Ташкент книжный Разное

Tatiana Pertseva

Навеяно фотографией «Узкитаба», которая определенно связана с чем-то таким до боли родным, что не будет мне покоя, пока это не напишу.

Эх, старость — не радость…. когда-то, в моем детстве был такой чудесный фильм «Аршин-Мал-алан», с великолепным Рашидом Бейбутовом. И был в том фильме персонаж — отец главной героини. Старый бек, который все время охал: «Тут болииииииит….. Там болиииииит….».
Представляете, казалось смешно. А сейчас, почему-то — не очень. Только и осталось молодого, что душевные порывы и память, которая никак не хочет смириться с давно прошедшей молодостью.

Помню я себя с двух лет. А в четыре, мама, чтобы, видимо, как-то меня занять, показала мне буквы и научила читать. И в этом была ее роковая ошибка. Потому что теперь ее ребенок был потерян для общества и стал белой вороной уже окончательно. Свою ошибку мама осознала, и вечно твердила мне, что я свою жизнь как в карты проигрываю запойным чтением. Тут она еще раз ошиблась, потому что чтение сослужило мне прекрасную службу в смысле знания родного языка и обширности лексикона. Но это было ой, как потом….. А пока я каждый день выходила на охоту, как горный орел, хищным глазом высматривая, где удастся поживиться книгой. Стоит ли удивляться, что в шесть лет я уже читала Чехова и Мопассана, нужно сказать, не слишком-то понимая прочитанное. По-моему, в детской библиотеке на Урицкого меня боялись как огня, потому что иногда я приходила менять книги дважды в день, и что они должны были мне давать?! Ассортимент, он не резиновый…. особенно, в те времена.
Помню, когда я в пятом классе тяжело заболела, мама таскала мне из библиотеки издательства «Правда Востока» потрясающие книги, вроде «Домби и сын», «Маленькой хозяйки большого дома» и «Десяти лет спустя».

А когда стала старше, мама за пятерки вознаграждала меня тем, что приносила с работы тома Диккенса, из тридцатитомника, подаренного мне на день рождения. Диккенса я нежно люблю, в отличие от большей части остального мира.
Лет в шесть на свое счастье, я обнаружила первый в жизни книжный. На улице Турк-Янги-Шахар, рядом с домом Люды Стамбула. Магазин находился, как теперь говорят «в шаговой доступности». Нужно было от моего дома дойти до конца Малясова, завернуть направо, дойти до угла Энгельса-Урицкого, перейти дорогу (сейчас родителей, наверное, удар бы хватил от такого маршрута, светофоров, по-моему, и вообще не было). И вот она-улица Турк-Янги-Шахар — угол Энгельса. В те времена издательство ЦК комсомола Узбекистана, потом Гафура Гуляма, выпускало много приключенческой литературы на русском языке в странноватом переводе. До сих пор помню имя героини в «Следопыте» Фенимора Купера — Мабель. В смысле «Мейбл». Я туда бегала, как на работу. Заодно и хлеба можно было купить, на «Чкалова», был такой магазинчик на Энгельса, там, по-моему, когда-то были мастерские завода им. Чкалова, нынешнее ТАПОИЧ, теперь почти не существующее….
Но там я купила много чего из индейского цикла Купера, романы Жюля Верна, и даже Стивенсона. Можно сказать, так начиналась моя библиотека….. Каждый раз я входила туда с замирающим сердцем: а вдруг! А вдруг сегодня повезет! И иногда везло….
Лет с семи я освоила еще один книжный: на Алайском. Кстати, книжные были далеко не на всех рынках, вот, скажем, на Госпитальном и Бешагаче точно не было. Зато на Октябрьском (ныне Чорсу) был, но какой-то странный. Очень политизированный. Там были самые разнообразные портреты членов центрального и узбекистанского правительства, большой ассортимент политической и научной литературы, а художественной почти не было, а что было — почти все на узбекском. В отличие от магазина на Алайском. Располагался он в конце левого ряда от центрального входа. Напротив ювелирного. И выходил на «центральную площадь» Алайского, Через дорожку от него находился магазин культтоваров. Пишу я все это и вспоминаю знаменитую картину Владимира Петрова «Алайский рынок». Там эти магазины и изображены. И ассортимент в нем был вполне приличный. И детских книг было много, и учебников, и художественной литературы. У меня и сейчас есть книги из этого магазина, а особенно я ценю сборник «Русский романс» — совершенно потрясающее издание. Правда, московское. Не местное.
Кстати, ноты продавались в культтоварах, где также были баснословно дешевые, за отсутствием спроса, пластинки с великолепными по тому времени записями классической музыки чешской фирмы «Супрафон», чем я и пользовалась, ибо, как настоящая белая ворона, имела в фонотеке исключительно классическую и немного джазовой (дефицит) музыки.
Позже я стала замечать, что перед воротами Алайского торгуют книгами старушки прямо с земли. Ой, чего там только не бывало. Гамсун дореволюционный. И первый сборник Ахмадулиной. И Вийон. И Ронсар….
Однажды мне очень повезло, не поверите, в парке Горького, но это лет в шесть. Повела меня туда мама, а там… лоток с книгами. И представьте себе, на прилавке был сборник «Сказания о титанах». Из древнегреческой мифологии. А тогда у меня настольной книгой был Кун — «Мифы и легенды Древней Греции». А это дополнение.
Ну, маму я додолбала. Дала она мне денег. Тогда книги дешевы были, не то, что сейчас.
Примерно в то же время мне вообще повезло несказанно. Папа больше года работал в Оше, тогда многие горняки -угольщики там работали, и во время войны тоже. А в Оше, видать, были читатели непуганые: он привозил оттуда замечательные книги, все московских издательств, И толстенный сборник рассказов» О*Генри, и «Граф Монте-Кристо» и рассказы Эдгара По, всего книжек с полсотни. Интересно, что там был и сборничек «Корейская классическая поэзия» в переводе Анны Ахматовой, который до сих пор у меня бережно хранится — точно библиографическая редкость. Были и рассказы китайских писателей. И с тех пор рассказ — единственная форма, в которой я могу читать китайцев. Если это роман — дело гиблое. Я начинаю путаться в именах уже на двадцатой странице. Моя попытка прочитать знаменитый «Сон в Красном тереме» не увенчалась успехом. Я безнадежно завязла, потому что никто, кроме китайцев, не способен запомнить китайские имена.
Лет же в восемь начались наши с одноклассницей Ниной Матвеевой походы по книжным в центре. Тогда с учебниками было не слишком хорошо. И, заметьте, никакие мамы нас к школе не готовили. Шли две самостоятельных девочки и покупали альбомы, краски, пеналы и т. д. — все это тогда продавалось в книжных. Покупали учебники для соответствующих классов, что попадалось, и что удавалось собрать. Вот с этими покупками и связаны самые светлые воспоминания о моем любимом магазине «Узкитаб». Вообще вся Карла Маркса (Бродвей) была пропитана духом дореволюционности, что ли. Про универмаг я уж и не говорю: там все дышало прошлым. Но и многие магазины носили печать этого самого прошлого. Скажем, гастроном, особенно кондитерский отдел. Просто магазин на Мясницкого в Москве. Те же вазы, те же финтифлюшки всякие. «Узкитаб» и прилегавшие к нему магазины культтоваров, тканей, ювелирный тоже остались нам в наследство оттуда, а мы это наследство не уберегли и глупо, вернее, подло, разбазарили. Даже полки и прилавки в «Узкитабе» были темного дерева под красное. Очень массивные. И столько на них было сокровищ! Там и ноты продавались, и учебники, и, конечно, художественная литература, и хорошие по тому времени словари. Я совершала туда налеты с восьми, повторюсь, лет. Сдерживало меня одно: вечное отсутствие денег в семье. Я и игрушек не просила. Только книги. Иногда «Узкитаб» проводил торговлю навынос, и с этой выносной торговли, если вовремя успеть, можно было кое-что поиметь.
Еще один магазинчик был напротив универмага. Это «Военная книга». Он малюсенький был, но там, почему-то, мы всегда раздобывали учебники. И с добычей торжественно возвращались домой. Кстати…. почему мне кажется, что в комплексе зданий, принадлежавших ОДО, была не только библиотека, это точно, но и воениздат? Это мне мерещится или это я запомнила:? Кто скажет точно?
Тогдашнее время было интересное время. Не поверите, классиков читали. А любой детектив, любая новая книга, как любой новый фильм, немедленно становились достоянием широкой общественности. Ходили на все импортные фильмы. Детективы и книги зарубежных писателей появлялись в каждом доме. Почти в каждом были «Лейтенант милиции Вязов», С. Волгина, «Таких щадить нельзя» Владимира Мильчакова, «Машина путает след». Михаила Гребенюка… все книги, написанные на местном материале.
«Три товарища», изданные в Узбекистане, вообще стали настольной книгой молодежи. Да и многих взрослых…..
Выйдя замуж, я сразу же попала в рай, поскольку жила в доме, где находился книжный, а в соседнем — букинистический и библиотека клуба «Восток» того же завода им. Чкалова. О Пассаже я и не говорю! (Мама сделала мне на свадьбу царский подарок, разрешив взять из дома все книги, которые я захочу).
Заведующей «нашим» книжным была пожилая властная дама Тамара Дмитриевна. Из реэмигрантов. Тогда их из Китая много приезжало. Свекровь утверждала, что она некрасива. Мне ее лицо казалось благородным, есть такие лица, в молодости некрасивые, к старости обретают величие и благородство черт. Иногда она изволила рассказывать о жизни в Харбине. Я слушала, открыв рот и впитывая каждое слово. Она как-то даже призналась мне, что ее родная сестра после китайской революции уехала в Сан-Франциско.
Она ко мне благоволила, а иногда выдавала страшный дефицит, вроде Марины Цветаевой или Бодлера. Кроме того, время от времени очищались кладовые и за сущие копейки выкладывался неликвид. Так я сумела купить по- моему единственное на тот момент издание Тамары Габбе, («Город мастеров») и сборники произведений украинских писателей. Которых я очень любила: Нечуй-Левицкий, Квитка- Основьяненко, Ольга Кобылянская, Михайло Старицкий. Сейчас любить их немодно, но я вообще человек, не слишком склонный следовать моде.
Как-то приехала я в Ташкент, пошли мы к свекрови на Навои, а там прямо на тротуаре лоток…. не поверите, я Муми-тролля ухватила, вот просто так, без блата и переплаты!
Букинистическим заведовал старый еврей по фамилии Индурский, почему я это запомнила?
Конечно, на полках стояли исключительно советские писатели и русские классики, и купить что-либо дефицитное было совершенно невозможно, пока…..не все коту масленица, — это я про Индурского. Грянуло землетрясение.
Дефицит валялся даже на полу магазина. И на земле на Алайском. И никто ничего не брал, кроме одного человека. Догадались, кого? Ну, да. Блок, Голсуорси. Бальзак…. дорвалася коза до воза….. Причем хранить это было совершенно негде. Хранили в сарае соседей. Не хотелось тащить на Чиланзар, где мы временно жили.
О пассаже я вспоминаю со светлой улыбкой. Там тоже, как везде в то время, покупать было нечего, все расходилось по спекулянтам. У меня тоже был «свой» спекулянт — иначе жить было просто невозможно, на шмотки у меня, например, была спекулянтка Зиба. Кстати, много она не драла, но у нее можно было купить все! Ну и у Гриши можно было купить все. Только заказывай и плати, из-под земли достанет. У меня до сих пор есть великолепные издания сказок Шарля Перро и «Алисы в стране чудес» в переводе Н. Демуровой.
Зато в пассаже можно было подписаться на очередное собр. соч.
Выходит в газете объявление о подписке, как правило, в пятницу. Тут же нужно бежать к магазину и записываться в очередь. Вечером — перекличка. Утром раненько — перекличка. Чаще всего удавалось подписаться! Да и одно время на приложение к «Огоньку» тоже можно было свободно подписаться. У меня до сих пор.. и т. д. Вопрос, как бы стены расширить и на потолке полки повесить. Мама в газете работала, и подписывалась на очень многое. Иногда посылала подписываться меня (Алексей Толстой, например, которого я искренне считаю гениальным писателем, желтый девятитомник) Тогда, до строительства пассажа магазин подписных изданий находился на улице «Правда Востока», рядом с издательством, а потом построили еще один, «Академкнигу» напротив «Голубых куполов».
Тут, правда, попозже, Ташкент стал издавать библиотеку восточной поэзии, потрясающе красивые белые книжечки с иллюстрациями-миниатюрами. И я, приезжая в Ташкент, скупала великолепные стихи, свободно и за гроши.
Чем был хорош Ташкент в отличие от Москвы — спекулянтов не гоняли. Шмотки, в основном, продавались на ипподроме, а книги (в мое время) — в скверике возле Кукольного театра, а потом, кажется, на Тезиковке, Тоже раскладывались книги прямо на земле. Помню, как у меня в кармане ни гроша, и я стою и облизываюсь на Дрюона «Яд и корона»….. Нужно учесть, что в то время мы с мужем оба были студентами, и денег отчаянно не хватало…
Иногда в министерстве культуры устраивались конференции и там работала выносная торговля. Нравы были простые, попасть можно было без пропуска и приглашения. Важно было не упустить момент, а книги продавали всем, кто прорвался сквозь толпу желающих.
Позже, уже в восьмидесятых в моду вошли магазины «Книга на обмен». То-есть, уж полный рай для книжных спекулянтов. Такой был на Навоийской ярмарке, где-то в середине, стеклянный павильон. Отдел был и в пассаже, и конечно, не только там. Но для своих дефицит находился всегда. И распродавался, конечно. Я уже жила в Москве и привозила директору и продавцу московские продукты, а они снабжали меня книгами без обмена, и еще дали адрес магазина где-то на Высоковольтной. Точно где, не помню, но и там я набрала кучу дефицитных книг.
Из Ташкента я обычно уезжала груженая, как верблюд: не представляете, как много из того, что считалось безумным дефицитом в Москве, просто так лежало на полках ташкентских магазинов. Однажды меня даже заставили развязать многочисленные коробки в полной уверенности, что я везу фрукты-овощи, а это тогда тоже запрещалось. Фрукты-овощи я тоже везла, но в количестве одной коробки помидоров и двух дынь. Остальные коробки были забиты книгами, постельным бельем (которого в Москве тогда решительно не было), детскими вещами, которыми я снабжала всех своих подруг. Золото надежно зашивалось… ээээ… куда обычно зашивается золото. Досмотрщики были крайне разочарованы.
Да, совсем забыла, очень многое можно было выписать по системе «Книга-почтой». Нужно было просматривать какие-то газеты, уже не помню, какие, по-моему, «Книжное обозрение», для чего приходилось бежать в публичку, и писать в тот город, где издавалась та или иная книга. Можете себе представить, не всегда, но довольно часто книги присылали наложенным платежом. Ну, как бы еще я приобрела толстый двухтомник Андерсена?!!!
Потом для перевозки в Москву всех моих накопленных книг вместе с книжным шкафом и пианино пришлось брать контейнер….
И кому сейчас все это нужно, и что будет с книгами, когда не будет меня? Безжалостно выбросят? Или возьмут на себя труд свезти в букинистический?
Даже думать не хочу. Потому что страшно. Потому что я, в отличие от современных людей, молодых и не очень, по-прежнему считаю книги своими величайшими сокровищами. Чистый Шейлок, сидящий на том, что он полагает золотом. У моей сестры Зухры Ашрабовой, по недоразумению родившейся в другой семье, (по-моему, кого-то из нас украли еще в колыбели, как в бразильском сериале) та же ситуация. Ау, дорогая, у тебя на сердце не скребет?
Вот то-то и оно…..
P.S. Главный симптом неизлечимой книгомании: как магнитом тянет к любому книжному и даже газетному (там тоже книги) ларьку, лотку и магазину. Это уже великое бессознательное:)))
P.P.S. Отчетливо всплыло перед глазами: шестидесятые годы, и в Ташкенте играется матч с тбилисским «Динамо». По этому случаю весь Тбилиси и половина Грузии съехалась к нам, и за билеты отдают не только огромные деньги, но и часы, безумно модные плащи болонья и говорят, даже машины. В центре города бурлеж и ажиотаж. И я иду по Бродвею, гордая и счастливая, поскольку, только сейчас подписалась (это делалось где-то в центре) на приложение к «Огоньку»: Грина и Брет- Гарта. Каждому — свое….