Борис Голендер об Александре Фёдоровиче Керенском в журнале «Звезда Востока» № 1 2015 года История Ташкентцы
Борис ГОЛЕНДЕР. Родился в 1947 г. в Ташкенте. В 1972 г. окончил химический факультет ТашГУ (ныне НУУз). Научный сотрудник музея им. С. Есенина в г. Ташкенте. Автор более 100 произведений («Окно в прошлое» (2002, Москва), «Мои господа ташкентцы. История города в биографиях его знаменитых граждан» (2007, Ташкент) и др.) Автор сценариев шести документальных фильмов. Редактор многочисленных художественных, общественно-политических и учебных материалов, издаваемых в Узбекистане.
ИСТОКИ СУДЬБЫ
Подробности долгой жизни Александра Федоровича Керенского (1881–1970), сыгравшего столь важную роль в истории России на самом переломном ее этапе, к сожалению, все еще очень малоизвестны. Вряд ли можно назвать биографическими лживые измышления официальной советской пропаганды – в полном соответствии с «Кратким курсом истории ВКП(б)» или пресловутую «историческую повесть» М. М. Зощенко «Керенский», написанную в 1937 году.
Где истоки его судьбы, как вырабатывалось жизненное кредо такой незаурядной личности? Для ответа на эти вопросы совершенно необходимо обратиться к молодым годам знаменитого государственного деятеля.
Ранним утром 2 сентября 1916 года от перрона ташкентского вокзала отходил, как обычно, скорый поезд «Ташкент–Самара». В суете торопливых прощаний мелодичный звон станционного колокола сменился свистком паровозика-«овечки», и бурые туркестанские кирпичи вокзального здания медленно-медленно двинулись назад. У окна вагона стоял, пристально вглядываясь в мелькание желтых глиняных домиков пригорода, худой, болезненного вида человек, с большой головой, стриженной под характерный «ежик». Звали его Александр Федорович Керенский.
Он был в ту пору уже известным петербургским адвокатом и депутатом Государственной Думы. Однако основные события его жизни, которые навсегда вписали имя этого удивительного человека в бурную историю XX века, были тогда еще впереди. Прислушиваясь к убаюкивающему стуку колес, он, конечно, не мог знать, что этот приезд в Туркестанский край окажется последним в его долгой, почти девяностолетней жизни.А. Ф. Керенский любил Ташкент пылкой юношеской любовью. Сколько раз в промозглые осенние вечера в своей большой петербургской квартире он, закутавшись в теплый узбекский чапан, тосковал по благословенной «стеклянной хмари» безветренного ташкентского лета и вспоминал родных и друзей, оставшихся в далеком Туркестане!..
В конце жизни Александр Федорович писал в своих мемуарах «Россия и поворотный пункт в истории» (Нью-Йорк, 1965): «…в Туркестане не было сословия дворян, вздыхавших по ушедшим временам крепостного права, не сказалась на его развитии и нищета разоренных крестьян. Не ведал Туркестан и нелепой государственной политики, направленной на сохранение неграмотности в сельской местности, пагубных запретов детям «низшего сословия» посещать школы, подавления любых проявлений свободомыслия в учебных заведениях, в печати, гонений про-
тив общественных организаций. Туркестан находился так далеко, что до него не дотягивались руки реакционных чиновников, стремившихся превратить империю с населявшими ее многочисленными народами в Московское царство…»
Восьмилетним мальчишкой, в июне 1889 года Саша приехал в Ташкент вместе с родителями из Симбирска. Его отцу, Федору Михайловичу Керенскому, Министерство народного просвещения предложило ответственный пост главного инспектора училищ Туркестанского края. В те времена отдаленный Туркестан, лишь четверть века как завоеванный Российской империей, казался большинству россиян настоящим краем света. Но энергичный педагог, заслуживший глубокое уважение своей работой в учебных заведениях Казани, Вятки и Симбирска, трудностей не боялся и твердо решил переехать в Ташкент. Не последнюю роль в решении о переезде сыграла серьезная болезнь Саши – мальчик долгие месяцы был прикован к постели из-за туберкулеза бедренной кости, и врачи для выздоровления рекомендовали ему теплый сухой климат.
Вся большая семья Керенских – а у Саши были три старшие сестры и младший брат – поместилась на казенной квартире при Управлении учебными заведениями, которое располагалось в большом одноэтажном здании на углу нынешних улиц Амира Темура и Х. Сулеймановой против Центрального дома офицеров (в прошлом – Военного собрания). Самый обычный, неприметный в архитектурном отношении дом, в котором вырос будущий глава Временного правительства России, до недавнего времени еще стоял в центре современного Ташкента и лишь в ходе реконструкции 1995 года был снесен. Теперь на этом месте французская фирма «Буир» возвела небоскреб пятизвездочного отеля…
Благодатный климат, солнце и тепло помогли мальчику быстро поправить здоровье, и в 1891 году он поступил в Ташкентскую гимназию. Потекли чудесные годы учения, когда, собственно, и закладываются основы личности каждого человека. Детство, отрочество и юность А. Ф. Керенского неотделимы от Туркестана. Особый строй жизни старого Ташкента, демократичный характер обучения в гимназии, все окружение юноши в те годы позволили ему рано стать личностью.
Не отличавшийся особо примерным поведением сорвиголова, тем не менее, очень хорошо учился, переходя из класса в класс, как тогда говорилось, «с наградой первой степени». «В развитии природных наклонностей гимназиста Керенского была замечена преобладающая черта – живость темперамента и самолюбивое стремление выдвигаться из окружающей его товарищеской среды, чтобы казаться и обращать на себя внимание публики», – писал о своем воспитаннике директор гимназии, известный туркестанский ориенталист Н. П. Остроумов.
Саша был всегда большим любителем чтения, а в старших классах он пристрастился и к театральному искусству. В конце прошлого века в Ташкенте гремела слава ученического театра мужской гимназии, где непременным участником самодеятельных спектаклей был Саша Керенский. Особенный успех у зрителей в течение нескольких лет имела постановка «Ревизора» Н. В. Гоголя. «Эта бессмертная комедия, – писала газета «Туркестанские ведомости» 4 марта 1899 года, – была исполнена гимназистами положительно прекрасно. Роль Хлестакова, на которую редко находятся хорошие исполнители даже между профессиональными артистами, выпала на долю воспитанника восьмого класса А. Керенского, и он блистательно провел ее, с глубоким пониманием и без утрировки… Юные артисты отлично знакомы с духом и смыслом произведения Гоголя». Театральная рецензия в ташкентской газете, очевидно, была первым упоминанием имени Александра Федоровича Керенского в прессе. Он участвовал и в других спектаклях классического репертуара, например, в комедии А. Н. Островского «В чужом пиру похмелье» (главная роль – отставной учитель Иван Ксенофонтович Иванов). В любительском театре оттачивался талант непревзойденного оратора, каким стал впоследствии первый демократический премьер-министр России.
Ежедневно наблюдая жизнь и занятия своего отца, деятельного руководителя просвещения в Туркестане, непременного члена ученых и благотворительных обществ, человек а, Гимназист Саша Керенский, который так много делал и для Туркестанского музея, и для публичной библиотеки (ныне – Национальная библиотека Республики Узбекистан им. А. Навои), Саша Керенский окончательно и бесповоротно выбрал свой жизненный путь – изучение гуманитарных наук: истории, классической филологии и юриспруденции.
В 1899 году он с золотой медалью окончил Ташкентскую гимназию и поступил в Императорский анкт-Петербургский университет с лестной характеристикой: «Керенский Александр имеет очень орошие способности и выдающееся умственное развитие… Как юноша благовоспитанный дурных наклонностей никогда не проявлял, в политическом отношении вполне благонадежный…»
И в годы учебы в университете, и после, работая присяжным поверенным Петербургской коллегии адвокатов, А. Ф. Керенский часто приезжал в Ташкент, где продолжал служить главным инспектором училищ его отец. Не всегда эти поездки бывали только приятным каникулярным отдыхом. «Политически благонадежный юноша» вступил в Петербурге в эсеровскую террористическую организацию, а затем и в масонскую ложу «Великий Восток народов России». Дважды – в 1901 и в 1906 годах – его отправляли в краткосрочную ссылку «для воспитательного воздействия в семье». За антиправительственную деятельность он с этого времени постоянно находился под бди тельным вниманием охранки.
Как адвокату А. Ф. Керенскому в то время создали огромную популярность громкие политические судебные процессы, на которых он выступал защитником. Два таких процесса по делам организации социалистов-революционеров проходили в Туркестанском крае – в 1910 году в Скобелеве (теперь – Фергана) и в 1912 году в Ташкентской военной крепости. Обвиняемым, естественно, грозила высшая мера наказания, но благодаря умелым действиям юриста А. Ф. Керенского ни одного смертного приговора вынесено не было. Когда в 1916 году в Туркестане вспыхнуло национально-освободительное восстание, вызванное принудительной отправкой местного населения на тыловые работы, Государственная Дума для выяснения положения на месте послала в край представительную делегацию депутатов во главе с А. Ф. Керенским. Депутаты посетили Джизак, Самарканд, Андижан, Коканд и Ташкент. Они лично убедились в вопиющих злоупотреблениях администрации, неоднократно выступали с политически острыми речами на многолюдных митингах, принимали жалобы, петиции и заявления от местного населения. На торжественном банкете в ташкентском ресторане «Регина» А. Ф. Керенский заявил, что весь собранный материал будет использован для полного и всестороннего доклада парламенту России и организации переустройства Туркестанского края на демократических началах… Теперь он покидал город своей счастливой юности с сознанием выполненного долга. Уезжал, как оказалось, навсегда, оставив здесь родные могилы, оставив верных друзей, красоту Чимганских гор, таинственное перешептывание древних ташкентских мазаров, заветные уголки заросшего Городского сада, первое горе и первую любовь…
Набирая скорость, поезд уносил А. Ф. Керенского все дальше и дальше на север. Его ждала неумолимая и переменчивая хозяйка нашей судьбы – история.
В 1917 году А. Ф. Керенский возглавил Временное правительство. Не имея возможности самому попасть в Туркестан для организации его переустройства, А. Ф. Керенский назначил чрезвычайным эмиссаром Временного правительства в Туркестанском крае своего близкого друга Павла Александровича Коровиченко, того самого, кто охранял арестованное семейство императора Николая II в Царском Селе. П. А. Коровиченко, бывший адвокат, спешно произведенный в генерал-майоры, погиб во время уличных боев в октябре 1917 года в Ташкенте.
Младший брат А. Ф. Керенского Федор Федорович, тоже адвокат, заместитель прокурора Туркестанской судебной палаты, в 1918 году был расстрелян в Ташкенте без суда и следствия только за то, что носил ненавистную большевикам фамилию.
О знаменитой туркестанской семье напоминают сегодня лишь сохранившиеся до нашего времени на старинном Боткинском кладбище в Ташкенте скромные кресты над могилами матери Александра Федоровича и его сестры Надежды.
В бытность послом СССР в Вашингтоне М.М.Литвинова в годы войны, А.Ф.Керенский обратился в посольство с предложением организовать гуманитарную помощь. Посол поручил секретарю, чтобы тот больше не принимал обращений А.Ф.Керенского.
P.S. Французская компания «Буиг».
Bekhzod[Цитировать]
Видимо тогда и была впервые произнесена фраза ставшая потом крылатой: «Я дам вам парабеллум!». :-) Если А.Ф Керенский и вступил в партию эсеров, то это совсем не значит, что он стал членом её «Боевой организации». Лавры инженера Азефа его не прельщали — он шел другим путем.
Gangut[Цитировать]
Не нашлось гимназиста, который накинул бы ему столыпинский галстук. Плакали потом. Чистоплюи.
Усман[Цитировать]
Мало того — не оказалось ни единого солдата или офицера пытавшегося застрелить АФК часто выезжавшего на фронт. Наоборот — его всегда встречали с воодушевлением на митингах и собраниях. Деятельность Временного правительства вполне соответствовала ожиданиям всех слоев населения. Ну, кроме монархистов и большевиков.
Gangut[Цитировать]
«Когда в 1916 году в Туркестане вспыхнуло национально-освободительное восстание, вызванное принудительной отправкой местного населения на тыловые работы, » Кого освобождать-то собирались? Турецкие эмиссары здесь шастали как хотели. Граница — решето. Это как сейчас в Сирии: граница — решето, и террористы бегают кого-то освобождать.
Усман[Цитировать]
И. Репин. Портрет А.Ф Керенского. 1918г.
Gangut[Цитировать]
Портрет очень хороший. Великий художник заглянул в душу человека. Я бы сказала, что этот персонаж не может перевернуть мир.
LVT[Цитировать]
«…этот персонаж не может перевернуть мир.» А этот? Автор тот же. Портрет другой… Под фото есть ссылка на источник Там и текст любопытный и фото много…
Yultash[Цитировать]
здесь ссылка рабочая- http://www.e-reading.club/bookreader.php/1031602/Kerenskiy_-_Poteryannaya_Rossiya.html
Yultash[Цитировать]
Мне кажется, «вождизма» и во втором портрете нет. Спасибо за ссылку. У Бродского тоже голова — НЕ ВОЖДЯ, но он увеличил корпус совершенно произвольно. Масса тела придала фигуре человека большую основательность.
LVT[Цитировать]
Ни дождя, ни вождя… :-) Интересно было бы посмотреть репинские портреты лидеров, например, большевиков. Но, увы…
Gangut[Цитировать]
Лежит у меня на столе книга:
В.Л. Стронгин Керенский
Загадка истории (Историческое Расследование)
АСТ-ПРЕСС КНИГА
2004
Автор уверяет, что она полностью основана на документальном материале…интересная!
В самом начале — очень интересные и редкие иллюстрации!
А вот о ташкентском периоде его жизни — очень мало, причем об учебе в гимназии написано «Учился средне».
Наши краеведы всегда пишут обратное, вот и здесь выше написано «очень хорошо учился, переходя из класса в класс, как тогда говорилось, «с наградой первой степени».
Так как было на самом деле?
Кто-нибудь ещё видел, читал эту книгу?
Zelina Iskanderova[Цитировать]
«Не буду подробно останавливаться на школьных годах, проведенных в Ташкенте. Я был общителен, увлекался общественными делами и девочками, с энтузиазмом участвовал в играх и балах, посещал литературные и музыкальные вечера. Часто совершались верховые прогулки, что было вполне естественно, поскольку Ташкент был центром и военного округа. У сестер не было отбоя от кавалеров и жизнь казалась нам восхитительной. Однако где-то в глубинах моей души таились замкнутость и скрытность. К 13 годам у меня уже сложилось довольно четкое представление о мире, в котором я жил, хотя временами я чувствовал острую потребность побыть одному и поразмыслить о жизни. Это чувство внутреннего одиночества не покидало меня и позже, даже на вершине моей политической карьеры.
В десятилетие между 1880 и 1890 годами большинство русских учащихся относились к школе либо со скукой, либо даже с ненавистью, но только не в Туркестане. Нас не пичкали бездушными формальными догмами, как это было в европейской России. Нам нравились и наши учителя, и наши занятия в классах. К концу школы у нас сложились прочные дружеские связи с некоторыми из преподавателей, и они со своей стороны обращались с нами почти как с равными. Знания, полученные от них, значительно превосходили школьную программу. Мы много говорили о планах на будущее и без конца обсуждали достоинства и преимущества того или иного университета. Я принял решение заниматься двумя важнейшими науками: историей и классической филологией (обе преподавались на одном факультете), а также юриспруденцией. На смену детским мечтаниям о карьере актера или музыканта пришло решение отдать, по примеру отца, все силы служению народу, России, государству.
Ни я, ни один из моих соклассников не имели ни малейшего представления о проблемах, которые волновали молодых людей наших лет в других частях России, толкнувших многих из них еще в школьные годы к участию в нелегальных кружках. Теперь я понимаю, что два фактора: особый социальный, политический и психологический климат, сложившийся в Ташкенте, и наша оторванность от жизни молодых людей в европейской России сыграли наиболее важную роль в формировании моего мировоззрения. Позднее, в годы моей политической деятельности, я часто сталкивался с людьми своего поколения, которые участвовали в событиях 1905 и 1917 годов. И для меня было очевидно, что их поведение и мышление складывались под влиянием тех социальных и политических постулатов, которые они восприняли в школах европейской России, а посему они видели российскую действительность в свете устарелых и косных догм. Мы же, учившиеся в школах Ташкента, за редким исключением смотрели на мир без всяких предубеждений. Над нами не тяготели шаблонные, навязанные нам стереотипы, мы были вольны делать свои собственные выводы из происходящих событий. Именно это позволило мне постепенно изменить свои взгляды и освободиться от веры в благодетельного царя».
Это пишет сам А.Ф. Керенский в книге «Россия на историческом повороте».
Gangut[Цитировать]
Вот ещё фотография по теме.
LVT[Цитировать]
Один мой знакомый в Ташкенте как-то сказал к слову, что его отец учился в гимназии с младшим братом А.Ф. Керенского (!) и, по его словам, брат Александра был очень способным и очень хорошо учился!
Так что, возможно, это информация о младшем брате попала к нашим краеведам?
Zelina Iskanderova[Цитировать]
«О знаменитой туркестанской семье напоминают сегодня лишь сохранившиеся до нашего времени на старинном Боткинском кладбище в Ташкенте скромные кресты над могилами матери Александра Федоровича и его сестры Надежды».
И место захоронения самого А.Ф. Керенского на Putney Vale Cemetery London, England.
Gangut[Цитировать]
Как связаться с Борисом Голиндером, не подскажете?
Владимир Перетт[Цитировать]