В эвакуации История Ташкентцы

Ирина оставила комментарий, достойный отдельной публикации. ЕС.

… Ташкент — особое место — создавал условия для формирования таких незаурядных личностей. Больше десятка моих знакомых в Израиле продолжают работу по специальности, это тоже говорит в пользу «закалки», которую дает Ташкент.
Хочу добавить сюда характеристику Ташкента военного времен Инны Генс-Катанян, супруги Катаняна В.В, кинодокументалиста, сокурсника Рязанова Эльдара по ВГИКУ, невестки Лили Брик, которая выросла в Эстонии.

Инна Генс-Катанян. «Дома и миражи».

В ЭВАКУАЦИИ.

Шел сложный процесс нашего приспособления к советскому образу жизни. Когда мы прибыли в Ташкент, вещи были сданы в камеру хранения, мы с мамой очутились в небольшом скверике, а папа отправился искать место для ночлега. Было начало сентября 41-го года, но привокзальная площадь была уже забита растерянными людьми, сидящими и спящими на своем жалком скарбе и не знающими, куда податься. Отец нашел нам комнату в гостинице. Потом искал нас несколько часов, так как позабыл, где находится злополучный скверик. В гостинице администраторша полюбопытствовала, где наши вещи. Отец сказал, что завтра заберет их из камеры хранения. На следующий день отец отправился за вещами. И очень скоро вернулся. Удивленная администраторша спросила его, а где вещи. Отец сказал, что погрузил их на тележку, запряженную осликом, и сказал извозчику, куда их следует доставить. Как в Париже: «Отвезите вещи в отель «Плаза». По тому, как побледнела сочувствовавшая нам администраторша, отец понял, что сделал что-то не так.

Старичку — узбеку ничего не стоило отправиться в старый город с его глиняными заборами, закрывающими дома и сады, и мы остались бы ни с чем. А без вещей мы вряд ли вы жили бы в годы военного лихолетья. Однако минут через сорок раздалось цоканье копытцев, и ослик со всем нашим скарбом остановился перед гостиницей. Ее персонал воспринял это как чудо. Во время своих хлопот о работе и жилье отец познакомился с Евгенией Исааковной Ландер. Ее семья принадлежала к местной интеллигенции. Евгения Исааковна, видя нашу неприспособленность к советскому быту, всячески старалась нас опекать. Она помогла нам найти комнату недалеко от собственного дома, давала добрые советы. Увидев маму, которая в безуспешных поисках работы одевалась как можно скромнее, она спросила: «А нет ли у вас чего-нибудь поэлегантнее?» Мама ответила, что есть костюм с двумя черно-бурыми лисицами. «Так вот, — научила ее добросердечная Евгения Исааковна, — наденьте ваш костюм с обеими лисицами (потом они были благополучно проданы вместе с костюмом) и тогда идите искать работу». Мама ее послушалась, отправилась в Художественные мастерские Союза художников, где по трафаретам делались плакаты, и тут же была принята на работу. В мастерских она проработала все три с половиной года, что мы прожили в Ташкенте. Первые два месяца жизни в столице Узбекистана у меня ушли на освоение русского языка. Я добросовестно списывала все слова с вывесок, со стен, с заборов. А вечерами отец объяснял мне их значение. Многие слова он вычеркивал, говоря: «Этого тебе не надо!» Через два месяца я усвоила язык настолько, что могла пойти в школу. Но мой акцент привел к тому, что ребята меня сначала били, считая немецкой шпионкой. Домой я возвращалась вся в синяках. Мама настаивала, чтобы отец пошел в школу выяснять отношения. Но отец справедливо считал, что это делу не поможет, что я должна сама справиться. И вот однажды, когда я возвращалась домой после уроков, ко мне подошел один верзила и, сказав что-то оскорбительное, выбил у меня из рук портфель. Меня это так возмутило, что я бросилась на него, как кошка, и стала царапаться и кусаться. Мы катались по земле, и нас с трудом разнял школьный сторож. С тех пор отношение ко мне изменилось к лучшему и меня перестали бить. В школе со мной случился еще один забавный казус. Когда я вошла первый раз в свой новый класс, одна милая девочка сказала: «Садись рядом, у меня место свободно». Она мне очень помогала освоиться, показывала пальцем то место учебника по истории или географии, откуда надо было начать отвечать, поскольку я учила эти предметы наизусть, не всегда понимая смысла слов. Мама быстро привыкла к новым условиям! Но вот однажды директор попросила маму прийти в школу для серьезного разговора. Она сказала, что в стране всеобщее обязательное среднее образование и поэтому обязана принимать всех детей. Но я сижу на одной парте с девочкой по кличке «Лилька с улицы Кафанова», а эта кличка достаточно характеризует ее моральный облик. Директор просила маму убедить меня пересесть на другую парту. Но мама была настолько уверена в моей моральной устойчивости, что пренебрегла предостережениями директорши. Вскоре мы переехали в центр, во двор Публичной библиотеки, где отец нашел работу в отделе редких книг, а я перешла в школу на Пушкинской улице. Там подобных проблем уже не возникало.