ему хватало той, прежней и единственной. А дети… Они давно уже жили своей жизнью, и становиться для них обузой, пусть даже любимой, он не хотел. Он знал, что его решение, вот это стремительное, когда они еще не смирились с потерей матери, когда он один остался у них, когда они готовы были сберечь его любой ценой, будет для них невыносимо… Но он настоял, и они отступили, он был их отцом, они уважали его желание, однако, так и не примирились с ним. Как же так, их отец, живет один, высоко над ними, он что же, он им не верит, а втайне мысль (он их не любит?), ведь они рождены были в любви и привыкли к постоянному присутствию Его и Ее в их жизни, да и как иначе, родители живут с детьми, а дети заботятся о них в их старости…

Но он так решил. И они не осмелились возразить. Они любили и уважали его. Единственно, о чем они попросили, так это согласиться с тем, что каждое утро их дети или внуки будут навещать его, и приносить ему еду. Он повиновался, он понимал, что в ином случае они потеряют смысл жизни, ему было жаль их, но он устал, и она ушла, ему хотелось одиночества, так что и вечер и ночь, те, которые он выторговал, они принадлежали теперь только ему…

Из всех своих внуков и внучек он выбрал именно Ниссо. Была она странной, не похожей на остальных, но выбрал он ее не за это, она молчала почти всегда, никогда ему не надоедая, приходила и уходила, приносила ему еду, забирала грязные вещи, доила козу и разговаривала с Беданой, а его самого как будто бы даже побаивалась. Ему же это молчание было только в радость. Ниссо была для него чем-то вроде собаки, погладить, узнать как дела у нее в школе, и отправить домой, зная, что ничего не случиться с ней в родных для нее горах, а назавтра она придет снова, задумчивая и молчаливая…

Хижина, которую он построил для себя, а строил он ее сам, наотрез отказавшись от помощи, и пусть его сочтут сумасшедшим, хижина его была проста, и, наверное, могла бы принадлежать одному из отдаленнейших его предков, чьи следы он не раз замечал в многочисленных пещерах, населявших холмы его родины.

У него был престарелый конь по имени Бедана, имя которому было дано еще его женой за пеструю окраску, похожую на оперение перепелки, и коза, неприхотливая и юркая, словно перекати-поле. Нет, она не была вредной, просто похоже, ей тоже нравилось одиночество, а потому и уворачивалась изо всех сил, когда кто-либо пытался погладить ее или поговорить с ней. А ему и не хотелось разговаривать ни с кем, иногда он кормил Бедану сахаром-рафинадом, иногда доил козу, но по большому счету, ему не было дела до них до всех, он слушал тишину и  вспоминал.. Когда-то давно, когда-то очень давно, он и его жена были юными, а потом молодыми, когда-то они любили друг друга, когда-то они залезали высоко в горы и смотрели на звезды. А Ниссо разговаривала. Она солила крупной солью лепешку и протягивала ее Бедане на вытянутой худой ладони. Бедана исподволь косился на него, но брал лепешку с руки, не забывая благодарно облизать маленькую ладошку своей кормилицы. Бедана любил Ниссо. Но что говорил он ей в ответ? Это старику было неинтересно. Ниссо раздражала его потому, что была похожа на ушедшую от него жену…

Он забыл о том, какой она была, когда он только-только влюбился в нее и ежедневный тяжкий труд был ему не в тягость, потому что вечером он встречался с ней, и они уходили далеко от всех, и можно было не думать о том, что рано утром ему надо будет пасти овец, а ей заниматься хозяйством многочисленной семьи, тогда это было неважно, ведь впереди был вечер, они были сосватаны, их отпускали погулять, они могли уйти от всех и смотреть на звезды, они могли мечтать, они были такими юными и сильными, их хватало на все. И она слушала его с полуоткрытым ртом и смеялась, он помнил ее смех, но ее саму… Потом один за другим рождались дети, они растили их в любви, они ни разу не поссорились, но времени на звезды уже не было и годы текли в постоянной работе и заботе, и они забыли уже о звездах, иногда только она будила его среди ночи и говорила, а помнишь?..

Он помнил только о том, что вставать надо рано, что старший сын уже вошел в возраст жениха, и надо строить дом, надо готовиться к свадьбе, надо… надо…

Его уже не тянуло к ней. Они женили сыновей и выдавали замуж дочерей, они нянчили внуков, он забыл, как выглядят звезды, а когда она внезапно вдруг бросила его, и он остался один, он понял, что она предала его. И этого он ей не простил…

Ведь все это время он ждал, что дети вырастут, и они с ней снова поднимутся к звездам, и он вспомнит, какой она была когда-то… Но она ушла… Одна…

И он захотел одиночества.

Захотел и добился его. Одиночество, которое почти напомнило ему свободу. А Ниссо нисколько ему не мешала. Она приходила и уходила, молча, ему не было нужды говорить с ней, и благодарности особой к ней он не испытывал, хотя знал, что другие внуки отказались ходить к нему, ведь шли они к нему с любовью, а он, что он мог им дать, он, забывший, что такое любовь. Одна только злость жила в нем. На нее, ту, которая должна была остаться с ним, дождаться новых звезд и иной свободы…

Однажды ночью он проснулся от плача. Плач был детский, он был беспомощный и отчаянный. Он встал не сразу. Он подумал прежде, что устал от детей, от внуков и от правнуков. Ему положено было любить их, но он слишком многих вырастил и вынянчил, и ему хотелось покоя. Но привычка…

Он встал и открыл дверь своей хижины. За дверью никого не было. Ночь, тьма и звезды. И плач.

– За что? Я не хочу! Уходи, уходи, пожалуйста.

О дверь хижины бился ветер. Он не залетал вовнутрь, он бился об дверь и плакал.

Старика оставили силы. Он сел на порог.

— Что с тобой, — спросил он,  — отчего ты плачешь?

— Я завидую тебе, — услышал он в ответ.

— Ты же ветер. Тебе подвластно все. Чему ты завидуешь? – устало спросил старик.

— Я устал, я устал от одиночества, я вечно жив, но у меня нет ни дома, ни близких. А ты..

— Я тоже одинок, — сухо ответил ему старик. – И мне это нравится. Я сам… —  но тут он умолк

Ветер бился в истерике, старик пожалел его.

— Что ж, заходи в дом. Налью тебе горячего чаю, а ты расскажешь…

И ветер рассказывал. О бескрайних песках пустынь, о грозных вулканах и диких морях.

— Я никогда ничего этого не видел… Но ты знаешь, мне кажется, что мы там побывали вместе…

С той поры они уже не мыслили жизни друг без друга. Когда ветер прилетал к нему, старик выпускал Бедану на волю, и тот носился по окрестным холмам, будто бы был еще жеребенком, а коза осуждающе смотрела на хозяина, ты ведь понимаешь, будто бы говорила она, он ведь не жеребенок, да и ты уже…

А Ниссо просто сидела и смотрела вокруг. Она не бегала за бабочками, пусть даже ветер приносил их специально для нее из тех далеких, неведомых земель. Ей было не до этого, она отдыхала — ведь дома ее ждали дела, а здесь, у дедушки она могла сидеть и ничего не делать. Но бабочки ей нравились, и она молча любовалась ими, она радовалась жажде жизни Беданы и про себя упрекала осуждающую козу.

Однажды утром…

Однажды утром мать разбудила Ниссо пораньше. У Ниссо были летние каникулы, а мать только что испекла лепешки, всю ночь ей снилось, что муж недоволен ею, что он засматривается на молодую и пригожую их соседку, накануне вечером он немного выпил и сказал ей, что она плохая сноха-келин, раз отец ушел от них, и может быть ей стоило позаботиться о нем с большей любовью и с большим почтением. Мать Ниссо встала на рассвете, подоила коров и коз, испекла лепешек, сварила шурпу из вчера только забитого бычка, вечером должны были приехать братья мужа из столицы на годовщину ее свекрови.

— Ниссо, звездочка моя, отнеси дедушке поесть сегодня пораньше, пусть не думает, что мы не заботимся о нем. — Все еще свежее, пусть знает, что мы думаем о нем и любим.

Ниссо смотрела на свою мать с любовью и жалостью, она все понимала… Она поцеловала ее и быстро собралась в путь..

Пыль.. дождя не было уже четыре месяца.. стала еще более вязкой и мягкой, и Ниссо, погружаясь в нее ногами, даже напевала про себя какую-то веселую песенку.

Однажды утром…

Однажды на рассвете старику приснилась его юная жена. Он думал, что забыл ее лицо, а тут вдруг вспомнил…  Она стояла рядом с ним, они встречали рассвет…

— Навсегда вместе, — рассмеялась она.

— И звезды, уходящие в сон…

— И мы с тобой…

— Мы столько прятались с тобой, а теперь, теперь мы муж и жена…

— Обещай мне…

— Что пообещать тебе, любимая? – спросил он.

— Нет, не говори так, — она была юной и прекрасной, ее щеки розовели отсветом приближавшейся зари, глаза блестели, ему трудно было о чем-то думать, когда он смотрел на нее, ему хотелось только одного…

— Не говори так, — сказала она, смеясь, — пообещай мне только, что мы не будем, как они, пообещай, что мы будем любить друг друга вечно, ведь правда?

Она смеялась, а в глазах ее стыл мертвенный холод. Он пообещал ей, но она была мудрее, чем он, и знала, что ждет их не вечная любовь, но вечные забота и труд..

— Помоги мне..

— Я занят, там овцы непоены..

— Но мне больно, пожалей..

— У нас дети, надо думать о них, соберись, ты сильная..

— Да, дети, а ты помнишь?..

— Овцы, мне пора, соберись.

— Да, я соберусь, прости..

— Знаешь, чего бы мне хотелось?

— Ну… Чего?

— Чтобы выросли наши дети, чтобы мы с тобой построили дом, вон на той горе, и жили бы одни, и по вечерам смотрели на звезды..

— Мне пора, овцы. Накорми детей… Проводи их в школу.

— Да

— Иди

Она ушла, а он остался…

На вершине горы, один, с козой и Беданой. И ветер, что навещает его и рассказывает ему о дальних странах.

— Почему ты не дождалась? – спрашивает он ее?

— Почему?..
 
Отомстить мне решила?!.

Ниссо поднимается на гору и видит, что старик умер. Она стремглав бежит вниз, не обращая внимания на пыль, ей страшно, она кидается к матери и говорит ей:

— Дедушка умер.

Взрослые поднимаются на гору. Его спускают на носилках, омывают и хоронят. Его кладут рядом с его женой, которую тоже звали Ниссо.

Бедана молчит, он знает, что ему суждено дожить свои годы в одном из загонов, его не зарежут, он слишком стар, и никто и никогда не угостит его теперь сахаром-рафинадом (в вечер после похорон к нему придет Ниссо и накормит его сладкой булочкой, она так долго о ней мечтала, а тут приехал дядя из города и привез много-много булочек, она только поднесла ее ко рту, и вдруг вспомнила про него, и пожалела старого коня, она гладит его по морде, и Бедана плачет, и Ниссо плачет тоже, они оплакивают старика, хотя тот ни разу так и не заговорил с ними, она отщипывает кусочек булочки, и кладет себе в рот, булочка соленая от их слез, и вот они с Беданой вместе доедают этот сладкий хлеб, теперь такой горько-соленый, ведь им вместе помнить…), а козу ставят в загон к другим козам, она вспоминает звезды и молчит, но, предвкушая завтрашний день в кругу своих друзей.. чего уж там вспоминать, одиночество свое что ли?

На вершине горы ветер крушит хижину старика, единственного своего друга из смертных. Он помнит все, ему не дано забыть, он неподвластен смерти. Он тщательно перемалывает в песок все, что осталось от старика.

— Знаешь, о чем я жалею, — сказал ему однажды старик. – Я не помню ее лица, так странно…

Ветер сметает все вокруг, а потом улетает…

Спустя сорок дней Ниссо поднимается на вершину горы. За ней плетутся Бедана и коза, оба они так и не смогли отвыкнуть от одиночества, и она взяла их с собой.

Она перебирает маленькими пальчиками песок и пепел, все, что осталось от хижины деда и внезапно засыпает, неподалеку от нее пасутся ее животные.

Ей снятся одуванчики и божьи коровки.

А потом она вдруг просыпается, и первая детская мысль ее о том, что ветер улетел навсегда, и никогда теперь больше не будет дождя, что пыли все больше и больше, что скоро все они утонут в этой пыли. Она снова засыпает. И просыпается уже под вечер. Бедана и коза лижут ее ладошки.

Тяжелые и усталые капли падают в пыль рядом с ней. Неба не видно. Пыль и дождь спорят друг с другом, кто сильнее. Нечем дышать. Пыль уже не похожа на муку, из которой пекут сладкие булочки. Ниссо чувствует, что никогда уже не спустится вниз. Ей нечем дышать.

Это неважно, — думает она, закрывая  глаза. – Мы уснем, и больше уже ничего не будет… Зато будет дождь…

А потом вдруг налетает ветер. И уносит всех туда, где не устают и не стареют, где трава всегда зеленая, а мечты безбрежные. И живут они вечно и радостно, и ветер, навещая их, рассказывает им сказки о странах, где они никогда уже не будут…

ветром следы замело в пыли..
смыло дождем твое имя..

Ниссо