Фотоиллюстрации к статье «Дороги, которые мы выбираем» Старые фото Ташкентцы
Фотографии к статье «Дороги, которые мы выбираем» прислал В. Карышев. В качестве фотоиллюстраций к ранее отправленному тексту О. Кривопалова предлагаю Вам несколько снимков, найденных в сети и относящихся к теме: Федор Иванович Гредасов, бойцы 15-й бригады у памятника «Журавли», день принятия присяги, десантирование, учения в горах.
Поскольку эти снимки иллюстрируют не саму опубликованную здесь главу, а продолжение, приложу к ним небольшие поясняющие отрывки. Из главы «Разведчики»:
«Памятной оказалась первая беседа с начальником разведки САВО.
Высокий, сухощавый крепыш Федор Иванович Гредасов носил общевойсковую форму, его грудь наряду с многочисленными орденскими ленточками украшал нагрудный знак военного отличия парашютиста-инструктора с цифрой «300». Лицо Федора Ивановича имело утонченные черты, да и во всех его манерах чувствовалось хорошее воспитание.
В нашем общении присутствовал демократизм. Демонстративно отложив все срочные дела, он запросто сел со мной у приставного столика. Вскоре между нами завязалась непринужденная беседа. При этом, задав мне вопрос, начальник долго слушал мой ответ, не обрывая. При этом на меня внимательно и изучающе глядели его умные и проницательные глаза, от которых я просто не мог отвести свой взгляд. Во всем этом волнительном нашем общении я уловил неподдельный интерес к себе как к личности. Такое в коллективах и учреждениях встречается нечасто. Тем более в деловом разговоре начальника с молодым подчиненным. Это инстинктивно вызывало ответное уважение к нему. Вообще, все первые беседы и встречи с разведчиками показались мне насыщенными по содержанию и доброжелательными по духу. Они резко контрастировали с духом солдафонства и равнодушия, царящего в штабе, да и в политуправлении. Меня, мало избалованного вниманием, порадовало доброе, простое и сердечное отношение полковника Гредасова ко мне, а вдвойне удивила его забота. А проявилась она в том, что при прощании со мной после оформления допуска и вручения предписания об убытии к новому месту службы, Гредасов снял трубку телефона ЗАС и лично отдал распоряжение в Чирчик о подборе жилья для прибывающей молодой семьи лейтенанта Кривопалова.
Я мало знал тогда о Гредасове, кроме того, что мне мельком успел сказать Воинов:
— Наш начальник относится к той когорте ветеранов спецназа, что командовали еще отдельными ротами спецназа.
Понятно, что командовать этими ротами назначали самых толковых офицеров. И Гредасов, безусловно, относился к категории замечательных офицеров. За плечами у него были годы войны, командование стрелковым взводом, ротой, батальоном. Два тяжелых ранения. Лесная война с бандеровцами, где получил третье ранение. А в период с 1950 по 1988 гг. его судьбой стала военная разведка.
Через три года после нашей первой встречи Гредасов уже в звании генерал-майора приехал в бригаду на итоговую проверку. Состоялся строевой смотр, во время которого он проводил опрос личного состава. В этот момент мы в очередной раз и столкнулись. И я был приятно поражен и восхищен его отличной памятью, когда начальник разведки округа, обходя шеренгу офицеров, подошел ко мне, пожал руку, назвал по имени и отчеству и поинтересовался здоровьем моей жены, имя которой, оказывается, тоже помнил с того 1972-го… Вот это был профессионал! Такого начальника не уважать и не любить было невозможно…
Он не стеснялся быть простым и откровенным. Вспоминаю, на одном из совещаний генерал Гредасов рассказал нам, что всю войну был пехотинцем, а совершил в апреле 1943 года единственный боевой разведвыход в тыл врага по захвату языка. За эти, как он сказал, «разведывательные дела» ему был вручен почетный в годы войны орден Отечественной войны II степени. «Не мог я тогда и подумать, — говорил он с улыбкой, — что вся моя последующая служба будет связана именно с разведкой и спецназом». А достиг он многого. Мой «крестный отец» — Ф.И. Гредасов — стал генерал-лейтенантом, начальником разведки Сухопутных войск Советской Армии. Ровно через три десятилетия после нашей первой встречи Гредасов подарил мне свою книгу «Этих дней не забыть…» с трогательной надписью «Дорогому Олегу. На память о нашем спецназе».
Владимир К[Цитировать]
Из главы «Долгий путь в будущее»:
«… Ехали не без волнения, как говорят, — на свой страх и риск. Ведь нас, как мы думали, никто не ждал. Потратив последние деньги на такси, мы с Галиной, наконец-то, приехали в свое настоящее и будущее…
Не скажу, что в свои двадцать два года, после училища, я был очень чувствительным молодым человеком, однако при подъезде к Чирчику, и особенно к расположению части, испытал сильное волнение. Откуда мне было знать, что тогда не просто исполнилась моя курсантская мечта, а в принципе и коренным образом определилась моя судьба и офицерская карьера. Что именно с этой воинской частью будут связаны дважды наиболее важные испытания судьбы, что именно здесь я найду настоящих преданных друзей на всю жизнь, что здесь у нас окрепнет семья и родится дочка.
В последующей жизни будет много значимых событий, начало которым было положено в тот день. Осознание судьбоносного для меня события, произошедшего тогда, пришло много позже, а в то утро было лишь необычайное душевное беспокойство.
…Такси остановилось у монумента, белеющего в темноте. Жаркая темная и беззвездная ночь неумолимо заканчивалась. Пронзительно пели цикады. Недалеко ревел Аккавак, несущий по каналу стремительный поток ледяной воды. Мы с Галиной, собрав в кучу свои небольшие пожитки, осмотрелись…
Перед нами был необычный памятник погибшим, который своей оригинальностью производил сильное эмоциональное впечатление. О нем мне рассказывал полковник Воинов, провожая нас в Ташкент. Открытие монумента состоялось в майские праздники того года. Его появление на автотрассе значительно облегчало новичкам поиски нашего режимного военного городка и микрорайона домов офицерского состава части…
— Едете из Ташкента в Чирчик, — инструктировал меня Виктор Александрович. — Не доезжая двести метров до канала, справа увидите памятник Трем Журавлям. Выходите из машины и влево вверх, по тропинке вдоль канала. Пока не уткнетесь в забор военного городка бригады.
… В тот период часть спецназа была секретным и хорошо обученным соединением. Я это почувствовал с первых минут поиска, переходя от одного КПП (полк гражданской обороны) к другому КПП (отдельная школа военных поваров).
На мой вопрос, где находится бригада спецназа, все дежурные страшно удивлялись и давали невразумительный ответ. О существовании такой в гарнизоне никто не знал. Тогда, сообразив, я начал спрашивать иначе:
— Есть ли тут десантники?
Оказалось, что такие есть… »
Владимир К[Цитировать]
Из главы «Тайна за семью печатями»:
«В те годы режим секретности прослеживался во всем: в учебе, службе и повседневной жизни. Всякие разговоры на служебные темы вне городка, даже намеки в переписке с родными и близкими о специфике нашего житья-бытья не только не допускались, но и строго пресекались. Мы пронесли доверенную нам тайну через испытания и годы. Опубликованные мной воспоминания содержат только те данные, что уже были в различных СМИ, и не раскрывают военных секретов, а скорее прославляют героев — однополчан по военной упряжке.
Позднее, глубже вникнув в службу, я понял, что в Чирчике спецназ удачно маскировался и использовал воздушно-десантные войска в качестве «крыши». Десантная форма, активное применение легенды, согласно которой соединения специального назначения назывались воздушно-десантными бригадами, — все это позволяло нашим войскам надежно скрывать свою истинную суть. Главным предметом нашего обучения была воздушно-десантная подготовка, которая осуществлялась по единым приказам командующего Воздушно-десантными войсками. Единой была и подготовка специалистов парашютно-десантной службы и инструкторов из числа офицеров подразделений, проходившая, как правило, на базе Рязанского высшего воздушно-десантного училища. Единственное, что внешне отличало спецназ от ВДВ — наличие специальной зимней и летней формы, которой у десантников не было, да еще, пожалуй, совсем небольшая мелочь — отсутствие у спецназовцев гвардейских значков, которые носили только десантники. Принимавшиеся в спецназе строгие меры конспирации позволяли достаточно длительный период не выходить ему из тени ВДВ. Спецназовцам было очень удобно «косить», как говорится, под десантников. Однако в Чирчике, где было четыре десантных воинских части, десантники из нашей бригады и по внешнему виду, и по остальным параметрам выгодно отличались от обычных бойцов воздушной пехоты. В этой связи буквально через месяц службы в бригаде я был приятно удивлен, увидев, как млел военный комендант Чирчика, когда мы заступали в гарнизонный караул.
— Когда ваша бригада в наряде по гарнизону, я могу спать спокойно, — говорил он и практически не инструктировал наряд, так как знал, что наш караул службу будет нести точно по уставу.
Чирчикской 15-й отдельной бригаде специального назначения выпала богатая боевая история. С первых дней, помимо напряженной боевой подготовки, она принимала участие в драматических событиях, связанных с разными чрезвычайными ситуациями. Несла патрульную службу и оказывала медицинскую помощь населению Каракалпакии в зоне эпидемии холеры (1965 г.); охраняла государственные объекты, боролась с мародерами, разбирала завалы, спасая пострадавших, и оказывала помощь населению в зоне ответственности после разрушительного землетрясения, произошедшего в Ташкенте 26 апреля 1966 года, в результате которого оказались разрушены более двух миллионов квадратных метров жилой площади и более 300 тысяч человек остались без крова. Обеспечивала карантинные мероприятия в зонах эпидемий холеры в Астраханской области (1970 г.) и черной оспы в Аральске (1971 г.), и многие другие…
Наверное, таких мобильных и готовых на все частей в Советской Армии было не так много. Потому-то только Почетных Красных знамен от военного совета двух округов, ЦК и советов министров трех советских азиатских республик, врученных за боевые отличия и выполнение специальных заданий командования, было в бригаде около десятка.»
Владимир К[Цитировать]
Из главы «Первые впечатления — самые верные»:
«Все мы, молодые лейтенанты, были по-хорошему тщеславны, одинаково положительно настроены на службу. Вспоминая себя в то время, могу сказать, что буквально с первых минут пребывания в 15 бригаде меня охватил необычный душевный подъем. При этом я ловил себя на мысли, что мне здесь все нравится, хотя я еще фактически очень мало знал о службе и бригаде. Я очень гордился тем, что попал в отборные войска разведки, и старательно относился к своим служебным обязанностям. Не случайно в ГРУ особым романтическим ореолом были окружены части специального назначения, получившие устойчивое сокращенное название — спецназ. Это были отборные войска. В последнее время, надо сказать, все больше силовых ведомств обзаводятся подразделениями «специального» или «особого» назначения. Но тогда мы были единственными. В массовом сознании слово спецназ устойчиво ассоциируется с группой накачанных парней в камуфляжной форме и с экзотической раскраской на лице. Но не это его определяющий признак. Спецназ ГРУ — это особо подготовленные подразделения регулярной армии, предназначенные для выполнения разведывательно-диверсионных задач в тылу противника.
… В Туркестанском округе размещался 61-й батальон спецназа, который неплохо тогда себя зарекомендовал. На базе этого батальона была развернута наша бригада… «Туркестанскую» бригаду возглавил один из опытных командиров ТуркВО полковник-фронтовик Николай Иванович Луцев. Большая часть офицерского состава прибыла в бригаду из состава Ферганской 105 воздушно-десантной дивизии. По воспоминаниям генерала Н.И. Луцева, все офицеры-десантники были в основной массе достойны служить в такой элитной части. Сказалось и то, что все прибыли на должности с повышением.
Вновь созданное соединение было под постоянным вниманием военного руководства округа и Москвы. Штатный личный состав мужал на тактических учениях и маневрах. Занимаясь реальной разведывательной и диверсионной деятельностью в тылах «противника», он наводил страх на штабы частей и соединений, привыкших работать в комфортных условиях…
Н.И. Луцев рассказывал:
— Разведчики пробирались пешим порядком, на ишаках, на верблюдах, в штатской одежде в районы расположения частей и штабов и добывали необходимые данные. А иногда прямо в штабах «добывали» документы, в том числе, бывало, и карты с нанесенной обстановкой. Иногда командование округа благодарило меня за действия личного состава на учениях, а часто и ругало, когда в штабах начиналась настоящая паника по поводу пропажи важных документов, что нарушало планы учений. На разборах прошедших учений от командиров дивизий и полков я часто слышал в свой адрес оскорбления, что я «разбойник», «бандит», «хулиган» и более крепкие выражения. Однако я был доволен действиями своих подчиненных…
Особую гордость у первого комбрига вызывал тот факт, что за первые пять лет его командования в бригаде не было парашютных катастроф. Через многие годы Николай Иванович говорил об этом так:
— За мое командование бригадой ни один человек не погиб. Этим я до сих пор горжусь.
За этим фактом, действительно, просматривается высокая профессиональная подготовка офицеров и жесткая исполнительская дисциплина, бытовавшая во всех подразделениях соединения.»
Владимир К[Цитировать]