Ок олтин Разное

Прислала Марина

ХлопкОвая компания 1982 года. Мы были студентами Ташкентского политехнического института, третьекурсниками. Сбор был около старого здания политеха, около Панорамного кинотеатра. Ок-олтин (белое золото) — достояние республики. На его сбор мобилизовывалось почти все население республики Узбекистан. В областях на поля выводились школьники, начиная с 7 класса. В столице республики Ташкенте — только студенты ВУЗов, техникумов, училищ, взрослых тоже отправляли по разнарядке. Это была неизбежная повинность и избежать ее могли либо обладатели какого-то заболевания, либо люди с тугим кошельком.
Хлопок — это не только работа с утра и до 18-00, но и время, свободное от учебы. Да, там было мало развлечений, но это ведь зависело от нас самих, и было важно, что ты окажешься в интересной компании с интересными людьми.

Марина сдружилась во время учебы с Иринкой и Танюшкой, и еще Оля Шпенглер — девчонки веселые, смешливые, с ними по крайней мере будет нескучно. Правда, они учились в разных группах, но на одном факультете. Они решили держаться вместе и сели в один автобус.
Ехали долго, в Джизакскую область. Привезли их и высадили в поле, где вокруг были поля и поля хлопка, а посередине поля стояли глинобитные домики в количестве трех штук. В одном разместились девочки, во втором — мальчики, и в третьем — их преподаватели. Нехитрая обстановка их нового жилища состояла из деревянного топчана вдоль одной стены. На нем и предстояло им и спать, и есть, ибо больше никакой мебели предусмотрено не было.

Троица заняла места посередине, все распаковали свои вещи, расстелили матрасы, подушки, расстелили дастархан — у кого что было припасено с собой. Как правило, едой тоже запасались на длительное время. На хлопке конечно же кормили — по утрам чай с хлебом и маслом, на обед — шурпа, на ужин каша или даже плов, но хотелось чего-нибудь вкусненького. Кое-кто привозил спиртное — чисто для сугрева после наступления холодов.

Подъем был в 7 часов утра, потом завтрак, и потом долгая дорога на работу. Шли целый час. Их посылали на поля, заросшие высокой травой. Там не мог собирать комбайн. Трава была выше человеческого роста, что-то вроде камыша. Но это было очень удобно — преподаватели не могли следить за их работой и частенько девчонки отдыхали. Сначала они прилежно набивали свои фартуки хлопком. Когда фартук раздувался до размеров хорошей подушки, можно было и передохнуть. Они удобно устраивались на этих подушках, забираясь в заросли высокой травы. Рассаживались в кружок и любимым их занятием было пение. Пели любимые эстрадные песни, модные в то время. Как говорится — спелись! Им было вместе хорошо и уютно.

Но в это озерцо дружбы и любви вмешалась жесткая социалистическая дисциплина. Через неделю преподаватели стали сверять списки студентов. И после выяснения, что девчонки из разных групп, их предупредили, что для порядка Ире и Тане следует присоединиться к своей группе, которая располагалась в нескольких километрах от них, в другом полевом стане.
Это была трагедия! Им было так хорошо вместе, а со своей группой у них не было общих интересов и дружбы не сложилось. Девчонки даже поплакали на дорожку. И их разлучили, увезли далеко и надолго.

Оля и Марина продолжали ходить на работу. Но на душе было тоскливо и уже не пелось и так не смеялось. А хлопковая компания — это вам не неделя или две. Это несколько месяцев изнурительного труда, ежедневные нормы сбора по 120 кг подбора (хлопок вместе с коробочками и листьями). И прошел месяц и наступил уже ноябрь. 7 ноября — всеобщий народный праздник, в этот день их освободили от работы, готовился праздничный плов, и все доставали из загашников свои вкусности и спиртное.

У Оли и Марины созрел план — праздник так праздник — они решили посетить своих подруг и провести его в кругу почти уже своей семьи. Но как же туда попасть? Они разузнали, где находится полевой стан, по какой дороге, и вечером после ужина, прихватив с собой оставшиеся домашние деликатесы, отправились в поход. Тихохонько пошли по дороге, как будто прогуливались. Убедившись, что за ними нет слежки, они шли и шли вперед к своей цели. Издалека завидев машину, спускались в кювет и прятались там, чтобы их не заметили с дороги. Но как-то стремительно стемнело, и им пришлось идти в полной темноте, держась за руки, ибо в
этой глуши даже освещения не было.

Да, это было испытание не для слабонервных! Но они подбадривали друг друга, что скоро увидят своих подружек и предвкушали, как те удивятся и обрадуются. Один раз мимо них проехал даже ГАЗик с их руководством, они узнали его, но спрятались в очередной раз, хотя в темноте им было очень страшно идти, порой они начинали сомневаться — туда ли они идут. Ночь была как говорят — хоть выколи глаз- темной.

Шли долго, полчаса, или час — часов не было, им казалось уже, что целую вечность, но вот впереди забрезжили огоньки, это был полевой стан. Барак, где жили студенты, был гораздо больше, чем их, деревянные нары располагались в два этажа, и все были завешаны покрывалами и занавесками, своеобразными комнатами, отделенными друг от друга. В каждой располагалась своя «семья». Поэтому наши путешественники вошли незамеченными, но как же было найти тут «своих»? Пришлось спросить в первой попавшейся «комнате»- где Ира и Таня? Им указали на занавеску на втором этаже в правом углу.

Пришлось забираться на второй ярус. Они отодвинули занавеску и увидели одиноких двоих своих подружек. Когда Ира и Таня увидели своих подруг, они просто взвизгнули от восторга. Последовали объятия и поцелуи. Столько было радости, тут начался действительно праздник! Импровизированный стол был накрыт, они стали обмениваться своими впечатлениями, горестями и радостями, все как в прежние прекрасные времена. Отмечали весело и шумно.

Но в разгар вечера занавесочка в их комнатку отодвинулась и в проеме появилось лицо препода. «Кто такие? Откуда?» Пришлось признаться, что они из другого отряда. Препод больше ничего не сказал и удалился. Через какое-то время он появился снова и сказал, что через полчаса им нужно быть готовыми — в их отряд поедет машина. На просьбы остаться ночевать здесь, последовал жесткий отказ «Пусть ваше начальство с вами разбирается, ишь какие смелые -гуляют по полям!»
Через полчаса пришлось расстаться. Но радость от встречи осталась, праздник удался. Ну а то, что за него придется расплачиваться — так это будет завтра…

А назавтра была утренняя линейка, где их, как злостных нарушительниц дисциплины, клеймили позором, грозили отчислением из института всех, кто нарушит дисциплину и не будет собирать норму хлопка. Это было ожидаемо, и уже пройдено не раз. Не в первый раз они на хлопке и не в первый раз Марину клеймили. Как преступникам, им дали последнее слово. Почему они после отбоя находились в чужом стане. Марина как всегда бывало, сыграла в «дурочку» : «Мы не рассчитали время…» Их отпустили на работу, но грозили сообщить в деканат.
Но тревожные для них последующие дни кончились трагедией для всей страны. 11 ноября 1982 года сообщили о кончине генсекретаря КПСС Леонида Брежнева. Это было как гром среди ясного неба. Народ так привык к своему лидеру — у Марины практически вся жизнь прошла под его руководством, и со смертью вождя казалось, что вся их стабильная жизнь будет разрушена, возможно начнется война, в общем, действительно было тревожно и все воспринималось как большая трагедия.

Но их работу не отменили, никто не собирался их вывозить с хлопка — ведь пресловутый план по сбору хлопка не был еще выполнен. Они ходили на поля каждый день, несмотря на то, что уже наступали холода, иногда шел дождь или даже снег, в дождь они сидели в бараке, а в снег просто сидели в поле, собирать практически было уже нечего- на кустах хлопка висели уже какие-то маленькие клочки ваты, но их все равно держали почти до декабря, пока план не приблизился к завершению.

Все возмущались, но ничего сделать не могли, строили предположения. Через годы все узнали о приписках в сборе хлопка и стало понятно, что все это мучительное выполнение плана — это были каждодневные приписки. А людей нельзя было отпускать — ибо как оправдать приписки — кто же собирает эти пресловутые килограммы и тонны? Вот и держали нас до последнего и мы бессмысленно выходили на поля, мерзли, и тихо ненавидели этот режим.