Евгений Евтушенко Искусство
Татьяна Перцева пишет в Фейсбуке:
Ушел последний из великолепной плеяды поэтов-шестидесятников. Ему выпало пережить всех собратьев по перу. Какие были поэты! Какое было время! Сколько было надежд!
Евтушенко-Рождественский-Вознесенский-Ахмадулина: эти имена произносились на одном дыхании, Как строчка стихотворения. Как молитва.
Время было такое. Поэтическое. Сейчас в это трудно поверить, но в те годы стихами бредила вся страна. Кому скажи, что молодежь сама и добровольно читала, декламировала, переписывала стихи — не поверят.
Но было же! Именно так и было!
По ночам толпы собирались у памятника Маяковскому и поэты известные и не очень читали стихи свои и чужие
Знаменитое кафе»Молодежное» на улице Горького, где устраивались вечера поэзии и каждый мог выйти и прочитать стихи….
Бурные, яростные. прекрасные вечера в Политехническом….
Не менее яростные дискуссии о физиках и лириках в «Литературке».
И сборник Евтушенко =»Нежность», который повезло достать моей однокласснице, Я сижу у нее и старательно переписываю все стихи в блокнот. ВСЕ, Этот блокнот так и хранится у меня. несмотря на то что «Нежность» я давно купила на развале.
И весенний вечер шестьдесят шестого, еще не отреставрированный замечательный наш ОДО, и я иду на свидание, а навстречу мне трое. Они. Молодые, веселые, красивые знаменитые….
Прощайте.
Мы вас помним.
Идут белые снеги,
как по нитке скользя…
Жить и жить бы на свете,
но, наверно, нельзя.
Чьи-то души бесследно,
растворяясь вдали,
словно белые снеги,
идут в небо с земли.
Идут белые снеги…
И я тоже уйду.
Не печалюсь о смерти
и бессмертья не жду.
Я не верую в чудо,
я не снег, не звезда,
и я больше не буду
никогда, никогда.
И я думаю грешный,
ну, а кем же я был,
что я в жизни поспешной,
больше жизни любил?
А любил я Россию
всею кровью, хребтом —
ее реки в разливе
и когда подо льдом,
дух ее пятистенок,
дух ее сосняков,
ее Пушкина, Стеньку
и ее стариков.
Если было несладко
я не шибко тужил.
Пусть я прожил нескладно,
для России я жил.
И надеждою маюсь,
(полный тайных тревог)
что хоть малую малость
я России помог.
Пусть она позабудет,
про меня без труда,
только пусть она будет,
навсегда, навсегда.
Идут белые снеги,
как во все времена,
как при Пушкине, Стеньке
и как после меня,
Идут снеги большие,
аж до боле светлы,
и мои, и чужие
заметая следы.
Быть бессмертным не в силе,
но надежда моя:
если будет Россия,
значит, буду и я.
1965
* * *
Достойно, главное достойно
любые встретить времена,
когда эпоха то застойна,
то взбаламучена она.
Достойно, главное достойно
чтоб раздаватели щедрот
не довели тебя до стойла
и не заткнули сеном рот.
Страх перед временем — паденье,
на трусость душу не потрать,
но приготовь себя к потере
всего, что страшно потерять.
И если все переломалось,
как невозможно предрешить,
скажи себе такую малость:
«И это надо пережить…»
1976
Белозерова елена[Цитировать]
Из цикла «Песочные часы».Что самое трудное в творчестве поэта, когда он склоняется над чистым листом бумаги? Поиск божественного слова, необычного образа, редкой рифмы, ритма, размера? Разумеется, без всего этого не создать хорошего стихотворения.
Однако для истинного творца есть и не менее важная задача: книга, наконец, родилась, и теперь ей надо дать название. Какое? «Стихи» – тривиально. Другие названия также могут оказаться примелькавшимися или где-то уже слышанными.
М-да… Ведь книга, по существу, такой же корабль, как её назовёшь, так она и отправится в читательское плавание.
С такими трудностями обычно сталкиваются мастера, поэты первого ряда. Как они в подобных случаях поступают? Обращаются за советом к собратьям, которым доверяют, их тонкому слуху, безупречному вкусу. Именно таким считался поэт-фронтовик, автор известной повести «Как кончаются войны», многолетний преподаватель Литинститута Василий Субботин.
Однажды летом на даче, где мэтр на веранде пил чай, раздался телефонный звонок. Василий Ефимович поднял трубку. Звонил Евгений Евтушенко, просил совета, как лучше назвать свою новую книгу, перечислял варианты. Случай был, действительно, не из простых. Все варианты Василий Ефимович, подумав, мягко отклонял, но в какое-то мгновение его взгляд скользнул по подоконнику, на котором в стеклянной вазе сияло крупное яблоко. С одной стороны – зелёное, с другой – розовое. Именно на нём и остановился взгляд Субботина.
– Стоп, Женя! – воскликнул Василий Ефимович. – А назови свою книгу «Яблоко»! Коротко и точно, с библейским привкусом.
– Подумаю, – после короткой паузы ответил Евгений Александрович и поблагодарил.
Вскоре книга Евтушенко «Яблоко» увидела свет.
Соболезную вместе с Татьяной Перцевой… Великий Поэт из последней великой «четвёрки».
Николай Красильников[Цитировать]
Эпиграмма Евгения Евтушенко на приезд в столицу бухарского поэта Ташпулата Хамида появилась в конце 1960-х годов.
«Бейте бубны, гремите пушки,
Принимай, Москва, дары!
Ташпулат Сергеич Пушкин
Едет к нам из Бухары…».
http://www.umma-42.ru/myapp.php?id=58806
ВиоЛав[Цитировать]