«Дороги, которые мы выбираем» История

Владимир Карышев: На этой неделе в России отмечался такой малоизвестный профессиональный праздник, как День военной разведки. Этот факт напомнил мне о книге, которую я несколько раз цитировал в комментариях на «ПоТ» — это «Записки советского офицера: на рубеже эпох» Олега Кривопалова. Некоторые читатели считают ее одним из лучших образцов военно-мемуарной прозы последнего времени. Хотелось бы предложить читателям «Писем…» несколько глав из этой книги — о знакомстве молодого лейтенанта со Средней Азией и с первым местом офицерской службы в 1972 году. Посылаю главу «Дороги, которые мы выбираем» и фото автора. Если тема заинтересует — как говорится, продолжение следует.

Через две недели после свадьбы на железнодорожном вокзале города Челябинска мы простились с родственниками, многочисленными друзьями и уехали к первому месту службы — в Среднеазиатский военный округ. Под ритмичный перестук колес поезда звучали в голове строчки Ю.Левитанского: «Каждый выбирает по себе — женщину, религию, дорогу. Дьяволу служить или пророку, — каждый выбирает по себе». Невольно перебирал я в памяти

отдельные эпизоды из своей жизни. На сердце было тревожно и радостно. Радостно оттого, что рядом была любимая женщина, тревожно оттого, что ехали в неизвестность. Под впечатлением этих противоречивых чувств поезд уносил нас к месту нового назначения…

Средняя Азия — самая странная часть Советского Союза и исторической России. Сейчас ее предпочитают называть Центральной Азией. А еще эти территории ошибочно называют Туркестан. Ошибочно потому, что там не одни тюрки живут. По последней советской переписи, среди населения Узбекской ССР было 10 млн. 569 тыс. узбеков и 1 млн. 666 тысяч русских, а еще татары и корейцы. О Казахстане и говорить нечего — русских там и сейчас больше, чем казахов. Земли-то эти русские. Но есть и земли так называемого Туркестана — Киргизская ССР, где проживало 1 млн. 687 тыс. киргизов и 912 тыс. русских. А были немцы, татары, уйгуры, таджики и 100 тысяч немцев. В Таджикской ССР 2 млн. 237 тыс. таджиков, и вслед за ними по численности шли узбеки. Но немалый анклав представляли и русские — 395 тыс. человек. Туркменская ССР состояла из 1 млн. 892 тыс. туркмен и 349 тыс. русских, 40 тысяч татар, 37 тыс. украинцев, 27 тыс. армян.

Настоящая Средняя Азия для нас с Галиной началась на второй день путешествия. Казахстан представлял собой необъятные пыльные низменности, с редкими невысокими плато и мелкосопочником. Мы увидели экзотически одетых в малахаи степняков, гнавших скот на продажу, и дородных продавцов в полосатых халатах на верблюдах. В прошлом казахи были кочевниками, и основным видом жилья были переносные юрты. Но мы их видели немного. Были глинобитные строения, обнесенные дувалами, да деревянные дома барачного типа. Попадались небольшие мавзолеи — купольного типа с фигурной кладкой фасадов и резной терракотой.

Озеро Балхаш выглядело оазисом в степи. На скромном и грязном полустанке продавались кумыс, сыр и всякая мелочь. В толпе ходило много военных с артиллерийскими эмблемами, их форма давно потеряла свой блеск, обмундирование пропылилось и выгорело на нещадном солнце. Лица офицеров-среднеазиатов, служивших на местном полигоне, были смуглы, мужественны и бесстрастны.

«Куда же забросит меня судьба», — думал я, глядя на них.

Вдоль железнодорожного состава бегали бесчисленные стада непуганых сайгаков. Столбиками, как часовые, у своих норок стояли суслики. В бездонном небе почти неподвижно висели степные орлы, высматривавшие добычу.

К вечеру третьего дня пути на горизонте замаячили горы. Стало прохладнее. Заметно прибавилось растительности. Появились рощи пирамидальных тополей, заросли кустарников, фруктовые яблочные сады и обильные травы.

Когда светлый августовский день уже клонился к вечеру, наш поезд пришел в столицу тогдашнего Казахстана, город Алма-Ату. После одуряющей духоты вагона на перроне дышалось легко. На привокзальной площади я, к взаимной радости, неожиданно встретил

однокурсника-танкиста Василия Витвитского, одетого, как и я, в парадную лейтенантскую форму, прибывшего этим же поездом к новому месту службы. Рядом с ним у горки чемоданов стояла хрупкая испуганная неизвестностью женщина — его молодая жена.

Вместе с ними мы объехали на такси многие гостиницы города, но все оказалось безуспешно — устроиться в них было невозможно. Кругом висели таблички «Мест нет». Уже на город обвалилась темная южная ночь, а мы все обескуражено искали место для ночлега. И тут вспомнился прощальный разговор с однокурсником Анатолием Кузенковым, уроженцем этого города, который приглашал меня к себе в гости, — если судьба занесет в Алма-Ату. Лихорадочно порылся в блокноте и нашел его адрес: «Алма-Ата, улица Хлебная, 8». На очередном такси доехали до самого дома Кузенковых. На стук в дверь открыли родители:

— А Толика нет, он вчера уехал к новому месту службы, — ответила мать.

— Заходите, ребята, — пригласил сообразительный отец Андрей Иванович, — у нас переночуете. Утро вечера мудренее.

Гостеприимные хозяева организовали простенький ужин и постелили для нас два спальных места в одной из комнат. Осталось яркое воспоминание от страсти той ночи, когда, подавив целомудренное сопротивление своей молодой стыдливой подруги, с возмущением шептавшей мне в ухо: — ты что, с ума сошел? — я не стерпел пытки воздержанием, и, не обращая внимания на затаившуюся рядом молодую семейную пару, переступил свою собственную стыдливость. Молодая страсть, вспыхнувшая от прикосновений к прекрасному упругому телу моей подруги, застенчиво закрывающейся простыней, была удовлетворена. Эти эмоции сняли физическое и душевное напряжение от длинной дороги в столицу Казахстана. Я до жены не имел опыта в отношениях с противоположным полом. Жесткий режим военного училища регламентировал наше общение с гражданскими лицами. Довольно редко мы участвовали в студенческих или молодежных вечерах отдыха при учебных заведениях или на танцах, проходивших во Дворце Химмаша. Попытки как-то познакомиться с некоторыми девушками оказались безрезультатными, из-за ограниченности наших встреч по времени. Моей первой по-настоящему узнанной женщиной стала жена.

Вспоминая то время, прямо скажу, жалею, что после свадьбы у нас не было условий для того, чтобы побыть наедине. Молодоженов положили в проходной комнате на скрипучем диване. И мое первое посещение волшебного мира женщины произошло как-то настороженно, по-воровски, озираясь и прислушиваясь. Только перед отъездом нам удалось все-таки выкроить несколько ночей, когда мы познавали любовь. Я дремал на девичьем животе — ни на минуту не отрываясь от своей любимой. На некоторое время успокаивался — отдыхая, а потом опять с новыми силами бросался, теряя голову, в пьянящий любовный танец.

Медового месяца у нас как такового и не получилось, — были только эти несколько жарких ночей, когда мы были духовно и физически обнажены. Забывая о сне, упивались друг другом, бросаясь в бездну наслаждения. Этот молодой марафон оставил самое острое сексуальное воспоминание в моей жизни. И породил милую пошлость зародившихся общих секретов.

…Новый день в незнакомом азиатском городе. К восьми утра обе супружеские пары выехали в штаб Краснознаменного САВО, располагавшийся в современном высотном здании, специально построенном недавно в центре жилого микрорайона под названием Орбита. Из окон военного ведомства хорошо просматривался величественный горный хребет, покрытый вечными снегами.

Большая группа молодых офицеров в парадных мундирах накопилась на КПП и в бюро пропусков штаба. Молодые женщины, как и положено офицерским женам, приехали вместе с мужьями и весь день ждали на лавочках при входе. Мучаясь от жажды и голода, а в большей степени от неизвестности и не имея возможности никуда отойти даже по нужде…

Только к вечеру закончились их страдания, когда выпускников наконец-то отпустили по домам.

Первый день для большинства прибывших оказался совершенно бесплодным. Получили предписания единицы офицеров. Как это часто бывает в бюрократической канители, наш приезд для кадровиков округа оказался неожиданным, хотя личные дела выпускников месяц пылились на их служебных столах. Должностей заместителей командиров рот и батарей (далее ЗКПЧ) всех родов войск для выпускников оказалось, мягко говоря, недостаточно.

Практика войск вступила в противоречие с волевым решением министерства обороны и Главпура. Дело в том, что должности ЗКПЧ полагались по штату только при условии, если численность ротного коллектива достигала 75 человек и более. Это, как правило, были мотострелковые роты на боевых машинах пехоты (далее БМП), в них штат 97 человек. Танковые роты на танках Т-55 имели по штату 42 — 44 человека. Артиллерийские батареи 122 и 152 мм гаубиц — 55 — 60 человек. Кадровики ломали голову — куда «распихать» молодых лейтенантов?

Ожидая вызова на беседу, по длинным коридорам штаба бродили полторы сотни выпускников, напрягая своими разговорами окружающих штабистов. В ходе этих неофициальных разговоров мы и узнали, что Среднеазиатский военный округ является самым молодым среди других воинских формирований такого уровня. Он образован по военно-политическим и стратегическим соображениям в 1969 году после попытки китайских войск захватить часть советской территории под Жаланошколем, путем выделения части войск и территории из Туркестанского военного округа. Территория округа включала три среднеазиатские республики — Казахстан, Киргизию и Таджикистан.

Вскоре довелось увидеть и командующего войсками округа высокого и стройного генерала армии Н.Г. Лященко, который проходил по коридору и демократично поздоровался с опешившими от неожиданности офицерами. Это был заслуженный боевой командир, выпускник Объединенной Среднеазиатской военной школы им. В.И. Ленина (что дислоцировалась в Ташкенте), который еще курсантом воевал с басмачами в песках Кара-Кумов. На его долю выпала схватка с японскими интервентами, первая встреча с фашизмом в Испании, разгром белофиннов. Впоследствии вся Великая Отечественная война на подступах Ленинграда и на Северо-Западном фронте. Хотя его предки были из Екатеринославщины, но своей родиной генерал армии считал Киргизию, озеро Иссык-Куль, на берегах которого прошло его детство. Он любил Казахстан, республику, которая по территории занимала второе место в СССР, а в казахском городе Аулиэ-Ата (ныне Джамбул) окончил школу. Членом военного совета — начальником политуправления округа являлся генерал-полковник М.Д. Попков, которого за лютость и жестокость к подчиненным боялись больше, чем командующего. В войсках Попкова даже называли «Михаилом Давиловичем» за его способность систематически «давить» на подчиненных, добиваясь ответственного исполнения служебных обязанностей. В распоряжение этого сурового человека, мы, как политработники, и поступали.

Наконец дошла очередь и до меня. В ходе спешной беседы в политуправлении округа меня известили о распределении на должность замполита ремонтного подразделения мотострелковой дивизии в поселке городского типа Отар.

Я вспыхнул и высказал начальнику отдела кадров округа сдержанно, но убедительно, свое несогласие:

— Товарищ полковник, я закончил боевой артиллерийский факультет. И хотел бы служить в боевом, а не обслуживающем подразделении. Прошу изыскать возможность направить меня хотя бы в мотострелковую роту.

— Товарищ лейтенант, место службы не выбирают, вы служить будете там, куда вас направляют!

— Но, товарищ полковник, ваши подчиненные, которые беседовали утром со мной, сказали, что я имею право выбора как отличник учебы!

— Да, у вас есть такая возможность. Не пойму, чем вам не нравится служба на ремонтной роте? Личный состав укомплектован прекрасными работящими специалистами. Поселок городского типа Отар — прекрасный военный городок. Рота отдельная, но находится в составе лучшей мотострелковой дивизии округа. Через год-два, будете хорошо служить, пойдете на повышение куда хотите — в мотострелки, танкисты или артиллеристы. Нет у нас больше вакантных мест. Все, вопрос решен.

— Я имею право отказаться?

— Да, имеете!

— Тогда я прошу пересмотреть ваше решение. Я заявляю о своем несогласии.

Моя напористость и раздражающее начальника препирательство все и решили. Меня еще некоторое время уговаривали, а затем, махнув рукой — согласились и более того — дали несколько дней на раздумье.

Борис Павлович Уткин любил повторять слова великого А.В. Суворова: «История ставит хорошие оценки только тем, кто хорошо учится». Мы скептически в тот период относились к этим словам, но сейчас, подводя итоги жизни, можно констатировать, что в моей судьбе диплом с отличными оценками сыграл весьма существенную роль.

Непредвиденная пауза с моим назначением позволила нам с Галиной поближе познакомиться со столицей Казахстана. Город размещался у подножья покрытого вечными снегами горного хребта Заилийского Алатау. Мы жили в частном доме, что в пяти минутах

ходьбы от центра города в районе Дворца им. В.И. Ленина. При доме имелся небольшой фруктовый тенистый сад, который одной стороной выходил на одноименную площадь с притулившимся сиротой — памятником казахскому просветителю Абаю. Нас, молодежь, это нелепое сочетание очень веселило:

— Почему называется дворец Ленина и площадь Ленина? Если стоит памятник Абаю, то почему бы и площадь не назвать его именем?

Большое впечатление произвели восточные базары. Шумные и пестрые, они увлекали своей экзотикой, и каждый встречный казался персонажем Верещагинских полотен. В базарных рядах — гвалт, сутолока, грязь, пряный запах дынь, пирамидами уложены золотистые гроздья винограда, слышен звон медной посуды, а на блюдах дымится жирный, с кусочками мяса сверху, только что приготовленный плов…

Прошло несколько дней тревожного ожидания, и наконец моя судьба решилась.

— Если, конечно, ты настаиваешь, — начал разговор с усмешкой кадровик, — то есть у нас боевая вакантная должность. Там на днях погиб замполит роты лейтенант Парамонов. Но придется прыгать с парашютом. Не побоишься? Рисковая служба!

Так я услышал фамилию своего предшественника. Александр Парамонов прослужил в шестой роте после окончания курсов политсостава около года. Лейтенант стал очередной жертвой нападения крымских татар и утоплен среди белого дня в канале Боз-Су, в пятистах метрах от части. Уголовное расследование было непродолжительным и безрезультатным.

Мрачная перспектива, описанная кадровиком-психологом, — жить и служить в таком опасном месте, — недолго вызывала у меня душевные сомнения.

— Согласен на эту должность, — ответил я. — Прыгать с парашютом не боюсь. Люди прыгают, и я смогу.

— Часть режимная, поэтому ваша кандидатура, лейтенант, будет проверена органами госбезопасности, — предупредил подполковник.

Не имея времени для раздумий о судьбе моего предшественника, я задавал вопросы:

— Кто они, эти крымские татары? Почему называются «крымские», а живут в Узбекистане?

Я тогда об этом имел самое смутное представление, хотя кое-что все же всплывало в памяти… В частности, рассказы нашего замкомвзвода старшего сержанта Саши Бондаренко, который на досуге потрясал наше юношеское воображение страшными историями о подлых зверствах крымских татар в годы последней войны. Но эти отрывочные страшилки не давали ответа на многие вопросы.

К тому времени из выпускников, прибывших для распределения в политуправление округа, я остался один. Несколько задержался, но тоже уехал замполитом на роту в Сарыозек лейтенант Витвитский. Через тридцать пять лет судьба свела нас с Васей в Екатеринбурге на праздновании сорокалетия СВВПТАУ. Обменялись информацией о прожитой жизни. Его военная служба прошла достаточно ровно, не без переездов, конечно. Сначала служил на первичных офицерских должностях в САВО, затем откомандирован в ГСВГ, а через пятилетку по замене удалось вернуться на родину в Свердловск, где и уволился в запас в звании подполковника.

Хорошо запомнился последний инструктаж кадровика округа. Он говорил со мной охотно, от души и немногословно:

— Ну что, не надоело ждать?

— Рвусь на службу, товарищ полковник, — лаконично ответил я.

— Вам, товарищ лейтенант, оказано высокое доверие. Не подведите нас. Часть, в которую мы вас направляем, передовая в округе. Отбирали придирчиво. Кроме вас, были и еще кандидаты, но ваша кандидатура политуправлением по запросу разведуправления утверждена как основная. С чем и поздравляю.

— Спасибо, — я поднялся и принял строевую стойку, чувствуя главное.

— Отныне начинается отсчет самостоятельной офицерской службы. Будете служить самоотверженно, все получится. Армейская служба — суровая и тяжелая школа. Впереди — работа от подъема до отбоя, без праздников и выходных. Не ропщите, не жалуйтесь, а стойко переносите тяготы и лишения, которых будет предостаточно, — полковник встал, вышел из-за стола и подошел ко мне. — Хочу верить, что достигнете вы, лейтенант, больших высот. Характер в вас чувствуется.

— Спасибо за доверие, постараюсь оправдать службой, — ответил я.

— Прощайте! Вас ждут разведчики! Желаю удачи.

Он крепко пожал мне руку. Я, к сожалению, не запомнил фамилию этого доброго человека. Хотя вспоминал его не раз. Наши дороги в жизни более не пересекались…