“Твой голос я слышу повсюду…” Интервью Луизы Закировой о себе, семье и творчестве. Первая часть Искусство Ташкентцы

Автор Мавлон Шукурзода.

В становлении современной узбекской эстрады нельзя не отметить роль не больших джазовых биг-бэндов, эстрадных оркестров, Ташкентского мюзик-холла, ВИА групп и отдельных солистов данного жанра. И если конец 50-х годов можно рассматривать как период формирования узбекской эстрадной музыки, то 60-е, 70-е и 80-е были периодом ее развития и расцвета. Легендарные группы и исполнители того времени в условиях строгой советской цензуры умудрялись создавать настоящие шедевры эстрадного искусства, с богатым звучанием и национальным колоритом.

В мае 2013 года мне посчастливилось осуществить свою долгожданную мечту – взять интервью у первой узбекской примадонны 60-х и 70-х годов, Заслуженной артистки Узбекистана Луизы Закировой, которая вместе с братом Батыром Закировым, стояла у истоков современной узбекской эстрады. Наша долгожданная беседа проходила в уютной квинсской квартире Нью-Йорка.

Мои родители

Я родилась в семье профессиональных музыкантов. Мои родители познакомились в конце 20-х – мама в то время исполняла народные песни в одном из самодеятельных музыкальных ансамблей Ташкента, а папа только начинал работать в народном театре. В середине 30-х годов они поженились и в 1936 году вместе с группой молодых певцов отправились на учебу в Московскую консерваторию. В Москве у них родился первенец — Батыр. Нас в семье было шестеро, пятеро сыновей и я, единственная дочь. Росли мы в хлебосольном, гостеприимном доме, который часто посещали ведущие узбекские артисты и певцы того времени, атмосфера вдохновения и творчества питала нас с ранних лет. В этой атмосфере и сформировалась музыкальная династия Закировых, основоположниками которой были наши родители Карим Закиров и Шоиста Саидова.

Родители отца жили в старой части Хадры в знаменитой махалле Жангох (центральная часть старого Ташкента), где издавна селились купцы и ремесленники. По утверждению отца, именно здесь жители столицы устраивали гуляния во время народных праздников. Мой дед Зокир ота был усто-жестянщиком, но его ближайший родственник Мулла Туйчи-Хафиз в то время был очень популярным певцом. Отец с малых лет мечтал стать музыкантом и преданно служить искусству– он прекрасно пел и хорошо играл на дутаре, учился у старших. Его первым наставником был известный узбекский композитор Юнус Ражабий. Маленький Карим в детские годы даже не мог себе представить, что путь к профессиональной сцене будет столь тернист и труден.

В 16 лет его приняли в театральную труппу – так он стал одним из пионеров оперного искусства Узбекистана. Папа, пропагандируя культуру узбекского народа, объездил с концертными гастролями множество стран. Несмотря на свою молодость, он великолепно исполнял национальную, советскую и зарубежную оперу и добился больших успехов в этом. Уже в возрасте 27 лет отец был удостоен почетного звания «Народный артист Узбекистана».

Только сейчас, спустя более трех десятков лет после его смерти, начинаю с грустью осознавать, что о нем, скромном в жизни и в творчестве человеке, писали почему-то довольно редко… не снимали фильмов и передач, не проводили творческих вечеров. А ведь ему было что рассказать. Он мог бы поведать об истоках зарождения оперного искусства в Узбекистане, о молодежи тех лет –своих друзьях и сверстниках, которые позже составили цвет творческой интеллигенции Узбекистана, чьи имена для нас сегодня уже стали легендой: Мухиддин Кари-Якубов, Юнус Ражабий, Аброр Хидоятов, Раззак Хамраев, Тамара Ханум, Мухтар Ашрафий, Халима Насырова, Шукур Бурханов, Наби Рахимов, Мукарама Тургунбаева, Иззат Султон, Назармат, Алим Ходжаев, Амин Турдиев. В эту плеяду звезд, я бы включила Карима Закирова и его сына Батыра. В 2012 году отцу исполнилось бы 100 лет. Эту дату мы отметили скромно в семейном кругу.

Моя мама, Шоиста Саидкариевна Саидова — исполнительница народных песен, была солисткой Ташкентского музыкального театра драмы и комедии имени Мукими. Она происходила из знатной и уважаемой семьи саидов. Дед мамы в середине XIX века был визирем Эмира Бухарского, а отец Саид Кори – крупным промышленником Туркестана. Мама тоже с детства любила петь, участвовала в самодеятельных группах. На профессиональной сцене она стала первой узбечкой, связавшей песню с танцами, ее неповторимые душевные «лапари» люди слушали с большим удовольствием. Мама была первой исполнительницей роли Лейли в национальной опере «Лейли и Меджнун», написанной Узеиром Гаджибековым. Роль она исполнила блестяще, и ее, несмотря на беременность, отправили с папой на стажировку в Москву. В начале тридцатых годов ее считали не просто певицей, а талантливой вокалисткой, чей голос восхищал корифеев узбекского классического искусства: Кари-Якубова, Тамару Ханум и многих других прославленных артистов того времени.

Но у мамы было еще одно, пожалуй, главное достоинство. Несмотря на свою головокружительную карьеру в искусстве, она большую часть своей жизни посвятила семье и детям. Будучи строгой и волевой, она прекрасно справлялась с воспитанием шестерых детей и успевала выступать. Помню, мы любили слушать, как она поет узбекские народные песни из своего далекого детства – у нее это получалась бесподобно! Эти песни волновали наши детские души, наполняя сердца радостью, а иногда щемящей грустью. Они обладали волшебным свойством пробуждать самые лучшие и сильные чувства… Потом я обнаружила, что именно такую манеру исполнения – не спеть, а пересказать песню – мы переняли у мамы.

Мы все считаем, что то, чего мы достигли в жизни, стало возможно исключительно благодаря материнской заботе и той среде, в которой мы воспитывались.

Детство

Мы, второе поколение Закировых, выросли на классических и оперных песнях. В детстве папа часто водил нас в оперный театр имени Алишера Навои – мы с Батыром были влюблены в итальянскую оперу, наизусть знали многие арии. Мама же брала нас с собой в оперный драмтеатр имени Мукими. Так что выросли мы на сказаниях «Алпомиш», «Гуругли», «Фарход ва Ширин», «Лайли ва Мажнун» и других национальных драмоперах. Всех знаменитых певцов и музыкальную элиту мы знали уже с малых лет, так как постоянно находились в театрах.

С самого рождения мы были «заряжены» музыкальным духом. То же самое можно сказать и о наших детях. Сколько себя помню, мы постоянно что-то репетировали, устраивали спевки, мастерили маски, сами шили декорации и костюмы. Естественно не всегда все проходило гладко. Когда к родителям приходили гости, мы с Батыром давали им маленькие концерты, исполняли коротенькие отрывки из опер. Нашими первыми зрителями и судьями были не кто-нибудь, а народные артисты Узбекистана Тамара Ханум, Халима Носирова, Назира Ахмедова, Лутфияханум Саримсакова, Сулейман Юдаков, Тухтасин Джалилов, Шаходат Рахматова, Мукаррама Тургунбаева, Шукур Бурханов, Исахар Акилов, Дони Зокиров, Махмуджон Гафуров и многие другие. После концерта, сидя в углу, мы с интересом и большим удовольствием слушали рассказы старших.

Благодаря этим беседам и посиделкам мы с малых лет могли на слух безошибочно угадывать звук любого инструмента. Взрослые нам доходчиво объясняли, что такое опера, ария, речитатив, какая разница между драматическим и музыкальным спектаклем. С детских и юношеских лет мы знали биографии Карузо, Шаляпина, Вертинского, Козловского, Шульженко, Кари-Якубова, Уста Алима Камилова, Юнуса Ражабий и других певцов и музыкантов. Вот так мы выросли практически за кулисами театра. И после этого не стать артистами было бы грешно. Но, оперными солистами мы все же не стали, а выбрали эстраду.

Начало начал

В школьные годы я обожала индийскую музыку и мечтала когда-нибудь посетить эту сказочную страну. В 1954 году в школьном ученическом наряде я впервые выступила перед Джавахарлалом Неру и его дочерью Индирой Ганди с песней Tu Ganga Ki Mauj из кинофильма «Байджу Бавра». Буквально на следующий день после концерта, к нам домой позвонила сама Бернара Кариева и рассказала нашей маме, что слышала по всесоюзному радио о том, как чудесно юная Луиза Закирова исполнила индийскую песню на правительственном концерте, посвященном визиту первого премьер-министра Индии Джавахарлала Неру в Советский союз. Это был мой дебют, который открыл дорогу в мир большой эстрады.

Создание в Узбекистане первого молодежного эстрадного ансамбля «Юность»

Я очень горжусь тем, что у истоков современной узбекской эстрады стояла рядом с Батыром Закировым. До нас этот жанр пыталась развивать Тамара Ханум, но она больше акцентировала свое внимание на узбекской классике. В отличие от нее, мы с Батыром взяли курс на биг-бэнд. Создание первого эстрадного коллектива в то время стало величайшим прогрессом для страны. В середине 50-х во всем Союзе эстрадные оркестры были только в Азербайджане, Армении и Грузии. В 1956 году мы стали четвертыми из всех союзных республик, кто создал у себя новое направление современной эстрады. В то время это было событием огромного значения. Все думали, что мы тут чуть ли не в средневековье живем, часто на гастролях у нас спрашивали: «А правда, что у вас в Ташкенте все на верблюдах разъезжают?..» То есть никакого понятия об Узбекистане и тем более о нашей культуре в то время у многих не было. Так что у нас с Батыром и нашим эстрадным коллективом под названием «Юность» была миссия – нести узбекскую культуру в массы.

Новое звучание «Арабского танго»

Ни для кого не секрет, что сегодня написать музыку или аранжировать песню стоит огромных денег. Мы же как представители государственного оркестра часто пользовались услугами Гостелерадио. Сын друга нашей семьи Дони Зокирова, работавший главным музыкальным редактором узбекского радио, пригласил нас с Батыром к себе, чтобы мы могли ознакомиться с музыкальным фондом и подобрать что-нибудь для себя. Тогда нам с Батыром хотелось отойти от традиционного подхода и сделать акцент на свою национальную идентичность, что в те годы практически никто не делал.

В музыкальном фонде, внимательно ознакомившись с фонотекой, мы впервые открыли для себя арабские песни. В них было нечто близкое нам – родной колорит и восточное звучание. Мы были в восторге от знаменитого на весь мир певца, одного из крупнейших арабских музыкантов ХХ века, Фарида Аль-Атраж, первого исполнителя «Арабского танго» («О, светоч грез моих»). Сразу стал вопрос, как перевести песню с арабского. В то время в ТашГУ работали мои друзья, которые как-то помогали мне с переводом индийских песен и консультировали в произношении. Они нашли специалиста по арабскому языку, расшифровавшего текст и сделавшего перевод. Далее за дело взялся Ян Френкель, который своей оркестровой аранжировкой просто преобразил песню – именно с его помощью «Арабское танго» зазвучало по-новому. А голос Батыра подарил ей вторую жизнь.

Первое признание.

В 1957 году в Москве прошел Международный фестиваль молодежи и студентов. В составе узбекской делегации были, в том числе и молодые, подающие надежды исполнители, представляющие искусство Узбекистана. В эту делегацию попал и наш молодежный эстрадный ансамбль «Юность». Главный режиссер театра имени Хамзы Александр Осипович Гинзбург подготовил для нас специальную программу. Гинзбург в то время был соседом Эркли Маликбаевой, первой жены Батыра Закирова. Естественно, Батыр перед поездкой в Москву почти каждый день встречался с ним и обсуждал репертуар предстоящего концерта. Александр Осипович тогда впервые предложил нам поставить мюзикл. В то время я даже не слышала об этом жанре.

На фестивале впервые в исполнении Батыра Закирова прозвучало «Арабское танго», ставшеев дальнейшем очень популярным в СССР. А я также впервые исполнила веселую песенку «Наманганские яблоки». Перед поездкой в Москву я обратилась к маме с просьбой подсказать, какую узбекскую песню мне исполнить на молодежном фестивале, и она напела «Наманганни олмаси». Мы попросили композитора Шарифа Рамазанова сделать к ней легкую аранжировку, и получилось просто отлично! Отрадно, что эта песня долгое время была любимой не только в нашей стране, но и в бывшем Союзе. Песни, которые мы исполнили с Батыром, стали визитной карточкой нашей делегации. Концерт прошел блестяще, и мы стали лауреатами международного молодежного фестиваля.

Продолжение фестивальных концертов на родине

Так как мы были еще совсем молоды, в то время мы тесно сотрудничали с Центральным комитетом комсомола Узбекистана и Ташкентским горкомом комсомола. Когда мы вернулись из Москвы, ЦК комсомола уже утвердил специальный план мероприятий и попросил нас выступить с фестивальной концертной программой перед городской и сельской молодежью республики. В этот момент мы поняли, что стали знамениты и востребованы.

На концертах мы старались петь то, что нравится молодежи – я исполняла индийские песни, а Батыр арабские, французские и русские. Но, конечно, узбекские эстрадные песни были основой нашего репертуара.

Событие огромного значения. Создание первого эстрадного оркестра в Центральной Азии

В 1958 году Батыр задумался о создании профессионального эстрадного оркестра, – а если он за что-то брался, всегда доводил дело до конца. Оркестр был создан на базе эстрадного ансамбля, работавшего под руководством Александра Двоскина. В разные годы в нем выступали лучшие музыканты и певцы Узбекистана: Стахан Рахимов, Алла Йошпе, Иосиф Шаламаев, Эльмира Уразбаева, Эсон Кандов и многие другие.

Первым художественным руководителем эстрадного оркестра стал Шариф Рамазанов, а дирижером Александр Двоскин. По инициативе Батыра, в помощь к нам в Ташкент был приглашен тогда уже известный и талантливый композитор, друг Батыра Ян Френкель, который стал музыкальным руководителем эстрадного оркестра и занимался аранжировкой наших песен. Его вклад в развитии нашего эстрадного искусства не оценим.

Конечно же, узбекская эстрадная музыка складывалась и развивалась не в отрыве от мировой эстрадной музыки, на ее формирование в те годы влияла русская эстрада, французский шансон, музыка стран Востока, рок-музыка и, конечно же, джаз.

С конца 1950-х наш эстрадный оркестр во главе с Батыром становится популярным в СССР. Мы исполняли всё – от оперных арийи узбекского фольклорадо песен советских композиторов и зарубежных шлягеров. Практически всегда на языке оригинала звучали узбекские, русские, азербайджанские, иранские, афганские, турецкие, индийские, греческие, итальянские, испанские, французские песни.

«Дух Бандунга» и индонезийская колыбельная

В 1959 годув большом зале Академического театра оперы и балета им. Алишера Навои, состоялась конференция писателей стран Азии и Африки. «Дух Бандунга» – так называлась наша концертная программа посвященная этому международному форуму. Над созданием этой программы работали дирижер оркестра А. Двоскин, пианист Д. Соколов, композиторы Ш. Рамазанов и Я. Френкель. Эстрадное представление состояло из песен и танцев народов Узбекистана, Индии, Египта, Афганистана и других стран Востока.

Для своего выступления я выбрала из фонотеки Гостелерадио довольно оригинальную индонезийскую песню. К сожалению, в ТашГУ не было специалистов по индонезийскому языку, и пришлось учить слова на слух. Почему-то мы решили, что такая мелодичная и лиричная песня может быть только о любви и сценарий для выступления написали соответствующий. Режиссер установил на сцене лодку из фанеры, меня одели в национальный индонезийский костюм, а впереди посадили индонезийца с гитарой. Песню публика восприняла на ура, все были в восторге! Среди прочих участников и гостей, благодаривших нас после выступления, на сцену поднялся индонезийский писатель. Он был явно под впечатлением, даже сказал, что я похожа на настоящую индонезийскую певицу… Мы уже обрадовались, что смогли так здорово интерпретировать песню из совершенно незнакомой нам культуры, – и тут, после традиционных рукопожатий и благодарностей, он вдруг спрашивает, мол, почему мы выбрали такую странную декорацию для колыбельной песни? Представьте мое состояние… Этот случай мы до сих пор вспоминаем как живой анекдот!

Декада культуры и литературы в Москве.

В 1959 году в Москве проходила декада узбекской культуры и литературы – в те годы все союзные республики участвовали в подобных показах. Декада завершалась большим заключительным концертом «Салом Москва!» из произведений народного творчества, современной и классической музыки, участвовать в котором в составе Эстрадного оркестра Узбекистана довелось и нашему ансамблю. Свою концертную программу мы с Батыром завершили песней «Узбекистоним», которую написала наша мама Шоиста Закирова.

После выступления в Москве песни «Арабское танго» и «Наманганни олмаси» стали не обыкновенно популярны в бывшем Союзе, их полюбили все, особенно молодежь. Мне рассказывали, что даже в Каирских ресторанах перед началом исполнения «Арабского танго» звучали позывные из песни «Наманганни олмаси». Конечно, это было приятно, в тот год появилась слава, внимание, широкая публика… мы стали осваивать свое место на большой арене эстрады. Тогда-то все и заговорили о новой и самобытной узбекской современной эстраде и о семье Закировых.

Подбор репертуара в условиях советской цензуры

Самым сложным во всей нашей работе для нас с Батыром было формировать репертуар в условиях жесткой советской цензуры. Нам нравилось очень много песен, было множество задумок, но они не всегда отвечали требованиям идеологии того времени. Тем более, с учетом ориентированности коллектива на биг-бэнд… Контроль был тотальный – кроме Министерства культуры за нами пристально наблюдали местные партийные органы, и чтобы соответствовать духу времени, приходилось иногда исполнять патриотические песни. А это не всегда было не так просто, как кажется.

В конце 50-х бригадир-механизатор, хлопкороб, дважды Герой Социалистического Труда Турсуной Ахунова была очень популярной личностью. Узбекские композиторы забрасывали нас пустыми и бессмысленными песнями, которые зачастую просто невозможно было слушать. Одна такая песня досталась мне. Я, конечно, восхищалась геройством хлопкороба и давно планировала включить что-нибудь патриотическое в свой репертуар, но, не знаю почему, именно эта песня у меня совершенно не пошла – пришлось комиссии снять ее снашего репертуара.

В другой раз мы получили песню о войне во Вьетнаме. Тогда почти весь мир выступал против американской интервенции, этому трагическому событию посвящались десятки песен. Одну из них, по правде говоря, не совсем удачную, пришлось исполнить и мне. Песня называлась «Ветнамим» («Мой Вьетнам»). По всей видимости, написана она была на русском языке и уже потом переведена на узбекский. Слово «ветнамим» повторялось в тексте многократно, и звучало это настолько неблагозвучно, что члены комиссии единогласно освободили меня от ее исполнения.

Концерт без электричества и микрофонов

Все наши стремления, труд и старания не прошли даром. В 1965 году Правительство высоко оценило наши заслуги перед родиной, и присвоило Батыру Закирову почетное звание Народного артиста, а мне Заслуженного артиста Узбекистана. Но любовь зрителя для нас всегда была важнее. Мы любили выступать перед нашим народом, особенно в отдаленных местностях – после длительных изматывающих гастролей по городам бывшего Союза это было особенно приятно.

Лето. Город Коканд. Работаем на открытой площадке. Аншлаг, нет ни одного свободного места. Концерт в разгаре – и вдруг… по техническим причинам выключается электричество, по всему городу нет света. Что делать? Как работать? Организаторы не растерялись, тут же вынесли две керосиновые лампы и поставили около кулис. Но как без микрофонов перекричать оркестр на открытой площадке? Музыкантам пришлось играть так тихо, насколько это только возможно. Как-то нам все же удалось отыграть этот концерт, кокандские зрители, помню, долго аплодировали, требовали продолжения, они даже не представляли, как непросто нам пришлось.

Сейчас многие не гнушаются фонограммой, мы же вообще не умели петь под запись, наверное, из-за чувства ответственности перед зрителями. Нам часто приходилось выступать на телевидении в прямом эфире – это обязывало.

«Купкари» запомнила, а концерт нет…

Нас с оркестром привезли в отдаленный район Самаркандской области – город Ургут. Подготовили маленькую площадку – судя по всему, сюда редко заезжали эстрадные ансамбли, а может, и вовсе мы были первыми. Оркестр тогда только получил новые инструменты «Сильвера». Пока мы устанавливали оборудование, сияющие барабанные установки с интересом рассматривали прохожие, подходили знакомиться, интересовались аппаратурой, а потом неожиданно пригласили на «купкари» (козлодрание). Времени до концерта еще было много и мы пошли. Помню, мне было не по себе от происходящего… Невыносимо было смотреть, как несчастного барашка буквально рвут на части. Как прошел концерт не помню, а вот «Купкари» осело в памяти на всю жизнь.

«Танцы! Играет узбекский эстрадный оркестр»

Еще один интересный случай из нашей гастрольной жизни произошел в одном из городов Украины. После киевских гастролей нас повезли в город Жовква, Львовской области. В те годы наш эстрадный оркестр уже был популярным, доводилось выступать на разных сценах, так что мы ко всему привыкли. Здесь же, едва приблизились к входу в концертный зал, мы увидели огромное объявление, где большими буквами красовалась надпись:

«ТАНЦЫ! Играет узбекский эстрадный оркестр».

Вот это номер… нарочно не придумаешь! Эти танцы, да и сам город со своим чудным названием запомнился нам надолго.

Любовь народа. Концерт, который закончился в три часа ночи

В те годы из Ташкента по областям Узбекистана ездил агитпоезд, в котором собиралась вся узбекская культурная элита. Несмотря на жаркое лето, мы давали по несколько концертов подряд, переезжая из города в город в душных вагонах в самый зной. В один из таких железнодорожных туров мы оказались в Бухаре. Едва ступив на платформу, мы узнаем, что концерт запланирован не в Бухаре, а в Навои, а это ни много ни мало еще 100 км– нужно срочно отправляться в путь! Жара невыносимая, автобус, пыльная ухабистая дорога… В итоге добрались мы с трехчасовым опозданием почти к 11 ночи. К нашему удивлению, открытый концертный зал был переполнен, все терпеливо ждали столичных артистов. Те кто был ближе к входу, выбежали нас поприветствовать, Батыра даже подняли на руки и понесли в концертный зал. Конечно же, мы сразу забыли про усталость.

Нам даже не дали переодеться: пыльные и мокрые мы сразу отправились на сцену. И тут выяснилось, что у нас нет рояля – выступали мы в этом городке первыми, зал новый, и о рояле еще видимо не успели позаботиться. Тогда главный организатор обратился к залу: «Ребята, у кого есть пианино?» Несколько человек подняли руки. В считанные минуты из чьей-то квартиры привозят пианино и ставят на сцену. Заметьте, все это происходит в полночь! Так что выступили мы весело– смотрели друг на друга и смеялись, такое у нас было впервые. Мы с Батыром еще долго вспоминали этот день, концерт прошел на одном дыхании, зал долго нас не отпускал, мы пели до трех часов ночи…

А на следующий день мы выступали в самом отдаленном городке нашей родины –Учкудуке. Дул сильный степной ветер с пылью, и хотя я уже была беременна Наргизкой, все равно вышла на концерт. Я никогда не боялась трудностей, может, поэтому моя Наргиз выросла такой сильной и смелой.

«Не расстанусь» с комсомолом, или о том, как меня исключили из рядов ВЛКСМ…

Многие артисты прошли школу эстрадного ансамбля созданную нами. Одной из них была Эльмира Уразбаева, наша солистка. Мы всегда были с ней очень дружны, ее муж Нестеров какое-то время был музыкальным руководителем и дирижером нашего эстрадного ансамбля и часто помогал нам бесплатно аранжировать песни.

В один прекрасный день наш комсорг сообщил, что нас с Эльмирой вызывают в райком комсомола. Из райкома нас направили в горком, молодые, холеные и важные члены которого встретили нас холодно. Сначала зашла Эльмира, она была более шустрой и пробивной, чем я. Разговор у них получился весьма дружелюбный с комсомольскими шуточками и юмором. Но когда зашла я, они словно по команде стали серьезными и более официальными. Потом устроили мне самый настоящий допрос, задавали различные вопросы, многие даже и не по существу. Больше всего придирались к тому, почему я вовремя не оплачиваю комсомольские взносы, тем самым грубо нарушая Устав ВЛКСМ. Я, было, пыталась объяснить, что находясь по 10 месяцев в год на гастролях, вовремя вносить плату удается не всегда, но они продолжали давить – заявили, что я чересчур зазвездилась и даже пригрозили лишением почетного звания! На этот раз я не стерпела и резко парировала: «Это почетное звание дал мне мой зритель, а раз не вы мне его присваивали, то и не вам его меня лишать!». Началась перепалка, я, ссылаясь на свои уставные права, высказала все, что думаю по этому поводу. Им это, конечно, не понравилось, и после обсуждения мне объявили, что я исключена из рядов ВЛКСМ, и добавили: «Вы еще не знаете, на что мы способны…» Я была в шоке, словно меня облили кипятком… даже не помню, как добралась до дома. Мои коллеги и друзья рекомендовали обратиться в вышестоящие органы комсомола, но я отказывалась, потому что, не считала себя провинившейся.

Так, на самом пике карьеры меня исключили из комсомола. И еще долгое время я чувствовала, как меня преследовали и препятствовали во многих делах. По их же инициативе я стала не выездной заграницу. Меня открыто вычеркивали из всех списков артистов заявленных в международные гастроли в Индию, Иран, Румынию, ГДР, на Кубу и т.д. Но, сколько бы они ни старались, почетного звания так меня и не лишили. Я продолжала каждодневно работать над собой, расширяя свой репертуар и гастролируя по союзным республикам.

Помню, когда мы были детьми, мы никогда не слышали от папы: «Иду на работу». Вместо этого он говорил: «Иду на службу». Так и мы с Батыром, да и все мои братья и наши дети, следуя семейным традициям, честно и до конца служили и продолжаем служить народу…

Конец первой части. Продолжение следует.

P.S. Во второй части интервью речь пойдет о творческой жизни великого узбекского маэстро Батыра Закирова, его триумфальном выступлении в парижском концертном зале «Олимпия» и об историческом событии – создании Ташкентского мюзик-холла.

Фотографии: