«Истории о Ташкенте» — Александр Тюриков, издательство «Ёш гвардия», 1983 год История

ИСТОРИЯ О ГЛАВНОЙ ПЛОЩАДИ

Идем ли мы в праздничной демонстрации, поздравляем ли молодых с бракосочетанием, показываем ли свой город гостям — в первую очередь мы обязательно спешим сюда — на площадь имени Ленина. Красной называли раньше свою главную площадь ташкентцы, считая ее младшей сестрой главной площади нашей страны — московской Красной площади.

Площадью нашей восторгаются многие. Зайдите сюда со стороны улицы Навои — часами можно гулять по прекрасной набережной обновленного Анхора. Вокруг могилы Неизвестного солдата — бульвары и цветники. Красный гранит у Вечного огня, живые цветы у бронзовой солдатской каски… Стройные ели обрамляют аллею, названную Аллеей дружбы. Внимательно вчитайтесь в таблички, установленные здесь. На них — имена людей, известных в нашей стране и во всем мире. Побывав здесь, они по традиции своими руками посадили на память Ташкенту молодые деревца.

А восемнадцатиметровый памятник Ильичу, открытый со всех сторон свету, такой же величественный, как сама наша площадь! Остановитесь здесь, оглянитесь вокруг. Перед глазами — высотные здания, парки и скверы, широкие магистрали, уходящие к горизонту. Воплощенные в жизнь мечты Ильича.

Хорошо сказал об этом народный поэт Узбекистана Уйгун:

Гляжу, гляжу
На величавый памятник,
Душа, как горн кузнечный
Горяча.
И шар земной
Я вижу в зорях пламенных —
Сияющий,
Как сердце Ильича.

За архитектуру центра Ташкента Центральный Комитет КПСС и Совет Министров СССР присудили в 1975 году большой группе ташкентских архитекторов, художников и инженеров Государственную премию.

А какова была молодость нашей площади?

…Сверкали офицерские аксельбанты, матово поблескивали начищенные сапоги, пестрели платья. Городское офицерство со своими семьями собиралось на воскресную молитву. Над домами офицеров и чиновников, расположенными на Соборной и Черняевской улицах, над новой крепостью, построенной в 1865 году, возвышался Спасо-Преображенскпй собор. Массивный, мрачный, сложенный из темно-красного кирпича, он подавлял своей архитектурой, выдержанной в византийском стиле.

С постройкой этого собора, сооружение которого завершилось в 1888 году, центр нового Ташкента стал приобретать свое лицо. В конце главной улицы города — Соборной — образовалась одноименная площадь, вокруг которой раскинулись сады и бульвары для гуляний. Сама же Соборная площадь предназначалась для военных парадов. Она, в отличие от большинства грязных, пыльных улиц города, была засыпана гравием.

Здесь же располагался и Белый дом — резиденция туркестанского генерал-губернатора. Это было главное здание, сооружённое на площади, по своим видом оно никак не украшало ее. Первоначально Белый дом имел пять комнат, а после землетрясения 1868 года к нему пристроили еще несколько помещений. Получилось большое, но весьма неказистое здание, которое своим видом, как говорили о нем современники, напоминало лепешку. Вокруг расположились дома ташкентской знати, военные казармы — низенькие крыши, глиняные дувалы, пыльные улочки…

Вот такой была наша главная площадь всего сто лет тому назад. Окиньте ее взглядом теперь: где все эти убогие домишки, где пыль и ухабы, где унылый скрип тяжело груженной арбы? На месте военного собора бьют чистые струи фонтанов. Здесь поднялась первая ташкентская высотка— 20-ти этажное здание, где расположились различные министерства. А разве возможно узнать в Аллее парадов, в ее цветниках и бульварах пыльную, узкую Черняевскую улицу? Следа не осталось и от губернаторской «лепешки» — ее сменили стремительные современные формы здания Президиума Верховного Совета Узбекской ССР, над которым гордо реет флаг нашей республики.

На главной площади столицы всегда многолюдно. Потому что радостные события происходят у нас очень часто. Вот еще один свадебный кортеж, увитый яркими лентами, въехал на площадь. Молодожены бережно кладут цветы к Вечному огню. А вот подошли автобусы, из которых выплеснулось шумное море детворы. Здесь, на главной площади, произнесут они слова торжественной клятвы юных пионеров-ленинцев, впервые наденут алые галстуки.

У каждого города есть своя главная площадь. Наша главная площадь— это символ нового Ташкента, стряхнувшего с себя ветхую, пропыленную древность, выдержавшего удары подземной стихии, уверенно шагающего в свое светлое завтра.

ИСТОРИЯ О ГОРОДСКОМ ГЕРБЕ

Что ни город, то норов»,— гласит старая пословица. И действительно, большинство городов очень индивидуальны, своеобразны. У каждого свои, только ему присущие черты. Вспоминаю Киев — встает перед глазами крутой берег Днепра, над которым сияют золотом главы Киево-Печерской лавры. Ленинград для каждого из нас — город трех революций, город-герой, где «каждый камень Ленина знает»… Самарканд — кладезь мудрости и музей восточного зодчества, город великого звездочета Улугбека…

Свои профессии и судьбы, свою неповторимость и особенность города стараются выразить в своих визитных карточках — гербах.

Происхождение городских гербов теряется в глубине веков. На щитах гербов чаще всего рисовали предметы, которые отражали своеобразие города,— его экономику, географические условия. На гербе Медыни, например, были изображены вездесущие пчелы, принесшие городу известность. На гербе Баку — струи горячего газа и якорь, которые выразительно говорят о занятиях жителей. Красочны и ярки гербы русских городов. Голубые, как небо, передают красоту и величие, ярко-зеленые — изобилие, красные, как пламя,— мужество, храбрость.

У городов Востока гербов, в обычном понимании этого слова, не было. Их заменяли различные геометрические или орнаментальные узоры, которыми украшали и городские ворота, и ханские печати. Наш город, уже два тысячелетия стоящий на земле Средней Азии, тоже не имел своего символа или эмблемы. В прошлом Ташкент никогда не достигал расцвета культуры и искусства, подобного Самарканду, его архитектурные ансамбли не отличались такой красотой, как сооружения Бухары или Хивы, он не был религиозным центром. Это был обычный город-труженик, с работящими ремесленниками и землепашцами, оборотистыми купцами и деловыми промышленниками.

Но времена меняются. Сегодня наш город — столица крупной хлопкосеющей республики, центр науки и технического прогресса, город мира и дружбы… Ташкент стал местом проведения фестивалей, форумов, встреч, на которые собираются представители науки, литературы и искусства, oбщественные деятели со всего мира. Каждому из нас известна эмблема кинофестиваля стран Азии, Африки и Латинской Америки, которой каждые два года украшается Ташкент. Но вот единой эмблемы, в которой каждый гость нашей столицы прочел бы то главное, что присуще городу, пока не было.

Поэтому решено было в 1979 году объявить конкурс на создание герба города Ташкента. Было представлено более пятидесяти эскизных и проектных предложений. Ташкентские художники, архитекторы предлагали самые различные варианты для городского герба. На эскизах — ихлопкоуборочный комбайн, выпускающийся на «Ташсельмаше», и хлопковая коробочка на фоне заводских корпусов, и ташкентские небоскребы… Победителями конкурса стали архитекторы лауреат Государственной премии СССР Сабир Рахимович Адылов и лауреат премии Ленинского комсомола Рафаэль Гиззатович Юсупов, создавшие эмблему, наиболее отвечающую требованиям, предъявляемым к гербу современного социалистического города.

На фоне восходящего солнца — силуэт Ташкентского филиала Музея В. И. Ленина, олицетворяющего торжество ленинских идей на Востоке. Золотистая коробочка хлопка, в которой мы видим силуэт голубя, символизирует Ташкент как столицу хлопкосеющей республики, город мира и дружбы. Центр композиции завершает шестерня — символ мощной индустрии Ташкента.

Таков герб, который получил Ташкент. Он встречает у воздушных ворот города гостей, прибывающих сюда из разных концов планеты, приветствует приезжих со стороны главных автомобильных дорог, его изображение украсило площади и бульвары столицы. Он прочно вошел в нашу жизнь как символ древнего и вечно юного Ташкента, в котором мы живем.

ИСТОРИЯ О ГОРОДИЩЕ МИНГ-УРЮК

За городом, вдоль правого берега Салара, раскинулся обширный сад. Меж высоких зеленых холмов цветут тысячи фруктовых деревьев. Воздух настоен на аромате цветущего урюка и прохладе горной воды, которую нес вдоль сада канал. Место это называлось Минг-Урюк — тысяча урючин. Сад возник в начале двадцатых годов XIX столетия, долгое время был заброшен, и его вскоре облюбовали горожане. Не было вокруг пыльного, жаркого Ташкента лучшего места отдыха и гуляний, чем минг-урюкские горки. Не каждый день соберешься в Чимган, а здесь какие-то десять-пятнадцать минут на извозчике — и ты в райском уголке.

Среди местных жителей об этих местах ходили целые легенды. Старики рассказывали, что давным-давно, сотни, а может быть, и тысячи лет назад, стоял здесь прекрасный дворец, вокруг которого раскинулся большой цветущий город. Хорошими земледельцами были его жители, росли здесь пшеница и ячмень, много красивых лошадей было у горожан, процветали ремесла и искусства… Воинственны и свободолюбивы были жители Шаша — так называли этот город. Нелегко было сломить их такому всесильному врагу, как тюрки, которые покорили даже Китай. «Когда проходишь через Шаш, поднимай выше полы одежды, потому что это страна дьяволов, от которых бегут правители»,— так говорили враги.

Легенды можно воспринимать как летопись истории, а можно — как красивую сказку. Но тот же седой старик, что поведал сказание о Шаше, мог показать кувшин с затейливыми узорами или наконечник копья, которые он нашел, копаясь на окраине минг-урюкского сада. И тогда совсем иными представали перед взором слушателя эти грандиозные холмы, которые казались теперь то белоснежным дворцом, то мрачным серым замком за высокими крепостными стенами, то шумным городским базаром…

Холмами Минг-Урюк впервые заинтересовались члены Туркестанского кружка любителей археологии, который открылся в Ташкенте в 1895 году. Тогда было составлено описание древнего городища, появились и первые находки. В 20-х годах нынешнего столетия Минг-Урюк обследовал известный советский ученый М. Массон, который предположил, что городище было резиденцией тюркских правителей.

А в 1957 году сюда пришли молодые ташкентские археологи Д. Зильпер и Ю. Буряков, чтобы начать комплексное исследование городища. Легенды начали обретать материальные доказательства. Из глубины веков медленно вставал древний город, изначальный центр Ташкента.

Обнажились останки крепостных стен, помещений, где был размещен гарнизон средневекового замка, были найдены десятки предметов домашнего обихода. Из-под слоя пепла, например, обнажился изящный лепной сосуд с широким округлым туловом. Законченность его формы, тщательность и искусность изготовления свидетельствовали о высокой квалификации средневековых мастеров. А вот железные предметы — наконечники стрел, разливные ложки с длинными, изогнутыми на конце ручкам! На полу другого помещения был найден горшок с невысокой горловиной На его боку прочерчен крест — знак, оберегающий содержимое сосуда о злых духов. На одной из стен сохранились следы цветной росписи — очень редкое свидетельство высокой культуры жителей древнего поселения. Каждый день работы дарил археологам все новые и новые находки, подтверждавшие, что здесь, на Минг-Урюке, в IV—XII веках был город.

Археологические работы, проводимые в течение почти двадцати летна Минг-Урюке, помогли определить время сложения и развития древнейшего городского образования, дали много интересных фактов об образе жизни, культуре, ремеслах жителей, о тех сражениях, которые проходили у его стен. Город не раз погибал в огне пожарищ, но жизнь снова и снова возрождалась на этой земле. Однажды, после очередного. набега захватчиков, люди ушли с пепелища и больше не возвратились сюда. Новые поселения поднялись на берегах Бозсу, а развалины древнего города, занесенные со временем землей, заросшие дикой порослью, превратились в пологие холмы. Через сотни лет на этой сдобренной пеплом и кровью предков земле вырос, зашумел густой листвой сад…

Ни следа сегодня не осталось ни от фруктового сада, ни от самих холмов, которые сравняли с землей. На месте одного из них выросли новые корпуса швейного объединения «Красная заря», а там, где была укрепленная цитадель — древний замок правителя, поднялось высотное административное здание Аэрофлота. Только неумирающие легенды да находки археологов оставили для потомков память о древнем городище. Месте, где родился наш Ташкент…

ИСТОРИЯ О ГОРОДСКОМ СКВЕРЕ

Расширять новый город было решено на восток, за арыком Чаули. Правда, здесь уже до решения городских властей начали селиться приезжающие из России мелкие ремесленники, торговцы, низшие военные чины… Дабы пресечь хаотичную застройку, и был составлен в 1871 году генеральный план строительства новой территории города.

Составлен он был по прогрессивной радиально-кольцевой схеме, в отличие от уже существовавшей в городе прямоугольной планировки улиц. В центре на схеме был расположен сквер, от которого радиусами расходились проспекты, получившие позже названия: Духовский, Московский, Лагерный, Кауфманский, Куйлюкский, Соборная улица…

— Начнем строить свой Петербург?— довольно спросил составителей плана генерал.

Вопрос был полушутливый, но не случайный. Ведь военные инженеры, работавшие над новым планом, взяли за основу радиально-кольцевую схему застройки Петербурга.

Вскоре новый центр — Константиновский сквер — был заложен. Сначала он был военной площадью, одно время служил даже местом для скачек, а потом, когда благоустройство сквера завершилось, решено было сделать его местом отдыха для ташкентской публики. Улицы, пересекающие сквер, были закрыты для движения транспорта, объезды вокруг него расширены, по окружности установлена невысокая металлическая ограда.

Вокруг сквера появились постройки: самая ранняя из них — здание Государственного банка — одно из красивейших сооружений дореволюционного Ташкента. С юга — фасадом к северу — разместилось длинное одноэтажное здание Туркестанской учительской семинарии, а на западной стороне поднялись здания-близнецы — мужская и женская гимназии, разделенные Соборной улицей. Здесь, под тенистыми карагачами, собирались после занятий гимназисты, послушать духовой оркестр приезжали по воскресеньям жители Лагерного проспекта, заходили сюда порой и рабочие железнодорожных слободок, раскинувшихся на берегу Салара. Обширный сквер как нельзя лучше подходил для проведения различных выставок. Особенно представительной была Туркестанская сельскохозяйственная и промышленная выставка 1890 года.

Но сквер слышал не только звонкую медь оркестров, гомон посетителей очередной выставки и топот копыт стремительных рысаков. В октябре 17-го пробивались через него революционные отряды, идущие на штурм крепости, а дойти до нее было непросто — сквозь огонь пулеметов засевших в гимназии юнкеров. Восставший народ пронес здесь знамя революции, а потом водрузил его в центре сквера. Красный стяг, портрет Карла Маркса, транспаранты — таким был первый памятник, установленный здесь молодой Советской властью.

Сейчас памятник Карлу Марксу ярким факелом возвышается в центрею Монумент, установленный здесь в 1968 году, создан скульптором Д. Рябичевым.

Сквер с разбегающимися во все стороны улицами можно сравнить с раскрытым веером. Только рисунок на веере теперь куда богаче, красочнее. Разве узнаешь, например, в красивейшей улице города — улице имени Пушкина — дореволюционный Лагерный проспект? В начале этойулицы, у сквера, делала когда-то остановку неторопливая конка. Сегодня на этом месте — станция самого быстрого городского транспорта — метро. На противоположной стороне сквера, там, где были когда-то афиши кинотеатра «Туран», высятся ташкентские куранты. А дальше, на изгибе бывшего проспекта Духовского — нынешней Пролетарской улицы — поднялось фантастическим кубом из стекла и стали здание Музея искусств.

Да и сам старый сквер сегодня по-особому светел, ярок, наряден. Он словно помолодел от того животворного огня, который принес Прометей нашего времени.

ИСТОРИЯ О ПАНТЕОНЕ СЛАВЫ

Когда-то это был обширный тенистый парк, который раскинулся между улицами Пролетарской и Тараса Шевченко огромным зеленым шатром. Помнится, еще мальчишками мы часто бегали сюда, в «Кафанчик», как тогда мы называли это место, спасаясь от нещадной полуденной жары,— здесь под могучими деревьями было прохладно и необыкновенно тихо. Сюда почти не долетал перезвон трамваев у старого Таштрама, здесь не было слышно веселого галдежа, как у аттракционов в парке имени Горького, здесь не гремела громкая медь военного оркестра, как в парке культуры железнодорожников. Через него не сновали прохожие, не пестрели здесь плакаты и афиши, не было ни бочек с пивом, ни ларьков с мороженым.

Аллеи парка строгими радиусами тянулись к его центру. Здесь, на возвышении, стояла устремленная в небо десятиметровая стрела. Рядом с ней днем и ночью плескалось на ветру пламя Вечного огня. И высеченные на мраморе имена, и живые цветы у Вечного огня, скорбно склонившиеся у подножья ветераны, которых часто можно было видеть здесь,— все это говорило само за себя….

Подробно же историю этого парка-памятника мы узнали позднее.

Александровский парк возник в 1893 году на площади перед зданием биржи. Позже это массивное здание было переделано под городской театр.. Часть средств, которые выделила городская дума на его реконструкцию, пошла на благоустройство сада. Но денег, как всегда, не хватило, сад остался неухоженным.

Он был расположен по тем временам почти на окраине города, его заросшие аллеи часто служили приютом разному бездомному люду.

Стражи городского порядка наведывались сюда редко, поэтому сад стал наиболее удобным местом для митингов и собраний рабочих, ремесленников Ташкента.

Особенно памятным стало 12 сентября 1917 года, когда здесь, в Александровском парке, состоялся многотысячный митинг железнодорожных заводских рабочих и солдат первого и второго Сибирских стрелковых полков. На этом митинге была принята резолюция, предложенная большевиками: рабочий контроль за производством, национализация банков и крупных предприятий. Земля — крестьянам, власть — Советам!

Нелегок был путь ташкентского пролетариата к победе. Враг, терявший свой, казалось, надежный оплот, был силен и жесток. Глава Временного правительства Керенский срочно направляет в Ташкент карательную экспедицию «для подавления мятежников». Его приказ был не менее категоричным, чем приказ Николая II, который царь подписал в 1912 г по поводу восстания туркестанских саперов: «С виновниками бунта должно быть поступлено беспощадно».

То ставшее известным всей стране восстание саперов 1-го и 2-го саперных батальонов произошло в ночь с 1 на 2 июля 1912 года в Троицких лагерях под Ташкентом. Оно было стихийным выступлением против грубого обращения офицеров; лишенное общего политического руководства, оно быстро было подавлено — 13 саперов казнены, более 200 отправлены в бессрочную каторгу,— но стало ярким отражением общего подъема рабочего движения в России перед империалистической войной.

Они были первыми… За них, своих соратников по оружию, бились на баррикадах в октябре 1917 года рабочие Ташкента.

5 ноября все трудящиеся города провожали в последний путь своих товарищей, павших в боях за победу Советской власти. На целый километр растянулась траурная процессия, которая двигалась от военного госпиталя к Александровскому саду. Братская могила в густой тени деревьев приняла тела героев революции. Десятки, сотни венков алыми цветами пламенели на скорбном холме. Так и стал бывший Александровский сад пантеоном революционной славы. Сюда же в октябре 1918 года были перенесены останки казненных саперов.

Почему именно пантеон? В античности это понятие означало усыпальницу великих людей. Ташкентский пантеон — пусть скромный, но для каждого ташкентца дорогой памятник нашим отцам и дедам. О многих славных сынах хранит он светлую память. В 1919 году здесь захоронены туркестанские комиссары, зверски замученные белогвардейцами. В Парке коммунаров — таково официальное название этого места — покоится прах председателя Центральной контрольной комиссии Компартии Туркестана М. П. Кафанова, большевика журналиста Захара Бураса, поэта Хамида Алимджана и комсомольского вожака Сергея Стрелкова, первого президента республики Юлдаша Ахунбабаева и первого узбекского генерала Сабира Рахимова…

Сюда приходят ветераны, чтобы вспомнить о былых сражениях, о друзьях-товарищах, вместе с которыми с оружием в руках боролись за счастье родной земли. Сюда приходит молодежь, чтобы лучше узнать героическую историю своего народа, его бесстрашных сыновей. Сюда приходят поэты, чтобы здесь, в тени вековых деревьев, у Вечного огня писать прекрасные, жизнеутверждающие стихи. Такие, как написал Уйгун, не однажды бывавший здесь:

Молча стою перед памятником из гранита,
С горькой отцовской любовью
На надпись гляжу:
Но потому ль, что в земле
Ваша юность зарыта,
Старый поэт, по свободной земле
Я хожу?

ИСТОРИЯ О ПАМЯТНИКЕ НА ЗАВОДСКОМ ДВОРЕ

На тенистой Железнодорожной улице вдоль дороги тянулась ажурная ограда парка культуры и отдыха железнодорожников, а за домами завершала свой последний километр перед вокзалом стальная магистраль. Жили на этой улице многие рабочие паровозного депо и завода имени Октябрьской революции. Так что название свое она носила не случайно.

Был у меня здесь закадычный друг. Дед и отец его работали па железной дороге, и в доме было много всяких необыкновенных вещей: и фуражка машиниста, и сигнальные флажки, и фонарь путевого рабочего… Особенно мы любили слушать рассказы деда. Придя с работы, он непременно уделял нам немного времени: расскажет о том, как прошел дальний рейс, объяснит устройство сигнального фонаря… А однажды рассказал, как строил он со своими товарищами памятник, что стоит и сегодня на заводском дворе. Первый памятник Ленину в Ташкенте.

Вскоре я переехал в другой конец города и только изредка попадал на тенистую, заросшую тополями улицу своего детства. Но вот однажды довелось присутствовать на торжественном посвящении молодежи в рабочий класс, которое проходило на заводе имени Октябрьской революции. Выступали наставники, передовики производства… И тут объявили: слово предоставляется ветерану завода Алексею Васильевичу Комиссарову… Я узнал его сразу, хотя прошло уже почти двадцать лет.

Он что-то увлеченно говорил притихшим ребятам, собравшимся в заводском дворе, а я смотрел на монумент, возвышавшийся за его спиной. Основанием памятнику служили массивные паровозные колеса, над нимибыли установлены поршни, кузнечная наковальня, а еще выше — сходились пирамидой шатуны, словно руки, державшие на ладонях небольшой диск с фигурой Ленина. Владимир Ильич стоял в своей излюбленной позе, спокойный, уверенный… Это и был тот самый памятник, о котором я слышал в детстве.

После митинга я подошел к Алексею Васильевичу, и нам пришлось знакомиться заново — трудно ему было узнать во мне мальчишку тех далеких лет. А потом я попросил его как когда-то: «Расскажите, Алексей Васильевич, еще раз о памятнике…»

Каждый ташкентец знает этот легендарный завод, носящий имя Октябрьской революции. Предприятие и сегодня одно из крупнейших в столице, хотя выросли здесь такие гиганты промышленности, как авиационное производственное объединение имени Чкалова, тракторный, «Узбексельмаш»… В начале же века Главные железнодорожные мастерские — так назывался тогда тепловозоремонтный завод — были первенцем индустрии края, кузницей рабочего класса. Все мы знаем, что именно здесь, в этой «Рабочей крепости» было поднято знамя революционного Туркестана. Отсюда уходили рабочие отряды на фронты гражданской войны, здесь начинались первые субботники, отсюда один за другим шли отремонтированные паровозы, так необходимые молодой Советской республике…

В январе 1924 года пришла сюда трагическая весть: умер Ленин.

«С невыразимой скорбью услышали мы эту весть… Но рабочий класс не впадает в уныние. Мы в десятки раз усилим нашу работу, нашу спайку, наше единство»,— давали клятву рабочие железнодорожных мастерских в те траурные для всей страны дни. Уже к концу января от рабочих мастерских поступило 200 заявлений о приеме в партию. «Можно смело сказать, что все лучшее из среды беспартийной массы идет сейчас в ряды РКП»,— писала в те дни «Туркестанская правда».

Тогда же труженики мастерских решили увековечить память дорогого вождя и учителя — соорудить на предприятии монумент Ильичу. Был объявлен конкурс на лучший проект памятника. В нем принял участие начальник кузнечного цеха Главных мастерских Резуненко.

Долгими вечерами он думал над тем, как воплотить в холодном металле живые черты Ильича, его всепобеждающие идеи. Ходил по заводу, гдемногое еще напоминало о прошедших революционных битвах. Дав прощальный гудок, поблескивая свежей краской, уходили в далекий путь паровозы.

И решение пришло. Постаментом для памятника будут именно паровозные колеса — колеса истории, которые Ленин направил в светлое будущее. На них будут опираться поршни, символизирующие движущую силу пролетариата. А над всем этим будет возвышаться сам Ленин — машинист, ведущий вперед локомотив истории.

Этот проект был признан лучшим среди двадцати работ, представленных на конкурс.

Участие в сооружении памятника приняли сотни рабочих, а также ученики железнодорожного училища имени КИМ, которое было организовано на базе мастерских в 1921 году.

Алексей Комиссаров, в то время совсем молодой парнишка, которого только-только избрали секретарем комитета комсомола училища, каждый вечер приходил со своими товарищами на площадку, где было решено установить памятник. Убрали груды металлолома, скопившегося здесь, утрамбовали землю, а потом закатили сюда тяжеленные паровозные колеса для постамента. С огоньком работали ребята, старались как можно быстрее завершить порученное почетное дело. Да и праздник, к которому готовилась вся страна,— 7-я годовщина Великого Октября,— был не за горами.

И 7 ноября 1924 года первый памятник Владимиру Ильичу Ленину в нашем городе был открыт. Он поднялся на заводском дворе Главных железнодорожных мастерских, на том самом месте, откуда был произведен первый пушечный выстрел, возвестивший о начале революции в Ташкенте.

Первоначально памятник выглядел несколько иначе, чем сегодня: на вершине постамента был установлен бюст Ильича. В 1927 году его сменила скульптура Ленина в полный рост. Вокруг памятника появились клумбы цветов, это место стало центром территории завода: неподалеку была установлена Доска почета, здесь же происходили все торжества заводчан — проводы молодежи в армию, чествование ветеранов, вручение трудовых наград. Напротив монумента открылся музей истории завода, где энтузиастами предприятия было собрано множество фотографий, документов, бесценных реликвий.

Глядя на памятник, стоящий в центре заводского двора, я вспомнил прекрасные слова, сказанные народным поэтом Узбекистана Гафуром Гулямом:

Мы вольного Востока сыновья.
Мы Лениным воспитанное племя.
Народов наших дружная семья
Шагает к счастью, обгоняя время.

Вот оно, это молодое племя — шагает от проходной завода к своим цехам, станкам, навстречу новому трудовому дню. А памятник Илы на заводском дворе — будто надежный маяк, указывающий им путь.

ИСТОРИЯ О СТАРОЙ КРЕПОСТИ

Сеанс в «Пионере» закончился, и из дверей кинотеатра высыпала ватага ребят. Размахивая портфелями, они шли по тенистой аллее детского парка, а навстречу им тарахтел мотороллер, тянувший за собой вереницу тележек со счастливыми малышами. Ребята вышли из парка, пройдя под сводами массивной арки, и тут один из мальчишек обернулся назад:

— Смотрите, как здорово!

Огромное красное солнце садилось, касаясь краешком стрельчатой башенки у входа в парк. На фоне неба четким силуэтом выделялись каменные зубцы стены, прорези бойниц, узорная решетка ворот главного входа…

Словно замок или старая крепость, правда, ребята?— сказал мальчишка.
А это и есть старая крепость,— ответил кто-то.
… Генерал Черняев с нетерпением ожидал представителей местной знати. Он вызвал их, чтобы сообща решить важный вопрос о выборе места для постройки новой крепости. И вот у генерального штаба появились всадники: одетые в дорогие халаты «отцы города» во главе с Ишан-Ходжой Кази Каляном.

Совещались недолго. Было решено соорудить новую военную крепость на холме Тили-Кирилмас, неподалеку от берега канала. Место было как нельзя более подходящим: с возвышенности хорошо просматривался весь город, с запада подступы к холму преграждало русло канала.

Черняев немедленно приступил к постройке крепости, чтобы уже новому, 1866 году разместить войска на теплых зимних квартирах.

Ташкентская крепость стала первым в истории города сооружением, которое строилось наемным, а не принудительным трудом. Организация найма рабочих на все земляные работы осуществлялась ташкентским купечеством, поставщиком рабочей силы стал городской посад.

Уже через три месяца поднялся на холме, опоясывая его, высокий крепостной вал, а внутри — помещения для пехоты, лазаретов, порохового погреба. Зубчатая крепостная степа ощетинилась бойницами, из которых выглядывали жерла пушек.

Позже на северном углу крепости было выстроено двухэтажное каменное здание для офицерского собрания.

Каждое утро из-за стены крепости слышались четкая поступь марширующих на плацу солдат, позвякивание винтовок, а ровно в 12 часов дня над городом раздавался пушечный выстрел — совсем как в далеком Петербурге…

Таким был этот оплот царизма в Туркестане, неприступный и, казалось, навечно поставленный здесь бастион, охраняющий на далекой окраине России самодержавный, крепостнический строй.

Но революционное движение, лавина, катившаяся по России, сметала на своем пути один за другим бастионы старого мира. Под его растущим влиянием они и сами становились как пороховые погреба — готовые вот-вот взорваться изнутри.

В ночь на 1В ноября 1905 года в ташкентской военной крепости началось восстание солдат резервного батальона, артиллерийского склада и артмастерских. Они арестовали офицеров и захватили крепость.

По восставшим был открыт огонь. Но солдаты держались стойко, надеясь на поддержку других подразделений гарнизона. Однако угроза артиллерийского расстрела поколебала их ряды. На утро восставших обезоружили и арестовали.

«Убито 3, ранено 28, в каторгу осуждено 5, в дисциплинарный батальон — 15, на хлеб и на воду под арест — 48 человек». Таков был итог первого революционного выступления солдат в крепости.

Расправа над восставшими вызвала в Ташкенте волну стачек и забастовок. «На кровавый ночной пир,— говорилось в одной из листовок, выпущенных ташкентской группой РСДРП,— устроенный генералами в крепости, из сотен и тысяч грудей наших товарищей вырвалось грозное слово: «Бастуем!»

С ташкентской крепостью связано и крупнейшее в России солдатское выступление — восстание туркестанских саперов. Для устрашения солдат приговор был приведен в исполнение в военной крепости. По поводу выступления ташкентских саперов В. И. Ленин писал, что на призыв рабочих к борьбе откликаются «матросы и солдаты от Гельсингфорса до Ташкента». В период с февраля по октябрь 1917 года крепость вновь превратилась в арену ожесточенной борьбы. Солдатские комитеты требовали установления в армии демократических порядков, открыто выражали недовольство Временным правительством.

Крепость — как бастион старого мира на Востоке — доживалала последние дни.

За толстыми каменными стенами притаилась тишина, нарушаемая неутихающими волнениями в городе. На рассвете 28 октября 1917 года гудок Главных железнодорожных мастерских поднял рабочих и дехкан на решительный бой.

После двух дней ожесточенных схваток крепость сдалась. Заплескалось над бывшим офицерским собранием алое знамя революции.

Сегодня далеко не каждый ташкентец сможет указать точно, где была расположена старая крепость. Из наиболее крупных ее построек к настоящему времени осталось только реконструированное здание офицерского собрания.

Вся территория старой крепости отдана сегодня в распоряжение ташкентской детворы. Здесь, в детском парке имени В. И. Ленина, расположены кинотеатр «Пионер», два уютных кафе, аттракционы, новый театр кукол… А о старой крепости напоминает только массивная арка со стрельчатыми башенками и прорезью бойниц. Но теперь уже кажется, что построена она не сто лет назад, а совсем недавно, специально для забавы малышей.

ИСТОРИЯ О СЕДОМ АНХОРЕ

По мосту снуют сотни машин, нетерпеливо позванивают на остановке трамваи, спешат пешеходы… А здесь у жизни другое измерение: широкая водная гладь словно и не движется вовсе, только чуть колышется, будто дышит. Ускорь шаг — и обгонишь вон тот кораблик — кленовый листок, что плывет вдоль берега. Спокоен, величав седой Анхор. Он такой всегда — и ранней весной, когда несется по его широкому руслу мутный бурный поток, и поздней осенью, когда вода его — темно-синяя гладь, от которой веет холодом далеких гор. Анхор — это не суетливый, пенистый Салар с бурунами, порожками, крутыми изгибами русла. Анхор, как и подобает старшему брату, строже, глубже, полноводнее. Спуститесь к нему, зачерпните ладонью воды. Холодна? В самый жаркий полдень окунешься в него, заплывешь на середину, расслабишься, блаженствуя, отдавшись его могучему течению, но пройдет минута-другая — и уже ищешь глазами ближайшие ступеньки, чтобы выбраться на берег: уж очень холодна вода…

Правда, заядлых любителей купаться этим не остановишь. Проезжаешь порой по улице Навои и видишь на парапете моста бронзовые спины мальчишек — греются перед очередным заплывом. А морозной зимой, когда вокруг белым-бело и под ногами хрустит корочка льда, вода Анхора обманчиво кажется горячей: словно парное молоко клубится над руслом теплый пар, и озябшие воробьи жмутся поближе к воде. Посмотришь на отчаянных смельчаков, легкими саженками переплывающих Анхор в такое вот морозное утро, подивишься их розовощекости и веселью, с каким растираются они полотенцем, стоя босыми ногами на снегу, и подумаешь — может, действительно такой теплый Анхор?

Но большинство все же придерживается иного мнения. Ташкентцы любят свой Анхор в первую очередь за его прохладу, величавость и полноводность. За те блаженные минуты, когда сидишь у самой воды на мягкой стеганой курпаче, пьешь ароматный чай под журчание потока, бьющегося о сваи настила. Прислушайтесь: это седой Анхор рассказывает вам свою историю…

Неспокойно жилось наместникам Кокандского ханства в захвачен ими Ташкенте. То и дело вспыхивали в городе мятежи, волнения, не помогали даже жестокие публичные казни захваченных бунтовщиков, которые устраивались на базарной площади. В самом начале XIX века, дабыобезопасить себя от мятежного города, построили в Ташкенте кокандские ханы свою крепость. Она поднялась на окраине города, на левом берегу канала Анхор. «Укрепление сие,— писал современник в 1813 году, — обнесено со стороны Кокании двумя высокими каменными стенами и двумя глубокими рвами, а к городу одной стеной и глубоким каналом до 50 сажен ширины» (Анхор). На противоположном берегу шла городская оборонительная стена, здесь же расположились одни из городских ворот — Шейхантаурские.

На новых землях у канала расселились высшие чины кокандской администрации в Ташкенте, поднялись казармы кокандского военного гарнизона, склады. …Анхор, протекавший ранее по окраине, стал теперь главной животворной артерией этой части города.

Сам он брал начало из еще более полноводного канала — Бозсу. Перед самым Ташкентом Бозсу разветвлялся на два почти равных рукава Кайкауз и Анхор, которые, обводнив городские земли, снова соединял за пределами Ташкента в общий канал. Анхор, например, питал 23 крупных арыка, растекавшихся в основном по «кокандской» части города.

Удобные во всех отношениях места на берегах Анхора облюбовали и строители «нового» города, который начал расти по левую сторону канала после присоединения Ташкента к России. Естественная водная преграда была как нельзя кстати для возведения здесь новой военной крепости, да и первый генерал-губернатор Туркестанского края решил устроиться поудобнее, дабы не страдать от столь жаркого климата. Свой дворец велел выстроить прямо на берегу Анхора, на месте, где раньше высилась городская стена.

Первая улица нового города протянулась здесь же, прямо вдоль берега канала. Она соединила крепость с главной улицей старого города — Шейхантаурской. Так Анхор оказался границей между старым и новым городом. Только мост через канал соединял два, во многом отличных друг от друга, Ташкента.

Сегодня кто-нибудь из старожилов еще может сказать по привычке «Поедем в старый город». Но где старый, где новый город? Один он сегодня — древний и вечно юный Ташкент.

Аксакал, проходя по аллеям, раскинувшимся по берегу Анхора, теребит в волнении бороду и восклицает: «Джуда соз!» Не узнает старого, знакомого ему с детских лет канала, в котором он купался мальчишкой. Где скользкие глинистые берега, заросшие густым кустарником, непролазные рощи, болотистые заводи? В бетон одет сегодня Анхор, а вдоль берегов не крепостные стены тянутся, не пустыри да кукурузные поля, а аллеи и парки, уютные чайханы и кафе.

Анхор все такой же полноводный, щедрый на прохладу и тень своих берегов. Только однажды останавливал он свой бег, когда было решено капитально реконструировать старый канал. Чего только не было найдено в его русле, захламленном за долгие годы! Говорят, даже старый «Запорожец» «всплыл», когда сошла вода. Я лично его не видел, но зато был свидетелем более впечатляющей находки. Когда обнажилось дно, в районе бывшей крепости берег ощетинился рядами проржавевших снарядов…

Многое может рассказать седой Анхор. Зайдите в чайхану, которая стоит у моста на бывшей Шейхантаурской улице — сегодняшней просторной магистрали, носящей имя Алишера Навои. Чайхана эта так и называется — «Анхор». Возьмите чайник крепкого чая, присядьте на краешек сури и прислушайтесь, как журчит под настилом вода. Это седой Анхор рассказывает свою историю….

ИСТОРИЯ «О ЛИТЕРАТУРНЫХ» УЛИЦАХ

Слышал как-то хорошую фразу: «В названьях улиц — времени приметы». Очень точно подмечено. Но названия ташкентских улиц созвучны не только поступи нашего космического века.

Тянется к вокзалу тенистая улица, названная именем классика украинской литературы Тараса Шевченко. А через квартал отсюда мчатся сотни машин по одной из крупнейших магистралей столицы, которая носит имя великого поэта Грузии — Шота Руставели. На новой площади стоит памятник пролетарскому писателю Максиму Горькому. Площадь и проспект, вливающийся в нее, названы его именем. На несколько километров протянулась улица Навои, носящая имя великого узбекского поэта. Вот с какой любовью говорит о ней народный поэт Узбекистана Миртемир:

Среди озер и речек рукотворных,
Среди садов, где свищут соловьи,
Нет древних улиц более просторных,
Чем улица поэта Навои.

А кто не знает улицу Пушкина — старейшую улицу Ташкента! О ней одной можно рассказать целую историю. Проложенная в самом начале семидесятых годов прошлого столетия, она первоначально называла Лагерным проспектом, поскольку вела в загородные военные лагеря. 1871 года здесь стали появляться первые дома, где селились чиновник офицеры, купцы, появилось здание почтамта, выросли винокуренные заводы, двухэтажное здание аптеки… В 1899 году, когда в России отмечалось 100-летие со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина, улица и получила свое новое имя. Обэтом дне напоминает мемориальная доска, установленная на здании правления Союза писателей Узбекистана, расположенном в самом начале улицы, у сквера Революции.

Недавно попались на глаза строки Степана Лиходзиевского:

Средь улиц ташкентских, широких и узких,
Дал имя одной и поэт белорусский.

Здесь имеется в виду улица Якуба Коласа. Народный поэт Белоруссии во время Великой Отечественной войны жил и работал в Ташкенте. Он полюбил узбекский народ и город, который приютил его в тяжелые годы войны. Здесь поэт создал многие произведения, посвященные Узбекистану. Полюбили узбекистанцы, сражавшиеся на фронтах Великой Отечественной войны, его «Песню пилота», где он славит бойцов-узбеков, вместе с другими народами Советского Союза громивших фашистских захватчиков.

22 апреля 1960 года на улице Пушкина, на доме, где жил и работал Якуб Колас, была установлена мемориальная доска. А улица, проходящая неподалеку, по которой Якуб Колас часто гулял со своими друзьями — узбекскими писателями,— названа его именем.

Кстати, этот район города, пожалуй, самый «литературный». Готовя репортаж к 150-летию со дня рождения великого русского поэта Николая Алексеевича Некрасова, я побывал на улице, носящей его имя, заглянул и на соседние — Гоголя, Хамида Алимджана, Крылова, Жуковского, Льва Толстого, Юлиуса Фучика… Целая галерея имен мастеров слова! Эти улицы крепко связаны с главной улицей Куйбышевского района — улицей Пушкина. А ведь и в жизни талант и мастерство поэта, как путеводная звезда, освещали путь новым поколениям классиков нашей многонациональной литературы.

…По широкой улице проносились тяжело груженные самосвалы с надписью «Ташметрострой» на кабине. Полным ходом шли тогда работы по сооружению очередного подземного дворца. Именем талантливого узбекского писателя Хамида Алимджана решили ташкентцы назвать одну из новых станций метрополитена.

Именно на метро я и доехал до Чиланзара — еще одного «писательского» района города.

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция—«Хамза»,— разнеслось по вагону. И вот уже поезд плавно останавливается на перроне станции, носящей имя основателя узбекской советской литературы — Хам-зы Хаким-заде Ниязи. Выхожу на перекресток, залитый ярким, после метро, солнечным светом. Вот она, крупнейшая магистраль Чиланзарского района, проспект Мукими. Отсюда рукой подать до площади Актепе. Если обойти ее вокруг, прочесть таблички прилегающих к ней улиц, наверняка вспомнятся любимые литературные герои, любимые строки стихов. Об этом напомнят улицы Есенина и Агахи, Шолома Алейхема и Султана Джуры, Исаакяна и Гафура Гуляма…

А знаете, сколько всего в нашем городе улиц, названных именами поэтов и писателей? В горисполкоме меня познакомили с «Перечнем улиц, площадей, переулков Ташкента». Оказалось, что «литературных» улиц в нашем городе — 105. Чтобы яснее представить, много это или мало, приведу пример: в Ленинском районе столицы всего 134 улицы. Получаете что в Ташкенте имеется целый «литературный» район.

Кажется, все может разрушить, поглотить в своих необъятных глубинах безжалостное Время. Но вечно остаются жить строки и имена тех, кто выстрадал их и подарил людям.