Алексей Арапов: «Мы не войдём в историю…!?» История

К политической биография Файзуллы Ходжаева (1896-1938)

«Мы не войдем в историю хоть с какими-нибудь … благими деяниями», — произнес Файзулла Ходжаев в заключительном слове на суде в Москве 12 марта 1938 г. ^([13]) Через три дня его расстреляли вместе с Николаем Бухариным, Алексеем Рыковым, Генрихом Ягодой, Акмалем Икрамовым и др.  Он прожил всего 42 года, из которых 17 лет был руководителем правительства: сначала Бухарской Республики (1920-1924), а затем Узбекской ССР (1925-1937). Человек с такой судьбой не мог не считать себя значимой исторической фигурой. Что же тогда стоит за его самоотрицанием?

Ходжаев – бухарский путь в революцию

Файзулла Ходжаев, безусловно, ключевая политическая фигура узбекской истории 1920-1930 гг. Его фантастическая карьера и трагический финал оставили множество неясностей, прикрытых противоречивыми мифами XX века. Сталинский суд 1938 г. объявил его «врагом народа», организатором националистического заговора с целью отделения Узбекистана от СССР. «Cообщниками» и «покровителями» Ходжаева были названы крупные фигуры советского государства — противники сталинского режима. В хрущевско-брежневской исторической традиции суд над «троцкистами», среди которых оказались и Файзулла Ходжаев с Акмалем Икрамовым, был объявлен блефом. А значит заговора не было и Ф.Ходжаев был в числе верных большевиков, противостоящих сталинской деспотии? Но представлять его последовательным коммунистом — то же, что называть «сыном лейтенанта Шмидта». Не случайно Ильф и Петров этот образ списали с реальной фигуры — молодого кокандца Тургуна Хасанова, выдававшего себя за «руководителя узбекского правительства Файзуллу Ходжаева» ^([32]).

Он родился в Бухаре и принадлежал к среде наиболее богатых людей Бухарского ханства. В конце XIX-начале XX в. это было государство классической азиатской монархии во главе с амирами рода мангытов, находившееся под протекторатом Российской империии. Отец Ф.Ходжаева был купцом-миллионером, сделавшим состояние на экспорте каракуля. В 11 лет Файзулла вместе с отцом выехал в Россию и до 1911 гг. учился в Москве. В 1912 г. отец умер и после раздела наследства Файзулле досталась часть имущества отца, в т.ч. дом в старобухарском квартале. Сегодня здесь дом-музей Ф.Ходжаева, представляющий культуру бухарского купечества XIX-XX вв. Понятно, что взгляды и убеждения молодого Файзуллы отражали интересы национального капитала, вступившего в конкуренцию с наиболее крупным капиталистом ханства — самим бухарским амиром. Отсюда берет начало стремление к реформам и путь во власть через революцию. Признание Ходжаева на суде вполне достоверно: «…я был воспитан как националист» ^([13]).

Революционные идеи, сотрясающие в первые десятилетия XX в. устои европейских и азиатских монархий, увлекли Файзуллу еще в годы учебы. Уже в 1913-1915 гг. он включился в движение бухарских джадидов (от араб. «джадид» – новый). Это было культурно-просветительское движение либеральной, прежде всего, духовной, интеллигенции, идеалом которой был просвещенный и «справедливый амир, обладающий светлым разумом». К этому кругу принадлежали видные писатели Бухары Садриддин Айни (1878-1954) и Абдул Рауф Фитрат (1886-1938). Они выступали за модернизацию просвещения и открытость к достижениям мировой культуры. Проводниками идей джадидов были новометодные мактабы и издания джадидской ориентации.

С 1916 г. среди бухарских джадидов при активной роли Р.Фитрата и Ф.Ходжаева стало оформляться политическое движение младобухарцев — молодых прогрессистов, получивших образование в России, Турции, Европе. Их объединяло стремление к политическому обновлению ханства. Примером были младотюрки, революцией 1908 г. добившиеся ограничения султанского абсолютизма, и, пропагандирующие идеи пантюркской общности. Февральская революция 1917 г. в России вынудила последнего бухарского амира Сайид Алим-хана (1910-1920) на политические уступки и принятие декрета о реформах. Однако ответный энтузиазм джадидской общественности настолько испугал амира, что декрет был отозван, а джадиды подвергнуты репрессиям. Это привело к радикализации левых бухарских джадидов и их организационному оформлению в партию младобухарцев. Ф.Ходжаев и Р.Фитрат вошли в состав её Центрального Комитета.  Программа реформ младобухарцев, составленная Р.Фитратом, намечала реорганизацию Бухарского ханства по младотурецкому образцу, установление демократической республики и светских начал правосудия ^{([15], C.124)}.

В 1917-1918 гг., несмотря на революционные события в России, власть амира Сайида Алим-хана еще была достаточно устойчива. Большевики признали независимость ханства и отменили соглашение о протекторате России. Тогда младобухарцы решили заставить амира пойти на перемены силой, используя военные ресурсы туркестанских большевиков. В этот момент в качестве наиболее радикального лидера младобухарцев и выдвигается Файзулла Ходжаев. Он взял на себя инициативу переговоров с председателем Совнаркома Советского Туркестана Ф.Колесовым и возглавил революционный комитет по подготовке восстания. В марте 1918 г. Колесов с крупным военным отрядом прибыл в Каган. Амиру был направлен ультиматум Колесова и Ходжаева с требованиями: «Распустить существующее при Вас правительство и назначить на его место Исполнительный Комитет младобухарцев». Алим-хан сделал вид, что уступил и прислал текст нового манифеста: «Предоставляя всему нашему народу свободу слова, свободу промысла, свободу обществ…. учреждаем в составе бухарских либералов Исполнительный Комитет и все реформы проводим по программе и указанию этого Комитета…» ^{([15], C.140,142)}. Однако большевики и младобухарцы просчитались. Затянув переговоры, амир собрал значительные силы и вынудил Колесова отступить.

В Бухаре была устроена резня, в которой погибли до полутора тысяч сторонников младобухарцев. Около 8000 человек, в т.ч. подавляющая часть младобухарцев, эмигрировали из Бухары. Часть из них, включая Садриддина Айни, сильно пострадавшего в ходе тех событий, приняли российское подданство. Шок поражения и угроза уничтожения вынудили Ф.Ходжаева покинуть Среднюю Азию: «После мартовских событий 1918 год… я был объявлен вне закона, присужден к смертной казни, бежал в … Россию» ^([13]). По дороге в Москву Ф.Ходжаев и его соратник У.Пулатходжаев в Оренбурге были арестованы офицерами атамана Дутова и обвинены в шпионаже в пользу красных. От расстрела их спасло заступничество одного их  ведущих пантюркистких лидеров России, идеолога Башкирской автономии Ахмед Зеки Валиди (1890-1970), в 1919 г. перешедшего на сторону Советской власти. Эмиграция еще более сблизила младобухарцев с большевиками, часть из них вошла в состав только что созданной бухарской компартии. В 1918-1919 гг. Ф.Ходжаев работал в Наркоминделе РСФСР, встречался с Лениным и другими вождями российской революции. Он организовал в Москве отделение младобухарской партии, а, вернувшись в Ташкент в 1920 г., возглавил здесь Центральное бюро партии младобухарцев-революционеров. Успехи советского строя в России и конктакты с большевиками кардинально изменили политические замыслы младобухарцев. Они отказались от идеи конституционной монархии и взяли курс на свержение амира. Это соответствовало и планам большевиков, рассматривающих амира Бухары как главную угрозу советской власти в Средней Азии.

Для легитимного устранения амира нужны были основания, лучше всего, народное восстание, обратившееся к правительству РСФСР за помощью. Этот сценарий был взят за основу. Свержение бухарского амира начало готовиться как красноармейская войсковая операция. «Революция» в Бухаре стала делом командующего Туркфронтом РСФСР Михаила Фрунзе ^{([27], C.508-509)},  который докладывал Ленину: «… недовольство эмиром в широких народных низах существует…, но организованности никакой, и в связи с общей рабской психологией низов в открытое движение самостоятельно вылиться не может». Потому, сообщал Фрунзе, для «скорейшей ликвидации эмирата» необходима «организация революции путем непосредственного участия наших сил» ^{([27], С.513)}. Бухарская Республика и перспектива независимого Туркестана Младобухарские радикалы во главе с Ф.Ходжаевым сознательно пошли на участие в такой «революции»,  для них это был единственный путь во власть. Ради этого они согласились одеть коммунистическую «одежду» — пошли на объединение с созданной большевиками бухарской компартией (БКП) К 1920 г. БКП имела уже ок. 5 тысяч членов^{([20], C.130)}, но реальное влияние имела только в русских городах амирата: Чарджуе, Кагане, Керки, Термезе, и среде железнодорожников. Среди среди коренного населения без младобухарцев её политические возможности были незначительны. Обе стороны четко понимали, насколько различны их намерения. На съезде бухарской компартии в Чарджуе, где принималось решение о восстании и союзе с младобухарцами, часть делегатов даже предлагали расстрелять Файзуллу ^{([15], C.132)}. Тем не менее, под давлением таких фигур, как Фрунзе и Куйбышев, союз состоялся, и младобухарцы включились в осуществление бухарской «революции», начавшейся 27 августа 1920 г. с восстания в Керки. После решающих боев Красной Армии с войсками амира 31 августа-1сентября и демонстрационной авиабомбардировки Бухара была захвачена. Фрунзе телеграфировал Ленину: «Над Регистаном развевается Красное Знамя мировой революции. Эмир с остатками приверженцев бежал…» ^{([20], C.134-135)}..

Несмотря на факт внешнего российского военного вторжения, после «революции» 1920 г. государственность Бухары институциировалась в самостоятельную Республику. Изгнание всей амирской государственной верхушки из Бухары позволило объединившимся младобухарцам и коммунистам взять власть в стране в свои руки. При этом политический авторитет, образование, общественное положение младобухарцев обеспечивали им лидерство в государственном управлении, разработке концепции развития и модернизации бухарской государственности. Ф.Ходжаев получил пост главы правительства Бухарской Республики – Председателя Совета народных назиров, а Р.Фитрат – назира просвещения. Несмотря на молодость, Ф.Ходжаев оказался великим мастером компромиссов. Войдя в ЦК Компартии Бухары, стал идеологом центристской линии, балансирующей между левыми большевиками и  сторонниками национально-патриотического курса. Это отразила программа БКП, подготовленная во второй половине 1921 г. комиссией во главе с Ф.Ходжаевым. По своим политическим формам новое бухарское государство подражало РСФСР – являлось Народной Советской Республикой (БНСР), декларировавшей народовластие через Советы. Конечно, это была политическая «псевдоморфоза», советизация Бухары оставалась мифом на протяжении всего периода существования БНСР. Тем не менее Бухарская Республика не входила в Российскую Федерацию и была суверенным государством.

В сентябре 1921 г. была принята Конституция БНСР, которая в сравнении с Конституцией РСФСР 1918 г. более соответствовала мировым демократическим стандартам. В ней отсутствовало положение о диктатуре пролетариата, сохранялась частная собственность и право её наследования. Отменялись ограничения в отношении частного владения и распоряжения капиталом, свободного занятия промышленностью. Правом избирать и быть избранным наделялись все граждане, в т.ч. капиталисты, торговцы и землевладельцы ^{([28], C.362-363)}. Отражением мусульманской специфики Бухары стало то обстоятельство, что судебные функции в БНСР исполнялись на основе шариата народные суды казиев ^{([29], C.183)}. Однако сам характер бухарской «революции» определил силу и слабость новой Республики, запрограммировав ее будущее. Она произошла при помощи красных российских штыков и не могла без них существовать. Уже с первых дней БНСР столкнулась с вооруженным сопротивлением, организованным свергнутым амиром. К декабрю 1920 г. ему удалось восстановить свое влияние в Восточной Бухаре и создать военные отряды численностью до 15 тыс. человек ^{([30], C.313)}.

Антисоветские мятежи были подняты сторонниками амира в Шахрисябзе, Китабе, Яккабаге, Чиракчи. Поскольку было ясно, что без  участия российской Красной Армии Бухарская Республика погибнет, то БНСР подписала с РСФСР соглашение, сохранившее присутствие российских военных сил на территории Бухары. На основании его в конце 1920-начале 1921 г. была организована российская Гиссарская военная экспедиция, разгромившая отряды Сайида Алим-хана в Восточной Бухаре, и, изгнавшая его самого в Афганистан ^{([30], C.315-317)}.  Сначала Алим-хан остановился в Ханабаде, а в мае 1921 г. прибыл в Кабул, где находился в статусе почетного пленника и получал содержание от афганского правительства ^{([40], C.245)}.  В результате этой военной операции власть БНСР распространилась на всю территорию бывшего амирата. В августе 1921 г. по просьбе бухарского руководства Гиссарский экспедиционный отряд был выведен с территории Восточной Бухары ^{([18], C.182)}. Однако это не остановило антисоветского басмаческого движения, имевшего такого лидера как Ибрагим-бек, назначенного амиром «главнокомандующим войсками ислама» ^{([20], C.146,148, [18], C.183)},  противодействующего новой власти и защищающего старые порядки ^{([23], C.56)}. Поэтому на территории Восточной Бухары для противовеса басмаческим отрядам были оставлены небольшие гарнизоны российской Красной Армии ^{([19], C.97)}.

Приоритетом внешней политики БНСР были отношения с ближними соседями: РСФСР и Афганистаном. Бухарскому правительству удалось добиться от России шагов, о которых амир не смел и мечтать. РСФСР не только признала независимость БНСР, но и безвозмездно передала в её собственность города Каган, Чарджуй, Термез и Керки со всеми их предприятиями, железные дороги и прочее имущество Российской империи на территории Бухары ^{([29], C.187)}. Из России и Туркестана для работы в органах БНСР было направлено и принято на работу около 300 человек ^{([28], C.362)}. Независимый статус БНСР был особо подчеркнут в дружественном договоре РСФСР с Афганистаном. Уже 15 сентября 1920 г. Ф.Ходжаев в телеграмме афганскому амиру Аманнуле-хану (1919-1929) выразил намерение поддерживать «вековое добрососедское отношение между афганским и бухарским народами». В ответ афганская сторона установила дипломатические отношения с БНСР и направила посольство в Бухару. Особо доверительные отношения сложились с «братским» правительством Турции во главе с Кемалем Ататюрком. Учитывая захват странами Антанты Стамбула и оккупацию части турецкой территории, правительство БНСР даже передало Ататюрку  в качестве помощи часть казны бывшего амира. Образование независимой БНСР сделало Бухару центром притяжения и консолидации пантюркистских сил, что привело к учреждению в августе 1921 г. в Бухаре тайного «Национального союза Туркестана» («Туркостан Милли Берлеги»). Его целью ставилось создание самостоятельной демократической Тюркской Республики от Башкирии до границ Афганистана. В основе этого нового государства была идея общности тюркской нации, которая «…. опирается на единство языка, религии, традиций, литературы и обычаев…».

Председателем «Национального союза» был избран А.Валиди, переехавший в Среднюю Азию после провала плана создания «Башкирской автономии». В период 1921-1922 гг. состоялось семь съездов этого «союза» в Бухаре, Самарканде и Ташкенте. Были утверждены флаг и другие государственные атрибуты будущей республики ^([39]). Согласно мемуарам Валиди Программа «союза» предусматривала: самостоятельное экономическое управление, строительство железных дорог, прокладку каналов в интересах Туркестана; подъем просвещения и знакомство с европейской культурой без посредства России; решение национальных вопросов, использование природных ресурсов с учетом количества проживающих в государстве наций; полную свободу вероисповедания, недопущение вмешательства религии в светские дела и наоборот ^{([25], C.295, 305-311)}. Последующие события и свидетельства самого Валиди позволяют считать, что основной опорой планов «Национального союза» была политическая база БНСР и в его деятельности прямо участвовали ряд лидеров БНСР. С учетом международной обстановки на первом этапе был неизбежен военный союз с РСФСР, однако для будущего решающее значение имело формирование бухарской национальной армии и поэтапный вывод российских войск с территории БНСР. В силу дефицита собственных кадров к государственному и военному строительству БНСР были привлечены турецкие офицеры, татарские и башкирские специалисты. Масштаб событий, назревавших вокруг БНСР, привлек в Бухару крупнейшую фигуру пантюркистского движения – одного из лидеров младотюрков, бывшего вице-генералиссимуса, министра обороны и начальника Генерального штаба Турции генерала Энвер-пашу (1881-1922). Это был человек с огромными международными связями и опытом руководства вооруженными силами Турции.

После поражения военной диктатуры 1913-1918 гг. он бежал в Германию, а с лета 1920 г. перенес свою резиденцию в Москву. Для большевистского центра Энвер-паша представлялся перспективной фигурой в организации просоветского исламского движения и  антибританского сопротивления на Востоке, а давлении на нового турецкого лидера Кемаля Ататюрка. Но союза с большевиками не получилось. Москва сделала ставку на Ататюрка, и в октябре 1921 г. Исмаил Энвер-паша прибыл в Бухару,  где был принят в качестве почетного гостя правительства БНСР и остановился в доме Ф.Ходжаева  ^{([35], C.229)}. Энвер-паша и крах суверенитета БНСР Энвер-паша обсудил возможность сотрудничества с руководителям БНСР и лидерам «Национального союза Туркестана» ^([36]), однако его явно не удовлетворил размах замыслов и тактика действий по «взращиванию» будущей Тюркской Республики на основе БНСР, а также перспектива стать, в лучшем случае, главнокомандующим армией БНСР. Он начинает свою игру и, рассчитывая на свой опыт и связи, берет курс на создание в Центральной Азии Пантюркистского Амирата от Китая до Ирака, включая Бухару, Хиву, Афганистан, Персию ^{([26], C.157)}. Энвер-паша начинает работу по сплочению всех антисоветских военных сил, устанавливает контакты с бывшим амиром Алим-ханом и перебазируется в Восточную Бухару для подъема басмаческого движения.

Когда Энвер-паша прибыл в расположение восточнобухарских курбаши, то неожиданно был арестован Ибрагим-беком как агент БНСР и только вмешательство Алим-хана позволило ему добиться признания ^([21]). Сторонникам амира в Восточной Бухаре было отправлено послание Алим-хана, где, представляя Энвера, амир писал: «Брат мой волею Аллаха совершит дела, которые возвратят мусульманам их земли, их богатства, славу и великую честь» ^{([30], C.324)}. Получив от бывшего бухарского амира полномочиями «главнокомандующего войск ислама», Энвер начал готовить стратегическую операцию по свержению советской власти в Бухаре ^([34]). Экономические планы Энвер-паши предполагали привлечение иностранных капиталов для разработки природных богатств региона. Его эмиссарам в Германии было поручено проработать вопрос вербовки для работы в Бухаре горных инженеров и шахтеров, а также возможность фрахтовки дирижабля для установления воздушной связи «Берлин-Бухара» ^([36]). В этот момент происходит принципиальный раскол пантюркистского движения. Сторонники «Национального союза» во главе с А.Валиди и часть руководства БНСР во главе с председателем ЦИКа У.Пулатходжаевым выбирают союз с Энвер-пашей и встают на путь открытой вооруженной борьбы с Советами. Другая группа во главе с Ф.Ходжаевым и Р.Фитратом продолжает следовать линии национально-государственного самоопределения в рамках советской системы. Причем, как свидетельствуют архивы СНБ Узбекистана, наряду с легальной политической деятельностью, группа Ф.Ходжаева также использовала тайные формы. Сохранились документы, подтверждающие о существовании в Бухарской Республике тайной организации «Милли Иттихад (Национальное единение)», нацеленной на создание «независимого национального государства».

Её возглавляли Файзулла Ходжаев, Муинджан Аминов, Мухтар Саиджанов, Саттар Ходжаев и Ата Ходжаев ^([22]). Политическая линия Ходжаева-Фитрата означала сохранение сложившейся ориентации на союз с Россией, линия Валиди-Пулатходжаева вела к переориентации среднеазиатской государственности на антироссийские мировые державы, в конкретной ситуации 1920-х гг. – это мог быть только британский протекторат.     Москва серьезно просчитались в оценке Энвер-паши. В то время как авторитет и практические шаги турецкого генерала набирали силу Туркфронт продолжал выводить части Красной Армии РСФСР из Восточной Бухары ^{([20], C.150)}.  К концу 1921 г. было отозвано уже 8 тысяч бойцов, готовился вывод российских войск из Душанбе, Больджуана, Гарма и др., которые планировалось заменить формирующимися бухарскими войсками. Осенью 1921 г. ВсехбухЦИК для осуществления первоочередных мер государственного строительства направил в Восточной Бухару своего руководителя У.Пулатходжаева и начальника милиции БНСР Али-Ризу ^([5]). Его поездка была организована как крупная военно-политическая экспедиция (ок.1500 человек) бухарского правительства ^{([29], C.301-307)} и привела к конфликту с представителями РСФСР в Душанбе, явно выгодного Энвер-паше. Прибыв Душанбе в декабре 1921 г., глава БНСР Пулатходжаев арестовал командование гарнизона Душанбе и консула РСФСР. Бухарцам удалось разоружить часть душанбинского гарнизона. Другая его часть оказала сопротивление, освободила арестованных и, захватить часть оружия,  сообщила о ситуации по радио в штаб Туркфронта. На помощь душанбинскому гарнизону выступили российские части из Байсуна. Отряд Пулатходжаева, понеся потери, отступил на юг в горы Бабатага ^{([28], C.371)},  где подвергся нападению басмачей Энвер-паши. Часть бухарцев сдалась в плен, другая вернулась в Душанбе. Пулатходжаев с Али-Ризой ушли в Афганистан.

В итоге красноармейские командиры, не вникая в тонкости раскола среди бухарских лидеров, заняли жесткую линию к органам БНСР в Восточной Бухаре и временно арестовало их руководителей. ВсехбухЦИК вынужден был обратиться с протестом к правительству РСФСР и возложил «ответственность за бесчинства и беспорядки, творимые русской Красной Армией, … на Штаб русской Красной Армии» ^([7]).   Это был идеальный момент для начала действий Энвер-паши. К началу 1922 г. он не только мобилизовал под свое знамя основные басмаческие отряды Восточной Бухары, но и получил через Афганистан помощь оружием и боеприпасами, а также афганскими солдатами. Ему удалось связаться с повстанцами Ферганы, Хивы и координировать свои действия с их лидерами Курширматом и Джунаид-ханом. Во второй половине декабря 1921 г. Энвер-паша осадил Душанбе. Гарнизон города выдержал двухмесячную осаду, но в феврале 1922 г. оставил Душанбе и прорвался к Байсуну. К весне военная группировка Энвер-паши насчитывала около 20 тысяч человек ^{(([23], C.56, [28], C.370, [30], C.326)}. Важное значение имел статус Энвера как зятя турецкого султана – номинального главы мусульман, что делало его в глазах исламского населения Бухары культовой фигурой ^([34]).

В марте 1922 г. энверовским отрядам удалось взять Карши и начать наступление на Бухару. Далее планировался поход на Ташкент. В числе главных организаторов антисоветского восстания на территории Западной Бухары был председатель «Национального союза Туркестана» А.Валиди. Полпред РСФСР в Афганистане Раскольников бил тревогу: «Энвер подготовляет план всеобщего восстания… от Кавказа до Каспия». Возникала опасность окуппации Восточной Бухары Афганистаном ^([36]). Руководство БНСР во главе с Ф.Ходжаевым дистанцировалось от действий У.Пулатходжаева и Али-Ризы и обратилось в Реввоенсовет Туркфронта с просьбой о немедленной военной помощи ^([1]). Сокрушительные действия «турецкого льва» грозили уничтожить все завоевания большевиков в Средней Азии и Ленин поручил заняться «делом Энвера» Сталину и Орджоникидзе. Ф.Ходжаев срочно выехал в Москву для разъяснения положения и организации контрмер. Если Турккомиссия РСФСР обвинила в обострении ситуации бухарское правительство, не сумевшее  «создать авторитетной местной власти, легкомысленно использовавшего старых амирских чиновников»,  то С.Орджоникидзе, прибыв в Среднюю Азию, тут же стал требовать «для успокоения края: прекратить чрезмерно революционные мероприятия, создать национально-демократическое правительство без выпячивания его коммунистической сущности». Для снятия напряжения С.Орджоникидзе предложил немедленно «провести выборы казиев и предоставить им право судить…, возвратить вакуфные земли духовенству…, строжайше соблюдать суверенитет БНСР..» и даже «путем перерегистрации распустить бухарский комсомол и компартию…» ^{([35], C.230-231)}. Москва поддержала Файзуллу Ходжаева как непримиримого врага бухарского амира.

Политбюро ЦК Российской Компартии большевиков /РКП (б)/ согласилось с инициативой Ходжаева о сближении БКП и РКП (б) и 2 февраля 1922 г. Бухарская Компартия вошла в состав РКП (б). О значении бухарских событий говорит внимание Политбюро ЦК РКП (б): 22 февраля 1922 г. обсуждается вопрос «О положении в Бухаре», 1 марта 1922 г. — «Об усилении войск и средств в Восточной Бухаре», 13 марта 1922 г. —  снова «О Бухаре». В апреле 1922 г. был организован специальный Басмаческий фронт (позднее – бухарская группа Туркестанского фронта) ^{([18], C.185)}, которому были переподчинены все войсковые части РСФСР на территории БНСР, а также в оперативном отношении национальная Красная Армия и народная милиция БНСР. Разграничительной линией между Басмфронтом и Туркфронтом стала государственная граница БНСР. 18 мая 1922 г. постановлением ЦК РКП (б) для объединения и направления деятельности партийных и советских органов Бухары, Туркестана и Хивы было организовано Среднеазиатское бюро ЦК РКП (б) ^{([31], C.143)}. В начале июня 1922 г. 4-я сессия Всебухарского ЦИКа, заслушав доклад Ф.Ходжаева о мерах борьбы с басмачеством, приняла политическую резолюцию, дающую оценку действиям Энвер-паши как авантюре, нацеленной на то, чтобы «с помощью восточнобухарских басмачей … Бухару сделать игрушкой Английской политики». Это «с точки зрения мусульманина вообще, так и с точки зрения Бухарца, является преступлением». Сессия призвала бухарский народ «собраться под красное знамя и объединенными силами бороться с басмачеством Энвер-паши ^([11]).

Учитывая напряженность противостояния с энверовцами, сессия ЦИК пересмотрел порядок управления Восточной Бухарой через институт Чрезвычайной диктаторской комиссии ^([10])  и наделили её правами издавать декреты…, отменяющие, приостанавливающие или изменяющие действие Конституции БНСР, а также законов, издаваемых БухЦИКом»,  а также «неограниченного права ареста и административной высылки из пределов Восточной Бухары любого лица» ^([2]). Среди собственных решений Диккомиссии показателен указ, обязывающий местные органы власти Восточной Бухары благоустроить все мечети на основании священных законов, привлечь массы к молитве, а в случае саботажа привлекать виновных к ответственности вплоть до расстрела ^{([37], C.110)}. Диккомиссии были срочно ассигнованы  13 миллионов рублей и переданы 10 процентов имеющихся запасов фабричных товаров ^([8]). В результате действий Бухарской группы войск в течение лета 1922 г. вооруженным силам Энвер-паши были нанесены серьезные удары. Свою роль сыграло и дистанцирование от Энвер-паши Великобритании, существенно уменьшившей возможный объем международной военной помощи ^([34]), а также конфликт между Энвер-пашой о Ибрагим-беком, который ориентировался на реставрацию власти бухарского амира и отправил амиру Афганистана о возвращении Алим-хана на территорию Бухары ^([4]).

Поражение войск Энвер-паши под Байсуном в июне 1922 г. было в значительной степени связано с уходом из его армии отряда Ибрагим-бека.  Решающее значение имела операция по физическому устранению Энвер-паши, осуществленная начальником разведки штаба армии БНСР и агентуры ВЧК по Бухаре Георгием Агабековым ^([36]). Гибель Энвер-паши ликвидировала саму угрозу образования Пантюркистского Амирата и деморализовала басмаческое движение. Последний съезд «Национального союза», прошедший в сентябре 1922 г. в Ташкенте, констатировал, что решение вопроса о государственном устройстве тюркских народов Центральной Азии отныне не внутрироссийская, а международная проблема. Съезд уполномочил А.Валиди на выезд за рубеж и установление необходимых контактов с иностранными государствами ^([39]). В конце 1922 г. в Кабуле бывший председатель ВсебухЦИК У.Пулатходжаев и бывший военный назир БНСР А.Арифов провели совещание о координации антисоветских действий с участием амира Алим-хана. ^([31],C.148). А.Валиди, выехав за рубеж в начале 1923 г., устанавливает контакты с Иранским правительством и амиром Афганистана, а в июне 1923 г. проводит в Кабуле зарубежное совещание «Национального союза».

А.Валиди был утвержден председателем внутренних и зарубежных организаций «союза», Арифов — председателем Кабульского отдела, а У,Пулатходжаев — представителем в Турции, М.Чокаев — представителем в Европе ^([39]). Новым лидером антисоветского вооруженного сопротивления в Бухаре стал другой турецкий офицер — Салим-паша. Однако басмаческие операции уже не имели столь значительного масштаба, как при Энвере, и со второй половины 1923 г. ситуация в Восточной Бухаре начала постепенно нормализовываться. Но о выводе российских войск с территории БНСР уже не могло быть речи. Пережив угрозу уничтожения, Бухарская Республика пошла на максимальное сближение с РСФСР. Выступая с докладом «О текущем моменте» на очередном III Всебухарском курултае (съезде Советов) Ф.Ходжаев констатировал «Революционное правительство при выборе более тесного единения с той или иной группировкой чужеземных стран признало, что для Бухары должна быть единственная ориентация в сторону Советской России и контактная работа с ней» ^{([16], C.335)}. Тогда Бухаре еще удавалось сохранять свою специфику. Председателем БухЦИК стал сторонник Ф.Ходжаев  Аминов Муинджан ^{([35], C.300)}, в составе ЦИКа, избранного в августе 1922 г., было 14 крупных и 25 средних торговцев, 9 баев, 8 аминов, 7 мулл ^{([28], C.363)}.  Но когда в конце 1922 г. на базе РСФСР был оформлен СССР, то вслед за партийной интеграцией стала готовиться государственная интеграция БНСР в советскую империю. Шанс независимого развития был потерян. Узбекская ССР: надежды и разочарования 1920-1930-х гг. Отныне Москва напрямую участвовала в советизации государственной власти БНСР. В августе 1922 г. было заключено новое экономическое соглашение между РСФСР и БНСР, а в сентябре Политбюро ЦК РКП (б) приняло решение об оказании дополнительной военной и финансовой помощи БНСР ^{([29], C.354-355)}.

Органы государственной власти БНСР были «укреплены» тремя сотнями работниками, специально направленными из России и Туркестана. Обращает на себя внимание решение Средазбюро ЦК РКП (б), по которому все оружие сдающихся басмачей поступает в ведение военного ведомства РСФСР и только затем (за исключением трехлинейных винтовок) выделяется для вооружения милиции, самоохраны и Бухарской Красной армии ^([9]). Национально-демократические устремления руководства БНСР уже не «вписывались» в планы советской власти на Востоке и в июне 1923 г. были подвергнуты резкой критике на заседании Политбюро ЦК РКП(б) и IV совещании ответработников национальных республик и областей. В итоге из состава бухарского правительства были удалены такие фигуры, как Фитрат, Аминов, Атаходжаев, Саттарходжаев, Якуб Заде. Файзулле Ходжаеву однако удалось сохранить доверии центра. Для закрепления  успехов в борьбе с басмачеством и создания органов государственной власти он был направлен на три месяца в Восточную Бухару. Здесь по решению Политбюро ЦК РКП (б) Ходжаев Ф. возглавил здесь Реввоенсовет, которому подчинялись не только бухарские государственные институты, но и российские военные части.  Показательно, что в в 1923-1924 гг. первый секретерь ЦК Бухарской компартии Абдулла Рахимбаев одновременно являлся вторым секретарем ЦК КП Туркестана. В декабре 1923 г. Ходжаев Ф. от имени правительства БНСР подписал секретное соглашение о подчинении органов политического управления (госбезопасности) Бухарской Республики ОГПУ СССР, что поставило Бухару под официальный чекистский контроль.

Суверенитет был утрачен. Для Ф.Ходжаева и других лидеров БНСР была понятна неизбежность государственного поглощения со стороны СССР. Наметившаяся тенденция советской экспансии привела к разработке концепции национально-государственного размежевания Средней Азии. Отметим, что еще в феврале 1924 г. ЦК Бухарской компартии одобрил тезисы Ф.Ходжаева «Основные положения по созданию Узбекистана», он же входил в состав  комиссии Средазбюро ЦК РКП (б), подготовившей проект национального размежевания, утвержденный Политбюро ЦК РКП/б) 12 июля 1924 г. ^([33]. Предусматривалось, что Бухарская и Хивинская Республики, практически утратившие к этому времени основные атрибуты государственной независимости, легитимно самоликвидируются и передают полномочия новым политическим структурам в составе СССР. Было намечено образование Узбекской ССР и Туркменской ССР.  В сентябре 1924 г. V Всебухарский курултай БНСР принял решение о национально-государственном размежевании и согласился «вместе с узбеками Туркестана и Хорезма» создать Узбекскую Советскую Социалистическую Республику.  На основании этого в ноябре 1924 г. сессия БухЦИКа создала Революционный комитет Узбекской ССР и передала ему всю власть ^([12]). Казалось, это было серьезное поражение всей младобухарской программы и уничтожение бухарской государственности. С другой стороны, благодаря созданию Узбекской ССР, Бухара не только возродилась в новом политическом качестве, но и обогатилась ресурсами российского Туркестана и Хивы.  Причем управление Узбекской ССР в момент ее становления было доверено бухарской политической элите. О преемственности УзССР и БНСР говорит тот факт, что учредительные съезды Советов УзССР и Компартии Узбекистана были созваны в Бухаре.

Именно Ф.Ходжаев возглавил Ревком Узбекской ССР, а с образованием Узбекской ССР стал первым премьером — Председателем Совета народных комиссаров. Итоги национально-государственного размежевания в Средней Азии позволяют предположить, что создание УзССР не было только «московским», но и «младобухарским»  проектом. Прагматический курс Ф.Ходжаева позволил реально реализовать программу образования Тюркской Республики, соответствующую пантюркистским идеям 1920-х гг. Масштаб этого политического проекта был точно охарактеризован  М.Калининым на  съезде Компартии в Бухаре в феврале 1925 г.: «… Узбекистан, имея огромный культурный потенциал, технические возможности, наиболее богатые города Востока и людские ресурсы, должен играть в Центральной Азии огромную роль, можно сказать, роль гегемона». Это дает основание современным исследователям называть проект создания Узбекской ССР проектом «Малый Туркестан» ^([17]) или «Большой Бухары» ^([41]). С этих событий и берет начало развитие национальной узбекской государственности. Ф.Ходжаев с 1925 г. по 1937 г. возглавлял узбекское правительство и по должности являлся одним из сопредседателей ЦИК СССР. Как положительный момент он отмечал сам факт свержения бухарского амира, поглошавшего в личных целях огромные ресурсы страны, отныне используемые в интересах народа. 1920-1930 гг. были временем активного хозяйственного строительства в УзССР, осуществлявшегося за счет внутренних доходов и использования экономического потенциала СССР. Казалось это оправдывает советский путь развития бухарской, а затем узбекской государственности.

Но по мере укрепления СССР и концентрации власти у партийно-чекистского центра во главе со Сталиным эта «дорога» для Ф.Ходжаева и близких ему национал-патриотов стала представляться все более ошибочной. Уже во второй половине 1925 г. 18 человек из числа членов правительства и партийных деятелей УзССР («группа 18»), явно связанные с Ф.Ходжаевым,  демонстративно подали в отставку в знак протеста против перегибов земельно-водной реформы. В те же годы в кругу джадидов, также близких к Ф.Ходжаеву, оформляется оппозиционный советской власти «Комитет национального освобождения» ^([38]). Современники отмечают, что, несмотря на уход с государственных постов, неофициальным идеологом и главным советником Ф.Ходжаева в сфере культуры и образования оставался его давний политический соратник Р.Фитрат ^([24]), возвратившийся из ссылки в 1927 г. Именно Фитрат выступил инициатором реформы узбекского алфавита на основе арабской графики на первом Всеузбекском съезде по языку и орфографии. В архивах СНБ Республики Узбекистан сохранились свидетельства того, что в кругу близких соратников Файзуллы постоянно обсуждались идеи о возможных путях движения республики к суверенитету ^([22]). Самосознание политической элиты Узбекистана в 20-30-е гг. безусловно тревожило то обстоятельство, что за годы гражданской войны около полумиллиона соотечественников бежали на юг в Афганистан. Отражением скрытого противостояния стали начавшиеся во второй половине 20-х г. гонения на националистические силы. За демонстративным осуждением «группы 18» последовала кампания обличений джадидизма. В 1929-1930 гг. были репрессированы члены «Комитета национального освобождения».

Тогда же столица Узбекистана переносится из Самарканда в Ташкент, а Таджикская автономная республика вместе с Ходжентом выделена в отдельную советскую Республику, что, безусловно, ослабляло возможности бухарской политической элиты Ф.Ходжаева. В противовес им на политическую арену Узбекистана были выведены представители ташкентских политических сил — Акмаль Икрамов и Усман Юсупов. С начала 1930-х Р.Фитрат, несмотря на покровительство Ф.Ходжаева, стал регулярно подвергаться поношени в печати как «контрреволюционный писатель», и глава «пантюркистской группы чагатаистов». Все, что известно о Ф.Ходжаеве, дает основания предполагать, что в 30-е г. он не оставил планов оформления самостоятельного узбекского государства.  Так Атаходжа Ходжаев, в прошлом назир внутренних дел и заместитель председателя Совета назиров БНСР сообщил, что в 1935 г. на его сомнения о перспективах независимости получил ответ Файзуллы: «Ты, Ата Ходжаев, всегда не веришь. Бухарская революция была? Была. И это будет. Скоро придет время, когда мы добьемся независимости…» ^([22]). Как реальный политик Ходжаев должен был понимать, что независимость Узбекистана возможна только при политической реорганизации СССР и игре на амбициях альтернативных внешних сил, какими были Англия и Германия. В этой связи вполне вероятными видятся «разоблаченные» на суде 1938 г. контакты Ходжаева с представителями центра, оппозиционными Сталину, а также признание Ф.Ходжаева, что он вместе со своими единомышленниками еще со времени создания БНСР преследовал задачу создания буржуазно-демократической республики «как буферного государства между Англией и Советской Россией». Той же стратегии придерживались младоафганцы, добившиеся в итоге создания независимого Королевства Афганистан. Позднее Р.Фитрата обвинили в том, что по заданию Ф.Ходжаева он связался с германской разведкой ^([38]). Политическое напряжение внутри СССР достигло пика в 1936-1938 г., когда в борьбе со своими оппонентами Сталин пошел на широкомасштабные репрессии.

После того, как в 1936 г. устоявшиеся реалии советской системы были закреплены новыми Конституциями СССР и УзССР, было развернута тотальная атака против всех проявлений политической оппозиции. Узбекская ССР, национально-патриотические силы которой имели такого признанного лидера как Ф.Ходжаев с его политическим опытом и связями, попала в число первоочередных территорий «зачистки». Сразу после VII съезда КП(б) Узбекистана 17 июня 1937 г. Ф.Ходжаев был смещен со всех должностей и арестован. На суде 1938 г. Файзулла признал себя виновным в организации националистического заговора по свержению советской власти в Узбекистане и казнен по приговору суда 15 марта 1938 г. Вслед за этим военная коллегия Верховного суда СССР в г. Ташкенте в октябре 1938 г. приговорила к расстрелу видных деятелей культуры Чулпана, Фитрата, Кадыри как буржуазных националистов и противников советского строя^([38]). На десятилетия вперед был опорочен джадидизм.

* * *

Жесткий суд, громогласный позор и неминуемый расстрел венчали жизнь Ф.Ходжаева. Как он сам оценивал в этот последний год своей жизни то, что удалось свершить? Безусловно, это было поражение, на десятилетия заморозившее возможности суверенного развития Узбекистана. Но перечеркивало ли оно все сделанное джадидами, младобухарцами? Ведь инициированный ими политический проект образования Узбеской Республики был реализован и возможность национально-государственного самоопределения присутствовала в конституции СССР, что и позволило в 1991 году легитимно провозгласить независимость Республики Узбекистан. Последнее слово Файзуллы на суде звучит как покаяние, но он не мог говорить по-другому. Хорошо известно, что угрозы расправы с близкими заставляли подсудимых идти на сделку со следствием. Поэтому за покаянной лексикой может скрываться совсем иная позиция. С учетом логики последующих исторических событий сознательные акценты на отдельных фразах читаются с обратным смыслом:  «Я опозорен. Националистические организации разгромлены… Я не могу сказать, что я не прошу пощады… Может быть кому-нибудь покажется, что такие слова: «не прошу пощады» – звучали бы гордо…, но не в моих устах, в устах человека, который пригвожден к позору, который сидит на этой скамье. У такого человека словам гордости нет места. Гордости неоткуда взяться!» ^([13]). Да это признание политической катастрофы дела своей жизни, но были у него основания для гордости. Допустимо предположить, что сознавая где и кому он это говорит, Файзулла вложил в свои последние слова собственное видение правды истории. Это было его прощание: «Я вынес тяжкий урок, но зато я понял и другое. Мне кажется, что я по-настоящему понял, как должен настоящий человек, настоящий гражданин … служить своему народу, своей стране» ^([13]).

Литература

На правах рукописи.
4 декабря 2005 г.

Источник.