Десять лет спустя после ухода живой легенды — академика Г. А. Пугаченковой История Ташкентцы

Пишет Гуарик Багдасарова

«Сей на благой земле, сей и на песке, сей на камне, сей при пути, сей в тернии: все где-нибудь да прозябнет, и возрастет, и плод принесет, хотя и не скоро»

Часть первая. Какова судьба архива учёного?

Впервые имя Галины Анатольевны Пугаченковой (07.02.1915 – 16.02. 2007) я услышала после приобретения журналистского образования в МГУ им. М.В. Ломоносова (1975) во время заочной учёбы во втором вузе – Институте живописи, скульптуры,
архитектуры им. И.Е. Репина Ленинградской академии художеств, который окончила в 1983 году. Оно прозвучало апофеозом узбекистанскому учёному на лекциях по истории искусства Древнего Востока О.И. Галеркиной. О. Галеркина в соавторстве с Г. Пугаченковой в 1979 г. выпустили в Москве в издательстве «Изобразительное искусство» книгу «Миниатюры Средней Азии».

В ней вводный текст, обзор развития среднеазиатской живописи и миниатюры XYII веков были написаны Г. Пугаченковой; раздел миниатюры XYI в. – О. Галеркиной; аннотации к миниатюрам XY в. подготовлены Г. Пугаченковой, XYI в. – О. Галеркиной; XYII в. – обоими авторами. Книга открывалась риторическим вопросом в поэтической форме, который мог задать каждый из нас из простого любопытства и желания познать окружающий мир: «Что же так неодолимо чарует в восточной миниатюре?». Потом следовал доскональный искусствоведческий анализ миниатюрной живописи Востока как особого вида искусства в системе художественных школ и сделан объективный вывод о том, что памятники средневековья становятся актуальным источником искусства нашего времени.

И так на протяжении 70 лет археологических исследований, какой бы сферы искусства ни коснулась искусствовед Г.А. Пугаченкова, — будь то античное (в Нисе под Ашхабадом, Мервском регионе, Сурхандарьинской области – Дальверзин-тепе, Халчаян) и средневековое зодчество Среднего Востока XIY-XYвв.; монументальная скульптура (например, Геракл в Бактрии кушанского времени) и мелкая бактрийско-кушанская коропластика из Дильберджина; среднеазиатская глиптика XYв. (Самарканд, Ниса), среднеазиатская школа миниатюрной живописи (Фахт-наме начала XYI в., Шах-Наме 1664 г., «Маджлис ул. Ушшак» рубежа XYII –XYIII вв.); среднеазиатское садово-парковое искусство XY в., вопросы фортификации и многое другое, — она преследовала одну цель. Учёный во власти порыва к новым, ещё не изведанным делам, всегда доказывала всему миру, что творческие открытия в искусстве былых эпох не умирают и что художественное наследие являет собой живительный источник, неизменно питающий почву для новых всходов прекрасного. Её методика изучения художественной культуры Средней Азии, методика научной реставрации и реставрация памятников материальной культуры художественного и прикладного искусства отличались комплексным подходом как проявления художественной культуры былых эпох и как художественное наследие современности.

В этом новаторском подходе к истории родного края и сопряжённых стран заключается жизнеутверждающая сила и непреходящая актуальность научного наследия Галины Пугаченковой. Оно включает в себя более 700 публикаций об античной и средневековой культуре так называемого «тимуридского ренессанса», а также 380 папок и прошитых томов её бесценного архива. Архив учёного сегодня находится под угрозой разрушения в доме её 75-летнего, ослепшего три года назад на нервной почве (диагноз «запущенная неоперабельная глаукома глаз») сына Ростислава Олеговича Сосновского (от первого брака) в Мирабадском районе узбекской столицы. Этот дом несложно найти. Он расположен, по иронии судьбы, напротив, через дорогу от новенького свежевыкрашенного в солнечный жёлтый цвет здания Национального института художеств и дизайна имени К. Бехзода (МРДИ-узб.).

Мемориальная чёрная доска на фасаде скромного одноэтажного дома №142 на улице Мирон-Шох напоминает нам о том, что здесь три последних года счастливого деятельного пребывания на азиатской земле жила Галина Анатольевна Пугаченкова — выдающийся ученый, доктор искусствознания, профессор, заслуженный деятель науки Узбекской ССР, академик Академии наук Узбекистана, почетный доктор зарубежных научных центров, лауреат государственных премий республики Узбекистан, кавалер высших орденов СССР, Узбекистана и Франции.

При входе в дом в прихожей, как при жизни учёного, теснятся старые академические ценные фолианты по истории искусства, музыки, археологии, а также многочисленные отечественные и зарубежные монографии Г. Пугаченковой. Здесь же в несколько этажей сложены 380 папок и прошитых томов личного архива Галины Анатольевны. Это как опубликованные, так и никому не известные полевые отчеты, дневники экспедиций, материалы симпозиумов и конференций по археолого-искусствоведческому исследованию различных регионов Узбекистана, Туркменистана и Афганистана; фотографии, акварельные рисунки, чертежи, киносценарии документальных и научно-популярных фильмов. Но первое, что бросается в глаза в прихожей, — это гипсовый бюст Г.А. Пугаченковой скульптора Владимира Лунёва и её живописный портрет кисти Радика Мирзарахимова.

Вот как комментируют архив сын Г.А. Пугаченковой Ростислав Олегович Сосновский и его супруга Елена Борисовна Культиасова, изучившие досконально наследие учёного и по всем правилам архивариусов разобравшие его строго по тематике и хронологии:

— Научные исследования Пугаченковой распространяются на исторические и культурные объекты, датируемые II в. до н.э. – XVIII веком, то есть охватывают около двух тысяч лет. И описания этих исследований сохранились в многочисленных трудах из архива ученого. Он содержит 38.421 лист, из которых 12.302 рукописных, 17 таблиц, 52 карты, 192 чертежа, схем и планов, картотеку из 3.022 карточек, 9.629 фотографий, 1.648 негативов, 138 слайдов, 1.564 рисунка, 52 акварели, 599 газетных вырезок и 69 листов с газетными вырезками статей о самом ученом.

Примерно полтора года назад, — рассказывает Р.О. Сосновский, — ученик Г. Пугаченковой, ученый-археолог, доктор исторических наук, профессор Эдвард Ртвеладзе, автор книги «Цивилизации, государства, культуры Центральной Азии», в то время занимавший пост сенатора, направил письмо премьер-министру республики Шавкату Мирзияеву с просьбой помочь в приобретении республикой частного архива ученого, унаследованного её сыном Сосновским (фамилия первого супруга Пугаченковой, — прим. авт.). По словам Сосновского, реакция премьер-министра, который не понаслышке был знаком с деятельностью Пугаченковой, была практически мгновенной: буквально, через несколько дней из Кабмина РУ поступили письма в Академию наук и Министерство финансов РУ с четким предписанием положительно решить данный вопрос.

Богатейший по содержанию архив учёного остается неоцененным Минфином до сих пор – сетует Р.О. Сосновский. Данный вопрос лег на плечи Академии наук РУ, у которой денег нет. На вопрос Р.О. Сосновскому, во сколько бы он сам оценил данный архив, он открыто отвечает: как минимум, в сумму, эквивалентную пяти с половиной тысячам долларов США.
По мнению Ростислава Олеговича и его жены Елены Борисовны Культиасовой, это собрание документов и рукописей могло бы принести неоценимую пользу многочисленным исследователям разных направлений, поэтому оно должно остаться в Узбекистане. Более того, вывезти его за пределы страны не представляется возможным. Необходимо было бы получить разрешение Управления художественной экспертизы при Министерстве культуры о том, что данный архив учёного «не представляет художественной ценности». «И что нам с ним делать, неужели бесценный архив обречен на медленное умирание?», — задаются вопросом близкие родственники и друзья Г.А. Пугаченковой и не находят ответа.

По мнению Р.О. Сосновского, наилучшим пристанищем для него мог бы стать либо Институт искусствознания, либо Институт востоковедения:
— Архив Пугаченковой должен был бы находиться в Центральном Государственном архиве Узбекистана (ЦГА) — это самое надежное место. Архив Михаила Евгеньевича Массона моя мама передала бесплатно в ЦГА. Я там бывал, когда ещё был зрячим. К сожалению, за всё время хранения было всего три посещения. Эти два собрания друг друга хорошо бы дополнили — без них написание истории археологии Средней Азии будет невозможно. Может быть, власти ждут такого же жеста и в отношении архива Галины Анатольевны Пугаченковой? Но мы не в состоянии сделать такой подарок, так как живём в крайней нужде и, к тому же, нам нужны средства, чтобы уберечь наш дом и мамин мемориальный кабинет в нём от дальнейшего разрушения.

Елена Культиасова добавляет:
— Мы хотели бы, чтобы этот архив оказался в руках специалистов, которым эти труды необходимы для работы, чтобы он не пылился, а приносил реальную пользу. Предположим, ученые-археологи или искусствоведы, работающие в тех же областях, в которых специализировалась Галина Анатольевна, не могут найти ответы на какие-то вопросы, а тут — вот, пожалуйста, готовые ответы, изучайте! Однако сегодня всё это лежит мертвым грузом. Более того, под угрозой уничтожения…»

Надо добавить, что архив также содержит пожелтевшие драгоценные страницы деловой и личной переписки Галины Пугаченковой с академиками М.Е. Массоном, Э.В. Ртвеладзе, Л.И. Ремпелем и многими другими известными учёными Узбекистана, ближнего и дальнего зарубежья.
Р.О. Сосновский прокомментировал эпистолярное наследие своей мамы. Дело в том, что М. Е. Массон очень любил свою жену и переписывался с ней не только во время её сезонных сорокадневных экспедиций вдали от дома, но даже, когда она находилась рядом с ним. Долгое время в их доме не было ни радио, ни телевизора, ни телефона. Они нередко обменивались записками, стихами и цитатами из классической восточной и русской поэзии Золотого и Серебряного веков.
Нельзя было не спросить о взаимоотношениях Ростислава с его мамой и Михаилом Евгеньевичем Массоном, который отличался жёстким характером. Человек науки, он был свободен от вредных привычек. Он не пил, не курил и не любил нарушать свой строгий распорядок дня: утром обязательно прогуливался не меньше часа на свежем воздухе вдоль набережной Анхора и только потом с головой уходил в работу. Оба любящих супруга отличались высочайшей работоспособностью и преданностью, прежде всего, своему главному делу жизни – археологии. Возможно, встреча с Массоном была предназначена Галине Пугаченковой свыше самой судьбой, от которой она не могла увернуться.
Галина Пугаченкова родилась седьмого февраля 1915 г. в г. Верном (Алматы) в семье семиреченского казака. В Узбекистан приехала в далеком 1924 году. Ей было девять лет, когда она впервые увидела Самарканд, о котором рассказывала уже в зрелом возрасте журналисту Р. Шагаеву:
— Люблю этот город. Мне было 9 лет, когда я первый раз увидела Самарканд. А потом я ездила туда почти каждый год. Когда я впервые увидела самаркандские памятники, это уже навсегда запало в душу. И позднее, когда я училась в институте, меня увлекла история архитектуры Востока. Так что выбор был сделан здесь. Для меня моя Родина – это Средняя Азия. Конечно, я люблю Россию, русский пейзаж. Но вот этим летом отдыхала в Подмосковье у дочери. В столице была наездами, по издательским делам. Кругом удручающая картина: коммерческие ларьки, горы мусора…

Памятники древнего города сразу очаровали будущего археолога и искусствоведа. «Если Мекка считается сердцем мусульманского мира, то Самарканд — его голова», — это древнее изречение она запомнила навсегда. После окончания школы Галина решает идти по стопам отца и деда. В 1937 году Галина Пугаченкова окончила с отличием архитектурное отделение Среднеазиатского индустриального института по специальности «архитектор» и там же аспирантуру по кафедре истории архитектуры Средней Азии (1938-1941). В 1941 году защитила диссертацию на соискание ученой степени кандидата архитектуры.

Вскоре она поняла, что ее интересы значительно шире архитектуры. Ей повезло с наставником. Большой знаток Востока, академик Михаил Евгеньевич Массон станет не только ее учителем, но и самым близким человеком. Это он когда-то первым прочитал на портале дворца Оксарой в Шахрисабзе пророческие слова Амира Тимура: «Если ты хочешь убедиться в нашем могуществе, нашей силе, — взгляни на наши постройки!»

Галина Анатольевна с 30-х годов прошлого века начала участвовать в археологических экспедициях вместе с академиком М. Е. Массоном. Начиная с 40-х годов XX века, она принимала активное участие в археологических раскопках на территории современного Узбекистана, Туркменистана и Афганистана. В 1946—1961 годах она являлась начальником VII отряда Южнотуркменистанской археологической комплексной экспедиции (ЮТАКЭ). По итогам этих экспедиций были выпущены монографии, в которых с искусствоведческой точки зрения были описаны найденные ею вместе с коллегами архитектурные сооружения времен Парфянского царства и Древней Бактрии, городища Дальверзин-Тепе и Кампыр-Тепе. С 1959 по 1984 годы она являлась начальником и научным руководителем Узбекской археолого-искусствоведческой экспедиции, которая обследует свыше 300 археологических памятников на территории Средней Азии и принесет сенсационные открытия: храм местной Великой Богини, монастырь и золотой клад на Дальверзин-тепе, дворец, высокохудожественные скульптуры Халчаяна, резную кость
Орлатского могильника.
С 1960 года была заведующим сектором истории архитектуры и искусства Института искусствознания. В 1965 году Г. А. Пугаченкова была избрана членом-корреспондентом, в 1984 году – действительным членом Академии наук Узбекистана. До последних дней Галина Анатольевна продолжала работать ведущим научным сотрудником Института археологии АН Узбекистана.
Для Михаила Евгеньевича наука была превыше всего. Михаил Массон вырос в Самарканде, и это определило его дальнейшую судьбу. Еще учась в гимназии, подростком, он принимал участие в археологических раскопках городища Афросиаб и вскрытии обсерватории Улугбека под руководством В. Л. Вяткина. Михаил Евгеньевич передал Пугаченковой, которая была моложе своего мужа на 18 лет, активный творческий заряд первооткрывателя истории на всю жизнь. При секторе истории искусств была создана лаборатория реставрации художественных ценностей из металла, дерева, глины, гипса и тканных изделий. Эта группа выпустила и подготовила под редакцией Г.А. Пугаченковой много книг – результатов исследования художественных культур Средней
Азии, обозрение которых заняло бы много страниц.

По мнению Заслуженного деятеля науки Узбекистана, профессора Л.И. Ремпеля, в контексте всеобщей истории искусств, труды Г.А. Пугаченковой утеряли бы главную притягательную силу, не будь в них понимания искусства как явления духовной
жизни общества.

Биограф Галины Пугаченковой, её ученица С. Горшенина, о которой высоко отзывался в беседе со мной Р.О. Сосновский, в своей одноимённой книге отмечает: «Воссоздавать – считалось ее профессией. Начав архитектором, влюбленным в каменные, глиняные и деревянные формы строений, она постепенно свернула с пути и целиком – на всю жизнь – ушла в археологию и искусствознание. Исчезнувшие формы с ее терпеливой помощью возникали из небытия, были полностью и – впервые – ею реконструированы и становились плотью как платьем. Обдирая кожу коленей, она ползала по ямам раскопов, вручную, метр за метром, обмеряя фундаменты и стены исчезнувших зданий, чтобы потом целиком описать их в книгах. Так обмеряет портниха грудь, талию и бедра своей постоянной клиентки. Ее клиенткой стала история. Современные методы компьютерного восстановления прежде ушедшего времени ее мало удивляли своей доступной легкостью, но в глубине души она оставалась уверенной: к телу истории следует прикасаться живыми теплыми пальцами. И кожей своих коленей. Только тогда та – оживет».

Исследования древних культур широким фронтом развернулись с середины 30-х годов прошлого века, когда сформировались крупнейшие археологические комплексные экспедиции. Г.А. Пугаченкова познакомилась с Михаилом Евгеньевичем Массоном в 1938 году, когда принимала активное участие в Южно-Туркменистанской комплексной экспедиции под бессменным руководством основоположника археологической школы региона. М.Е. Массон — основатель среднеазиатской научной школы археологии и кафедры археологии Средней Азии на истфаке в САГУ (затем ТашГУ, ныне НУУ им.Мирзо Улугбека).
Первым мужем Галины Пугаченковой был Олег Сосновский, который был участником Термезской экспедиции. В 1940 году его призывают в армию, весной 1941 года рождается первенец Галины – Ростислав, вскоре начинается война, и Олег уходит на фронт. Он дошёл до Берлина и после окончательной победы над фашизмом посвятил себя военной карьере. Умер в 65 лет из-за контузии, которую получил на фронте.
Судьбы Пугаченковой и Массона вновь пересеклись, когда она стала работать на кафедре археологии СаГУ, которую возглавлял Михаил Евгеньевич. Несмотря на то, что оба были несвободны, случился служебный роман. Через некоторое время они сочетаются браком, и в 1948-м году у них рождается сын Анатолий и позднее в конце 50-х годов дочь Лидия. Вместе они провели много счастливых лет в крепком браке.
Первенец Г. Пугаченковой Ростислав воспитывался в семье отца и впоследствии увлёкся радиотехникой. После окончания физического факультета ТашГУ Ростислав был распределён на кафедру «Основы радиоэлектроники» Инженерно-физического факультета Политехнического института в Ташкенте и имел возможность часто помогать в доме матери наладить радиоаппаратуру или даже собрать магнитофон своими руками.
Однажды Стива – так его звали домашние и однокашники — починил Массону пишущую серебряную ручку,
за что тот был очень благодарен ему. Р. Сосновский вспоминает, если Михаилу Евгеньевичу не хотелось отвечать на неудобные вопросы, он прикидывался тугим на ухо и не отвечал на них. Долгое время Стива не приходил к матери в знаменитый Ташкентский Дом специалистов вблизи Бешагачских ворот на набережной Анхора, построенный в 1934 году архитектором А. Павловым в популярном для того времени стиле конструктивизма (в тот период по всему городу насчитывалось уже 16 таких домов). При строительстве четырехэтажного дома-красавца в сорок восемь квартир с ванными и туалетами впервые была использована противосейсмическая железная арматура. Там проживали Г.А. Пугаченкова с М.Е. Массоном и их общими детьми в наилучших комфортабельных условиях.
Дети, кроме старшего сына Массона от первого брака – Вадима, — не пошли по стопам своих родителей, а В.М. Массон стал тоже всемирно известным ученым – директором Института истории материальной культуры АН России в Санкт-Петербурге. Они уехали в Россию ещё при жизни родителей, и с тех пор со своими сводными братом и сестрой Ростислав не общается. Анатолий окончил геофак ТашГУ, но после окончания университета пошел в армию на срочную службу и прослужил там 25 лет, хотя был очень способным и мог стать неплохим ученым. Младшая Лидия после окончания школы поступила в один из московских вузов на химический факультет, вышла замуж и уехала в Пущино, на родину приезжала редко. Последний раз в Ташкенте она была на похоронах матери. Прожил М.Е. Массон достаточно долгую жизнь – 89 лет. Умер в 1986 году и был похоронен с полагающимися ему почестями.
Со временем, особенно после смерти Михаила Евгеньевича, Ростислав сблизился со своей стареющей матерью, нуждающейся в опеке. Он раз в неделю обязательно приносил матери продукты, общался с ней о проблемах житья-бытья и, в конце концов, на семейном совете они договорились продать свои квартиры и воссоединиться в доме на бывшей улице Будённого, ныне Мирон-Шох, где Пугаченкова прожила ещё три года своей плодотворной жизни.

Светлана Горшенина сообщает об этих последних годах жизни Галины Пугаченковой в документально-биографической книге: «В её жизни не случалось никогда пустот. Серебряный век музыки в завершающе-последние дни жизни был мгновенно заменен ею на Серебряный век поэзии, — читала сотню раз читанное с восторгом профессионального первооткрывателя. Биограф приводит такие слова из «Дневника» Галины Пугаченковой: «…Вот уже третий год я не выезжаю в экспедицию — вначале помехой было состояние Массона, в 1986 году ушедшего из жизни, потом тяжелая травма руки да и другие неприметно подкрадывавшиеся болезни. По счастью, пока еще остается возможность работы за письменным столом — сколько неосвоенных полевых материалов, сколько несформированных идей!»

— Мама меня очень любила и всегда помогала мне, когда я мыкался по съёмным квартирам, — добавляет к этим фактам Ростислав Олегович. — Я был счастлив соединиться с мамой хотя бы на старости лет». Сын Ростислава Арсений получил высшее
образование в Первопрестольной столице по специальности графический дизайнер и сейчас продолжает учёбу в Москве. Галина Анатольевна быстро нашла общий язык со своей снохой и внуком. В доме часто бывали гости из ближнего и дальнего зарубежья. Их угощали ритуальным зелёным чаем и восточными сладостями, а также по особым случаям — фирменным тортом, приготовленным невесткой Еленой.
Паскаль сказал: «Жизнь человека можно назвать счастливой, если он начинает её с любви изаканчивает, достигнув вершинчестолюбия».
Если амбиции удовлетворены, то жизнь в старости протекает спокойнее. Таким образом, через 10 или 20 лет после того, как человек пересёк «линию тени», он может пересечь «линию света». Он покоен и счастлив. Его открытость и приветливость
говорят о состоянии его души. Нет, старость – это не ад, над входом в который начертано: «Оставь надежду всяк сюда входящий». Если старые люди достойны дружбы, они окружены друзьями и в старости.
В этом доме ещё живы воспоминания, с какой помпой отмечали 90-летие Г.А. Пугаченковой. Аккредитованные в Узбекистане Чрезвычайные и Полномочные послы Российской Федерации Фарид Муборекшевич Мухаметшин, Федеративной Республики Германии Ганс Иоахим Кидерлен и Французской Республики Жан Бернар Арт посетили основательницу узбекской археологической искусствоведческой школы — академика Галину Анатольевну Пугаченкову. Эта встреча планировалась еще накануне женского праздника 8 марта. Но тогда Галина Анатольевна находилась в стационаре, и встречу пришлось отложить.
Ганс Иоахим Кидерлен и Жан Бернар Арт приехали на встречу с соблюдением всех норм дипломатического протокола на лимузинах с государственными флагами своих стран на флагштоках, с огромными букетами цветов, — рассказывает Ростислав Сосновский. Вручая их, послы не преминули возможностью поцеловать изящную руку ученой. Здесь же в кабинете потекла беседа. На вопросы французского посла Галина Анатольевна часто отвечала на певучем французском языке. Чему тут удивляться — ведь в 70-х годах прошлого века Галина Анатольевна неоднократно читала лекции на языке слушателей в университетах Парижа, Страсбурга и Сорбонны, знаменитом и в наши дни Коллеж де Франс.

Послов поразило огромное количество написанных ею научных трудов и монографий — и ведь лишь малую часть их вместила этажерка в кабинете. Жан Бернар Арт отметил, что труды Пугаченковой известны и во Франции.

Сейчас этажерка пустует: книги в 2015 году срочно были перенесены в самый сухой уголок дома, а именно в прихожую, вместе с её живописным портретом кисти Анвара Рахматуллаева.

На столе в мемориальном кабинете Г.А. Пугаченковой в доме Ростислава Сосновского до сих пор сохранилась корректура новой статьи о гениальном восточном миниатюристе Камалиддине Бехзоде. Над секретером, как и при жизни Г. Пугаченковой, висит на стене гуашь художника Виктора Уфимцева. На ней
изображены на жёлтом песчаном фоне молодая женщина в чадре с огромными чёрными глазами рядом с белым верблюдом – наглядное образное напоминание об археологических раскопках в Афганистане. Первый раз Г. Пугаченкова побывала в этой стране в конце сороковых годов с группой творческих работников. «И тогда, — рассказывала археолог фотохудожнику и журналисту Рустаму Шагаеву, — мы встречали много кочевых племен, где даже мужчины красили глаза сурьмой. И делали это не для красоты, а чтобы уберечь зрение от трахомы. Уфимцев тогда сделал много путевых зарисовок карандашом в блокноте. А эту гуашь написал в Ташкенте и подарил мне». В те годы, когда Г. Пугаченкова бывала в Афганистане, с Советским Союзом были исключительно хорошие отношения, слово «шурави» звучало как «друг». Всюду она встречала в те времена самое приветливое, уважительное отношение. А потом все испортилось, и
по отношению к бывшему Союзу и между ними самими. «Очень горько, что все так изменилось из-за этой грязной войны», — горевала Галина Анатольевна. Она вела раскопки в Афганистане от ЮНЕСКО, в Бамиане, где впоследствии талибы разрушили бамианский комплекс — буддийские скульптуры. Возможно, кто-нибудь из афганцев остался в живых и помнит русскую женщину-археолога, которая лечила их детей, помимо своей основной работы.

В архиве сохранилось много «афганских» полевых тетрадей середины 60-х годов прошлого века, в которых учёный с материнской любовью к людям описывает их нравы, трёхкратное целование при приветствии, национальную одежду, архитектурные сооружения, археологические находки, а также красивую природу Памиро-Алая. Несколько страниц, написанных летучим почерком, я прочитала вслух: слушали, затаив дыхание – сколько в них было поэзии и восторга первооткрывателя древних красот!..

Эти, пока ещё закрытые для широкого читателя полевые дневники из личного архива учёного, как в целом, результаты работы Узбекистанской экспедиции под руководством Г.А. Пугаченковой, являют собой наглядную документальную иллюстрацию и достойный подражания образец культивирования многовековых традиций, межэтнического и межконфессионального согласия на территории Среднеазиатского Двуречья. Они могут увлечь за собой людей разных поколений искать, познавать, творить – такова природа щедрого таланта учёного, не знающая временных границ.

Часть вторая. «Приют спокойствия, трудов и вдохновенья»: «Не зарастёт к нему народная тропа»

«Не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе…»

Больше двух часов мы беседовали с Ростиславом Олеговичем и Еленой Борисовной в
кабинете Г.А. Пугаченковой, где не было ничего лишнего. Как при жизни Пугаченковой, стоят полки с книгами, альбомы, папки с рукописями, сувениры и над старинным письменным столом
живописный портрет Лидии, сестры Ростислава Сосновского неизвестного художника, очень похожий на саму Галину Анатольевну.
Ростислав Сосновский с грустью признаётся, что они с супругой после смерти его прославленной матери, «самой титулованной в мире женщины-ученого», чьё имя занесено в книгу рекордов Гиннеса, вынуждены жить в разрушающемся,
плохо отапливаемом помещении. Впритык к дому выше их крыши выросла
высотой 15 метров соседняя незаконная постройка.

Рыжие подтёки на стенах от потолка до пола, глубокие трещины на потолке в мемориальном кабинете Г.А. Пугаченковой и сырой затхлый воздух во всех комнатах наглядно и очень осязаемо говорят сами по себе, без лишних комментариев, об ужасных условиях проживания здесь единственных законных наследников учёного, чьё столетие в 2015 году широко отмечала научная общественность Узбекистана вместе с почётными зарубежными
гостями.
Огромное количество статей в интернете, видеообращение Р.О. Сосновского в социальной сети и искренний правдивый рассказ, который я услышала из уст немолодой супружеской четы в их разрушающемся доме никого не может оставить равнодушным к судьбе архива и его несчастных обладателей. Быть может, количество обращений перейдёт в их качество, и народ наконец достучится до власть имущих, только поэтому приходится ещё раз напомнить «притчу во языцех».

Итак, уникальный архив находится в доме, хозяева которого – Р.О. Сосновский и Е.Б. Культиасова – на протяжении шести с половиной лет ведут неравную борьбу за его сохранность.

2015 год был ознаменован 100-летием со дня рождения Галины Анатольевны Пугаченковой и одновременно разрушением её дома.
Дело в том, что на месте соседского дома некий бизнесмен из Индии, вопреки всем строительным нормам и не получив согласия соседей, решил возвести двухэтажную клинику, для чего была снесена часть его домостроения, так что бывшие внутренние стены дома Пугаченковой стали внешними, и вплотную к соседям вырыт трехметровый котлован. В итоге дом знаменитого ученого пошел трещинами. Они чётко видны на фото, отснятых последний раз 18 02 17, когда я с племянницей навестила сына Г.А. Пугаченковой и услышала ещё раз эту
драматическую историю из первых уст, достойную пера трагика Вильяма Шекспира.

— Сингх предполагал выстроить дом в частном секторе как жилой, а затем перевести его в нежилой фонд, сделав здесь глазную клинику, поскольку изначально возводить нежилые строения в данном случае запрещено по закону, — продолжает свою исповедь Ростислав Олегович.

– Когда мы узнали, что за здание будет подпирать наши стены, я пошел в Институт сейсмостойкости строительства,
директор которого хорошо знал маму. Поняв суть проблемы, он поднял свои карты и высказал предположение, что на
нашем участке, на глубине 3-4 метров – галечник, и под тяжестью такого здания может начаться просадка, что станет гибелью для нашего дома. В верности его догадок мы начали убеждаться в скором времени, наблюдая, как на стенах появляются все новые и новые трещины».
Примечательно, что год начала строительства совпал с обнаружением у Ростислава Олеговича вялотекущей глаукомы, резко активизировавшейся на фоне постоянных стрессов, а 2014 год, когда индусу удалось получить разрешение, – с полной потерей зрения. Но на этом череда совпадений не закончилась.
С этого дня все, что бы ни предпринимали расстроенные родственники Галины Анатольевны, напоминало стучание лбом о каменную стену. Они ходили на прием к хокиму, обещавшему, что строение не будет превышать высоты их дома, а когда очевидным стало обратное, во втором приеме к ныне действующему хокиму — Ш.Т. Кадырову им просто-напросто отказали.

А недавно Ростислав Олегович и Елена Борисовна получили два письма примерно одинакового содержания. В них говорилось, что разрешение было выдано с условием, что в кратчайшие сроки все будет согласовано с сопредельными соседями. А это означает не простое согласие на словах, а подпись соседей, заверенная в махаллинском комитете. Но письменных согласий нет и по сей день. Поскольку этого не было сделано, 25 ноября 2015 года было выдано очередное предписание о приостановке строительства, но оно продолжалось идти, и здание уже подведено под крышу. Вторая половина дома уже снесена полностью.

Между тем, дом семьи Г.А. Пугаченковой в полной мере ощущает на себе негативное воздействие происходящего беспредела – стены испещряют все новые и новые трещины, местами сквозные, а замазанные «раны» проявляются вновь, более глубокие и устрашающие. К тому же, жильцы всех соседних домов уже несколько лет живут как на пороховой бочке — несколько раз чуть не взорвалась газовая труба, и потребовалась помощь аварийной службы, полуразрушенная часть дома долгое время была пристанищем бомжей, котлован – мусоркой, а поврежденную канализацию пришлось восстанавливать за собственный счет. Сейчас работа подрядчиков приостановлена. Юристы, к которым обращалась семья, в один голос твердят, что правда – на их стороне. Только вот насладиться всеми благами, даруемыми правдой, пока не получается.

— Здесь находится кабинет и бесценный архив ученного, который всю жизнь проработал на благо этой Республики, — подчеркивает хозяйка многострадального дома
Елена Культиасова. — Г.А.Пугаченкова была избрана членом-корреспондентом немецкого археологического института, итальянского института Среднего и Дальнего Востока, почетным доктором Страсбургского университета, почетным академиком Международной Академии архитектуры стран Востока, многих других авторитетных научных учреждений. Автор монографии «Искусство Узбекистана», являющейся учебником по археологии для вузов ряда стран региона
Центральной Азии. Группой специалистов под её руководством было подготовлено к печати несколько томов Свода памятников архитектуры Узбекистана. Галина Пугаченкова возглавляла Узбекскую искусствоведческую экспедицию, входила в
редколлегию журнала «Советский Узбекистан», была также удостоена государственной премии имени Хамзы за научное исследование «История искусств Узбекистана с древнейших времен до XIX в.». Вероятно, гражданин Индии дал государству нечто более ценное, чем многолетний труд, способствующий развитию науки, и это ценно настолько, что все министерства и ведомства не просто закрывают глаза на беззаконие, но и потворствуют ему.
В своё время Г.А. Пугаченкова подарила государству архив своего покойного мужа – академика М.Е. Массона. Из поколения в поколение передают почти детективные истории открытий золотых и серебряных кладов, безвозмездно переданных в собственность государству, по которым можно писать и снимать бестселлеры. Об одном из них Г.А. Пугаченкова
рассказывает в книге «Из художественной сокровищницы Среднего Востока». Он касается эфталитской серебряной чаши Y века из клада, найденном экспедицией Пугаченковой в 1961 г. в 30 км от Самарканда, при рытье колодца. Находка включала четыре пиршественных серебряных с позолотой сосуда и золотой перстень.
Между тем, — рассказывает Г. Пугаченкова в книге «Из художественной сокровищницы Среднего Востока», — ареал археологических находок в 70-80-ые годы прошлого века расширялся с каждым годом. Эти находки передавались в
Самаркандский музей истории культуры и искусства, Институт археологии АН Узбекистана, Эрмитаж и другие музеи нашей бывшей обширной страны. Открытиями Галины Пугаченковой восхищался весь мир.

За традиционным чаепитием в столовой РостиславСосновский ещё раз напомнил о знаменитом кладе ХХ века — античном кувшине с 36килограммами уникальных золотых изделий, найденных во время раскопок вДальварзин-тепе. Тогда археологические работы в этом древнем городище проводилавпервые созданная по инициативе Галины Анатольевны Узбекистанскаяискусствоведческая экспедиция. Когда начали раскопки, обнаружили богатый домкушанского времени. У археологов есть такое правило: вскрывать по контурам стены обязательно делать пробные раскопки, чтобы посмотреть, что находилось под зданием. И вот в подсобном помещении нашли этот кувшин. Видимо, хозяин в трудное время закопал его в укромное место. Эти золотые изделия участники экспедиции доставили в Академию наук Узбекистана в Ташкент в обычных сетках (каждый участник археологической группы провёз самолётом по девять килограмм в своей хлопчатобумажной авоське), с которыми тогда миллионы советских людей ходили на базар за продуктами. Это стало одной из самых грандиозных находок ХХ века. В семейном архиве сохранилось фото – археологи Т.Беляева, Б. Тургунов, Э. Ртвеладзе и Г. Пугаченкова с находкой века.
Мировой сенсацией стали раскопки и другого городища, тоже на территории Сурхандарьинской области. Тогда помог случай. В Халчаяне возвышался небольшой холм. Председатель колхоза решил его снести, построить на этом месте мастерские «Сельхозтехники». И здесь наткнулись на большуюкаменную основу колонны. О находке сообщили Пугаченковой. Она, как услышала об этом, сказала: «Немедленно едем!»

А когда увидела, то сразу поняла, что это же античность, создано более 2000 лет назад! Объяснила руководителям района, те велели остановить работы. Начали раскопки. И вскоре открыли там Халчаянский дворец с великолепными скульптурами, фрагментами настенной живописи. А не поспеши она тогда, не поверь своей интуиции, пустили бы холм под нож бульдозера — и навсегда потеряли бы уникальный памятник!

С годами к ней пришло мировое признание. Она объездила и увидела полмира. Пугаченковуприглашали выступить на авторитетнейших международных форумах. В сердце Европы — Париже — она свободно читала лекции на французском языке. Галина Анатольева Пугаченкова — одна из первых кавалеров ордена «Дустлик». Она награждена медалями «Буюк хизматлари учун», «Шухрат» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Самая авторитетная гуманитарная организация мира — ЮНЕСКО — признала ее выдающейся женщиной-ученым современности. Франция наградила знаком офицера «Академической пальмы» — эта награда была учреждена еще самим Наполеоном и вручается за выдающиеся заслуги в развитии
литературы и искусства. Но самая большая заслуга Галины Пугаченковой в том, что благодаря открытиям и книгам,
популяризаторской деятельности, мир узнал о том, что Узбекистан — один из древнейших очагов человеческой цивилизации.

Один из её многочисленных учеников археолог Сергей Савчук-Курбанов, вспоминая своего преподавателя, заметил, что «облик Галины Анатольевны в контексте духовной и физической составляющих всегда олицетворял для нас – ее студентов, сотрудников, учеников, кандидатов, докторов наук и академиков – образ богини-покровительницы гуманитарных наук и искусства. Видимо, неслучайно иконография одной из скульптур, головы дэвата-небожительницы
(I в. н. э.), обнаруженной при раскопках загородного буддийского святилища близ городища Дальверзин-тепа (Сурхандарья), настолько повергла всех в изумление, поскольку была, как две капли воды, идентична порт­рету Пугаченковой».

Десять лет назад 16 февраля 2007 года полет многогранной творческой жизни Г.А. Пугаченковой был прерван…
Ее отпевали на старинном Домбрабадском кладбище слякотным февральским днём ташкентской полузимы-весны. Похоронили
Галину Пугаченкову рядом с её мужем – академиком Михаилом Массоном, где на народные средства был ей установлен скромный надгробный памятник.

Как при жизни, так и после ухода учёного с мировым именем, пока ещё рано подводить итоги ею проделанному гигантскому самоотверженному труду. Л.И. Ремпель во вступительной статье к книге Г. Пугаченковой «Из художественной сокровищницы Среднего Востока» писал: «Проникать в заброшенные шахты, к нетронутым ещё запасам руды, вливать струю свежего сверкающего металла в раскалённую изложницу истории мировой культуры и искусства – такова конечная и высшая цель её неустанного труда». Эта цель самоотверженного служения науке и искусству, людям всей планеты без географических, политических и этнических границ должна была преодолеть отпущенный лимит человеческой жизни учёного, и сегодня она напоминает нам главный завет Г.А. Пугаченковой: «Народ, не знающий свою историю, не уважающий ее — жалок и ничтожен. От такого народа можно ожидать всего, что угодно, но только не процветания. Задача любой нации — не потерять духовное наследие предков. Не потерять — значит обрести будущее…».

В столичном Центре национальных искусств в феврале 2007 года состоялась презентация книги известной ученой Галины Пугаченковой «Архитектура эпохи Улугбека» по инициативе искусствоведа Эльмиры Рахимовны Ахмедовой. В основе посмертной книги как раз легли черновики – полевые дневники из архива учёного Г.А. Пугаченковой.

Книга включает в себя такие разделы как «Архитектура эпохи Улугбека», «Три сказания о памятниках Самарканда», «Шахи-Зинда», «Мечеть-мавзолей Биби-ханым» и другие. Сколько ещё новых книг могут родиться в недрах этого уникального архива!
Главная цель этой статьи — привлечь внимание широкого круга любителей прекрасного к архиву учёного, в котором хранится множество тайн из сокровищницы веков, малоизвестному для нас, простых смертных, художественному наследию Средней Азии и сопредельного Афганистана. В перспективе, по мнению искусствоведа Эльмиры Рахимовны Ахмедовой, изучение архива целой лабораторией, или специально для этого созданной кафедрой в Институте искусствознания, либо Институте востоковедения, или Национальном институте художеств и дизайна имени К. Бехзода могло бы дать более полное представление о вкладе этого наследия в общий фонд истории культуры Среднего Востока.
Ученый увековечила память о себе в многочисленных и бесценных научных трудах, вошедших в сокровищницу мировой науки, и как известный популяризатор всемирного культурного наследия. Она продолжает жить и настраницах её увесистого архива, который нуждается в тщательном изучении на долгие лета вперёд. Она останется навечно в наших сердцах как удивительный и уникальный в своем роде пример беззаветной преданности науке иродному Узбекистану.
Прощаясь с мужественными наследниками Г.А. Пугаченковой, на долю которых выпало столько испытаний, я попросила Елену Борисовну и Ростислава Олеговича подписать две книги учёного из моей домашней библиотеки — «Среднеазиатские миниатюры» — для меня и моей племянницы на память о нашей встрече. Моим новым друзьям я подарила свою книгу стихов «Левитация», когда узнала, что сын Г.А. Пугаченковой, как и его мать, тонкий ценитель русской классической поэзии А.С. Пушкина, Евг. Баратынского, А. Фета, Ф. Тютчева, А. Блока. Мы обещали прийти в этот дом – «приют спокойствия, трудов и
вдохновенья» (А. Пушкин) ещё раз, ведь двери его при жизни Г.А. Пугаченковой всегда были открыты для друзей со всех уголков мира: «Не зарастёт к нему народная тропа».

Гуарик Багдасарова
Фото: Нина Багдасарова

Источник.