Воспоминания московского купца Н. А. Варенцова. Часть 3. Самарканд История

Часть 1, часть 2.

В Самарканде я предполагал пожить дней 5—6, чтобы отчасти отдохнуть от труд­ного путешествия еще по только строящейся железной дороге со всеми неурядицами, так свойственными в неустановившемся деле, не говоря, что и Бухара дала мне себя знать непрерывной работой без отдыха и снос­ных удобств, да еще впереди меня ожидал трудный длинный путь на лошадях на протяжении 3 тысяч верст.

Самарканд мне очень понравился, окруженный цепью гор, покры­тых снегом; ясным бирюзовым небом, чистым прозрачным воздухом, утопающий в зелени в русской части города, с улицами, обсаженными красивыми карагачами и пирамидальными тополями. Около каждого домика были садики, преимущественно фруктовые; был конец ноября, а днем ходить в пальто было жарко. Винограду и фруктов было много, и цена им дешевая.

В городе пользовались превосходной прозрачной горной водой, ко­торую можно было пить безбоязненно, не то что в Бухаре, где пили воду из арыков, в которых правоверные производили свои омовения, да и, несомненно, спускали в них нечистоты, заражая жителей, пьющих не­кипяченую воду, разными болезнями, о которых в России и понятия не имели. Особенно славились две болезни: одна называлась пендинкой, выражавшаяся тем, что на теле человека появлялась ранка, которая все увеличивалась, разрушая тело; ее залечивали, но через короткое время она появлялась вновь, но на другом месте тела. Жена Н.И. Решетнико­ва заразилась этой болезнью, отправилась в Москву и обратилась к луч­шим докторам по накожным болезням, но они ее вылечить не могли, и ей пришлось ехать обратно в Азию, где знахари ее излечили окончатель­но. Другая болезнь, наименование ее я забыл, выражалась в том, что в теле человека разрастается червяк очень длинных размеров[1], и если он проходит, например, около глаза, то больной теряет зрение. Обе эти болезни происходят от питья сырой воды, необмытых фруктов, в кото­рых попадаются личинки червя, они-то проникают в тело человека и образуют вышеуказанные болезни. Лечение от червяка в теле производится так: знахарь ощупывает мес­то нахождения этого червя в теле больного, останавливается на месте, где червь лежит ближе к коже. Подрезывает ее и круглой палочкой под­девает червя, стараясь его закрутить на палочку, и крутит его до тех пор, пока тело червяка не сделается упругим и трудно поддается выкручива­нию, тогда он бросает крутить; через некоторое время упругость тела червя ослабевает, знахарь начинает опять крутить, и делается это так до тех пор, пока весь червяк не выйдет из тела больного. Если же червяк во время крутки перервется, то образуются уже два червя, а следовательно, при­дется делать две операции.

Самарканд основан известным завоевателем Азии Тамерланом, выбравшим это место для своей резиденции. В нем он и скончался, по­гребен в особо устроенной мечети, куда приказал перенести тело своего учителя, весьма чтимого Тамерланом.

По преданию магометан, святой пророк Даниил скончался в Самар­канде и погребен недалеко от города. Мулла, показывающий мне его гробницу, уверял, что она беспрерывно растет, причем рост ее незаме­тен для глаза, но в его памяти она уже прибавилась на некоторую вели­чину, хотя очень маленькую. Гробница меня удивила своей длиной, сделана была из цельного камня.

Еще славился Самарканд своим вертепом, кажется, единственным во всей Азии, называемым бай-кабак. Почти все туристы, побывавшие в Самарканде, считают необходимым осмотреть это злачное место с его обитательницами, доставляемыми при пожелании чуть ли не с пятилет­него возраста.

Пробыть же мне в Самарканде пришлось меньше трех суток: со мной сделался жар, и температура тела показывала 39°. Я испугался, пред­полагая, что заразился тифом, лежал в постели и не мог поднять голо­ву. В это время пришел навестить меня один из наших клиентов, сарт, увидав мое подавленное, состояние, он успокоил меня, сказав: «У вас малярия, лучший способ излечить ее — выехать сейчас же отсюда, где вы ее заполучили».

Я последовал его совету и покинул Самарканд в 3 часа вечера на ло­шадях, высланных мне из нашего ташкентского отделения, с хорошим тарантасом, в котором свободно могли двое спать. С большим трудом дошел до тарантаса, одетый в валенки и теплую шубу, где улегся и креп­ко заснул.

Сколько верст проехали, я не помню, но сквозь сон слышу отчаян­ный крик кучера, открываю глаза, было уже совершенно темно, и вижу, что мой попутчик В.А. Капустин вскочил на козлы и совместно с куче­ром тянут вожжи, с большим усилием желают остановить мчавшуюся тройку. Лошади остановились, Капустин и я выпрыгиваем из таранта­са, и, к моему удивлению, чувствую себя совершенно здоровым.

Как оказалось, мы были в большой опасности: кучер, приехавший с тройкой из Ташкента, плохо знал дорогу, и на том месте, где он за­кричал, дорога круто свертывала влево, он от темноты этого не заме­тил и не повернул тройку на дорогу. Коренник был с норовом, он зах­ватывал удила и мчался как бешеный; поскольку знали этот его порок, кругом его морды была натянута цепь, сдавливающая дыхание лошади при сильном натяжении вожжей, и благодаря этому мы не погибли. Кроме того, тройка сильных хороших лошадей простояла в Самарканде несколько суток без езды, была рада понести нас по хорошей дороге, и остановлена она была недалеко от пропасти. Возвращаясь обратно, я ос­тановился на этом месте и увидал: как мы были близки к смерти! В этом месте дорога шла над пропастью в несколько десятков саженей высоты, загороженная тоненькими жердями.

Скоро мы подъехали к станции, недалеко находящейся от реки Зеравшан с ее многими разветвлениями. Решили переправиться через нее немедленно, но занимающиеся переправой наотрез отказались это сде­лать, говоря: «Хотите ночью переправляться — днем страшно! На днях течением опрокинуло арбу и все переправляющиеся потонули».

Пришлось остановиться на станции, где уже сидела большая компа­ния проезжающих за самоваром, весело беседуя, не забывая приклады­ваться к бутылкам с вином и закусывая. Мы присоединились к ним, притащив свои запасы. Компания оказалась очень милая, и мы пробол­тали далеко за полночь, потом разместились на полу и крепко заснули. Рано утром началась переправа. Саквояжи наши водворили на арбу, на них мы сели, к другой арбе прицепили тарантас, а к нему лошадей. Переправа прошла без приключений, хотя, признаться, было доволь­но жутко пересекать Зеравшан с его рукавами, с быстрым течением гор­ной реки.

Перебравшись через реки, поехали в Коканд, заезжая в города и местечки, где производилась закупка хлопка Товариществом.

Ехали быстро на лошадях, менявшихся на новые в обусловленных пунктах, благодаря чему путешествие окончилось в течение трех месяцев; если же не иметь своих лошадей с подставами, то путешествие могло сильно затянуться.

В тех местах, где была дорога хороша, ехали и ночью. Ночная по­ездка была восхитительна: лежишь в тарантасе в теплой шубе, как в люльке, дышишь чудным воздухом и любуешься на небесную панораму с бесконечным количеством звезд, как-то особенно ярко выделяющих­ся на фоне черного глубокого восточного неба. Невольно приходят мысли о вечности бытия. Кругом тишина, иногда прерываемая воем шакалов.

Я чувствовал себя с каждым днем здоровее и бодрее, езда на лоша­дях, отличный воздух, несомненно, способствовали этому.

Описывать посещение городов и местечек, где я останавливался, я не буду: все они более или менее однообразны, и после самобытной Бухары меня мало что еще удивляло.

[1] Ришта (лат. Filaria medinensis) – паразитический червь, достигающий длины 120 см, поражающий подкожную клетчатку человека, встречается в тропиках и субтропиках.