Экскурс в прошлое и настоящее хивинских немцев История

Пишет В. А. Ивонин.

Добрый день Евгений Семёнович. У Вас выставлена прекрасная статья об Анне Герман. Упоминается, что она немка и родом из Ургенча. Думаю, что многим будет интересно узнать об её пращурах, о том, кто такие хорезмские немцы и откуда они взялись на этой древней земле. Об этом в статье землячки Анны Герман, нашего известного учёного историка Диларам Манглиевны Иноятовой.  Часть иллюстраций к этой статье я заимствовал с Вашего сайта. С уважением Виктор Ивонин.

История и дальнейшая судьба хивинской колонии немцев продолжает вызывать интерес отечественных и зарубежных исследователей. Эта тема мало изучена и практически не освещена в печати. В общих чертах этот вопрос рассматривался в статьях Матвеева А.М., Кнауэр Н.Х. Особое внимание привлекают статьи Гентшке В.Л., Лыкошина Н.С. и Жуковой Л.И. За рубежом к этой теме проявляют интерес профессор Джеймс К. Юнке из США Штат Канзас и профессора Харвей Дик и Петер Классен.

Немецкие поселения в Хорезме давно замели исторические пески.

Появление немцев в Хиве с одной стороны связано с политикой Российской империи по колонизации новых территорий, с другой — является ярким свидетельством толерантности узбекского народа к людям других национальностей и конфессий. Оно может рассматриваться также как свидетельство прогрессивных воззрений хивинского хана Мухаммад Рахимхана II на проблемы развития экономики и положительное влияние процессов взаимопроникновения культур на прогресс общества и государства. Благодаря его решению и поддержке 16 апреля 1884 г. в 15 км. от Хивы была основана колония молочанских немцев (немцы, ранее проживавшие на реке Молочная Таврической губернии, ныне Запорожская область Украины)[1] — 40 семей[2]. Позднее к ним присоединились единоверцы из Киргизии, Поволжья, Украины.

Молочанские немцы с позиций национальных черт, традиций и национальных ценностей выступают как типичные представители немецкого народа, но, тем не менее, весьма существенно отличались от других групп немцев. Это, прежде всего, специфический «молочанский» диалект немецкого языка. [3] Кроме того, часть молочанских немцев, имевших менонитское вероисповедание, представляла собой весьма специфические в социальном плане, замкнутые общины. На этой почве меннонитские общины в любой стране проживания особо не контактировали с местным населением (за исключением деловых контактов) и рано или поздно вступали в противоречие с властями, поскольку не признавали «мирских» законов и решений администраций, противоречащих их трактовке библейских предписаний. При этом Проповедуют смирение, отказ от насилия, верят во «второе пришествие» Христа. Именно эта черта и обусловила их появление в Хорезме.

В 1874 г. в России была введена обязательная воинская повинность, а с 1880 г. она распространялась на лиц меннонитского вероисповедания. В результате меннонитские общины, проповедовавшие отказ от воинской повинности и государственной службы, переселились в Туркестан, [4] но и здесь в Ташкенте столкнулись с повестками, обязывавшими их сыновей идти в армию. Именно в этот момент хивинский хан Мухаммад Рахимхан II разрешил немцам поселиться в Хорезме. [5]

Было бы наивным полагать, что Мухаммад Рахимхан II не понимал, что представляет собой меннонитская община. Определяющей целью разрешения немцам поселиться в ханстве явилась необходимость обогащения местного населения новыми знаниями и технологиями в различных сферах производства, которые несли с собой немцы-колонисты. Это был очень важный фактор, безусловно повлиявший на решение хивинского правителя. Дело в том, что в этот период технологии производства в немецких колониях значительно опережали аналогичные процессы даже в русских поселениях.
В этом аспекте интересно сравнение двух публикаций российских немцев, изданных практически одновременно в Германии. Они описывают одно и то же время – начало 20-х годов прошлого века. Анастасия Бесслер так описывает, что происходило в русской деревне Ольховка Верхотурского уезда Екатеринбургской губернии: — «В поте лица трудились на поле – сеяли, жали. И все вручную. Жать – серпом, косить — косой, пахать сохой. Я помню ее вид. Позднее появился плуг. Зерно отбивали на току цепами. Это к палке рукоятке приколочен ремень с короткой палкой с метр длиной, но толще, чем рукоятка. И вот так колотили по снопам» [6].
А вот как практически то же самое и в тот же период происходило в немецкой колонии в селе Нейзац Симферопольского района описывает Арвед Бесслер: — «Эрнст с Ирмой к тому времени весь урожай сенокосилкой скосили и уложили в копны (в кучи). А при мне уже начиналась молотьба хлеба. Эрнст с Ирмой ездили в поле хлеб из копен грузить на мажару (местное название длинной и высокой телеги) и привозили его на ток, для того чтобы молотить прямо возле нового дома. Ток – это круглая площадка, радиусом примерно в 10 метров, очищенная от травы и смазанная для уплотнения глиной. На этот ток клали привезенный с поля скошенный, улежавшийся и высушенный в копнах урожай. Потом его аккуратно и равномерно распределяли по всему току и начинали молотить. Для обмолота запрягали лошадь и цепляли упряжь за ось круглого камня. В нем были зубья, примерно такие, как на шестеренках. Этот камень был примерно метр длиной и диаметром 50-60 см. Разумеется, размеры такого камня у каждого хозяина были разные. И когда все было на току подготовлено, тогда начиналась моя работа. Я был главный на току. Садился на лошадь и погонял. Она ходила по кругу тока, так как была привязана веревкой к барабану, который был установлен в центре. Таким образом, лошадь все время кружилась по току. Ходила то к центру, то от центра. Моя задача заключалась в том, чтобы погонять лошадь таким образом, чтобы веревка была постоянна натянута. Это обеспечивало равномерный обмолот зерна. Когда раза два лошадь огибала ток Эрнст с Ирмой вилами переворачивали подавленную солому с колосками и я снова гонял лошадь с катком. Эту операцию повторяли несколько раз до тех пор пока в колосьях не оставалось зерна, а часть соломы не была раздроблена в мелкие кусочки» [7].
Две эти цитаты очевидцев событий говорят о существенном превосходстве немецких технологий производства того времени. В одно и то же время и на одних и тех же процессах в русских деревнях используется исключительно ручной труд, а в немецких поселениях средства механизации, значительно облегчающие труд и многократно повышающие производительность труда. Кроме того, что очень важно, использование средств механизации позволяло вовлекать в общий трудовой процесс детей, воспитывая у них первичные трудовые навыки и сознание причастности к большой и нужной коллективной деятельности в семье.
Поэтому нельзя ещё раз не отметить прозорливости и стратегического мышления хивинского хана Мухаммад Рахимхана II, заинтересованного в прогрессе и опережающем развитии своего хозяйства на базе европейских технологий, пригласившего для этого на хорезмскую землю целую колонию немцев.

Немцы были размещены в образованном ими посёлке «Ак-Мечеть», прожили там более 50 лет и были депортированы в Таджикистан. При наделении колонистов землёй, ещё раз проявилась мудрость Мухаммад Рахимхана II в принятии решения о приёме немцев-колонистов. Размещая их на своей территории, он сразу устранил возможную причину конфликтов на почве водопользования. Поэтому каждая немецкая семья располагала небольшим участком земли для огорода. Землю обрабатывали исключительно омачём. Немцы, благодаря советам хорезмийцев постепенно научились в новых климатических условиях правильно обрабатывать засоленную почву и применять искусственное орошение. Стали выращивать непривычные для этого региона овощи — картофель, баклажаны, помидоры, огурцы, капусту, землянику и пряности. Кроме того, каждая семья, держала несколько голов крупного рогатого скота местной хивинской породы, баранов и коз. Постепенно занялись мясомолочным животноводством, коневодством, сыроварением, ремеслами.

Много внимания уделяли внедрению агротехнических новшеств, разводили племенной скот. По воскресеньям торговали избытками мясомолочных продуктов, сырами, вином, первоначально только в поселке, затем по просьбе населения стали заниматься этим промыслом более широко и вывозить свою продукцию на базары Хивы, Ургенча, Ташауза и другие города. Их продукция отличалась высоким качеством, красивой упаковкой, а главное, дольше сохранялась от порчи. Так как земли было мало, первоначально всего 50 га. [8], земледелием они не занимались, а чтобы прокормить семью, они вынуждены были перейти к ремесленной деятельности, прежде всего к столярным работам. Среди переселенцев были хорошие столяры, резчики по дереву и простые плотники.

Они очень скоро приобрели токарные и другие станки, стали снабжать фургонами, приспособлениями к местным арбам, мебелью и прочим Хиву и другие города. Освоив кузнечное дело, они занялись починкой сельхозинвентаря и машин по очистке хлопка. Всем находилось достаточно работы, так как мастеровые требовались и в ханские постройки для отделки, и каждый зажиточный хивинец строя дом охотно приглашал к себе немцев ставить двери, полы и оконные рамы.
Немцы обыкновенно работали с подряда, артелью и умело делили между собою труд, специализируя каждого ремесленника в выделке известных частей дома. Подённая плата в рублях в старое время считалась очень выгодной для рабочего, и многие колонисты разбогатели на работе у хивинцев. В работе не было недостатка. Повсюду в Хиве можно было видеть работы немцев, всякая сделанная ими работа прочна, массивна и совершенно одинакова со всеми прочими предметами того же рода, точно все сделано по одному и тому же шаблону.
Многие из них работали придворными ханскими мастеровыми. Им поручалась вся деревянная работа в столице ханства, и особенно в постройках, возводимых самим ханом. Во всех дворцах Хивы и в бекских помещениях по всему ханству непременно имелось ханское место, где хан сидел, или полулежал, принимая посетителей, беседовал со своими ближайшими сановниками.
Все троны немецкого изделия как один: это широкая скамья из простых досок, ничем не обитая, выкрашенная черной краской и украшенная трафаретными букетами роз по черному фону. Такой трон составлял неизбежную принадлежность каждого помещения, где хан когда-нибудь останавливался. Без этой мебели немыслимо было пребывание хана в каком-либо дворце или бекском доме в провинциях обширного ханства Хивинского.

Для перевозки грузов немцы строили так называемые немецкие фургоны и брички. Цену за свою работу немцы назначали сами по окончании работы и с ними хивинцы не торговались. Благодаря этому работа немцев, в общем, была дорога и простой немецкий фургон, который из России можно было выписать за 80-120 рублей здесь можно было заказать только за 100-150 рублей.
В поселке был аккуратно построенный и очень чисто содержащийся молитвенный дом. Немцы имели свою школу. Здание школы построено прочно, комнаты расположены удобно.

Проживая в Хивинском ханстве, члены общины почти 20 лет продолжали оставаться подданными Российской Империи. Однако возникали недоразумения, связанные с во¬инской повинностью и уплатой налогов (налоги они вынуждены были платить в ханстве и по местам выбытия в России, так как считались российскими подданными) [9]. По их просьбе, после многолетней переписки[10], переселившиеся в Хиву из Самарской и Таврической губернии меннониты, в 1904 году были навсегда «уволены из подданства России» и приняты в Хивинское подданство[11].
Численность жителей меннонитов в Ак-Мечети была относительно не¬большой и практически не увеличивалась, хотя во многих семьях рождались дети. В декабре 1906г. в общине числилось 135, в январе 1911 г.- 137, в январе 1913 г. — 143 человека[12]. Помимо естественной убыли не прекращалась и миграция. Ряд членов общины, не выдержав трудностей местной жизни, продолжили свое пере¬движение. Некоторые из них вернулись на территорию Российской империи, некоторые переселились в Канаду и США. В 1907 году, 6 семей выселились из «Ак-Мечети» (по неизвестным нам причинам), уехали в Аулиеатинский уезд и в 1909 г. основали в Таласской долине селение Гогендорф (Хивинское). В 1910 году к ним присоединилось еще несколько семей хивинских немцев. По данным 1912 г. в Гогендорфе проживало 88 человек из них 45 мужчин[13].
С местным населением жили в дружбе, освоили их язык, обычаи, культуру. Вильгельм Пеннер (в народе Панор бобо) научил хивинца Худайбергена Деванова искусству фотографии и дал ему первые уроки русского языка. Сохранился снимок, сделанный в 20-е годы ХХ в., запечатлевший В. Пеннера и первого узбекского фотографа, пионера кино Х.Деванова. Почти все хивинские немцы свободно изъяснялись на узбекском языке и имели популярные в крае имена (Отовай, Матчан, Ишчан).
Саид Мухаммад Рахимхан II хорошо относился к немцам, несколько раз наведывался в поселок. Подарил им орган, которым они пользовались при богослужении. Хан очень уважал торговца Ризена, поставляющего ему вещи прямо из Золингена и Берлина и, наравне с хивинскими сановниками, жаловал ему парчовый халат при раздаче подарков в мусульманские праздники. Вообще, Ризен считался «кет-худа», или почетным представителем всей немецкой общины Ак-Мечеть. В свою очередь хивинскими немцами Мухаммад Рахимхан II считался, как самый справедливый правитель. Даже в советский период в домах хивинских меннонитов можно было увидеть рядом с портретом обожаемого ими Вильгельма, портрет бывшего хивинского хана Мухаммад Рахимхана II.

Таким образом, нельзя не отметить существенный вклад немецкой диаспоры в развитие хорезмского региона. Её представителями оставлен позитивный след фактически во всех отраслях производства края.

Однако в советское время постепенно противоречия меннонитского воспитания и менталитета закономерно входили в противоречие с существующим законодательством. «Никто и никогда из членов колонии не участвовал в работе съездов Советов, выполняя в этом отношении «волю общины». На сходках общины женщины участия не принимали и права голоса не имели. Меннониты категорически отказывались учиться по учебникам советского типа. Закон Божий преподавался шесть раз в неделю. Учителя наказывали учеников ремнём и линейкой»[14]. Последней каплей, переполнившей чашу терпения властей, явился категорический отказ меннонитской общины вступать в колхоз. В результате вся община 27 апреля 1935 года была депортирована и направлена в спецпоселки Вахшстроя Таджикистана[15].

Здесь необходимо указать на то, что в Узбекистане, после депортации хивинских меннонитов, осталось совсем незначительная часть меннонитов, которые жили разрозненно и общин не создавали. Более того, в годы второй мировой войны меннониты, рассматриваемые правительством как лица немецкой национальности и подозреваемые в пособничестве Германии, находились под особым надзором, что отразилось и на их жизни. В связи с этим, та, небольшая часть меннонитов, остававшихся в Узбекистане, примкнула к баптистам, имеющим ряд сходных элементов веры, и до сих пор проживает в Узбекистане.

Весной 2007 г. американской туристической группой был организован тур по местам проживания хивинских немцев. В группе из 25 человек было 14 потомков переселившихся в конце XIX в. в Туркестан меннонитов, среди них были и 2 прапраправнука Клааса Эппа[16], остальные имели предков, ранее проживавших на Украине. Поэтому, тур начался с Украины, с посещения мест нахождения прежних колоний меннонитских общин в Хортице и Молочне. Затем по традиционному туристическому маршруту Киев-Ташкент-Самарканд-Бухара-Хива. Кульминацией путешествия стало посещение местечка Ак-Мечеть.

По пути группа американских туристов посетила мечеть Кук-Ота в Зерабулаке, где мусульманский Имам и его помощник любезно приветствовали их. Вспоминали немцев, останавливавшихся здесь на зимовку более чем сто пятьдесят лет назад, о которых знали от своих предков. Чарлин Эпп Беавертон, правнучка Эппа, подарила Имаму «деревянную чашу», символ «чаши терпения». Имам обещал поместить её в мечети. Он благословил всех, пожелав им доброго пути.

Участники тура посетили Дворцовый комплекс Нуруллы-бая, который в отличие от всех остальных дворцовых зданий Хивы имеет высокие двери, огромные окна, паркетные полы, сделанные акмечетскими немцами. Кроме того, немецкие мастера привлекались для выполнения столярных работ Кубла-тоза-бага — летней резиденции Мадраим-хана II. Всё это высокохудожественные памятники архитектуры и искусства мирового значения. Немцами в Хиве были построены еще два здания европейского образца: почта (1910) и больница (1911-1913гг.).

После депортации немцев, зданий и сооружений на территории местечка Ак-Мечеть не сохранилось. Однако участок является ясно опознаваемым. Сохранился один колодец (из 8-10, местные жители точно не помнят). Доживают свой век два грушевых дерева, которые остались от огромного сада немцев. Сельские жители помогли опознать участок, где было немецкое кладбище.

Местное население положительно отзывается о поселении немцев, помнят о них как о трудолюбивых, честных жителях, которые были превосходными фермерами и мастерами. Каждую весну в праздник «Навруз», начиная сезон посева, мусульманский имам идет с сельскими жителями и возносит молитвы для хороших зерновых культур около участка кладбища. Местные жители полагают, что просьбы являются эффективными из-за памяти о немецких поселенцах, которые были весьма успешны в сельском хозяйстве, несмотря на повышенную засоленность земли Хорезма, которая до сих пор вызывает определенные трудности у земледельцев. [17]

Когда американские туристы спросили местных жителей о том, что узбеки думают о религиозной доктрине меннонитов в «Ак-Мечети», они отвечали, что не знали ничего об этом и слово «меннонит» слышат впервые. И это очень важно, поскольку из этого прямо вытекает то, что местное население никогда не отождествляло немцев с религией, воспринимая от них лишь лучшие черты их общечеловеческой культуры.

Литература:

1. Весной 2007 г. Хорезм посетила туристическая группа в составе которой было 14 потомков переселившихся в конце XIX в. в Туркестан немцев, ранее проживавших на Украине в немецких колониях в Хортице и Молочне.
2. В своих воспоминаниях Герман Янтцен, указывает на то, что из 60 семей немцев осевших в Лаузане, в 1884 г. только 40 семей поселилось в Ак-Мечети, а остальные 20 семей, не желавшие оставаться отправились в Америку. См. А. Фитц. Забытые фрагменты истории. //Вера в жизнь. 1992. № 3.
3. Бесслер Арвед. Крымские начала. Coburg, Ewigkeitsverlag, 2006, с. 54.
4. Принятие в 1874 году Закона о всеобщей воинской повинности, ставшего составной частью серии реформ в России было воспринято меннонитами как покушение на их религиозные убеждения и побудило их начать поиск новых мест обитания. Около 100 тыс. семей уехало в Канаду и Америку. Появлению меннонитов в Туркестане способствовал фон Кауфман, пригласивших их в край (они хотели переселиться на Кавказ) и лично уговорил царя дать разрешение на их переселение. Видимо, благодаря им он планировал создать образцовые хозяйства для подъёма сельскохозяйственной культуры края. Первая партия немцев-крестьян (71 семейство – 420 чел.) прибыла в Туркестан осенью 1880 г. из Таврической и Самарской губерний России. Часть из них была поселена в Ташкенте на ярмарочной площади, а другая в Капланбеке. В марте 1881 г. им были выделены земли в Аулиеатинском уезде Сырдарьинской области, куда переселились немцы, зимовавшие в Ташкенте. Зимовавшие в Капланбеке немецкие семьи, не желая оставаться в русском Туркестане (из-за отказа нести воинскую службу в любом её виде) в августе 1881 г. отправились в Бухарские владения. После категоричного отказа эмира бухарского о разрешении им поселиться, они двинулись в Хиву.
5. Первоначально хан выделил им земли в 160 км. от Хивы, на берегу Лаузана, притока Амударьи. На их поселения неоднократно нападали туркмены-йомуды, угоняли скот, грабили. Хан вынужден был поселить их поближе к Хиве и оберегать их.
6. Бесслер Анастасия. Истоки и детство. Coburg, Ewigkeitsverlag, 2005, с. 39.
7. Бесслер Арвед. Крымские начала. Coburg, Ewigkeitsverlag, 2006, с. 62-63.
8. ЦГА РУз Ф. И-1, оп.11, д.1479, л.2,3.
9. ЦГА РУз. Ф. И-1, оп.16, д.2385, л.150. (МВД Самарского губернатора в распоряжении от 21.03.1882 г. просит Туркестанского генерал губернатора объявить меннонитам, находящимся в настоящее время в г. Ташкенте, переселенцам из Самарской губернии, Новоузенского уезда, Малышинской волости на присланную ими телеграмму, что сельские общества, к которым принадлежат переселенцы не изъявляют желания возвратить оставленные последними при переселении деньги в виду того, что деньги те должны служить обеспечением: во-первых, уплаты подати и сборов следующих с переселенцев до тех пор, пока они не будут исключены из среды общества и во-вторых, покрытия издержек за обратный путь в том случае, если переселенцы вынуждены будут вернуться назад).
10. ЦГА РУз. Ф. И-1, оп.16, д.2385, л.210-212.
11. ЦГА РУз. Ф. И-1, оп.11, д.1479, л.25.
12. Гентшке В.Л. Меннониты в Туркестане (XIX- нач.XX в.). Этнический Атлас Узбекистана. Ташкент. 2002. С.172.
13. Кригер В. Рейн-Волга-Иртыш: из истории немцев Центральной Азии. /Отв.ред. Ерофеева И. Алматы:Дайк-Пресс. 2006. С.14-15.
14.И.Жукова. Меннониты в Хорезме. Этнический атлас Узбекистана. Изд-во «Узбекистан», 2002, с.174.
15. Эта дата автором впервые вводится в научный оборот, т.к. до этого исследователи указывали на 1937 г. См. Сталинские депортации. 1928-1953 /Под общей редакцией академика А.Н.Яковлева. – М.: МФД: Материк, 2005. С. 50-53.
16. Клаас Эпп — один из руководителей «братских меннонитов» (вместе с М. Кассеном, А.Петерсом), получивший «откровение», что убежищем для членов меннонитских общин должна стать Средняя Азия.
17. Из рассказа местных жителей Айбиби Салаевой (учительница местной школы) и Кадамбая Каландарова (экс директор школы по соседству с бывшей общиной), жителя села Абдрима Кадырова. Запись произведена автором 26 ноября 2006 г.

Иноятова Диларам Манглиевна
Доцент, кандидат исторических наук.
Докторант Национального Университета Узбекистана имени Мирзо Улугбека.
Опубликовано в книге — Диаспора немцев Узбекистана в диалоге культур. Под ред. к.э.н. Ивонина В.А., Ташкент, «Wiedergeburt» 2010. С. 62-73.