«Есть в этом что-то эротическое..» (Из истории Ташкента) История

Валерий Шаповалов

«Сегодня пришло сообщение, что генерал Черняев взял Ташкент. Никто не знает, почему и зачем. Есть все-таки что-то эротическое в происходящем на границах нашей империи», — так немного странно госсекретарь Российской империи и действительный тайный советник Александр Половцев откомментировал в своем дневнике известие о взятии Ташкента, которое произошло 17 июня 1865 года. Запись любопытная, т.к. свидетельствует о том, что никакого заранее разработанного плана по захвату Ташкента не было. Генерал М.Г.Черняев, командовавший русскими войсками, действовал на свой страх и риск. А риск был, и не малый, тем более, что первая попытка завоевания Ташкента в октябре 1864 года (ровно 150 лет назад) окончилась бесславно. В этот раз расклад был тоже мало оптимистичный — 1950 русских штыков против 30 000 вооруженных защитников города (всего жителей в Ташкенте на тот момент насчитывалось до 100 000 чел.). Штурм начался перед рассветом в ночь с 14 на 15 июня. Первыми на крепостную стену с помощью приставных лестниц забрались солдаты штабс-капитана Александра Абрамова. Их было всего 250 человек. Среди нападавших выделялся седой 50-ти летний священник Андрей Малов, который с крестом в руках шел в авангарде русских штурмовиков (за что впоследствии был награжден наперсным «Георгиевским» крестом). В течение двух дней сопротивление защитников города было сломлено.

Захватив Ташкент, генерал Черняев не стал никого наказывать, хотя местные жители были уже мысленно готовы к массовым казням и репрессиям. На следующий же день после того, как город был взят, генерал пошел по залитым кровью улицам в баню в одиночку, без охраны, чем вызвал у горожан неподдельное изумление.
С этого времени для Ташкента, насильно включенного в состав российской империи, началась другая жизнь. На левом берегу канала Анхор стал ускоренными темпами строиться новый город, в первую очередь, для военного гарнизона, который остался здесь всерьез и надолго. А совсем скоро сюда хлынули и предприниматели всех мастей (купцы, промышленники, авантюристы), почуяв те безграничные возможности, которые открывала им эта новая экзотическая территория. Первыми открылись винокуренные заводы и кабаки. Это и понятно. Город был военный, солдатам и офицерам надо было как-то коротать время. Причем очень добротное вино изготавливал тот самый протоиерей Малов, отличившийся при взятии Ташкента. В 1868 г. в городе насчитывалось уже 5 винокуренных заводов и 44 кабака, не считая одного ресторана и четырех трактиров. Чуть позднее в 70-80-х годах в новом Ташкенте начинают активно развиваться и другие виды предпринимательства – табачное, кожевенное и кирпичное производство, мануфактурная торговля, шелководство, хлопковое дело. В 1885 году в городе уже действовало 27 промышленных предприятий.
«Империя — это торговля», — сказал в свое время знаменитый английский политик Джозеф Чемберлен, и царская администрация в Ташкенте прекрасно это понимала. Активно шла в Ташкенте базарная торговля. Особенно в этом смысле отличался Воскресенский, или как его еще называли Пьяный базар (вино и пиво там текли рекой). На его месте сегодня расположена Театральная площадь у театра Навои.
С 1868 г. в целях развития торговли в «русском» Ташкенте стали регулярно устраиваться ярмарки, которые пользовались большой популярностью и приносили не малую пользу. Хотя злоупотреблений здесь тоже хватало. Хищения казенных средств происходили довольно бесцеремонным образом. А сама ярмарка зачастую была хорошим поводом пуститься во все тяжкие. В 1870 г. на открытии ярмарки произошел один курьезный случай. В числе приглашенных были важные персоны – немецкий полковник А.Мозель и французский генерал В. Дандевиль. Вечером, когда почтеннейшая публика расходилась по домам, немецкий полковник, упившийся в усмерть, упал в арык и не мог подняться. Следом за ним со своей шумной компанией шел генерал В. Дандевиль. Увидев распростершееся тело полковника, генерал торжественно произнес: «Французы переправляются через Мозель» (есть такая река в Германии), и …перешагнул через него, а за ним – и вся его веселая компания. На следующий день об этом инциденте доложили генерал-губернатору фон Кауфману, который вызвал французского генерала и отчитал его за недостойное поведение. Тот обиделся и немедленно покинул город, не оценивший его шутки.
С возникновением европейской части Ташкента появилась необходимость плановой застройки. Первый проект планировки был составлен в 1867 г. топографом М.Н.Колесниковым, и в основе его лежала регулярная система, где взаимно-перпендикулярные улицы делили город на кварталы прямоугольной формы (как в Петербурге). Военный характер нового поселения сказался в названиях первых улиц. Им давали имена генералов и офицеров, причастных к завоеванию края, названия побежденных городов или населенных пунктов, связанных с происходившими вблизи этих мест битвами. Все улицы были прямыми. По сторонам проезжей части были проложены арыки и посажены деревья. Но из-за отсутствия на первых порах мостовых и тротуаров летом невозможно было дышать от пыли, а зимой люди утопали в грязи. Шоссировать дороги, устраивать булыжные мостовые и выкладывать жженым кирпичом тротуары стали в восьмидесятых годах XIX в.
Население «русского» Ташкента росло как на дрожжах, и нужны были новые земли. Поэтому в 1870 г. военный инженер А. В. Макаров разработал второй план застройки европейской части города, определивший все дальнейшее развитие Ташкента. Макаровым была предложена радиально-кольцевая система планировки (как в Москве). Она начиналась от Московского (!) проспекта (совр. улица А.Темура). Центром стала обширная Константиновская площадь. Свое название площадь получила в честь первого генерал-губернатора Константина Петровича фон Кауфмана. В ноябре 1883 года на площади, которая имела, мягко говоря, неприглядный вид, по приказу генерала М.Черняева разбивают сквер, названный Константиновским (ныне сквер А.Темура). Были посажены деревья, причем первое дерево посадил сам Черняев. Из-за отсутствия денег в городской кассе необходимая сумма для выполнения работ и покупки деревьев была собрана по подписке. Константиновский сквер со временем стал лучшим местом отдыха горожан, которые в летнюю жару любили прохлаждаться в тени роскошных карагачей, сидя на удобных скамейках.
Одной из главных проблем города было отсутствие водопровода. Воду брали в основном из арыков и колодцев, которых катастрофически не хватало. Все это неминуемо сказывалось на здоровье горожан. В 1868 г. по приказанию генерал-губернатора Кауфмана была составлена смета на постройку водопровода, однако, эта история имела анекдотические последствия. Ответственным за осуществление проекта был назначен банкир С. Глинка-Янчевский. Шли годы, выделенные средства уходили непонятно куда, составлялись новые сметы, но водопроводом так и не пахло. Спустя 8 лет назначили комиссию по проверке строительства, которая обнаружила, что водопровод проведен какими-то странными зигзагами, не предусмотренными в проекте, и как выяснилось для того, чтобы по пути орошать сады Глинка-Янчевского. Началась долгая тяжба. В итоге водопровод так и не был запущен. В 1894 г. на ушлого банкира, умыкнувшего ворох казенных денег, сенатом был наложен штраф в размере 3832 рублей и 86 копеек, который так и не был уплачен. И только спустя четыре года (в 1898 г.) был построен первый водопровод с забором воды из каналов Салар и Карасу.
Но, несмотря на трудности и отдельных казнокрадов, Ташкент развивался. К началу XX века, он превращается в большой красивый город, становится промышленным и торговым центром всей Средней Азии. С появлением в 1881 г. в Ташкенте великого князя Николая Константиновича Романова в городе оживилась и культурная жизнь. Отправляясь в ссылку на край света, великий князь привез с собой огромную коллекцию западноевропейской и русской живописи, а также скульптурные произведения известных итальянских мастеров. Впоследствии все эти шедевры явились основой для создания в Ташкенте Музея искусств. В 1910 г. на средства Романова был построен первый кинотеатр «Хива».
Улицы нового Ташкента в то время были заполнены оживленной толпой, в центре города работали роскошные магазины, а гостиницы строили по-европейски уютными и комфортными. С 1901 г. по городу стал курсировать конный трамвай, а с 1913 г. все трамвайные линии были переведены на электрическую тягу. Путешествовавший по Туркестану в 1913 году композитор и фольклорист В. Гартевельд, с удивлением отмечал роскошную растительность Ташкента (к этому времени в городе было уже 4 сквера и 2 сада, не считая мелких садиков и деревьев, высаженных вдоль центральных дорог. И все-таки Ташкент был глухой провинцией. Тот же Гартевельд в своих заметках писал, что любимое развлечение горожан – поездки на пикники в сады окрестных кишлаков на рыбалку. «Ташкентцы добросовестно сидят на берегу арыка и ловят рыбу, которой в арыке совсем не водится, — писал путешественник. — Когда я спросил одного такого спортсмена: «Неужели вы когда-либо что-нибудь поймали в этом арыке?» Он мне ответил: «Как вам сказать, лихорадку я несколько раз ловил, а что касается рыбы, то я ведь не для рыбы сижу с удочкой, а для удовольствия». Кстати, и сегодня, если вы пройдете по Анхору, то сможете увидеть таких же «спортсменов», которые сидят и если что-то и ловят, то точно не рыбу.
Любого европейца, впервые посетившего Ташкент, конечно же, тянуло в его старую часть на правый берег Анхора, где обитали коренные жители города, – там была настоящая экзотика, которая манила и удивляла, а порой просто шокировала. Узкие пыльные улицы, невысокие глинобитные домишки, впечатляющие средневековые медресе и мечети, толпы дервишей, шумные базары, где яблоку негде было упасть, отсутствие женских лиц, скрытых паранджой – весь этот восточный колорит ошарашивал неподготовленных европейцев, привыкших к совершенно другому образу жизни. В старый Ташкент могли влюбляться с первого взгляда, от него могли воротить нос, не вдыхавший прежде такие резкие ароматы, но никогда путешественники не покидали старый город равнодушными. Ташкент впечатлял! Со временем цивилизация проникла и в эту часть города. В начале XX в. здесь вовсю работали аптеки, фотосалоны, галантерейные магазины и промышленные компании.
К 1913 году в Ташкенте выпускалось уже несколько газет (первая газета «Туркестанские ведомости» вышла 28 апреля 1870 г.), которые зачастую развлекались тем, что вступали друг с другом в полемику и устраивали жесткие розыгрыши. Так, например «Туркестанские ведомости» редактировал в то время г-н Левин. В один прекрасный день, в редакции его газеты получили телеграмму из какого-то туркестанского города. В ней сообщалось, что в Ташкент скоро прибудет знаменитый итальянский певец Нивель Каруд. И только после того, как это известие было напечатано в газете, в редакции поняли, что их разыграли, т.к. если прочитать «Нивель Каруд» с конца, то получалось нечто малоприятное для редактора «Ведомостей». Телеграмма была, разумеется, отправлена по инициативе другой редакции. В результате все ташкентцы, кроме г-на Левина, получили удовольствие.
В общем, веселый был городок. Это, кстати, еще в 1813 году отмечал русский дипломат Филипп Назаров, заглянувший сюда по случаю: «Ташкентцы здоровы, беспечны, роскошны, преданы до чрезвычайности веселостям, разнежены, любят музыку, ласковы и страстны к женщинам (!)…Въезжая в город, встречаешь жителей, беспрестанно толпящихся на улицах, пляшущих у ворот или увеселяющихся в садах своих. Там, кажется, вечное празднество».
По-моему не плохая характеристика. Было в наших далеких согражданах что-то эпикурейское. И за последние 200 лет не все в нас изменилось к худшему. Мы по-прежнему любим женщин, музыку и не страдаем ипохондрией. Большое количество солнечных дней в году и жирная здоровая пища периодически переводят нас в режим релаксации и делают нашу жизнь такой, какая она есть – душевной и непрактичной. Когда-то в студенческие годы мне довелось потусоваться с одной питерской рок-группой во время ее гастролей в Ташкенте. На концертах народу было так мало, что нам с товарищами стало как-то неудобно, и мы хотели извиниться перед музыкантами за такой прием, мол, ну не все у нас любят рок и т.п. На это лидер группы нам сказал: «Рок, пацаны, – это музыка бунтарей, ее слушают и играют, когда в жизни что-то не устраивает. Мы тут походили у вас немного: покушали самсу на Алайском, посмотрели на нереально красивых девушек (в оригинале звучало чуть по-другому), на ваше синее небо, и поняли – зачем вам рок, у вас и так все хорошо». Уже и группы той давно нет, и заказной самсы на Алайском, а Ташкент все такой же щедрый, теплый и любвеобильный. И пусть так и будет…

Валерий Шаповалов
(с любовью к Ташкенту и ташкентцам всех времен)