Ташкент, лето 2011 года. Часть вторая Разное

Прислал Фахим Ильясов.

Рассказывает Ефим Соломонович:

Жители Ташкента, издавна, ещё со со времён хрущёвской «оттепели», любили отдыхать вокруг фонтана на площади у театра оперы и балета имени Алишера Навои.
Раньше, вокруг фонтана стояли удобные и массивные скамейки с широкими спинками, молодые парни — узбеки продавали воздушные шарики, а на углу площади у фонтана, ближе к театру Навои, молодой фарцовщик, но старый еврей дядя Сёма, специализируясь на перепродаже джинс, попутно взвешивал на медицинских весах желающих узнать свой вес, дородные еврейские тётушки Рива и Беллапродавали мороженое, газированную воду с сиропом и «чистую», на площади вокруг фонтана, ходили узбечки и предлагали белые шарики кукурузы, ну и само собой разумеется, всегда были в продаже всем нам родные курт с семечками. У фонтана происходили встречи знакомых, народ приходил семьями к прохладе исходящей от струй фонтана, женщины обсуждали между собой последние новинки зимних пальто и сапожек, в жарком июле завезённые в ташкентский ЦУМ и в магазин «Подарочный» у метро «Хамза» по принципу готовь сани летом, а телегу зимой, дети резвились вокруг фонтана, мальчики начинали поглядывать на девочек пришедших с родителями, и особенно на их ножки в мини юбках, также у фонтана назначались свидания, и вычислить Ромео ожидающего свою Джульету не составляло особого труда, по тому как Ромео курил сигарету за сигаретой было видно, что он взволнован и мучается вопросом, — «Быть сегодня свиданию или не быть».

Кроме семейных и влюблённых пар к фонтану неспешно подходили одинокие лица мужского пола, они были уверены в себе и вальяжны, они сразу узнавалисвоих товарищей среди гуляющих у фонтана людей, и увидев такого же вальяжного ташкентского денди, слегка пахнущего «Баян — Ширеем» , курящего настоящие американские сигареты «Camel» и одетого в настоящую джинсовую куртку, этиуже взрослые парни и мужчины радовались встрече с товарищем как дети, угощали друг друга сигаретами, обсуждали последние книжные новинки, кинофильмы, матчи чемпионата СССР по футболу, заигрывали с проходящими мимо девушками, потом к ним присоединялась ещё пара — тройка»друганов», которые тоже хотели чтобы от них пахло вкусным и приятным «Баян Ширеем», или на худой конец поменять свой свежий запах, модной в восьмидесятых годах французской туалетной воды «One Man Show» , на романтичный аромат портвейна. Побродив ещё немного вокруг фонтана, эти романтики, страждущие дальнейшего и более тесного общения, завсегдатаи ташкентского сквера и «Бродвея», сбивались в группы и отправлялись на поиски более романтичных мест, например, в буфет при гостинице «Шарк», где всегда было то, чем можно было поддержать дух романтики, а сам дух романтики и стремление уехать за туманом и за запахом тайги, особенно усиливался после третьей или четвёртой бутылки портвейна № 26 или № 53, выпитой под винегрет с серым хлебом, а если портвейн усугублялся сухим вином «Хосилот», то проникнутые искренней любовью к романтике ребята покидали буфет гостиницы «Шарк», ипочти не шатаясь, устремлялись в ресторан «Шестой Этаж» гостиницы «Ташкент», там под шашлык и водку, неисправимые романтики начинали свои разговоры о том, что в этом бренном мире, все последние романтики живут, конечно же, и только, в Ташкенте, но уже после второй рюмки водки, романтика напрочь выветривалась из их головушек и уступала место агрессии, начинались громкие споры об уважении к личности, например, персонально хотя бы к Васе или Шухрату, в данном случае имя не имело никакого значения, важен был сам факт того, что кто — то не выказал должного уважения к личности, примирение спорящих » высоких сторон» наступало, только, после пятой или шестой рюмки.

Таких, особо «романтичных» мест в Ташкенте было несколько, буфеты при ресторанах «Бахор», «Узбекистан», «Шарк» и «Зерафшан», все «скверные» кафешантаны, кафе «Уголок», и буфет у летнего кинотеатра «Хива» около парка имени А. Горького, что прямо напротив ташкентского горисполкома ( сейчас хокимият).
«Назюзюкавшись» всласть, «романтики» не сразу расходились по домам, они ещё подолгу стояли на троллейбусной или трамвайной остановке, декламируя не только Высоцкого и Окуджаву, но и свои произведения, обещая принести кому -то последний номер «Юности» со статьей о бразильском футболе, они пропускали троллейбус за троллейбусом обсуждая все возникшие мировые проблемы, и в своём подвыпитом состоянии, они могли решить даже те проблемы, которые затруднялись осилить многие лидеры мировых держав, также они наперёд предсказывали то что может произойти завтра в отношении Ливана и Израиля, короче говоря, после портвейна с водкой, наши «романтики» могли рассказать про все события в мире за несколько недель вперёд.

Вобщем, и в целом, все эти люди были неплохими семьянинами, онидавно были знакомы друг с другом, все они работали, причём на работе многие из них были на хорошем счету, они не были заядлыми пьяницами, но пару или тройку раз в месяц ( после аванса и получки) они «оттягивались» вот таким вот образом, эта группа людей состояла из вечных романтиков, отчисленных студентов и преподавателей ВУЗов, сотрудников МВД и других правоохранительных органов, врачей и работников торговли, журналистов и инженеров, аспирантов и профессорских сынков, бывших спортсменов, руководителей отделов НИИ и даже студентов. Многие гуляки после получения заслуженных «благодарностей» от своих жен, за внеочередную пьянку, потом месяцами не приходили в свои «клубные», проникнутые романтикой места, круг этих людей не был постоянным, состав постоянно менялся и обновлялся, вчерашние дублёры становились игроками основного состава, ветераны «завязав» с выпивкой, находили для себя новые радости жизни в шахматно — шашечном клубе в парке имени Горького, некоторые романтики переходили в команды других стран, то есть становились «легионерами», уехав в восьмидесятые годы в США, Израиль и Москву, некоторые из них вообще перестали употреблять напитки романтиков, а некоторые спились до того, что уже не смогли бы узнать даже своих бывших собутыльников, а были совсем неисправимые романтики, которые даже после многократного повышения по службе истав большими руководителями, не считали для себя зазорным пройтись по старым «клубным» местам и пообщаться со старыми дружками, заодно угостить их горячительными напитками, хотя сами уже давно не употребляли ничего кроме зелёного чая. Но дух романтики привитый Ташкентом для нескольких поколений горожан посещавших «клубные» места, сохранился навсегда.

Национальный состав этих людей был самый разнообразный, тут были и русские и евреи, татары и узбеки, греки и корейцы, таджики и казахи, армяне и осетины, был даже один абхазец из под Тбилиси, можно было бы назвать даже имена многих из них, но дело не в этом, а в том, что вот таких добрых и искренних, безвредных и дружелюбных выпивох -романтиков, можно было встретить , только, в Ташкенте, один знакомый парень, сам в прошлом из ташкентских романтиков восьмидесятых, ярый фанат «Пахтакора» и сборной России по футболу написал мне, что переехав в Нью Йоркский квартал Квинс, а он всю жизнь мечтал уехать в Америку, и в девяностых годах он с семьёй уехал туда, хотя его жена была против переезда в США, наш ташкентский романтик, парень из бухарских евреев, работая в Нью Йорке в ювелирном магазине и вечерами посещая чайхану в этом же районе, сиживая в узбекской чайхане с представителями своей же нации, он мечтает вот уже больше десяти лет об одном, вернуться в Ташкент и увидеть своих» друганов» по гулянкам, тех ребят с кем он проводил вечера в буфетах и на сквере в восьмидесятых, он понимает, что это уже невозможно для него, и что прошлого уже не вернуть, но он так надеется приехать в Ташкент и увидеть кого — либо из того, ставшего для него уже легендарным, состава «романтиков» восьмидесятых, парень этот пишет мне, что той доброты и теплоты исходившей от ташкентцев, та душевность наших горожан, которую онощущал всеми клетками своего тела живя в Ташкенте, а ныне живя в Квинсе, среди своих бухарских евреев ( тоже бывших горожан Ташкента), он уже этого не ощущает ( не говоря уже о самом Нью Йорке в целом).

Мечте этого ташкентского бухарского еврея не дано сбыться ещё лет пять, так как они с женой недавно приобрели небольшой магазин, плюс платят за обучение сына в престижном университете, плюс квартплата и т.д. и т.п., они с женой не брали кредит в банке, в долг им деньги дала община бухарских евреев, которая зорко следит за своевременными выплатами долга. Учитывая все расходы и выплаты, им дешевле отдохнуть на теплоходе совершая круизы по странам Северной Америки. Стоимость круиза на океанском лайнере совсем недорогая, если бронировать места за год вперёд ( около одной тысячи долларов США, за двухнедельный круиз).
Он мог бы, конечно, слетать в Ташкент и один, но там жена в их семье, — «She» is the «HE » in the family»., то есть как шутливо говорят в Ташкенте, — «Тот не настоящий мужчина, кто не боится своей жены». Если в девяностые годы «наш парень в Квинсе» мечтал уехать в США, а его супруга была против, то сейчас всё наоборот, наш бухарский еврей мечтает вернуться в Ташкент, а его жена, хорезмская узбечка, категорически против.

Летними вечерами 2011 года, во время июльской жары, народ по прежнему собирался у фонтана на площади у театра оперы и балета имени Алишера Навои. Там уже нет рядом с фонтаном продавщиц мороженого и «газировки» , да что там мороженого, там нет даже продавщиц штучных сигарет, курута и семечек, этой неотъемлемой части всего Ташкента, эдакого ташкентского «брэнда». Вместо этого продают какие — то, светящиеся в темноте, китайские игрушки. Нет уже «последних романтиков» восьмидесятых годов, собирающихся обсудить все последние новости из стран Ближнего Востока и США за бутылкой ташкентского портвейна, ведьуже таки без них, без этих ташкентских выпивох — романтиков, некому дать дельные советы как мистеру Обаме, так и Президенту Сирии Башеру Асаду, некому обсудить похождения Сильвио Берлускони и долги Греции перед Евросоюзом, без них «Спартак» не выиграет чемпионат России, а «Пахтакор» Лигу Азии.

Но тем не менее, постепенно, народу на площади у фонтана становится всё больше и больше, музыка начинает влетать через ушные раковины во все нервные клетки, чтобы поселиться там навсегда, уже не слышно ничего кроме буханья ударных, так как с двух сторон фонтана установлены несколько мощных динамиков, и так длится до тех пор пока не стемнеет, и тогда начинает играть другая музыка, загорается подсветка у фонтана и цветные струи фонтана стремятся под музыку станцевать как рок с диско , так классические и народные танцы, и даже «медляк», и всё это происходит под музыку известных композиторов, как прошлых лет и так и современных. Лучше всего у струй фонтана получается танец под «Андижанскую польку», в этот момент даже народ собравшийся у фонтана своими массовыми танцами и хлопаньем поддерживает танцующие струи фонтана, а вот на классических танцах под музыку Моцарта или Щедрина, у фонтана уже не хватает дыхания и сил на высокие прыжки, не долетают струи воды так высоко ввысь, как было задумано режиссёром, и ритм взлёта воды вверх не совпадает с музыкой, да и разноцветная подсветка фонтана начинает увядать и терять свои цвета в самый ответственный момент, а вот при исполнении «медляка», наш фонтан как старый ловелас при виде молоденькой девушки из кордебалета начинает оживать, при низких струях воды согласно ритму музыки Мориконе из «Крёстного отца», наш фонтан ещё показывает свою энергию, он старается своими центральными струями изогнуться как можно сильнее, и показать все цвета радуги на своих струях таким образом, что уже всем зрителям кажется, всё, этой одинокой и стройной струе бьющей на краю фонтана, ипохожей на молоденькую балерину не устоять перед ветераном фонтаном, распустившим свои струи всеми цветами радуги, и что он вот — вот , и уже накроет своей мощной струёй эту тоненькую струю, эту юную и очаровательную артистку из кордебалета, скромно проделывающую в пуантах свои первые «па» в дальнем уголке, но уже на большой сцене театра, то есть в уголке фонтана, но главному фонтанному гейзеру никак не удаётся дотянуться до этой струйки -танцовщицы, а ближе к концу музыки движения ветерана фонтана начинают замедляться, уже начинает выступать пот на его морщинистом подбрюшье — бортах, наш ветеран ещё силится изо всех сил поднять на вытянутых руках( струях) балерину, призывая на помощь гениальную музыку, но танцовщица уже поняла то, что струи ветерана не достигают той высоты полёта которого ей хочется, и не оборачиваясь к нему, эта струя из кордебалета уже сама стремится взвиться ввысь, струя начинает сама проделывать «Фуэте»,
чтобы самой стать примой, и уже в следующем номере на музыку Равеля «Болеро», главная партия потихонечку переходит к ней, эта струйка — тростинка сама начинает солировать,и кажется что все краски украшавшие струю — ветерана перекинулись на эту молоденькую струйку, а наш главный гейзер фонтана обиженный и уставший, от досады, не дожидаясь финала музыки, окончательнотеряет свои краски, и сгорбившаяся струя воды даёт свой последний поклон, поклон этого старого, заслуженного ветерана , первого ташкентского фонтана.

P.S. Даже мне, абсолютно далёкому от инженерии человеку видно, что фонтан надо как — то обновить, точнее его внутренние механизмы.

Каждый горожанин нашего города, десятки, а то и сотни раз, бывал в ташкентском ЦУМе, все помнят его в прошлые годы, это семидесятые — восьмидесятые. На первом этаже было много отделов, но самое главное, там продавалось мороженое, почти такое же, как в московском ГУМе, ну и пусть, что оно немного уступало по вкусу и качеству московскому, ну и пусть, что сливочное мороженое выдавали за пломбир, и соответственно его продавали по цене пломбира, но всё равно это было настоящее мороженое. А какие очереди бывали в ЦУМе, особенно, если «выбрасывали» что — то дефицитное, многие женщины специально стояли в очереди, для того чтобы увидеться со своими приятельницами и знакомыми, чтобы поболтать о жизни, уже тогда начал ощущаться дефицит , нет , не товаров, а общения. Ведь купленная кофточка, после трёхчасового стояния в очереди , практически, никогда не носилась, и через пару — тройку лет эта кофточка будет продана за бесценок в «комиссионке» у Бори на Алайском базаре , но сам факт того, что она сегодня (завтра, через неделю) снова встретится в очереди с Ниной Яковлевной (Бертой Михайловной или Лидией Степановной), узнает от неё последние новости о поездке приятельницы в Юрмалу и Москву, о последних новинках моды на одежду и причёски в Москве, о тех событиях которые её приятельница видела там, или хотя бы слышала о них, гнал её в ЦУМ с неимоверной силой. Этот тип женщин заранее узнавал от продавщиц ЦУМа, о предстоящей продаже мужских и женских югославских костюмов, женских сапожек и других дефицитных товаров, о дне поступления товара они извещали заранее своих приятельниц, и наутро, они все вместе встречались в очереди за костюмами. К вечеру они все довольные расходились по домам до очередной встречи. По каким — то неведомым причинам они не приглашали друг друга в гости, но с удовольствием общались при встречах на Алайском базаре, на улице и в очереди за покупками в ЦУМе. Иметь своих знакомых, среди заведующих отделами в ЦУМе, считалось очень престижным, таким людям завидовали, с ними водили дружбу, и при случае, эти «важные» люди, могли вам шепнуть о том, что на днях поступят в продажу мужские чехословацкие костюмы и болгарские рубашки. Вы начинали ежедневно посещать ЦУМ нося в кармане заветные сто рублей на костюм и семь рублей на рубашку, плюс десять рублей продавцу или зав. отделу, заветный костюм поступал дней на десять позже объявленного срока, к этому времени у вас из ста семнадцати рублей оставалось только сто, не хватало семнадцати рублей, вы начинали занимать по три рубля у друзей у знакомых на работе, наконец искомая сумма собиралась, и вы счастливый покупали костюм на размер больше, так как пока вы собирали у себя в офисе деньги, отложенный костюм вашего размера исчезал из кладовки, на второй день вы приносили его менять, и дав ещё три рубля продавцу, вы наконец подбирали себе костюм именно вашего размера. Костюм вы носили, как минимум, пять лет, сперва «на выход», затем на работу, а в последний год, просто на прогулки по городу, на базар, на «хлопок», и т.д..

ЦУМ города Ташкента очень величествен, стоит он архитектурно правильно и красиво , вот только почему — то этим летом он не произвёл впечатления уверенного в себе магазина, особенно убого и даже страшно выглядел эскалатор, он работал только на подъём, а скрип от его работы стоял такой, что шум двигателя трактора по сравнению с ним, казался колыбельной музыкой.
Работа ЦУМа хорошо поставлена только на первом этаже, очень хорошо идёт торговля посудой и бытовой техникой, на втором этаже народу маловато, на третьем этаже, — музейная тишина. И самое главное электрика в ЦУМе допотопная, везде полумрак, а в полумраке человека тянет на интим, а не на покупки, особенно на третьем этаже, там много мебели и плохо освещённых картин на продажу, придя с улицы и присев на диван с дамой перед картиной, человек чувствует себя не как в магазине, а как в гостиной богатого коттеджа в районе Педагогической улицы, хочется чаю, покоя и женской ласки.
Нет у нашего ЦУМа продуманной системы торговли и привлечения покупателей, нет никакой рекламы, а ведь в ЦУМе есть модные, качественные и недорогие товары, как говорил Остап Ибрагимович Бендер ( а может не Остап Ибрагимович), -» Не вижу заинтересованности в ваших глазах», то есть, то ли действительно нет заинтересованности в привлечении покупателей, то ли нет финансов на это, но ведь в других — то магазинах, в двухстах метрах от ЦУМа в комплексе «Аркада» есть «фирменно — брэндовые» магазины. И народ идёт туда, там и сеть общепита налажена, и кинотеатры есть, и места для отдыха покупателей созданы.
Надо бы всё это в ЦУМе создать, а то такое ощущение, что заходишь не в Центральный Универсальный Магазин столицы Узбекистана Ташкента, а в полутёмный магазин шестидесятых годов торгующим материалами на Чорсу, конечно всё это пишется в несколько утрированном варианте, но ЗА НАШ ТАШКЕНТСКИЙ ЦУМ ОБИДНО.