Автомобили моего детства. Окончание История

Марк Фукс.  Начало здесь.

В начале шестидесятых мы заболели американскими автомобилями.

Летом пятьдесят девятого в Москве прошла американская национальная выставка.

«Новости дня» и «Иностранная хроника» донесли до нас вести о ней.

В сентябре, когда окончились каникулы, и мы вернулись в школу, оказалось, что отец одного из наших соучеников побывал на выставке и привез оттуда проспекты легковых автомобилей.

Так в наше сознание ворвались «Форд», «Крайслер» и «Дженерал моторс».

Какие там занятия!? Какие уроки!?

Получив для просмотра на ограниченное время проспекты, мы тщательно, на уроках, перерисовывали машины.

Одни названия чего только стоили! Как опьяненные, как заговоренные, мы повторяли друг за другом:

— «Импала» цвета «Сапфировые брызги и морская пена»,
— «Электра 225» цвета «Черный соболь»,
— «Олдсмобил» цвета «Зеленая осина»,
— «Сэйбр»,
— «Кадиллак»,
— «Плимут» цвета «Солнечный закат и слоновая кость»,
— «Холидей» цвета «аквамарин и полярная белизна»,

и, наконец:

— «Империал» цвета «Брызги бургундского»!

Американцы нанесли удар точно в цель.

Взрывы гремели долго и громко, и даже вожделенный руль и подросшие сверстницы, полученные в руки уже в зрелые годы, только частично нейтрализовали действие этого оружия массового поражения…

Ну, как наша подростковая, почти детская психика могла справиться с этим, если даже теперь, через много лет при виде автомобильной роскоши впадаешь в детство?!

Только окрики учителей и двойки возвращали нас на время в действительность.

Впрочем, и учителя не прошли мимо. Преподаватель, двухметровый Владимир Саулович, на своем уроке географии конфисковал американский проспект, изучал его весь день, а конце дня, глубоко и тяжко вздохнув, вернул владельцу.

Через много лет, мне передавали, он вспоминал нас следующим образом:

— Это те двое, которые все уроки напролет рисовали автомобили.

Выставка окончилась.

Дармовая «кока-кола», которой американцы «спаивали» сотни тысяч советских посетителей заморской выставки иссякла.

Экспонаты, по слухам, расползлись по Советскому Союзу, главный павильон демонтировали, а элементы его оригинальной кровли, напоминающие пчелиные соты, разобранные на отдельные части, вывезли в Ялту и Сочи и использовали для оборудования набережных и парков в виде отдельных беседок.

Уже в восьмидесятые, при каждом посещении Черного моря, натыкаясь на них, я вспоминал свое детство, американскую выставку, автомобили и наше срисовывание автомобильных проспектов на уроках географии и истории.

Через наш город лежал кратчайший автомобильный маршрут из Польши в Болгарию, на Золотые пески.

В середине семидесятых на улицах города, возле гостиниц и кемпингов стали мелькать польские гости. Большей частью перелицованные «Победы» под названием «Варшава» и польские ФИАТы, иногда появлялись и ГДРовские «Трабанты» и «Вартбурги».

Неизгладимое впечатление произвели на меня две «СИМКА» с польскими номерами со скошенными внутрь задними стеклами. Ни тогда, ни впоследствии, за исключением этого случая, я нигде такого не видел.

Румыны приезжали на «Дачиях». Ни тогда, ни сейчас моего особого интереса они не вызывали.

Позднее я заболел «Шкодой».

Сначала в школьном дворе появилась легковая, типа универсал, «Шкода». Был период, когда чехи продавали их в Союз.

Думаю, что это была модель «1202». От отечественных машин она отличалась элегантностью, округлостью форм, я бы сказал изысканной архитектурой. Поговаривали, что у нее слабая подвеска и долго на наших дорогах не протянет.

Так оно видимо и произошло. Легковые «Шкоды» исчезли также тихо и незаметно, как и появились.

Когда городские власти в конце семидесятых демонтировали старый австрийский трамвай, на смену ему пришли троллейбусы «Шкода». Отечественные не справлялись с крутыми подъемами старинного города. Троллейбусы оказались живучими, и, несмотря на то, что их давно не выпускают, продолжают и по сей день взбираться на гору от Прута до Ратуши.

«Шкода» долго не оставляла меня в покое.

В середине восьмидесятых мое предприятие получило обрабатывающие центры «Шкода». И хотя я прямого отношения к этому чуду техники не имел, всякий раз проходя мимо него, отмечал про себя эмблему «Шкоды».

Позднее, став владельцем «Шкоды» и получив вместе со своим «Форманом» красочный проспект с историей фирмы, я узнал, что в основе эмблемы лежит стилизованная голова индейца с головным убором с круглой застежкой и перьями.

Вот уж прямо, «…кабы мы знали, из какого сора…»!

В конце восьмидесятых, я побывал в командировке в тогдашней ГДР.

Помимо всего прочего, несмотря на то, что тамошние немцы страшно боялись политического сыска, и не очень то баловались анекдотами («…кайне политик, Марк!»), я услышал следующий комментарий к ГДРовской банкноте в десять марок, где одной из сторон была изображена совсем молодая женщина-инженер у пульта управления заводской линией, а на обороте старая седая женщина — Клара Цеткин, немецкая коммунистка и защитница прав женщин:

— Это так она выглядела, когда встала в очередь за «Трабантом», а это так, она выглядит, когда ее очередь дошла.

Очереди и методы приобретения автомобилей в ГДР были соизмеримы и сопоставимы с советскими.

В ГДР моя «шестерка» считалась очень приличным автомобилем, сами немцы ездили на пластмассовых трехтактных «Трабантах» и «Вартбургах», «Ладами» владели далеко не все. Встречались польские ФИАТы, реже «Шкоды».

В те времена автомобильный парк в ГДР был старейшим в Европе, и средний возраст автомобилей составлял восемнадцать лет.

Мой коллега владел «Шкодой 110L» и был совершенно счастлив, почти как Козлевич, «…вот только бы колпаки от колес поменять!».

На его машине мы поколесили по дорогам Тюрингии. Она производила на меня, неискушенного автолюбителя, вполне приличное впечатление.

Естественно, что, попав в Израиль в 1991 году и через год, созрев до покупки автомобиля, я обратил свой взор на появившуюся в продаже «Шкоду».

Конечно, это было ошибкой.

Не стоило тогда обращать свое внимание на чешское чудо, в то время, когда агентства ломились от японских и европейских моделей.

Но победило желание сэкономить и уверенность в марке «Шкода».

«Шкода» стоила для нового репатрианта всего восемнадцать тысяч шекелей!

Как говорилось в тогдашней рекламе: «слишком много автомобиля за такие деньги!»

Так или иначе, мой «Форман» прослужил мне правдами и неправдами девять лет и только после этого уступил место коренным японкам.

И с наступлением этого события, история автомобилей моего детства подошла к концу.

Источник.