Ольга Пославская. Мой Ташкент. Двадцатые годы. Часть шестая История

Спорт, ты мир… моей юности
Мы назывались и были действительно физкультурниками, а не спортсменами. Физкультурники в те времена группировались не по обществам, а по профсоюзным клубам, например, — «Металлист», «Железнодорожников» (клуб Октябрьской рево­люции, сокращенно — КОР), «Печатник». Близки по структуре к современным спор­тивным обществам были  лишь «Динамо»,  «Профинтерн», «Локомотив».

Физическая культура всегда занимала, немалое место в Узбекистане. Еще до рево­люции в Ташкенте было создано Общество любителей гимнастики. Немалую роль сыграли в этом пленные чехи, осевшие в городе после первой мировой войны. Именно они познакомили местных любителей спорта с так называемой «Сокольской» гимнасти­кой. Долгое время (по-моему, до начала 50-х годов, когда прошла волна борьбы с «космополитизмом») в советской спортивной гимнастике преобладала чешская терминология: «скорочкая», «отбачка», «вис стремглав» и т. д. Ярым пропагандистом гимнастики был преподаватель физкультуры из школы имени КИМ Андрей Степанович Дураноский. Он организовывал массовые выступления школьных гимнастов на стадио­не..Мы с сестрой занимались физкультурой в клубе «Красный печатник». Он был бли­же всего к нашему дому: на Воронцовской улице (Сулеймановой). Мы ходили туда в кино и постепенно «прижились».

Ах, клуб печатников! Это был настоящий клуб — приют людей, желающих общать­ся друг с другом. Главной в клубе была физкультура. Печатники располагали спортпло­щадкой, которая попеременно превращалась в волейбольную, баскетбольную, горо­дошную, тренировочную футбольную, а с наступлением темноты — в летний кинозал. В коридоре клуба стояли столы для настольного тенниса. Пинг-понг только что вошел в моду, им увлекались все. Во дворах стояли специальные столы, играли и в тесных «коммуналках» того времени, на любых столах, даже круглых. По краям клубного зала стояли гимнастические снаряды, а на сцене выступали самодеятельные коллективы — хоры, драматические труппы, танцевальные кружки.

Мы собирались в клубе просто поговорить, устраивали импровизированные кон­церты. У клубного рояля усаживалась моя сестра. Она же нередко сопровождала своей игрой кинофильмы, как было принято в эпоху «Великого немого». Естественно, что совершенно безвозмездно, на «общественных началах», как теперь говорят. В зале клуба читались лекции, главным образом о международном положении, пользо­вавшиеся огромной популярностью. Молодежь тех лет остроэмоционально восприни­мала все, противодействующее новому строю. Для нас бранными словами были Кер­зон, Чемберлен, Чан-Кай-Ши.

Клуб жил интересами своих членов — рабочих-печатников, работников изда­тельств, журналистов. Не было ни одного платного руководителя. Я, конечно, лучше знала наших спортивных руководителей, тренеров, как они стали называться позднее. Все они были рабочими типографий. Общее, я бы сказала, идейное руководство осу­ществлял «Митрич» Копытцев. Он был самый «старый» среди нас. Сейчас прикидываю, что ему было немногим более сорока. Хорошо и тепло вспоминаю первую значкистку ГТО в Узбекистане, женственную, тактичную и умную Лиду Андрееву (Туманову). Она нередко приходила в клуб с маленькой дочкой Зоей, ставшей известным литератором. Постоянным и всеобъемлющим тренером, занимавшимся с футболистами, гимнаста­ми, штангистами и борцами, был Петя Таранов, которого мы все обожали. Спокойный, добродушный, на вид слегка медлительный (а бегал хорошо, был одним из лучших наших бегунов), он внимательно и заботливо относился к своим подопечным. Главным его увлечением была легкая атлетика. Никто из наших тренеров не имел специального образования, до всего доходили своим умом. Отсутствие подготовки сказывалось, несмотря на энтузиазм и «чемпионов», и рядовых спортсменов, и их тренеров. Мы отдавали спорту все,  что могли.

В составе физкультурных команд и клубов почти не было представителей местных национальностей, в частности, девушек-узбечек. Родители-мусульмане не пускали до­черей даже учиться, а тем более бегать с голыми ногами. Это был бы настоящий по­зор. На днях я разговорилась, сидя в очереди к врачу, с 82-летним человеком, который рассказал мне, как в 1930 году их, молодых узбеков, закончивших среднюю школу, отправили  по  областям  Узбекистана  набирать учащихся  в Ташкентский  медицинский