Колосс в коллапсе История

«Техника-молодежи» 1997 №12, с.23
Виктор ФЕСЕНКО, инженер г. Ташкент

Есть такой ходовой сюжет научной фантастики — первопроходцы космоса находят загадочные сооружения неизвестной цивилизации. Сначала герои, как правило, ломают головы: что это тут понастроено и для чего, а выясняется все лишь в конце повествования. Так вот, аналогичные чувства можно испытать, посетив некий полигон под Ташкентом. Чего стоит одно только сооружение, напоминающее гигантскую табуретку (габариты 40х40х50 м)! А за ним — совсем уже циклопическое здание с воротами, в створе которых с запасом поместится жилая девятиэтажка. Внутри колосса, под потолком — паутина металлоконструкций с кучей приводов, на полу-частокол стоек разной высоты с непонятными устройствами на концах. Интерес подогревает и отсутствие того, судя по всему, огромного объекта, для которого было возведено это вместилище, и явный налет запустения…

В «ТМ» № 1 за 1997 г под рубрикой «Сенсация» появилась статья Ю.Н.Егорова «Колосс в коллапсе» о комплексе для изготовления и испытаний космического радиотелескопа (КРТ) с диаметром отражателя 30 м, находящемся в Грузии. Для меня сенсацией стали не размеры и не точностные характеристики данного объекта, а сам факт его существования. Дело в том, что в Ташкентском конструкторском бюро машиностроения (ныне НПО «Коинот») мы около десяти лет занимались… аналогичной, но независимой разработкой. А я, кстати, за это время прошел путь от молодого специалиста до руководителя конструкторского подразделения. Все сотрудники ТашКБМ и поныне убеждены, что, создавая свой КРТ-30 — крупногабаритный раскрывающийся космический радиотелескоп с тридцатиметровым (как и у грузинского) параболическим отражателем, — они были впереди планеты всей.

Эти работы развернулись в ТашКБМ под руководством главного конструктора Шавката Ахатовича Вахидова в начале 80-х гг. Тогда мы еще числились филиалом КБ Бармина (занимавшегося наземным оборудованием для космических программ), но в активе у нас уже было немало наработок, в том числе изделий, отправлявшихся в космос. Это грунтозаборное устройство, с помощью которого автомат «Луна-24» добыл доставленные затем на Землю образцы лунного грунта, аналогичные механизмы для Венеры и спутника Марса Фобоса, различные технологические установки, летавшие на орбитальных станциях, и т.д.

Сложнейшие проблемы создания огромного раскрывающегося в космосе радиотелескопа были поделены между десятком подразделений ТашКБМ. Одни прорабатывали многочисленные варианты самого изделия (включая, как теперь выяснилось, и предложенные грузинскими инженерами). Другие решали проблемы раскрытия и складывания хрупкого исполина. Третьи занимались методологией наземных радиотехнических испытаний и выработкой технических требований к стендам. К проекту подключили десятки заводов и организаций бывшего СССР

В основу конструкции антенны ташкентского КРТ был заложен многозвенный трансформируемый стержневой каркас, состоящий из элементарных ячеек-тетраэдров, с натянутым на него металлизированным сетчатым полотном — отражающей поверхностью. Шарнирные сочленения каркаса позволяли укладывать отражатель вместе с трехтонным фокальным устройством и поддерживающими его ажурными фермами под головной обтекатель ракеты-носителя «Протон» или отсек полезной нагрузки проектируемого «Бурана».

Место для монтажно-испытательного комплекса выбрали в предгорье под Ташкентом. Сначала был построен стенд-навес для сборки макета — тот самый, табуреткообразный, который, конечно, сразу же и прозвали соответственно. К середине 80-х возвели основной сборочно-испытательный корпус. В термостабилизированное помещение через ворота можно было бы «вкатить» три сорокаметровых куба, подобных грузинскому цеху сборки. Под потолком, на высоте 50 м, смонтировали сложнейшее сооружение для внутрицеховой транспортировки изделия — подвижную раму в виде колеса со спицами — радиальными направляющими, по которым с помощью программируемых приводов ездила добрая сотня кареток.

Стержни каркаса КРТ решили делать из углепластика — материала легкого, жесткого и не подверженного температурным деформациям. Для изготовления этих элементов был построен отдельный завод.

Спроектировали и начали монтировать также специальный стенд для наземных радиотехнических испытаний. Его основой служило опорно-поворотное устройство, на котором КРТ в полной сборке крепился специальными узлами, позволяющими свести на нет все погрешности измерений, вызванные действием на каркас силы тяжести и температуры. Программа испытаний предусматривала транспортировку телескопа на специальную площадку в полукилометре от цеха. Электроприводы обеспечивали наведение КРТ на любую точку полусферы, в том числе и на приемно-передающие измерительные антенны, установленные в отдалении на высоких башнях.

Стенд отработки макета («табуретка») и сборочно-испытательный корпус.

Интерьер сборочно-испытательного корпуса.

Так должен был стоять телескоп под «табуреткой».

Я с огромным интересом разглядывал фотографии и рисунки из статьи Егорова. Ведь из них мне стали понятными конструктивные решения грузинских инженеров, невольно появились профессиональные вопросы к ним… Но какая конструкция — ташкентская или мцхетская — была бы в конечном итоге лучше? Думаю, только эксплуатация КРТ на орбите помогла бы ответить на этот вопрос, а до нее дело не дошло. Почему же?

Различные заказчики КРТ (Минсвязи, Минобороны и АН СССР) намечали решать с его помощью каждый свои задачи, то есть формулировали свои требования и к характеристикам телескопа, и к особенностям его эксплуатации. Соответственно корректировалось техзадание, вносились существенные конструктивные изменения, и сроки завершения работ сдвигались, сдвигались… Не всегда находилось взаимопонимание и у соисполнителей. А окончательные вердикты по подобным многомиллиардным техническим проектам выносились, как правило, на Старой площади. Так или иначе, тема КРТ была свернута, а ТашКБМ переключилось на другие, не менее сложные космические программы, стремясь максимально использовать все элементы «телескопного» комплекса.

Ну а потом началась злополучная перестройка с общеизвестными последствиями. И на память о КРТ-30 остались исполинские здания под Ташкентом с уникальным оборудованием, сотни авторских свидетельств, осевших на полках патентного ведомства, и тонны листов проектной и конструкторской документации. Полноразмерный макет телескопа из алюминиевых стержней совсем недавно разобрали — слишком много занимал места…

Нужен ли КРТ сейчас? Многие ведомства, уже в суверенных государствах, ответили бы утвердительно. Вопрос только в финансировании. Межгосударственное сотрудничество по использованию существующих заделов позволит сэкономить немалые средства. Кроме того, построенные здания и изготовленное оборудование после модернизации удалось бы с успехом использовать для реализации других проектов — и не только космических. В сборочно-испытательном корпусе можно наладить производство крупногабаритных ферм перспективных орбитальных станций и солнечных энергоустановок, различных параболических антенн и фазированных антенных решеток. Дело за заказчиками.