«Кому нужна чужая история? Со своей бы разобраться» История

Автор Айдын Гударзи-Наджафов

С Ильей Степановичем Боголюбовым мы познакомились в уютном Палмер парке (Palmer park) расположенном вблизи вытянувшейся лентой Санта Моники. В Лос Анжелосе эта ухоженная парковая зона, место постоянного времяпровождения русскоязычных иммигрантов, в том числе уроженцев СССР старшего поколения.

Давно  привыкшие друг к другу, они, молча постукивая костяшками домино, успевают оглядывать посетителей парка. Почти не ошибаясь, негромко делят их на «своих совковых ровесников”, “пацанов, не из нашего СССР”, и “сухих, равнодушных и меркантильных  внуков, от детей наших”.

Сухопарый, восьмидесяти шестилетний, именуемый среди своих только по отчеству Степаныч, он выделялся среди всех, редкой даже для  этого парково-нафталинового контингента, кепкой из ткани букле.

В его время, по его же словам “такие кепки, шили в Ташкенте только цеховые евреи”. Уже после нашего окрепшего знакомства,он гордо добавил: “Здесь такой красоты, ни у кого нет. А то, что есть… Ткань не та”.

Меня уроженца Азии он вычислил без напряжения. В Лос Анжелосе, с томиком Алишера Навои, мог появиться только уроженец Узбекистана, а Степаныч, как знаток региона ну просто обязан был меня заметить.

Разговорились, не шумно присев на скамейку вдали от всех. Узнав, что живя в Америке уже несколько лет, я не прерывая связей  с родиной занимаюсь ее культурным наследием, Степаныч похвалился что ему есть чем меня удивить. И удивил. На следующий день, принес семейную реликвию – медаль Бухарского эмира. Расчувствовавшись от моего восторга, произнес: “Знаете, человек я одинокий, и будет правильно, если медаль, принадлежавшая моему прадеду Ксенофонту Андреевичу Боголюбову, останется у вас. Ну а вы, ею распорядитесь, как найдете нужным. Иначе в чужих руках она просто затеряется. Здесь многие реликвии уходят в небытие. В общем, то все правильно — кому нужна чужая история, со своей разобраться бы.

Мой двоюродный прадед, Ксенофонд Андреевич Боголюбов, служил настоятелем Покровской церкви при Ташкентской тюрьме, в период, когда Генерал Губернатором Туркестанского Края, был Самсонов.

У меня осталось черновики его писем, адресованных некоему Павлу, скорее всего его другу.  В нашей семье, эти бумаги  хранили вместе с медалью. Они то, единственное что осталось от прадеда. Революция, большевики, 1937 год. В общем, у него была не простая судьба русского священника. Если вам интересно…”

Мне было интересно и уже утром следующего дня, я жадно вчитывался в пожелтевшие, и потрепанные от времени тексты написанные буквами дореволюционного алфавита.

Степаныч не мешал мне делать записи в блокноте, и  убедившись в восторженном и не праздном интересе к содержанию принесенных им бумаг, пообещал, подарить и этот раритет.

“Вот только копию сниму – произнес он – Иногда перечитываю их. История, есть история…”.

На следующий день, он не пришел. Не пришел и в последующие дни, а телефон его отвечал только безнадежно длинными гудками. Через несколько дней уже собственные заботы отвлекли меня от ожидания встречи с ним.

И только, по прошествии некоторого времени, на мой вопрос,  “все ли в порядке у Стапаныча”, его ровесник в парке ответил мне: “Отмучился Степаныч. Нет его. А этот запечатанный пакет перед кончиной он просил передать вам. Не сомневался, что будете справляться о нем”.

Часть вторая
Прошло несколько месяцев достаточных для сопоставления и осознания фактов, изложенных в бумагах священнослужителя  Боголюбова.
Факты приведенные им контрастно разнились с тем, что когда-то уничтожительно декларировали советские идеологи, сводя на нет участие Царской России в развитие дореволюционного Туркестанского края.

Не уточняли и то, что могло произойти с народами края, в случае если бы эту историческую миссию выполняла не Россия, а Великобритания или Германия. И все это выглядело так словно пример Афганистана, застрявшего в средневековье, не был для них исторической реальностью.

Письмо от 12 марта 1910 года
“Дорогой мой Павел, после стольких лет неведения о твоей судьбе, безмерно рад узнать, что ты в безопасности, среди своих, пусть даже не в самой России, а на Кавказе.

Слава богу, что ты в здравии, благополучии, при наградах и должности соответствующей твоим знаниям и заслугам перед отечеством. Что еще можно желать российскому офицеру, полностью посвятившему себя верному служению родине.

О твоем пребывании в западной Персии, (как я понял только после твоего прибытия в Тифлис) мне приватно намекнул наш общий друг полковник Н…

Беседовали мы с ним только несколько минут. Много о тебе  он сказать не мог. Ведомство ваше известно своей закрытостью. Впрочем, даже то, что я услышал вполне достаточно, для понимания многотрудности последних  лет твоей жизни вне России.

Полковник Н… у нас в Туркестанском крае впервые. Визит его по времени краток. Но даже эту малость пребывания в Азии он перенес трудно. Не удивительно. Лето здешнее крайне отличается от той благодати, к которой он привык за годы службы в Закавказье. Впрочем, о чем это я, — долг свой он исполняет с честью и во благо отечества.

Это письмо, как ты рекомендовал, отправлю, с ним же. О твоей   просьбе ко мне, прокомментировать Ташкент и местные нравы мусульман, не казенно, без обиняков,  полковник Н… осведомлен.

Теперь по существу – Туркестан никогда не перестанет меня удивлять. И не оттого, что ныне это мой дом. Оттого что потенциал этого края, пусть все еще полусонного, велик, безмерно, а час его  пробуждения близок.

В силу этого понимания не перестану советовать многим — не верьте сомнениям, которые иной раз высказываются относительно огромных финансовых затрат вкладываемых сюда  нашим правительством. Затраты окупятся и не только экономические.

Польза есть, но в первую очередь стратегическая. Персия, и Турция, оправившись от потрясений, и все более крепнущий арабский мир, в скором будущем не поскупятся на свое религиозное и политическое влияние на мусульман Туркестана.

И чего уж говорить о европейцах. Для них как ты сам знаешь Туркестан  место не менее желанное, ровно, как и Афганистан, Персия и Индия.

Относительно экономических возможностей Туркестанского края — даже при всей скудности знаний о его горных ресурсах, край этот со временем станет весьма важным для России.

Что представляют собой местные народы и народности. В  Туркестане, одна часть мусульман говорит на том же, что и некоторые народы Кавказа тюркском  наречии. Вторая часть, если не привередничать в требованиях, на языке фарси. Впрочем, как правило все двуязычны, но в большинстве своем не грамотны.

Местные мусульмане отличаются от турок, персов и арабов. И не только бытом, нравами и обычаями, но отношением к исламу. Местные шииты — они  более терпимы к местным суннитам. Скажу больше – они не привередливы и к иным верованиям и народам, и в этом весьма сходны с шиитами Закавказья.

О веротерпимости прошлой и сегодняшней местных мусульман, которую мы всячески  поощряем, говорит статистика. В частности в Ташкенте для верующих иных верований  имеется:

-Римско-католический костел, для 2300 прихожан;
— Лютеранская кирка для 186 прихожан;
-временая, армяно-григорианская для 1222 прихожан.
-две синагоги, одна из которых для европейских евреев, а вторая для бухарских, общим числом 1792 верующих.

Впрочем, у евреев все же есть некоторые не религиозные ограничения, но они более наблюдаются в Бухаре, и до некоторой степени в Самарканде. Но здесь в Ташкенте никаких этих признаков не наблюдается.

Насколько фанатичны местные мусульмане? Суди сам, если они более заняты заботами о пропитании своих многодетных семей, и молят  Аллаха о помощи только в этих своих усилиях. И мольбы их не столь фанатичны как у персов, арабов, или османских турок.

Кстати здесь в Туркестане все так же традиционно, можно встретить и арабов и персов в образе дервишей. И все также они  призывают местных мусульман к ревностному служению Аллаху. Вот только сегодня совмещают они это важное для верующего человека занятие, со сбором средств, в пользу той или иной не местной мечети. Тамошние мусульмане в своем большинстве пассивны к восприятию подобных призывов, в силу заметной бедности, и пассивности. Они даже на бунт не способны, из-за многотерпения к  произволу над собой. Впрочем, есть грань, после которой, и опять же, если их взвинтит талантливый лидер, они организуются в протестующую толпу, но и ею они будут не долго, и не столь экзальтированно как персы, и не столь жестоки как  османцы. И все оттого, что мирные они по своей природе.

Ташкент, принадлежит к числу старинных городов. В то же время история его мало изучена и боле менее полно изложена с седьмого – восьмого веков. Из новейшей истории город знаменателен тем, что взят штурмом нашими экспедиционными частями в ночь с 14 на 15 июня 1865 г.

Разделен город на две части – русскую и туземную. Общее население его на  первое января 1909 года составило 191478 человек.  В русской части города насчитывается 50431 чел.

По сословиям все распределяются так:  дворян 4406 человек, духовенства 152, Почетных граждан 1860 чел.

Дабы духовность  и твердость  веры были опорой в помыслах и делах наших, в городе есть, места, где православный люд любого сословия, звания  и достатка, может молиться.

В русской части Ташкента ставшим прибежищем для 34582-и  православных людей, действует четыре приходских храма. Это не считая домовых церквей, открытых при двух гимназиях, реальном училище, учительской семинарии, при городской тюрьме, при военном госпитале, при первой Туркестанской стрелковой  бригаде, дисциплинарной роте, и кадетском Наследника Цесаревича корпусе. Церковки совсем небольшие, и имеют свое специальное назначение для учащихся. Посещение их доступно каждому кто пожелает молиться.

Такова не только забота о душах православных,  но и их страждущей потребности в местах единения душ их с богом.

Относительно упоминаемых четырех храмов – первой церковью  в Ташкенте была Иосифа-Георгиевская приходская соборная церковь. С ней связанна история православия и многие события из жизни его городских обитателей. Еще одно из общественных назначений ее, напоминание русскому человеку о чудесном избавлении Императора Александра II, Царя Освободителя, от угрожающей ему опасности 4 апреля 1866 года. Освещен этот старейший Храм 4 апреля 1868 года.

Содержится храм в чистоте и образцовом порядке. При всех своих небольших размерах, он весьма богат, и благолепен во всех отношениях. Стены  его из сырцового кирпича. Фундамент из булыжного камня, и только цоколь выложен из жженного кирпича. Колокольня сложена в 1877 году.  Площадь,  занимаемая церковью, 50 кв сажен, что предусматривает 800 молящихся прихожан. Число их храм в воскресные и праздничные дни предельно вмещает примерно до 1000. И это при условии, что число желающих  возрастает постоянно.

Но все во благо православных – выходим из положения благодаря местному климату позволяющему верующим молиться  вне стен храма при совершении богослужения при открытых дверях. Настоятелем этой церкви состоит Петр Николаевич Богородский. Имеет сей храм и весьма приличный хор, как мне кажется отличающийся от иных своим замечательным искусством и стройностью.

Второй из старейших храмов Туркестанском крае,  построен в конце восьмидесятых годов 19 столетия — является Ташкентский Спасо-Преображенский военный собор. Храмовый праздник собора 6 августа. В настоящее время, настоятелем состоит протоиерей Константин Николаевич Богородицкий.

Стиль храма старо-византийский. Внутри весьма красив. Имеет три предела. Практически все иконы писаны академиком Микешиным, а в парусах, под куполом, иконы Святых Евангелистов. Написаны они супругой бывшего Генерал губернатора, талантливой художницей нашей Ольгой  Ивановной Розенбах.  Спасибо и мастерам нашим исконно русским, церковным, лепнина ими выполненная во внутренней части собора великолепна, как великолепны и надписи  из святого писания украшающие стены.

Весь иконостас тоже в строго византийском стиле. В правом приделе за правым клиросом, покоятся останки первого Туркестанского Генерал-Адьютанта К.Н.Кауфмана, память ему вечная, и далее останки сподвижника его, генерал губернатора Н.А. Иванова. Напротив могилы Кауфмана, в левом приделе находится могила протоирея А.Е.Малова.

Вокруг собора прекрасный сад, а между храмом и домом генерал губернатора  большая площадь для военных парадов.

И еще в Ташкенте выстроена церковь во имя преподобного Сергия. Заложена она 22 июля 1893 года и освешенна 24 апреля 1897 года. Ее храмовый праздник  25 марта. Стены сего храма массивны,  оттого она выглядит снаружи громадной и величественной, хотя  не велика внутри – человек так  на 600. Настоятелем церкви поставлен священник Омелюстый М.П.

И как не упомянуть, тебе друг мой Павел, о Блоговещенской  при- вокзальной церкви. Новая она, и прекрасна в своем легко-русском стиле. Хороша и ее внутренняя отделка,  и что важно имеет сей храм электрическое  освещение. Настоятель ее священник М.М.Андреев.

Таковы усилия православия заботящегося о духовности живущих в Ташкенте, и посвятивших  усилия свои, расцвету Туркестанского края. Кстати не могу я терпеть уже слова колонизаторы в отношении всех нас, не азиат живущих на земле этой, с народами исконно мусульманскими. Не верно, и давно не оправданно это в наш адрес. И не только потому, что край Туркестанский окроплен кровью, потом и слезами россиян, а земля его хранит, и будет хранить прах многих наших сестер и братьев. Оттого что никогда народы местные не эксплуатировались российским человеком по примеру того что вершили, и вершат, кичащиеся своей просвещенностью европейцы и американцы в землях ими завоеванных. Не было этого, как не было в наших действиях принуждения смены веры, или ее толкования, чем известны  арабы, персы, и османы, веками покорявшие не только христиан Кавказа, но и своих единоверцев коих пытались они каждый в своих интересах  увести от шиизма или суннизма.

И подтверждением этому мне служит  мнение не только наших российских ученых Бартольда и Крымского, но и переводчика Канцелярии Генерал Губернатора Туркестанского края, полковника Султансеида Джафар Асфендиярова.

Простой в общении, он родовой казах, пользуется авторитетом за широту, не ограниченность мысли, и патриотизм не только среди  первых лиц ханств и земель этого края, но и лично Государя Императора России.

С полковником часто встречаюсь в читальном зале Ташкенсткой публичной библиотеки или в музее при ней, и считаю это великим благом для себя. Он не скупится разъяснять мне  то, что порой не упоминают ученные, при всей их преданности научной  правде, все же поглядывающих в сторону политиков.

«Письмо от 15 июля 1910 года»

“Дорогой Павел, в который раз перечитал черновик текста письма отправленного тебе с полковником Н.

Конечно, хотелось бы написать и прокомментировать больше, и подробней. Чего стоят посидельцы тюрьмы местной, в коей удостоен я с высочайшего доверия, нести службу. Кстати и факт их присутствия в исправительном учреждении, говорит о том насколько привлекателен здешний край, не только для людей пытливых и целеустремленных, но и мошенников, проходимцев и прочей нечестии рода человеческого, коей в любой народности всегда можно найти.

Впрочем, оставим их. Есть более интересные эпизоды в нашей туркестанской жизни, для твоего сравнения ее с положением россиян живущих среди народов Закавказья.

Для того чтобы оторвать народ этого благодатного и щедрого края, от губящих, его и духовно и физически, средневековых навыков жития и представления о мире, требуется и время и средства. Последнее вкладывается не только в аграрные или военные проекты, но и образование. И реализуется сие не насильственно и не по принуждению, по примеру европейцев в их колониях, а через согласования с местным  духовенством, как принято в исламских странах главным источником образования.

Весь этот процесс сложный и болезненно воспринимаемый по всей территории края, даже по прошествии десятков лет российского  присутствия в нем.  Но было бы несправедливо считать, что только мусульманское духовенство тормозит процесс развития местных народов, ограждая их традиционное представления об окружающем мире. В не меньшей степени и условия жизни населения причиной тому служат, ибо постоянные заботы о пропитании и содержании семьи, заставляют родителей более беспокоиться об обучении чад своих полезному ремеслу, нежели грамоте.

Добавь к сложностям обеспечения местной семьи всяческие негласные поборы, подарки и взятки, – они в традиции не только здесь, но и в краях наших российских, и особенно в двух столицах государевых. И это также ложится бременем тяжким на семейный бюджет местных людей. Впрочем, это отдельная тема.

Собственно об этом ты Павел и сам знаешь,  ибо пишешь мне о Тифлисе, где среди смешанного местного населения, вопреки всем гонениям веками чинимым персами и османами, только армяне имеют высокую тягу к получению образования.

Конечно, для Туркестанского края образцом успехов на этом поприще служит Ташкент, и скорее всего, оттого что на образование населения в независимости от национальности, губернские власти обращают больше внимание, нежели в иных местах.

В городе 30 учебных  заведений, на 2474 учащихся (обеих  полов). Имеются заведения и смешанного направления, где обучаются 634 русских ученика, и из народностей местных 7. Так же 22 медресе, на 1104 ученика, мактабов 199 на 4325 ученика, кары-хана 6, на 183 ученика.

Не могу не отписать тебе практику работы «Туркестанской учительской семинарии, той самой открытой 30 августа 1879 года, которой в прошлом году исполнилось 30 лет. Несмотря на четырех классный период учебы в ней, она выпускает начальных учителей  для русских и национальных школ в Туркестанском крае.

Программа обучения, кроме предметов, предусмотренных для семинарий Империи Российской, учитывает и местные языки персидский и (местный) тюркский. Его здесь даже в нашей местной печати, как и в обиходе народном, именуют “сартовским”. От этого возникают конфузы – некоторые представители местных народов нередко обижаются на это, по сути не обидное, и традиционное для Туркестана определение.

Казенных стипендий в семинарии 50, стипендий городских, обеспеченных собранными капиталами – 5. Число частных стипендий и сверхштатных воспитанников не ограниченно. И это не только по одному Ташкенту.

Замечу и то, что примерно третья часть взрослых, среди переселенцев из российской глубинки, расселяемых по Туркестанскому краю, не знает письменности, довольствуется лишь двумя действиями арифметики — сложением и вычитанием  целых чисел.

Еще одна положительная практика наша – популярная публичная библиотека и музей. Их кроме нашей просвещенной публики, посещают местные и иные народы, правда из числа состоятельных, и уже знакомых с российской или европейской культурой.

В 1908 году в беседе с одним из служителей “публички” он назвал мне цифру 20113 томов, которые были выданы для чтения на дом. И еще назвал число посетителей читального зала, 5310 человек, а подписчиков 771.  Согласись, впечатляет.

В библиотеке собрано примерно 22160 названий разных книг русских и иностранных. Много дорогих и редких изданий, этнографических, и исторических альбомов. Кроме того до 500 арабских, тюркских книг и рукописей, представляющих интерес до такой степени что ими пользуются не только российские востоковеды совершающие экспедиции в Туркестан, но и российские учебные и научные учреждения. И это хорошо и это правильно. И все оттого, что европейцы, вновь зачастившие в Туркестанский край под видом купцов и путешественников, скупают у равнодушного к своей истории населения, не только редкостные экземпляры древних рукописей, но и предметы далекой старины. В итоге эти сокровища становится либо бесценными для библиотек и музеев Европы, либо навсегда исчезают в плавильных печах европейских ювелиров.

…если тебе, дорогой друг доведется вырваться от забот своих служебных в Тифлисе и посетить Ташкент, непременно обрати внимание на «Туркестанский сборник». Он составлен из журнальных статей, и газетных вырезок, касающихся Туркестанского края. Сегодня это 500 томов. Пользоваться им можно только в стенах библиотеки. К судьбе его первого автора, тесно связанной с Генерал Губернатором Кауфманом я еще вернусь.

Кроме духовных сокровищ публичной библиотеки, имеются несколько десяток тысяч книг в мужской гимназии, и учительской семинарии. Добавь к этому небольшие библиотеки при церквах и низших учебных заведениях, войсковых частях, штабе округа, административных учреждениях, учебных обществах и частных библиотеках. Частные библиотеки именуют у нас «Новыми» в силу их особенности – они отпускают книги для чтения на дом.

Не менее популярными стали у нас личные домашние библиотеки. Часто бывая в домах товарищей моих, убеждаюсь в том, что коллекции их заслуживают внимания.
Например, при жизни востоковеда-дипломата Н.Ф.Петровского, посчастливилось мне провести несколько часов в его домашней библиотеке. Кстати он в прошлом некоторое время служил в Тифлисе и был высокого мнения об отношении кавказцев к России. Это и понятно, после столетий жизни под игом Персии и Турции, не почувствовать свободу под защитой России, может только отчаянно темный, и равнодушный к себе народ.

Состояла его коллекция из 1500 томов. И не могу описать тебе трепет свой от соприкосновения с великолепием собранных им книг.

Насколько мне известно, я был не единственным кому он доверял посещение своей библиотеки… В 1909году после кончины этого замечательного человека, и патриота Туркестанского края, эту редчайшую коллекцию книг на русском, и европейских языках приобрела у вдовы его, ташкентская «Туркестанская  публичная библиотека»  И слава богу что приобрела, ибо попала бы она в руки людей случайных или всякого рода коллекционеров которые и у нас в Ташкенте появились.

Они как бы и бережно хранят редкие экземпляры на полках своих чертогов, но одновременно и закрывают доступ к ним тем, кто ищет эти книги десятилетиями ради прочтения в ней хотя бы одного слова, абзаца или страницы.

Кстати Н.Ф. Петровский был известен и участием в создании «Туркестанского отдела «Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии Среднеазиатского ученого общества». Сегодня он более известен как «Туркестанский кружок любителей археологии». Тот самый,  который и ныне при Музее все той же Туркестанской публичной библиотеки.

Кстати и музей этот несет свою важную общественную функцию. Открыт он каждое воскресение для бесплатного посещения его публикой. Помню как-то недавно, в одном местном издании приводилась годовая статистика его посещения. Это примерно 10010 человек, из которых 6739 европейцев, и 3271 посетитель  из местных народов.

Конечно, много еще надо сделать нам, и конечно описанное выше не перекрывает нередко звучащее признание — при сравнительной многочисленности населения Ташкента, общественная жизнь в нем развита слабо.

Признание это основывают и на малолюдности, и отсутствии гуляющих на улицах города после 10 вечера. Успокаивают себя же тем, что если это и происходит, то только не летом, весной, и ранней осенью. В эту пору горожане проводят вечера, посещая летний театр и синематографы.

К тому же эстетические потребности нашего туркестанского обывателя удовлетворяются наезжими артистами и местными любителями театрального искусства. Благо для постановки спектаклей и концертов имеются 4 сцены: в военном, общественном, и коммерческих собраниях и в летнем театре…

Черновик письма без даты
В Москве я виделся с Владимиром Семеновичем. Как то я писал тебе о моем родственнике, чиновнике Сенатского архива, близко знающего и познакомившего меня с Шильдером Николаем Карловичем. Тем самым в прошлом исполнявшим должность директора Императорской публичной библиотеки. В нашей приватной беседе, рассказал я им о своем житие в Ташкенте. С гордостью поведал и о нынешнем состоянии детища Кауфмана, «Ташкентской публичной библиотеки».

В беседе упомянул и ее фонд, в котором даже после “медвежьей услуги” исполненной Генерал Губернатором Черняевым, имеются редкие книги и рукописи.

Впрочем, мои собеседники знали о не популярном “черняевском решении”. В тот 1883 год, его “порыв экономии”, удивил многих,  особенно тех, кто считал генерала не конченым “солдафоном”, а умницей с ясными, и здравыми рассуждениями о пользе просвещения. Правда не либерального.

Совсем не ожидая того, через некоторое время после моей встречи с Вл.Сем. и Ник.Карл., я был рекомендован одним из них для беседы коллекционеру Г.В.Юдину. Представили меня они как одного из “духовных подвижников развития Туркестанского края”.

Юдин заинтересовался этой характеристикой, имея давнее желание познакомиться с “русским человеком оттуда, не обремененным чинами, вином, картами и фантазиями об мусульманах”.

Со своей сторон я посчитал своим долгом рассказать именитому коллекционеру о Туркестанском крае, все что могло быть ему полезно. При этом конечно волновался сильно — туркестанцев посещающих светские салоны и научные общества Санкт–Петербуга, и Москвы,  слушают как бы “вполуха”. И все оттого, что в обществе присутствуют и иные комментарии непростой истории народов края. Ну как можно воспринимать рассказы о чарующей лирике народов Средней Азии, когда у тебя в голове крутятся кровавые сюжеты полотен «Туркестанского цикла» Верещагина, художника познавшего “дикость нравов народов не наших”.

И кто ныне из российских, да и европейских обывателей поверит в мудрость Тамерлана, после верещагинского «Апофеоза войны», при том, что “Великий хромой” мне все более видится правителем скорее жестким, нежели жестоким. И все оттого, что после него попеременно в течение нескольких столетий, к примеру персы, и османы вершили с народами Кавказа, более чем изощренные физические зверства.

Но кто и ныне из художников маститых, вспомнил о муках духовных тех, кто на горькой чужбине не предав Христа, не стал частью “диких нравом, народов не наших”. И кто из художников наших напишет полотно с мечтаемым выжившими армянами сюжетом — божьего суда над Султаном Адбул-Хамидом II, приказавшим в 1890-х году организовать погромы армян в Турции, в которых их погибло несколько сот тысяч. Вот уж было бы полотно. Вот уж правда то восторжествовала в красках воплощенная, если уж нет торжества земного, над этими бесчинствами.

Впрочем, в не меньшей степени я пребывал в восторженном ожидании предстоящего знакомства с Юдиным, и по иной причине. Он мне был интересен, тем, что несколько лет назад Император Николай II, с сожалением отказался купить его коллекционные книги и рукописи, составляющие несколько десятков тысяч единиц. Что стало с его коллекцией, и в каком она теперь состоянии? И можно ли убедить, Юдина сделать вклад в развитие библиотечного дела в Туркестане?

Не по моей вине встреча с Юдиным не состоялась. Он же, словно чувствуя мое полное огорчение, в посланной с нарочным записке извинился, обещая обязательно связаться со мной.

Потеряв всякую надежду на встречу с ним, по завершению иных дел я отбыл из Москвы.

По приезду в Ташкент, через некоторое время получил бандероль с обратным красноярским адресом Юдина. В бандероли была книга «Описание древнего Тифлиса» изданная в 1864 году.  Автор ее Платон Иоселиани. На одной из ее первых страниц стоял  штемпель домашней библиотеки Г.В.Юдина, датированный 1907 годом, и помеченный двумя буквами латинского алфавита A и D. Значение этих букв так и осталось для меня загадкой. С цифрами 1907, было проще.

По словам, Юдина написанным в коротком сопроводительном письме, “книга о средневековом Кавказе весьма полезна туркестанцам, для большего понимания неоднозначного формирования
отношений между мусульманством и христианством”.

В ответ за столь любезный подарок, я написал взволнованное письмо Геннидию Васильевичу. Он на него не ответил. Позже из рассказа моего московского родственника, я узнал, что причиной тому было “нездоровье, старика, так и не справившегося с потерей, много лет назад,  двух взрослых сыновей”.

И вот что еще поведал мне Влад. Сем.: «После отказа Императора в приобретении библиотеки Юдина, по прошествии достаточного долгого времени предложение о покупке ее, поступило от А.Б.Бабина, русского эмигранта служившего в те годы заведующим Славянским отделом библиотеки Конгресса США».

Сделка состоялась 3 ноября 1906 года подписанием окончательной редакции их соглашения. Уже в мае 1907 года “коллекция Юдина” была в Америке. После двух лет ее каталогизации, ее объявили “основой первого фонда Славянского отдела главной библиотеки США”.

Юдин имел три экземпляра книг Платона Иоселиани. Одна из них, с автографом самого автора книги, написанным 12 октября 1866 года  в дар Михаилу Петровичу Погодину, оказалась в числе проданных Библиотеке Конгресса США.

Как этот редкий экземпляр книги оказался у Юдина, не знаю. Но мне теперь уже доподлинно известно, на момент отправки в Библиотеку Конгресса, книга Иоселиани, уже была помечена  штемпелем домашней библиотеки Г.В.Юдина.

Второй экземпляр этой книги так же со штемпелем своей домашней библиотеки он, отправил  мне в Ташкент. Третий экземпляр,  Юдин, скорее всего оставил для своей второй библиотечной коллекции. Впрочем с точностью этого утверждать я не могу.

Что побудило столь почтенного коллекционера, уделить внимание скромному священнику одной из тюрем Туркестанского края, пояснил мне все тот же Влад.Сем:
-“Юдин  человек крайне обязательный, с теми кто по его мнению  того стоит”.

(Примечание А.Г. – На внутренней  стороне второй, твердой обложки книги Платона Иоселиани «Описание древнего Тифлиса» изданной в 1864 году, с автографом автора, под экслибрисом домашней библиотеки Юдина, (работа художника В. А. Боброва), после каталогизации и поступления всей коллекции в фонд Библиотеки Конгресса США, был наклеен учетный “корешок”с  гербовый эмблемой библиотеки и  именной надписью «Judin collection». Ту же книгу Иоселиани украшает еще один наклеенный экслибриз, принадлежащий библиотеке Мичиганского университета.
Когда, кем, и в связи с какими событиями, происходящими в США был наклеен “мичиганский экслибрис”, это уже другая история.
И еще о Г. В. Юдине – его вторая  коллекция (15 тыс.единиц), имела менее завидную судьбу нежели первая, к счастью в 1907 году, оказавшаяся в Америке. И вот почему — после его смерти, многих лет “пролетарского” равнодушия ко второй коллекции “этого богатея-буржуя”, ее добросовестно “разбазаривали” в советский период.
Сегодня две тысячи все же сохраненных книг, второй коллекции представляют «Юдинский фонд» Красноярской краевой научной библиотеки.
Но как знать, не предчувствовал ли именитый русский библиофил,  выбирая красный цвет, для экслибриса книг своей второй коллекции, ту самую гуманитарную катастрофу, обрушившуюся осенью 1917 на Россию, с ее триумфально-победоносно-коммунистическим продолжением в течении нескольких десятилетий, жертвой которой стало и его в прямом смысле “интеллектуальное сокровище”.
По мнению специалистов “встретить в коллекционном обороте любой юдинский знак, большая редкость, и удача”. Для сведения — на книгах, собранных Юдиным для второй коллекции, стоит простой штемпельный знак «Юдинъ». Существет две разновидности штемпелей: один начинается с заглавной печатной буквы, другой — с прописной. Штемпель располагается на титульном листе и на 13-й странице книги. Оттиски сделаны красным цветом).

Письмо от 10 сентября 1910 года
Дорогой Павел, получил твое письмо, датированное 15 августа сего года. Признаюсь, читал  с интересом описание мусульманской части Тифлиса, — его «Татарского  майдана», и «Шиитской мечети», (Прим.А.Г- в описываемый период под кавказскими татарами подразумевали мусульман-шитов Закавказья, в том числе сегодняшних азербайджанцев).
Должен признать, что успехи России в деле развития Кавказа выглядят более ощутимо, нежели в Туркестане. Одна из причин — усилия российские на Кавказе начались раньше, нежели здесь.

И еще, как мне кажется, после столетий ига, у народов Кавказа большая степень доверия и благодарности за присоединение их земель к России.

И несравнимы эти настроения  с тем, что все еще испытывают некоторые азиатские группы народов,  желая вернуться в былое, овеянное средневековыми представлениями. Не спорю, конечно, и в настроения кавказских народов внесли свои штрихи, наши промахи в прошлой военной компании с японцами и революционные события 1905 года. Оттого и партии националистические, и мнения революционные, и все это тоже имеет влияние на спокойствие в Империи.

Да что уж говорить – время идет,  и самосознание наций в российских пределах уже далеко не видится застывшим  холодцом  и ждать от их настроений именно этого качества глупо. Впрочем, именно эту глупость и демонстрируют некоторые чиновники российские, из тех, кто рапортует Императору, что на окраинах державы “народы азиатские” в прежнем спокойном сне пребывают. Нет уж, проснулись. Точнее разбудили их, наши же переселенцы активисты пролетарии, и солдатики, начитавшиеся прокламаций и прочей литературы революционно-либеральной. Впрочем, не они одни.

Как учителя хороши, и младотурки. Уж так наловчились с другого боку  обучать вольнодумству молодежь бухарскую, что все они рвутся на учебу в Стамбул, нежели в наши пенаты Московские и Питерские.  И все ведь в рамках сугубо исламской догматики, при этом именуясь прогрессивными мусульманами.

Ну да бог с ними, благо есть и в наших краях, кому всем этим заниматься. Но главное чтобы сами азиаты поняли, что пагубна изоляция от мира просвещенного и озаренного разными науками.

И еще чтобы это поняли местные богословы исламские. Уж насколько был религиозен Тамерлан, но и он понимал это. Убедился в этом, прочитав днями великолепное его описание у испанца Гонзалеса де Клавихио (Ruy Gonz;les de Clavijo) в «Дневнике путешествий ко двору Тимура в Самарканде, в 1403 – 1406 г.г.».

Рекомендую, выпиши себе перевод этого текста с  примечаниями, составленного И.Срезневским в 1881 году. Издана эта работа в Санкт-Петербурге, Российской Академией Наук. И этот труд также частица сокровищ из упоминаемого мной «Туркестанского  сборника».  Того самого о котором обещал тебе дать некоторую характеристику. Так вот его первые тома по поручению самого Кауфмана начал составлять с 1878 года,  Вл.И. Межов.

История его составления требует отдельного, тщательного описания, не уместного в данном письме. Скажу лишь – позже, при всей своей преданности делу развития Туркестанского края, Генерал-губернатор Н.О. Розенбах нанес несказанный вред всему делу, высказав скандальное сомнение, о качестве труда  Межова, и чрезмерности расходов на работу этого умницы, составившего половину уникально собрания документов. Недаром сам Кауфман высоко ценил его талант библиографа. Впрочем, и иные уважаемые российские интеллектуалы, не менее ценили его дарования, и много терпение в трудах.

Дорогой Павел, хочу поблагодарить тебя за описание айсоров (Прим.А.Г. – имеются ввиду ассирийцы) из числа активных сторонников России расселенных после войны с Персией в 1826 – 1828 годах,  в Эриванском уезде в основанных ими же трех селах Арзин, Нижний Кайласар, и Верхний Двиню.

Народ они древний, и сегодня страдают не за высокую культуру и цивилизацию предков своих, а за неуемную воинственность, и жестокость их на землях, завоеванных в глубокой древности.

Насколько я понял — с древних времен этот народ боялись, и после победы над ним. И боялись до такой степени, что никто не хотел быть им соседом. Оттого сегодня бродит он по миру рассеянный и лишенный своей родины. Бродит в надежде на обретение хоть малого клочка земли, на котором собрались бы они все, и назвали бы это место новым домом своим. Не завидная участь, согласись. Впрочем, не одни они в столь плачевном состоянии пребывают. И все оттого, что трудно стирается с памяти людской не только лютая жестокость, но и предательство. Ох, как трудно.

Так вот, Павел, и в наших краях живут айсоры. Правда, немного их. И жмутся они все ближе к местам расселения армян, и никто не чинит им препятствий, и угнетений  в этом. Здесь вообще не знают об их мытарствах по свету, а узнавши, не погонят. Не в правилах это у местного люда, и в этом еще одна его удивительная черта. А нам россиянам они и вовсе не в тягость. Пусть себе хоронятся от истории своей в краях местных. Если уж не гоним мы староверов и баптистов, осеняющих себя крестом Иисуса, то чего гнать  айсоров, и они же на крест молятся, хотя, как и иные, по своему, трактуют учение божье…

Предки их попали сюда из Персии, в год, когда армянам, (как ты помнишь и иным нациям, угнанным с Кавказа в 16 веке Шах Аббасом) открылась в 1828 году после нашей победы над ней (Персией), дорога домой.

В тот период пошли многие из них не на Кавказ, через переход Джульфа; у реки Аракс, а на запад Персии, к Мешхеду. Оттуда на земли, именуемые ныне Закаспийскими, а далее сюда в Туркестанский край.

Уже по получении письма от тебя, дополнил рассказ о них хорошо образованный Маркос Елиан Тер-Мирьтянц,  священник расположенной  в Ташкенте, Армяно-Григорианской церкви.
Он же дал мне журнал «АРАКС — Армянское литературно-художественное обозрение», на русском языке, изданный в Санкт-Петербурге в 1896 году, под редакцией Гуламерянца.

Журнал хорош тем, что в нем множество фотографий и рисунков об истории армян. Признаюсь, и до знакомства с этим журналом  виделись они мне страдальцами из-за талантов, трудолюбия, и сметливого ума своего. Оттого истари их, как и евреев, старались подчинить во славу себе, и во благо своих государств многие правители. И великий Тамерлан не был исключением. Жаловал и он их суровым вниманием, собирая с завоеванных земель Кавказа, во владения свои для  строительства городов и мостов своих.

Кстати с  удивлением узнал я и то, что среди армян, есть древние группы, исповедующие суннитский ислам. Да и ты верно о них знаешь, живя на Кавказе. Мне же рассказал о них все тот же священник-армянин. Живут они на побережье Чёрного моря, в Турции, и некоторых селениях Эриванского уезда. Есть ли они в наших  краях?  Скорее всего, нет. Священник тот о том не слышал. А жили , я не удивился бы… Уж кого здесь только нет, и им бы земли азиатской хватило с лихвой.

Для моих исследований народов населяющих Туркестанский край, культура айсоров сегодня, крайне интересна. Впрочем, некоторые ответы я уже получил, в том числе от посланного тобой описания их быта и уклада жизни среди армян в Закавказье. Благодарю тебя и за посланные мне народные пословицы этого народа, собранные неким И.Л.Вардоевым, в селении Нижний Кайслар, Эриванского уезда.  Мудрые и выверенные жизненной практикой  слова он записал.

И еще хочу тебе сказать, все более открывая для себя историю народов разных, в их прошлом и нынешнем состоянии, в очередной раз славлю я Бога, что нет во всей летописи России, упоминания о болезненной воинственности, как черты народной. И славлю я Бога за наше  много терпение,  и всепрощение, порой и во вред себе проявляемые….

Несколько страниц из дневника священника Боголюбова

…Недавно перечитал в издаваемой некоторое время  назад в Ташкенте,  политэкономической газете «Русский Туркестан», в номере 266 от 16 декабря 1905 года, статью «Диктатура  пролетариата».

Разъяснялась в ней роль рабочего класса в буржуазно-демократической революции. Редактором газеты в тот период был большевик М.В. Морозов. Арестовали его в июле 1905 года. Кстати редактировал эту газету, некоторое время и живущий в Ташкенте востоковед И.И.Гейер.
(Надо рекомендовать г. C-ну, труд Гейера «Путеводитель по Туркестану». Издан он у нас в Ташкенте в 1901 году).

Талантливый был ученый, впрочем, и личность прелюбопытная. Скажем так – из запутавшихся, но одумавшихся. Петербуржец, в 1887 году привлекавшийся к судебному разбирательству в “Процессе 21”.

Читал я где-то в прошлой секретной полицейской хронике, что в те годы, был этот процесс  последним из крупных, над революционными народниками. Некоторых из участников его, (Стародворский, Конашевич)  прямо обвиняли в убийстве главы политического розыска Судейкина.

Приговоры для всей группы (кажется десять человек) были суровыми – вечная каторга, каторга обычная, ссылка в Сибирь, и тюремные заключения.

Так вот  Гейера, и еще одного партийца, их бывшие соратники в конце процесса, заклеймили “ренегатами”.

Весь процесс не был громким, и многое из хронологии его заседаний до сих пор не рекомендованы к огласке в прессе секретным циркуляром Департамента полиции…

Позже Гейер перебрался в Туркестан. Не помню уж, перебрался добровольно, или по принуждению судебного решения, но с 1891 года стал он работать он секретарем Сыр–Дарьинского областного статистического комитета. Он же принимал участие в редактировании 13–и томного издания официального Статистического сборника. Да, того самого, из которого я черпаю цифры,  примеры, или цитирую выводы. Так вот в книге Туркестан изложил он важные сведения по истории, этнографии и духовной жизни казахов обитающих в Сырдарьинской области. Много внимания уделял он преданиям местных народов. Некоторые из его работ были использованы в первом томе «Сборника материалов для статистки Сыр-Дарьинской области», под названием «Материалы к изучению бытовых черт мусульманского населения Туркестанского края».

И еще я прочитал в тюремном архиве, тайный циркуляр полицейского ведомства Туркестанского края, присланный для сведения начальнику ташкентской тюрьмы. Имел “герой наш”, некоторое сочувствие к вольнодумству и подобным же настроениям местных народов.
Отчего пишу об этом? Множество вопросов и фактов тревожных скопилось. Оттого хочется понять происходящее не только в России, но и здесь,  после событий 1905 года.

По своему составу население Туркестана представляет две обособленные группы. Первая “местное население”, второе  “население пришлое”. Первые преобладают числом. Вторые, это наши переселенцы-крестьяне, рабочие, служивые-армейцы, чиновный люд пожелавший жить в Тукестанском  крае, или высланные из числа неблагонадежных из России. В числе последних  «административные» ссыльные оставшиеся  на постоянное жительство в Туркестане.

Многие из них внесли и вносят значительный вклад в хозяйственное, и  культурное развитие региона.

И все бы ничего – и климат здесь более благоприятный, нежели в Сибири или на Русском Севере, и полицейский надзор с послаблением, и даже некоторым сочувствием. А все нет, не живется им спокойно. Мутят они народ переселенческий. И все больше стараются влиять на рабочих. Но что самое опасное мутят солдатушек, и офицеров наших, российских из местных частей и гарнизонов.

Все эти темы мы обсуждаем за чашкой чая, не только с раввином Абр.Льв.Кисненром, но и с пастором Евангелистско-Лютеранской церкви, Юст.Юст.Юргенсоном.  Они, рабы божии, как и я, всем этим обеспокоены  — вот случись волнение политическое в крае, так и прихожанам иных конфессий не избежать хлопот, и чего хуже, гибели. Опасно это и оттого что “вольнодумцы” появились и  среди  образованной части местных народов. Но воспитывают их не наши революционно настроенные агитаторы, — с этими то, справляться уже приноровилась наша полиция, и охранное ведомство. Будоражат их агитаторы пришлые, иноземные. С этими сложней. Прикрываются они верой мусульманской и призывами к самостоятельному реформированию местной жизни. Но за всем этим просматривается идея единения тюрков и свобода от России.

Некоторые из их воспитанников активны в политике до такой степени, что ране искали связи с мусульманской фракцией I Государственной думы и партией конституционных демократов. Реагировали они и на недавние нововведения Столыпина, в период, когда согласно избирательным законам, изданным после роспуска II Государственной думы, Туркестанский край лишился права избрания делегата в представительный орган, чем был низведен  до уровня примитивной колонии.

И это при известных перспективах края, не только экономических, но и внешнеполитических.
Добавлю к этому – неуместно и вредно было внедрение в умы местных людей  и таких унизительных для любого народа понятия “плантаторское хозяйство”, от которого так и веет клеймом “раб” и “рабство”. А ведь ничего подобного у наших переселенцев из России, к местному населению никогда не было, и нет.

И еще — к чему в речевой и письменный оборот термин “туземец” и “туземное население”, без разъяснения народам местным, их духовенству, и правителям их же, что слово и словосочетание эти, не унизительны, и не оскорбительны. В исконно русском происхождении то слово “туземец” имеет несколько значений: местный житель; исконный; коренной; природный. Ну когда же  наши чиновники столичные, обретут достойное их чинов знание не только нравов народов живущих на окраинных России, но и элементарные представление о своей исконно русской культуре и истории. Ну, стыдно же, право. Впрочем, уже и не безопасно.

Не безопасно оттого, что в Туркестанском крае все более наблюдаются упоминаемые выше эмиссары из Турции, и Персии, рядящиеся в дервишей, или купцов иностранных. Влиянию вредному российским интересам, подвергаются и те, из местных мусульман кто отправляется на обучение в Турцию, или в паломничество в известные святостью земли мусульманские.
Довелось мне читать копию октябрьского циркуляра этого   года, направленного на имя нашего генерал-губернатора  Самсонова. Так в нем пишется, что руководители младотурецкого движения, не ограничиваются пропагандой своих националистических идей и намерений в пределах страны своей. И делают они все  не для возрождения, а сохранения религии именно в их турецкой трактовке  и ее влияния в других странах. Одно турецкое ныне новомодное, должно сменить другое архаичное, и все вот таким ползучим образом по России и ее окраинам.

В прокламациях же именуют они этот процесс “мировым панисламизмом и пантюркизмом”. Оттого усиленно засылают в наши российские пределы под видом купцов, и возвращающихся из Мекки богомольцев, лиц начитанных и преданных их вождям новомодным, для ведения агитации теории единства всего мусульманского мира.

Бродят эти “гонцы” по России преимущественно в той местности, где значительное число мусульман проживает. Давно заметили их и в Крыму, и на Кавказе, среди народов, исповедующих суннитский ислам.

При обнаружении их здесь у нас в Туркестанском крае, они самым деликатным образом выдворяются за его пределы. Но не в сторону России, а  Афганистана к суннитским приграничным племенам. Что уж там дальше, знать никто не хочет.
То же и с эмиссарами из Перси, но с выдворением в их пределы, шиитские.
Есть ли первенство за умы местных мусульман у эмиссаров суннитских и шиитских. Явного нет. Но понятно, что каждый из них  ведет свою игру.

Впрочем, у шиитов все же есть некоторое преимущество, — их приверженцы в крае более фанатичны, и в некоторых местностях в большинстве. Чего добиваются эти пришлые – кажется только своего присутствия и неограниченного влияния на сподвижников местных. И должно это сыграть свою роль, в нужный им момент. Впрочем, есть и другое мнение – “опасности политической шииты не представляют, и заботы их только в торговых интересах, да чтобы не забыли, что есть такое государство.

С младотурками сложней. Они себе на службу используют каждый наш промах и глупость нашу же. А на глупость чиновничью мы исстари богаты. Помню едва не дошло до массовых волнений местных, от попытки исполнения указа  вывешивать во всех медресе портрет Императора и Самодержавца, Всероссийского. Ну не смех ли. Да уж, спасибо только его, а не портрет супруги нашего монарха, Государыни  Императрицы Александры Федоровны.  Слава богу, вовремя остановили эту нелепость.

А тут еще все более созревающее возмущение местных мусульман края, от непрекращающегося изъятия земель их под все новые и новые русские поселения. Их по всему Туркестанскому краю уже не одна сотня наберется. Впрочем, картина эта не только здесь у нас в Туркестанском крае наблюдается. Порой и на Кавказе, и в Сибири с народами местными происходит.

Уж о разжигании потери доверия к русской власти губернской здесь и говорить не приходится. И все это не без влияния упоминаемых пришлых эмиссаров.
Но вот пересели массово народ православный наш на земли Персии и Турции, а наши агенты политические возьми и начни будоражить этих переселенцев в интересах России, и славян вообще. “Миндальничили” бы мусульмане иноземные с нашими религиозно-политическим агентами, как мы миндальничаем с их гонцами тайными, через наше многотерпеливое “будьте любезны”. Или извели бы “неверных”, как водится  у них, сурово и без оглядки на цивилизацию? Скорее последнее.
Ну да ладно.

Как реагирует на эти усилия эмиссаров местное среднеазиатское духовенство? Осторожно, и выжидательно. Для них эти пришлые единоверцы, как бы и свои, но в сферу влияния на население местные без нужды чужаков не допускают.
И вот еще вспоминается мне кровавая стычка между суннитами, и шиитами Бухары. И как не подумать тут — не гонцы ли пришлые, младотурецкие  ее тайно и спровоцировали, дабы снизить влияние шиитов в этой части Средней Азии.

Об этой стычке, есть рекомендация свыше, особо не распространяться в частной переписке. Рекомендовано не распространяться и о традиционных раздорах между местными племенами и нациями, которые издавна не в ладу меж собой, из-за стремления властвовать друг над другом, что мы стараемся пресекать с переменным успехом со времен Кауфманского губернаторства.

Но и без этих эпизодов как не воскликнуть —  добра ты Русь, к не доброй к тебе иноземщине. Ох уж добра. Собственно и со своими смутьянами ты добра без меры. А уж они доморощенные, рядящиеся в народовольцев, свободолюбцев, и демократов, вовсе и не теоретики революционеры, а бандиты настоящие. Топят в крови и грабежах они Россию. А на деньги ограбленных и убиенных ими людей из любого сословия, печатают в российском  подполье газеты и листовки с рассуждениями о  добре и зле.

И кто бы еще как не мы русские терпели бы подобное лицемерие над собой. Да ладно бы лишь это, так смутьяны же месяцами живут в роскоши европейской, что тоже именуется у них “подпольем”.   И не дворниками и рабочими работают они в этом “европейском подполье”, а в безделье мудрствуют, как бы бомбу похитрее смастерить, да половчее бросить ее, или пальнуть из нагана поточнее. Да так, чтобы наповал, сразу. И так чтобы тоже сразу счастье на голову народную свалилась из рук правительства их нового, в котором они уж и должностные места распределили по списку своему, приготовив и другой,  расстрельный.
И все это так словно неведомо этим теоретикам-бандитам политиканствующим, что их же и сметут бури всяческих перемен их нового мира, ибо преступления порождают преступления.

Но, слава богу, зараза подобная здесь в Туркестанском крае, не одолевает в массовом порядке умы переселенческие и местные. Но этого полагаю ждать не долго осталось. Да только исполнять будут не местные, а наши же…

Довелось мне прочитать  некоторые литературные пассажи, местных воспитанников младотурков. Признаюсь, есть талантливые среди них, но несколько наивны они в надеждах своих. Например, на содействие местного духовенства их планам реформ.

Ну когда же это духовенство какой–либо конфессии могло бы быть не консервативным, а мусульманское в частности, ратовало бы еще и за изменение к примеру, в системе образования, рукоплеща в мечетях этой новости.

Одно из подтверждений не одобренное решение, ныне покойного Эмира Бухары, Сеид-Абдуль Ахад-Хана, быть покровителем Ташкентского реального училища. И это при его то, характере далеко не мягком, как полагали многие в России, а крайне жестком и трудно принимающем любые новшества.

Интересные беседы веду я с Иваном Ягелло. Вот уж умище, вот уж знаний бездна. Талантливый человек. Офицер высокого звания, и чина не малого, но как прост и открыт он со мной, и по его словам “душой отдыхает в беседах наших”. И все оттого, что доверяет мне, слуге божьему. По его словам “церковь православная наша, незыблемая в устоях своих, только и осталась единственным пристанищем в России, и ее окрестных краях, не загаженная революционными идеями”.

На мое осторожное упоминание священника Гапона, коего осуждают многие, ответил он взволновано, что оболган этот великий народолюбец, аскет, и умница, эсерами его же и убившими в 1906 году.

И немного успокоившись, добавил, то, что записал я, оставшись один, ибо много интересного почерпнул я из рассказа Ивана Дионисиевича,  для осмысления дальнейшего.

По словам собеседника моего: “Был Гапон вхож к чинам столичным высоким, полицейским. И суммы серьезные получал, от департамента МВД. Но не был он   агентом-осоведомителем. И этому, доказательств масса. И первое из них — в картотеках ведомства не состоял он. И осведомителем не был. Уж поверьте на слово. Да от него этого и не ждали.
Ждали иного. Точнее надеялись, зная его талант убеждения и  ораторства. На его убеждение масс надеялись. Чтобы призывал и учил их мирному выражению протестов, коими Россия до известных событий в январе 1905 года, была напитана до крайности.

И именно к сотрудничеству он был приглашен теми, кто во власти питал высокую степень уважения к нему. Он же, священник, отношения с властью не скрывал, но и не козырял этим, как это бывает иной раз, когда тщеславие распирает, а иных достоинств, то и нет.

А что людей он  до смерти довел, так не верил, что власть пойдет на крайнюю меру. Но не мне одному кажется, что в то шествие народа, 9 января, переоценил он свой авторитет у власти. Переоценив и не заметил как переступил черту, за которой ведомая им, к любимому Царю-батюшке толпа, просящая внимания его отеческого к своим просьбам, по указке Гапона, должна была стать силой сметающей всех и вся на своем пути, не получив желаемого.
И успокоить ее могла либо чужая, либо своя кровь. По вынужденным обстоятельствам, случилось второе”.

Из дневника священника Боголюбова.
Начало осени 1910 года.

…Некоторые чиновники из городского управления, с умилением указывают, что территория Ташкента больше  территории Москвы и Петербурга вместе взятых. Да и бог, с ними, если так. А превосходство это возможно за счет преобладания одноэтажных домов, и дворовых участков при них, некоторые из которых достаточно велики.

Особенно выдающихся зданий в Ташкенте нет. Старогородская часть города, по числу строений превосходит нашу русскую. Жилых домов в ней 21392 единицы, из них 17 из жженного кирпича, остальные же все глинобитные и каркасные.  В русской части, жилых строений 4702, из которых 185 из жженого кирпича, 3423 сырцового, 1093 каркасных и глинобитных. 5 деревянных строений.

Конечно, в новой части города выделяются православные храмы, здания для прихожан иных вероисповеданий, дворец Великого Князя Николая Консантиновича, дом купца Д.Д.Захо, пассаж Арифа Ходжи и некоторые другие строения. Но это, пожалуй, и все. И как бы замыслы архитектурные есть, и совершенно недурственные.

Но все это не то. Иное здесь нужно. Чарующе-восточное. И надо бы сохранить это настроение. Но   не через побелку глиняных лачуг, а приведения в порядок мечетей и медресе в старой части города. Те, что от прежних веков. От них веет традициями и культурой народов местных, и именно в них  душа их многовековая.

Как связать все воедино, никто, кажется и не представляет. Впрочем, может и не нужно это никому. Стоят и стоят себе, и осыпаются от времени, и равнодушия. А может и не спроста  Константин Иванович (Кауфман – прим.А.Г.), решил поручить Куну, составить «Туркестанский альбом»  в который неутомимый трудяга-востоковед, включил кроме прочей  важной старины, и фотографии архитектуры местной, из которой некоторые по истечению лет еще более обветшали, а иные и вовсе обвалились.

И слава богу было у Кауфмана было понимание важности этого замысла, получившего после Куна, продолжение усилиями Брадовского, Терентьева, Богаевского и Нехорошева. Хоть так сохранили эти подвижники представления о Средней Азии, уж коль средств на иные  усилия не нашли.

В самом Ташкенте, таких зданий несколько, но вот беда все они требуют ремонтных работ. Собственно и в других городах то же обветшание и запустение повсеместное. И даже древние Бухара, Самарканд и Хива, не в лучшем состоянии. Но начать надо именно с Ташкента, все же, столица края. И делать надо бы с сохранением их первозданности. Ведь и мастера есть, и народ откликнулся бы и приложил руки свои, за труд ничего не требуя. Ну а духовенство местное, поддержало бы начинание, и это, несомненно. И как знать, может и перестало бы хмурится, на новшества наши, и нововведения всякие. А не хмурятся они, пожалуй, только на трамвай. После 1901 года, он стал и для них привычным. А то все арба, да арба. Впрочем как средство передвижения “арба” с ее огромными колесами, более приспособлено для среднеазиатской местности с ее плохими дорогами и климатом, в сравнении с российской “низкорослой” телегой.

Года через три, бог даст, линия трамвая продлится еще на 30 верст, а тяга будет не конная, а электрическая.

Для нашего местного населения, впервые попавшего в Ташкент все это еще диковинка, впрочем, как и для многих наших переселенцев из российской глубинки. Так вот для большего вовлечения населения Ташкента в его пользование, бельгийская эксплуатационная компания стала публиковать оповещение.

Конечно Ташкент отличается от иных городов края более активной жизнью,  в особенности в его русской части. И все за счет сосредоточения в ней всех центральных учреждений местных – административного, военного, финансового, медицинского, контрольного, и других управлений Туркестанского края, а также пребывания в нем Генерал-Губернатора, его Помощника и Военного Губернатора Сыр-Дарьинской области.
Отличие Ташкента от иных городов Средней Азии и в том, что город  имеет большее  распространение телефонии.

Протяженность улиц в русской части Ташкента равна  117 верстам,  на расстоянии 37.5. верст они шоссированы гравием и около 2.5 верст – настоящее шоссе, остальная же часть улиц еще не замощена.

И еще нет в городе деревянных настилов для пешеходов, из-за отсутствия в области избыточного строевого леса. Беседовал я об этом с хозяином артели, персом Ахмедом Хакверди, известным здесь своим мастерством в дорожных работах. Знаю его хорошо, оттого что стали мы почти приятелями после того как его артельные рабочие мостили часть улицы Московской, на которой расположена тюрьма Ташкентская.

Он мне сказывал, что “камня пригодного для мощения дорог здесь поблизости нет, а везти материал из ближайших гор, дело дорогое”. А был бы камень, так он бы “точно вымостил бы и улицу Хорошенскую, оттого что дом, и артельный двор его на ней”. А так булыжником улицу вымостил. И уж так аккуратно, камень к камню. Не придерешься. Он и заказчиков порой на эту улицу приглашает, пройтись и проехаться на извозчике. Работу свою демонстрирует, и они, как правило,  ему заказы делают.

Интересен он мне стал сразу, тем что, непривычно грамотен для местных персов, и легко владея русским языком приятен в общении. Родился и воспитывался в семье важного шиита муллы из Мешхеда. В юности покинув страну с торговым караваном, остался в Ташкенте и живет в трудах, не напрягая себя, религиозными ограничениями. Кстати рассказал он мне много интересного о народных традициях и обычаях персов. Их здесь меньше, нежели например в Самарканде. А в Ташкенте они стали селятся в восточной части города. Часто их путают с живущими здесь же кавказскими мусульманами, коих здесь именуют татарами.

В большинстве местные персы потомки рабов, из числа похищенных туркменскими разбойниками и  проданных в Хиву, Бухару или Самарканд, что прекратилось с появлением в Туркестанском крае русских.

О старогородских улицах Ташкента, могу сказать — лишь местами они выложены булыжником,  а если нет, то в сухую погоду все тонет в пыли, а в дожди в  жиже…

Впрочем, это не единственная беда — не может город похвалиться чистотой, и благоустройством. Конечно, вполне сносны места публичные, или те где построены дома состоятельного сословия, но это исключение… И все оттого что средств на благоустройство как всегда не хватает.

А вот растительности у нас много, и ее обильно орошают. Кроме Константиновского сквера, своей аллеей шарообразных карагачей украшающих город, хороши и городские сады, по Московской, Николаевской, Куйлюкской, и Куропаткинской улицам. Хороши деревья и в Александровском парке, саде при доме и даче генерал губернатора, и парке при обсерватории.

И еще хороша местная традиция, иметь вдоль тротуаров по обеим сторонам улиц арыки (небольшие оросительные каналы) с текущей в них, за исключением морозных дней зимы, водой. Ею в течение дня дважды поливают  улицы. Особенно понимаешь значение этого занятия, вечерами, после жаркого летнего дня.

Не столько городские власти, сколько сами горожане следят за системой арыков, и их состоянием. И в этом есть великая нужда, — вода в этих краях ценится высоко.

Воду для домашних нужд по городу для людей с достатком, развозят водовозы. Черпают ее из Головачевских, ключей дающих в сутки до 20 тысяч ведер. Большинство же населения, точнее простые по достатку местные народности, живущие в черте города и беднота в ее русской части, пользуются водой из Салара, колодцев или просто арыков.

Колодцев в русской части насчитывается примерно 472. Из них десятка четыре, желают быть лучше.

Через ходатайства в городской управе Начальника Ташкентской тюрьмы поручика Аким Петровича Андреевского, воду для пития и готовки пищи арестантам, стали черпать из колодцев с приемлемой для здоровья водой.

Но не могу передать, как плохо с водой в некоторых иных тюрьмах Туркестанского края. В места те посылают самых отчаянных и неисправных нарушителей закона. Страдания их там не по вине офицеров и властей на местах, а по причине  природных качеств источников водных. Порой вода там настолько солона, что и большие порции чая, не в состоянии перебить вкуса ее. Впрочем, местные народы привычны к тем условиям, а вот переселенцы из России, особенно привыкшие к ключевой водице, страдают безмерно. Но как говориться “знали куда ехали”.  Как то практикующий под Бухарой врач, говорил мне,  что в тех местах  кровавая диарея, привычна для половины населения, и все от воды той.

…Получил письмо с Кавказа. В одной его части, Павел пишет, что удовлетворен положением в издательском деле в Тифлисе. Должен заметить, что и в Ташкенте газеты издаются в тираже соответствующему спросу. Но все больше для русскоязычного обывателя. И перечень их невелик: Туркестанские ведомости; Военная газета; Туземная газета; Туркестанский куръер; На рубеже и ежемесячный журнал Туркестанское сельское хозяйство. Кажется все перечислил.
Слышал, будто газеты и на языках фарси и тюркском “с той стороны” разными путями попадают в Бухару и Самарканд, и оттуда некоторым числом и у нас в старогородской части Ташкента, оседает. Сам их не видел, а было бы любопытно. Да и в языке фарси уж очень хочется самостоятельно практиковаться. Не зря же годовой курс языка осилил, не отчаявшись, и не бросив, как многие иные мои “однокашники”.

Из числа подписных газет популярны у нас: Новое время; Биржевые ведомости; Русское слово; Свет; Русские ведомости; Инвалид; Речь; Слово.

На память помню, что в 1909 году, согласно данным статистических сборников по Туркестанскому краю, население получило 3708 наименований периодических изданий (…газет и журналов). Из этого числа: 1762 ежедневные  газеты; 1376 еженедельные издания; 195 двухнедельные и 375 ежемесячные. Но особенно популярен у нас журнал «Нива». Здесь каждый  его подписчик получает собрания сочинений классиков, и ежемесячные литературные приложения. Об этом мне говорил человек, знающий и авторитетный, Заведующий «Туркестанской библиотекой и музеем», Зыков Иван Петрович.

Так что хвала тебе  Россия, в стремлении быть  просвещенной от окраины, до окраины своей.

Сидя в его уютном библиотечном кабинете, беседовали мы с ним и о не менее популярных среди читателей, географических, этнографических описаний Туркестана, и его ранней истории. Популярна и прошлая история Перси, Афганистана и Индии. И сетовал он, что недостатка в этих описаниях, как бы и нет, но вот беда не все они равны по качеству правдивости.

“Порой такое прочтешь в авторских текстах для широкой публики… – и  не закончив этой фразы продолжил с горечью — … А иной раз, и цензоры наши пропускают нелепицу. Так вот подобное не случайно, а с умыслом, и с ведома высоких политических сфер. Это мне сведущий в том человек поведал, понятно,  не для огласки. Так что не обессудьте я уж без произнесения фамилий и чинов, это говорю вам”.

Вспомнилась и давняя беседа летом 1906 года с А. А. Семёновым. В тот год, к общей радости местных любителей книги и истории, он был переведен  из Ашхабада в Ташкент в канцелярию Туркестанского генерал-губернаторства. Особенно ликовали мы узнав в конце июня года о включении его в состав «Наблюдательного комитета» за ведением дел Туркестанской публичной библиотеки и музея…

Осень 1910 года
…Прекрасны местные традиции — вдали от мирской суеты, устраивать место под деревом и возлеживая наслаждаться дневными грезами, вблизи журчащего ручья, или родника. Благо солнечными днями и ласковыми вечерами, край этот наделен щедро. Ну а если небо затянуто серой осеней пеленой, не беда. И в этих часах природы, есть своя щемящая душу прелесть. Особенно она полезна, в часы  не торопливых размышлений о собственной причастности к суете этого бренного мира.

А уж как хороша пиала ароматного зеленного чая в эти часы любования земной благодатью, или трезвого самосозерцания,  вовсе передать не могу. Добавь к этому доносящуюся издалека, мелодию узбекского ная, душу бередящего.

И порой эта благодать так похожа на сюжеты картинок разноцветных, тех, что везут сюда из Персии соседней, и Индии не близкой, на радость шиитам местным. Тех картинок, на которые сунниты хмурятся, или прилюдно прикрывают лица ладонью. Но порой хоронясь от глаз посторонних, и сами они не без восхищения на них заглядываются. Уж очень красивы изображенные на них сцены из средневековых восточных поэм. А человек как имел склонность к соблазнам,  так это качество не потерял, какой бы вере он не преклонялся.

И как бы не желали заявлять об архаичности и исключительности в веропреклонении местных народов некоторые наши ученые умы, в своей массе мусульмане Средней Азии, не столь строго фанатичны, как иные арабские племена в исконно исламских землях, или персы.

Если это не так, то как объяснить, что в местных махалях  есть “выборный” которой  обязан в часы исполнения общей, обязательной, утренней пятничной молитвы в мечетях, едва ли не палкой выгонять из домов некоторых нерадивых верующих. И этот мой пример узаконенного контроля, за соблюдением общей для всех дисциплины в религии, не единственный.

Уж как представлю себе подобное в нашем православии, так едва смех меня не разбирает. У нас дракой такие принуждения  закончились бы. Потом наступило бы застолье, с обильным замирением, и затяжной отвальной. День на третий и в церковь пошли бы грехи замаливать, начисто  забыв с чего все началось.

Да и то хорошо, и слава богу. Ну, нет в православии  принуждения к религии. Все по воле самого человека. Впрочем, может оттого и вольности у нас больше чем у мусульман, а уж про вольнодумство наше извечное, и говорить нечего. Но как сказывал один мой прихожанин, “Мне православие,  как-то родней и понятней”.

Но более всего мне нравится в традиции мусульман,  увлеченность стихами и поговорками. И на фарси, и на тюркском, и на арабском, они цитируют такую массу поэтических строк, что порой диву даешься памяти людской. И ведь в меньшинстве своем народ местный грамотой владеет, а вот тексты заучивать с детства приучен, и  практикует этот навык всю жизнь.

Еще потрясает меня цитирование коротких высказываний Пророка Мухаммада, именуемых “хадисами”. Да и шииты от суннитов не отстают, цитируя на память высказывания своего кумира Али.

И ведь как ладно у них всех это получается — слово к слову ложится, не путаясь местами, и с чувством произносится. И как к месту они эти мысли мудрые и поучения святые используют. И пусть уж не все из мусульман от произнесения этих слов становятся лучше, но если самый худший из них хоть строчку в день вспомнит, и поступки свои ежедневные выверит с их смыслом, и то, пред лицом бога благо и для него, и для людей.

Слушая хадисы, или строки из поэзии в устах простого местного люда, порой задумываешься — ну отчего же наши христиане, в повседневности на память не цитируют поучительные библейские заповеди. Конечно в обходной речи нашей, и поговорки, и отдельные цитаты из Библии исстари в ходу, но надо признать не столь это массово, и постоянно как у азиат.

Оттого то, эту их сугубо народную  черту, нам надо не просто уважать, а учить их полезной практике детей наших — подобное не встречается не только у нас русских, но и у иных славянских народов.

Об этом мы часто говорим с хорошо образованным узбеком, попечителем одного из учебных заведений в Кукчинской части Ташкента, Мир-Азим Мир Аюпом.

Познакомились мы с ним в доме Председателя Попечительского совета, Ташкентского Коммерческого училища, Вал.Ник. Дунина-Барковского.

В тот период моей новой жизни в Ташкенте я конечно плохо знал нравы и обычаи местных народов, в чем сразу признался моему собеседнику. Он же выслушав меня, посоветовал начать изучение Средней Азии с усвоения простого: “В наших краях, люди редко упоминают свою национальность или народность. Все мы именуем себя мусульманами, и по определенным признакам различаем между собой суннитов и шиитов. Но не кичатся местные мусульмане  религиозными пристрастиями, и враждуют только, если к этому подтолкнут их обстоятельства крайние, или настроит какой-нибудь ловкач в своих интересах. В повседневности же обе группы местных мусульман вполне ладят друг с другом.

И еще много могут вам подсказать головные уборы, и верхняя одежда. Думаю, со временем и вы станете во всем этом разбираться.

Но главное для вас языки. Для начала тюркский. Почему тюркский?  Он мой родной, и впитал я его с молоком матери. Кого мы  после Аллаха вспоминаем? Наших матерей. Оттого и тюркский советую первым.

Потом выучите фарси. Пусть все будет не как в старой пословице:“Почти каждый турок знает персидский, но не каждый перс знает турецкий”. Выучите языки наши, начнете читать литературу. Через них поймете нас, азиат”.

Много полезного, Мир-Азим Мир Аюп рассказал мне впоследствии  о культуре местных народов, и особенно о весьма почитаемом в Средней Азии, на Кавказе, в Турции, и среди мусульман России, поэте-философе, государственном деятеле и реформаторе развития тюркского языка Мир Али Шир, более именуемого сегодня Навои.

Жил он в в Герате 15 века, и слагал свои произведения так, что они и ныне на устах людей. И еще посоветовал мне Мир-Азим Мир Аюп для большего понимания языка этого поэта посетить город Андижан

“Язык жителей  этого города, – уточнил мой собеседник – по мнению великого Бабура, это язык произведений Навои. Только не забывайте — в Андижане поэт никогда не был. Он был только дружен с двумя его уроженцами, как и сам Навои жившими некоторое время в Самарканде. И еще — Навои симбиоз персидской и тюркской культуры, и любая попытка его привязки к сугубо одной  из них, мне кажется неверной. Это так же неверно как считать его только  суннитом или шиитом. В моем понимании он истинный правоверный, всю жизнь мучительно искал “золотую середину” способную если не положить конец многовековым спорам об их религиозных достоинствах, и правах, то хотя бы примирять мусульман не только города Герата, но и всего Хорасана.

Существуют старинные тексты, в которых ясно указано о родовой принадлежности поэта, к учению Али. В то же время великий Бабур называет поэта  одним из тех, кто убеждал  правителя Хорасана, Султан-Хусейна, отказаться от шиитства. При этом сам поэт называл себя традиционно для шиитов — Мир Али-Шир”.

Позже когда я в достаточной степени овладел “тюрки” что позволяло мне самостоятельно понимать через поэтику религиозное мировоззрение Навои, Мир-Азим Мир Аюпи дал мне поэтапно прочитать четыре произведения поэта:
-АРБАИН – сорок стихотворных комментариев  к сорока хадисам Пророка Мухаммада;
-Назмул Жавохир – 256 коментария Навои к высказываниям Хазрата Али;
-Муноджат – Обращение к богу, суфийско-поэтический текст;
-Насим ал Мухабат — о любви к Аллаху 750 суфийских шейхов.

Вспоминая сегодня беседы с Мир-Азим Мир Аюпи, я все больше  сомневаюсь в выводах некоторых “знатоков” края, заявляющих о полной отсталости народов живущих здесь. С сомнением, оттого что отсталость эта, присутствуя лишь в промышленности, экономике, и обустройстве азиатской жизни, но никак не касается, их религиозной  и народной культуры.

Самобытна их культура, и цена тем что не поддается европейским и нашим российским влиянием. Может оттого что издревле эта часть исламского мира была щедра на человеческую мудрость, почитаемую во всем исламском мире — Исмаил Аль-Бухари, Ахмад Яссави, Бахауддина Накшбанди, Ат-Термези, Афака Ходжи, и  Ходжа Ахрар.

С именем последнего связаны многие тайны и легенды. Это имя ему дали люди уже в его зрелом возрасте за благие дела. Раньше же звали его “Ходжа Убайдулла из горного  кишлака Богистан близ Ташкента”. Жил он в одно время с Мир Али Шир Навои, и дружны они были, когда оба некоторое время жили в Самарканде. Став шейхом, Ходжа Ахрар, жил жизнью простой, несмотря на то, что был одним из самых состоятельных и влиятельных людей Средней Азии. На средства свои, без всякой гордыни, строил множество мечетей и медресе в священных городах – Самарканде, Бухаре, Герате, Кабуле…»

© Айдын Гударзи-Наджафов, 2013
Свидетельство о публикации №213041100302

(Публикация внесена в «Золотой фонд». ЕС)