Мечта Локо Разное

Рассказ.

Фахим Ильясов

Локо не спеша брел от станции метро имени Горького в сторону гостиницы «Саёхат». И хотя это был субботний день, но Локо направлялся в гостиницу где он работал начальником отдела по работе с иностранными туристами Узсовета по Туризму и Экскурсиям при ВЦСПС. На работе Локо ждала почта из Москвы, надо было срочно выслать в ВЦСПС график приема иностранных туристов на следующий месяц. На улице стояла золотая, разносортно — виноградная, дынно-арбузная и просто замечательная осень с тоннами осевшей пыли на желтеющих листьях деревьев.

Локо вчера поссорился с женой и теперь не знал как помириться с ней. День начинался муторно, горло мучил сушняк, слегка подташнивало, голова хоть и не болела, но отказывалась думать о работе. Ноги пронесли его мимо «Саёхата» в сторону чайханы «Салом», а затем далее к остановке транспорта «Центр Луначарского шоссе». А во всем было виновато колхозное, оно же лжедомашнее вино. Вчера, Серый, друг Локо по востфаку, пришёл к нему домой с бутылкой чистого медицинского спирта. Локо и Серый решили немного принять на грудь, так сказать продегустировать. Локо любил сделать пару — тройку глотков чистого спирта, запить его водой и затем положить под язык кусочек сахара. Пока сахар таял во рту, спирт медленно обволакивал тело изнутри, принося тепло и уют. На душе становилось спокойней, а все проблемы становились пустяковыми и решаемыми в один момент. После того как они почти опустошили две трети бутылки спирта, Серый засобирался домой. Локо решил проводить друга и заодно забрать дочку у няни, которая приходилась Локо дальней родственницей. Но по дороге им повстречался Марик, третий товарищ по несчастью. Марик был на хорошем «взводе» после бутылки полусладкого шампанского выпитого в баре «Узбечки». Друзья направились на Алайский базар, а точнее на улицу Каблукова, где у Марика знакомый продавал колхозное вино на розлив. Марик уверял ребят, что знакомый продает самое лучшее домашнее вино, даже лучше марочного «Алеатико». Локо предложил друзьям вернуться в бар «Узбечки», но дразнящий запах самсы остановил их этого шага, ведущему к разбазариванию семейного бюджета. Накупив мелких, но очень ароматных и вкусных самсушек по десять копеек испеченных в духовке, ребята пристроились у палатки.

После первого же стакана, якобы, домашнего вина из Паркента, Локо ощутил во рту вкус кислый уксусный вкус, перебивающий весь аромат вина, а точнее даже не аромат, до аромата винам на розлив в палатках было очень далеко, а простой запах дешевого вина. Марик сказал, что он больше не будет пить это пойло и пошел за шампанским. Локо выпил пару стаканов шампанского и его память куда — то улетучилась. Он не помнил где провел остаток дня, не помнил как читал свои стихи Серому, Марику и случайным прохожим, не помнил как пришел домой, не помнил как запачкал всю квартиру, ванну и одежду. Жена забрав дочку уехала к родителям, самое главное, что к его родителям.

Локо, он же Локтев Вова, прозванный Локо за то, что когда — то играя в футбол за юношескую команду «Локомотив» с Тезиковки, в борьбе за верхний мяч всегда расставлял свои локти, тем самым нарушая правила игры и задевая локтями лица и носы противника. За выставление локтей в борьбе за верхние мячи, а в основном, за фамилию схожую с названием клуба, его и прозвали Локо. Локо исполнилось двадцать семь лет, он уже был женат целых три года. Жена Локо работала педиатром в детской поликлинике. Сам Локо, абсолютно случайно попал учиться на востфак ТАШГУ, причем, не имея никакой любви к языкам. Секретарь ташкентского горкома комсомола знал Локо ещё по строительному техникуму, где Локо был секретарем комитета комсомола. После девятого класса, Локо поступил учиться в строительный техникум, за компанию с Тохиром Исламовым, своим соседом и другом. А сразу после окончания техникума, Секретарь горкома сообщил ему, что есть возможность изучать иностранные языки. Секретарю городского комсомола импонировало то, что русский парень Локо свободно разговаривал на узбекском языке, а также отлично знал обычаи и традиции узбекского народа, с уважением относился к старшим, был всегда тактичен и не грубил никому. Локо выучил узбекский язык, естественно, благодаря тому, что жил в махалле. Опытный Секретарь горкома сразу уловил талант Локо произносить пламенные речи, и к концу учебы Локо в техникуме он организовал его прием в члены КПСС. А когда секретарь горкома комсомола приехал в ТАШГУ и попил чай с одним из проректоров, при этом упомянув имя и фамилию Локо, то последнему оставалось, только, не проспать сами экзамены. Локо сам имел кое — какие знания, немного говорил по французски и, практически, не читая книг неплохо рассуждал о литературе, а историю КПСС он сам бы мог преподавать не только студентам, но и многим преподавателям. В университете благосклонно отнеслись к поступлению на учебу молодого кандидата в члены КПСС. Во время учебы, комсомольская натура Локо и способность убежденно говорить, как на узбекском так и на русском языках прописные истины взятые из СМИ, сделали его заместителем председателя комитета комсомола ТАШГУ и членом горкома комсомола.

Преподаватели снисходительно относились к его пропускам занятий из-за разных там комсомольских собраний, совещаний у проректора, партийных собраний в ТАШГУ, заседаний в горкоме партии и комсомола и т.д., и ставили ему неплохие оценки.

В это время другой страждущий, откликавшийся на имя Халиф, сидел в издательстве и пытался прочесть стихи молодого автора, но мешала мучившая жажда. После чайника горячего и крепкого индийского чая, Халифу немного полегчало. Стихи принадлежали Локо и были о любви. Они были написаны искренне, но во многих местах их надо было исправлять или переписывать заново. Талантливый редактор Халиф сразу увидел недостатки и достоинства стихов, увы, первых было гораздо больше. Он зашел в кабинет своего шефа Писателя, и рассказал ему о стихах. Писатель знал Локо с самого детства, а в последнее время часто ездил с ним на седьмом трамвае или метро от «Алока» до центра города. Писатель сам посоветовал Локо принести в редакцию стихи, приговаривая, мол, хватит ему писать свои опусы в стол. Писатель и Локо жили недалеко от остановки «Алока» на одноименной улице, а одно время, даже вместе учились школе № 46. Правда, учились они в разных классах. Дорога в сорок шестую школу, расположенную в махалле торговцев мясом «Калляхона» проходила через улицу Лангар, начинавшуюся у остановки трамваев №7, №8, №11, троллейбуса №8, а также разных автобусов, под названием «Сассик Ховуз». После строительства нового Ташкента, эта старогородская остановка вместе с улицей исчезнут с карты города, но их названия до сих хранятся в памяти старожилов. А махалля «Калляхона», слава Аллаху, до сих пор существует.

Локо не спеша шел по неровному, треснутому и бугристому тротуару осеннего Луначарского шоссе. Местами, асфальт на тротуаре заканчивался и появлялись островки земли, эти островки земли с остатками жухлой травы, тоже не отличались ровной поверхностью. Он считал осень лучшим временем года в Ташкенте. Жажда мучила его после вчерашней не особо эстетной пьянки. Локо дошел до мелкого и обнищавшего базарчика, расположенного на остановке «Центр Луначарского». В магазине у базара он купил бутылку минеральной воды, залпом выпил воду и купил ещё одну бутылку. Достав сигареты он присел у сухого и грязного арыка и не спеша затянулся. От дыма сигарет ему стало хуже. Локо без сожаления выбросил початую пачку сигарет в арык и решил бросить пить и курить. Он, вчера, во время экзекуции над своим желудком в туалете, клятвенно пообещал супруге больше никогда не пить. Вместо сигарет он купил у знакомой казашки литровую банку простокваши и с удовольствием выпил её прямо из банки. Немного придя в себя, он вспомнил о работе, о ненавистной ему работе. Локо не любил иностранные языки, так как считал, что русский язык является самым лучшим языком в мире, на второе место он ставил узбекский язык и, только, четвертое место в его собственной и необъяснимой градации занимал английский язык. Почетное третье место он отдавал французскому языку. Восточный язык который Локо изучал в ТАШГУ, он вообще не воспринимал. Он его учил по необходимости, и то кое -как. Согласно полученного диплома, Локо был филологом знающим два иностранных языка, один их которых был восточным. Отмучившись пару часов на работе, написав дежурные ответы на московские письма, он созвонился с Писателем и Халифом.

Доехав на метро до станции «Пахтакор», он пешком дошел до здания расположенного по адресу, улица Навои — 30.

Там, в одном из издательств работали два его вышеназванных товарища. Локо зашел в редакцию издательства к ребятам уже ожидавшим его. Молодой, но опытный Писатель сразу похвалил стихи Локо, а старший редактор Халиф указал на недостатки и ошибки. Писатель пригласил Локо и Халифа на обед, отметить скорый выход его новой книги. Обедать ребята пошли на ярмарку расположенную напротив издательства. На ярмарке было несколько столовых, где, в непростых условиях полной и абсолютной антисанитарии, старогородские повара готовили обалденно вкусный плов, наваристую шурпу и тающий во рту шашлык. Будущую книгу Писателя отметили, отличным лагманом с горячими лепешками, неплохим шашлыком и безвкусным зеленым чаем, похожим на простой кипяток со множеством чаинок в пиале. Чаинки были до того обесцвечены, что стали больше похожи на кусочки соломы, чем на настоящий зеленый чай. После обеда они вернулись в редакцию и главный редактор, назовем его просто Писателем, уже серьезно поговорил с Локо, посоветовав ему много, очень много читать, а не бегать по комсомольским собраниям и гулять до ночи с секретаршами партийных бонз. Он советовал Локо работать над стихами ещё несколько лет тому назад. Но пламенному Трибуну не хватало времени, Локо витал в воздухе от своего таланта произносить зажигательные речи на митингах, собраниях, совещаниях, заседаниях, субботниках, на маёвках в Черняевке и даже в походах в горный Чимган.

Наслушавшись умных, а самое главное дельных советов от Писателя и Халифа, Локо поехал домой. Дома жены и дочери не было.

Локо уставший, нагруженный новыми советами, но почему — то не будоражившими его чувства, лег спать. В воскресенье с утра он поехал мириться с женой. Получив от матери заслуженные «благодарности» за свое отношение к семье, к матери и отцу, Локо клятвенно пообещал маме и жене больше не пить. Помирившись с женой и оставив дочку бабушке, Локо с женой на такси уехали домой.

Всё изменилось в понедельник. Сотрудница ЦК комсомола УзССР позвонила на работу Локо и вызвала его в кабинет второго секретаря ЦК комсомола Узбекистана, которого Локо хорошо знал ещё со времен учебы в техникуме. Второй Секретарь ЦК комсомола Узбекистана, всего пару лет как, перешедший на работу в ЦК Комсомола УзССР из горкома комсомола, сообщил Локо, что есть возможность поехать учиться в Москву, в Высшую Партийную Школу при ЦК КПСС СССР. Секретарь также сказал Локо, что пришла разнарядка на несколько человек, и что все основные конкуренты Локо ждут разнарядку на учебу в Высшую Партшколу, только, после окончания сбора хлопка сырца, то есть глубокой осенью. Секретарь ЦК комсомола Узбекистана знал Локо давно, ещё со времен его учебы в техникуме. Он, в своё время, помог Локо с приемом в ряды коммунистической партии и поступлением на учебу в ТАШГУ. Секретарь ЦК Комсомола тесно общался с Локо во время его учебы и загружал Локо общественной работой, как в комитете комсомола ТАШГУ, так и в ЦК комсомола республики. Он часто вызывал Локо и ещё нескольких молодых, талантливых комсомольских лидеров и разговаривал с ними о задачах партии и комсомола. Он советовал им как правильно разговаривать с людьми, как расставлять акценты во время выступлений на разных там форумах, заседаниях и собраниях. Нередко он сидел с ними в уютном ресторане «Шодлик» и за обедом рассказывал им последние новости из внутренней кухни партийного аппарата Ташкента и Москвы. Секретарь ЦК Комсомола внутренне мечтал, чтобы его талантливые ученики со временем заняли посты в аппарате ЦК Партии Узбекистана, а может, чем черт не шутит, и в аппарате ЦК Партии в Москве. Свои люди нужны были повсюду. Секретарь ЦК комсомола Узбекистана нередко отправлял безотказного общественника Локо в дальние уголки Узбекистана для выступления перед колхозниками, рабочими, военными, студентами и служащими. Он доверял Локо, а тот никогда его не подводил. Локо убедительно клеймил позором капиталистический образ жизни, хвалил преимущества социализма, заодно выявляя недостатки у некоторых строителей коммунизма. Локо без раздумий согласился ехать на учебу в Москву. Новость о его предстоящей учебе не вызвала у его жены никакой радости и она категорически отказалась ехать в Москву. Мама Локо, зная натуру порхающей бабочки своего сына, вовсе огорчилась, а не обрадовалась этой вести.

Локо довольный и радостный не столько от предстоящей учебы, сколько от будущей жизни в Москве, уже представлял себя сидящим в Центральном Доме Литераторов и за ужином обсуждающим своё творчество с известными поэтами и писателями. Он представлял себе, что в Москве, обзаведясь связями, он исполнит свою мечту и опубликует свои стихи.

Несколько дней подготовки к поездке в Москву пролетели незаметно. Также незаметно пролетели годы учебы в Москве.

За годы учения в Москве, у Локо окончательно разладились отношения с женой, а во всем виновата была Зина, дочь одного из руководителей Московской Области. Но Локо хоть и вырвался из цепких рук Зины, однако жена обо всем узнала. Локо делал всё возможное и невозможное чтобы остаться в Москве на хорошей должности, желательно, с квартирой, но ему никто и ничего не обещал.

О том, чтобы издать хотя бы тонюсенькую книжку своих стихов, Локо уже и не мечтал, ему надо было работать и работать над своими виршами, об этом ему прямо заявил известный писатель Феликс Чуев. В Высшей Партийной Школе ЦК КПСС, людей с талантами произносить речи оказалось достаточно много, кроме того они все были намного опытнее Локо.

Локо, все свои двадцать семь лет проживший в атмосфере доверия и в окружении хорошо к нему относящихся людей, столкнувшись с московскими реалиями закулисных игр и не очень честного отношения к друг другу, сперва растерялся. Но пообвыкнув, стал просто избегать общения с такими людьми, коих, откровенно говоря, было немало. После окончания учебы, Партия посчитав, что молодому человеку из периферии ещё рано занимать в столице ответственный пост с предоставлением квартиры, решила использовать Локо по его прямой специальности и направить его работать по линии МИД СССР в посольство СССР в Сирийской Арабской Республике. Локо отучился на краткосрочных дипломатических курсах при МИДе СССР, получил ранг второго секретаря посольства и отбыл в Дамаск.

В посольстве СССР в Сирии, Локо работал освобожденным секретарем комитета комсомола, официально он являлся сотрудником посольства, но на деле он подчинялся, только, советнику по партийным вопросам.

В целях конспирации, советника по партийным вопросам Посольства СССР называли Председателем Объединенного Профкома, а освобожденный председатель комитета комсомола, назывался Физоргом, а наши люди называли его просто Физруком. На Локо, помимо комсомольских обязанностей, возлагалась ответственность за проведение различных спортивных мероприятий на территории всей Сирии, а точнее в тех городах, где проживали советские специалисты. А совзагранработники в те годы, были разбросаны по всем городам Сирии, начиная от Дамаска и заканчивая городом Табка, где вот уже более тридцати лет работали специалисты из разных организаций Узбекистана, МИНВОДХОЗа, «СРЕДАЗИРВОДСОВХОЗСТРОЯ» , «Узглавзарубежводстроя», «Узгидропроекта» и многих других организаций связанных с ирригацией, дренажем, строительством плотин, выращиванием хлопка, энергетикой, геологией, топографией, переводом материалов на разные языки, бурением скважин, геофизикой, лабораторными работами и т.д. и т.п.. Количество советских специалистов, вместе с членами семей в Сирийской Арабской Республике зашкаливало за семьдесят тысяч человек.

Жена Локо не поехала с ним в Сирию, так как их отношения после необыкновенных приключений Локо в Москве, окончательно и бесповоротно разрушились и дошли до отложенного развода. Развод отложили до возвращения Локо из Сирии. Локо оставлял квартиру в Ташкенте жене и дочери, а сам переезжал в Москву. Но это было в будущем, а пока жарким летом он прибыл в Дамаск. В Дамаске, Локо предоставили квартиру находящуюся недалеко от посольства, в местечке под названием » Бермудский Треугольник». На площади, имевшим арабское название «Дворцовая площадь», находились три нужных для наших людей магазина. Эти магазины находясь в разных уголках площади организовывали своеобразный треугольник, а Бермудским его прозвали потому, что у советских специалистов деньги в этих магазинах уходили как в бездну. В этих магазинах оптовой торговли, совзагранработники покупали подарки родным и близким, а также сувениры, одежду, жевательную резину, джинсы, рубашки, зажигалки, косметику, парфюмерию, японские, чехословацкие, гонконгские и французские чайные и кофейные сервизы, сигареты блоками, блестящие материалы и платки из люрекса (или с люрексом) на продажу в Союзе через комиссионные магазины. В магазинах «Треугольника», продавцы знали русский язык и отпускали товары нашим людям в долг. Продавцы смело отпускали товары в долг даже тому человеку, которого они видели в первый раз. Продавцы просто записывали его имя, фамилию и место работы в свой кондуит, а найти должника зная место его работы, для них было плевым делом. Но никто из наших людей никогда не подводил продавцов. Они всегда вовремя рассчитывались с ними. Даже если должник работал в шестистах километрах от Дамаска, например, в городе Табке, на контракте узбекского МИНВОДХОЗА, он после зарплаты переправлял деньги в один из магазинов «Треугольника» с оказией. Со многими клиентами у продавцов устанавливались дружеские отношения, они часто приходили ( в Дамаске) или даже приезжали (в другие города) в гости к советским людям, выпивали с ними, с удовольствием отведывали наши блюда, пели песни и даже ездили в гости в Союз, в основном, конечно в Москву. В Москве, сирийские родственники продавцов с легендарного «Треугольника», также имели свой бизнес. В Москве, сирийцы, сперва продавали свой товар через комиссионные магазины и на вырученные деньги закупали чеки «Внешпосылторга», а во время перестройки они начали покупать свободно конвертируемую валюту и открывать свои фирмы в России. Русский язык, продавцы — арабы, выучивали за пару лет работы с советскими людьми прямо на производстве, то есть в самом магазине, не отходя от кассы. Со временем, некоторые из этих продавцов уезжали учиться в ВУЗы Москвы, а во время учебы женившись на советских девушках оставались жить в Союзе.

Локо, быстро освоившись на новом месте, начал ездить по городам и весям Сирии читать лекции о международном положении, организовывать спортивные соревнования, выступать на собраниях перед советскими специалистами и членами их семей, призывая к бдительности, к занятиям спортом, трудовой дисциплине, к бою с пьянством. Надо признать, что сам Локо абсолютно не пил и не курил. Слово данное жене, пусть даже бывшей, он сдержал. В борьбе с пьянством, Локо начал действовать немного раньше Горбачева, Майкл Горби, в это время, только , подбирался к власти и ещё не объявлял борьбу с пьянством. Он сделает это на несколько лет позже Локо. Прошло больше года со дня приезда Локо в Сирию. Локо всё больше и больше нравилось жить и работать в Сирии. Локо любил гулять по старинным улочкам Дамаска. После обеда, оставив машину на парковке у дома, он пешком шел на улицы Сальмия, Багдадскую, Абу Бакра Ас — Сиддык, Абу Руммани, часто заходил в Хамидию, древнейший крытый базар на Ближнем Востоке. Побродив по Хамидии, Локо шел любоваться одним их древнейших храмов мира, мечетью Омейядов, где находится часть главы Иоанна Крестителя, казненного из -за козней иудейской царицы Иродиады и её дочери Саломеи. Поклониться гробнице Иоанна Предтечи в мечеть Омейядов приходят как мусульмане, так и христиане. Мусульмане называют Иоанна Крестителя пророком Яхья. Локо, также, частенько заходил в Хаммам Нур -Эд — Дин, находящийся поблизости от мечети Омейядов и построенный ещё в двенадцатом веке, во времена правления Салах — Эд — Дина — победителя крестоносцев. В Хаммаме Нур-Эд-Дин он расслаблялся, а мойщик и массажист в одном лице, орудовал над его телом при помощи рук, ног и всяких других массажных и моющих приемов. Пробыв пару часов в бане, Локо, весь укутанный в три полотенца (на голову, на грудь и на бедра) как заново рожденный выходил в зал. На выходе, его ожидал другой банщик, который заново закутывал Локо в уже в другие три полотенца и приносил несколько чашек чая разных видов. Локо разомлевший от бани, с удовольствием пил чай. Затем Локо закупал на Сук Эль — Хаммидия (базар Хаммидия) восточные сладости и шел домой. От Хаммидии до дома, где жил Локо, на спеша можно было дойти за двадцать пять минут. А если Локо ходил в баню в компании кого — либо из знакомых, то они садились в его служебную «Тойоту Крессиду» и ехали на гору Касьон, где среди множества мест отдыха у Локо был свой любимый ресторан. Ресторан, под названием » Сулеймания», принадлежал двум братьям курдам, эмигрантам из Ирака. В этом ресторане отменно готовили «Кузи», восхитительное блюдо из ягненка, риса и специй. «Кузи», чем — то напоминает узбекский плов, но только, рис в этом блюде варится отдельно.

По библейскому преданию, на горе Касьон, Каин убил своего брата Авеля. Могила Авеля находится там же.

Но, особенно, Локо любил портовый город Латакия разбросанный на много километров по берегу Средиземного моря. Город, где у берега вкусно пахло морем и морепродуктами. А чуть далее от берега моря, советских людей сводили с ума запахи оливковых и цитрусовых деревьев, эвкалиптовых рощ и жасмина. А высоченные кактусы, напоминавшие пейзажи из голливудских фильмов о ковбоях, росли где ни попадя. Локо обожал плоды кактусов, обильно раскинувшихся вокруг Латакии. Плоды кактусов хоть и были полны мелких косточек, но обладали отменным вкусом. Местные кондитеры готовили из этих плодов вкуснейшие мороженое и пирожное, а также добавляли во многие кондитерские изделия. На набережной Латакии было много разных ресторанчиков готовивших изысканные блюда из десятков видов морских рыб, креветок и лобстеров. Советские люди, хоть и жили в режиме экономии, но раз в месяц считали своим долгом посетить один из прибрежных ресторанов и насладиться блюдами местных поваров. А на втором году контракта, они уже посещали прибрежные рестораны Латакии, гораздо чаще чем один раз в месяц.

В ресторанах тихо и ненавязчиво играла популярная музыка, которая отвлекала от дел насущных советских проектировщиков, гидротехников, инженеров и техников разных специальностей и, буквально, вдавливала их в уютные кресла и диваны. Завершал дело по борьбе с устоями социализма английский «Beefeater». Великолепный джин со вкусом можжевельника заставлял наших людей забыть о том, что они приехали в Сирию улучшать своё материальное положение и не тратить трудовую валюту в виде сирийских фунтов на капиталистическую выпивку. Сирийские фунты имели и второе, арабское название — сирийские лиры. И несмотря на лекции Локо о вреде алкоголя, душа советского человека рвалась ко второй бутылке «Beefeater».

К концу третьей бутылки, жены силком уводили своих кормильцев. После внеочередного выхода в свет с другими семейными парами, жены сажали своих «Шебабов» — Мужчин на диету из овощей и риса. Шебабы ворчали, но у жен были свои планы на заработанные деньги. Ведь кроме покупки автомобиля или кооперативной квартиры, надо было подумать и о новой технике для дома. После загранкомандировки уже было просто стыдно не иметь в доме японские телевизор и холодильник. Да и взрослым детям оставшимся дома, как и многочисленным родственникам, надо было привезти подарки. Дети школьного возраста приезжали в Сирию вместе с родителями.

Во время очередного приезда в Латакию, Локо поселившийся в жилом комплексе советских специалистов под названием «Шате Азрак», всего в ста метрах от Средиземного моря, увидел Женщину шедшую на пляж с двумя девочками.

Локо сперва бросил на неё свой взгляд, что он всегда делал по привычке видя симпатичную девушку.

Продолжение следует.