“Невзгоды войны прошли сквозь нас” История

Виталий (Вил) Гехтин. Родился в Херсоне, в 1934 году. Биолог, работал зам. директора по науке в Институте биологии и паразитологии АН Узбекистана, репатриировался из Ташкента в Израиль в 1995 году. Живет в Натании.Двое детей и четыре внука.

Жили мы на украинской земле в приднепровской жемчужине – городе Херсоне. Отец мой, Исаак Гехтин, в этом городе возглавлял народное образование, был членом бюро горкома компартии, депутатом горсовета, а мать, Фаня Шмулевич, руководила детским домом №1 по улице Красноармейской, 27. Они всегда были загружены работой (бабушки наши жили в местечке Мястковка Винницкой области*), и мы с сестрой Эммой постоянно находились в детдоме вместе с воспитанниками, выполняя режим дня: подъем, зарядка, завтрак.

…В 41-м грянула война. Предполагали, что она закончится через несколько месяцев, и откладывали эвакуацию. Пусть отправляют заводы, фабрики, а мы успеем… Но немцы быстро оказались рядом. Бомбежки, бомбежки, разбиты железнодорожные пути, пожары, в городе паника….

Детдомовцы – дети войны, невзгоды которой прошли сквозь нас. Вместе с другими беженцами в августе 41-го года ехали мы на грузовых машинах, подводах, потом пешком по пыльным дорогам, убегая от рвущихся кругом снарядов. Детей сопровождали три еврейские женщины – родные сестры: Фаня (директор) и Екатерина Шмулевич (воспитательница), а также родная сестра моего отца Феня Гехтина (воспитательница).

С большими трудностями добрались до Северного Кавказа, остановились передохнуть в станице Белая Глина Краснодарского края. Везде говорили, что скоро война доберется сюда, и надо бежать. Здесь еще работало несколько учреждений. Была уже глубокая осень, холодно. Нам дали подводы с быками, кое-какую теплую одежду и немного продовольствия.

Неожиданно для нас с мамой получили мы фронтовую открытку со штампом «проверено военной цензурой» от папы Исаака, который как-то узнал наше местонахождение. Он поздравлял всех с новым 1942 годом и писал: «Этот год будет годом окончательного разгрома фашистских гадов, и мы заживем прежней счастливой жизнью». Это было первое и последнее его фронтовое послание.Погиб Исаак Гехтин, офицер-политрук пехотной роты, на Северном Кавказе в июле 1942 года. В это время мы в тех же местах в ужасных условиях выбирались из немецкого окружения, голодали, прятались от бомбежек в сельскохозяйственных посадках, где находили что-то съестное, а по дорогам катились фашистские танки. Иногда кружили над головами самолеты. Немецкие летчики видели нас, детей, которые бежали прятаться к стогу сена, и обстреливали, низко спускаясь, а когда улетали, у стога оставались сраженные пулями дети, которых мы хоронили потом в степи. Среди них – десятилетняя девочка Нина Бабич, всеми нами любимая за ее рисунки (родители ее были репрессированы во время «ежовщины»). По дороге Нина рисовала камушком на земле фашистов, их танки, самолеты, а мы всю эту нечисть топтали, и это нам давало силы двигаться вперед, на восток…

Каспийское море. От берега отходил пароход с ранеными красноармейцами. Кругом носилки, костыли, военные в бинтах. Никого близко к ним не подпускали. А наша мама как-то оказалась рядом с капитаном корабля и что-то говорила, показывая на нас, оборванных, истощенных, прижавшихся друг к другу. И вдруг он дал команду: взять каждому раненому по двое детей. Вместе с нами были присоединившиеся в пути дети из оккупированной Польши – Люба, Хаим и Цви Вайнберги (в Израиле я встретился с Цви Вайнбергом, который был депутатом Кнессета, а его родной брат, Хаим, служил военным летчиком и принимал участие в Шестидневной войне).

В пути по Каспийскому морю раненые делились с нами едой. У Кати не было грудного молока, и когда она на минутку отлучалась, военные из своего пайка клали что-либо в клеенку, где лежал и кричал от голода маленький Вова.*

Наконец мы причалили к берегу. Это был город Красноводск. На железнодорожных путях стоял поезд, который отправлялся в тыл. Много людей с мешками, винтовками толкались, лезли в вагоны. Мы взобрались на «песочники» и очень долго ехали. Снова голод, снова прятались от бомбежек. На остановках и в пути просили милостыню – съестное.
Стучали колеса вагонов, гудел паровоз, а мы все ехали, ехали, и вдруг видим – необычные белые поля. Кто-то сказал, что это хлопок. Средняя Азия, Узбекистан… Целый год мы были беженцами, выбирались, как могли, из оккупированной фашистскими варварами территории.
Нас было 119 человек. Из них шесть погибли, девять раненых остались в больнице Красноводска, а большие (пятнадцать – шестнадцать лет) мальчишки и девчонки, более двадцати человек, были зачислены сынами и дочерями полка в военные подразделения Красной Армии на Северном Кавказе.
…И вот железнодорожный вокзал Ташкента. Работники милиции привели нас в детский эвакопункт, где нас накормили, дали паек на двое суток и отправили в Ферганскую область.
Мы спаслись от нацистской чумы…

Источник.