Степан Мильтонян. Воспоминания История Ташкентцы

В школу имени Р. М. Глиэра меня перевели в 4 классе из кружка при Дворце пионеров. Это было в 1951 году. Район Комсомольского озера на Беш-Агаче не был патриархальным районом старого города, но в памяти сохранились и верблюды – караванами, и стада овец, и ослики, терпеливо везущие свои повозки на высоких колесах. Кто-то из преподавателей с улыбкой вспоминал, что до музыкальной школы в здании размещался так называемый музкомбинат. А по соседству через дорогу – мясокомбинат. И как-то по ошибке во двор музкомбината пригнали стадо, которое предназначалось другому комбинату. Из воспоминаний сохранилось еще Художественное училище, расположенное соседним зданием в общем дворе с глиэровской школой.

Среди студентов были молодые художники, успевшие отслужить в армии, а некоторые из них даже участвовали в недавно отшумевшей войне. Турник стоял ближе к зданию училища. Крепкие взрослые парни подтягивались и крутили на нем “солнце” на зависть нам, детям-музыкантам. С нашими музыкальными руками нам такое и не снилось.

Само здание школы было небольшим, одноэтажным. При переводе я попал в класс ученика П. С. Столярского – Виктора Ильича Каракеса. Концермейстером была Наталья Ефимовна Будылина. Из скрипачей школы хорошо помню Исаака Николаевича Рейдера. На струнном отделении у педагогов были добрые, доверительные отношения – сейчас это называют хорошим микроклиматом. Лишь уже во взрослом возрасте, сам поработав учителем скрипки, понял, что уровень скрипичной педагогической культуры в школе был высоким. В классе у Виктора Ильича я прошел практически все основные произведения рекомендуемого педагогического репертуара.

Большим событием в жизни школы был приезд весной 1955 года Р. М. Глиэра. На концерте в его честь кто-то из старшеклассников, по-моему это был Рустамбеков, играл его ре-мажорный “Романс”. Следующей через год встречи с классиком уже не состоялось, и мне не пришлось играть “Романс” в присутствии автора. Запомнился наш квартет с Валерой Немировским, Стивой Хазановым и Эдиком – как мы тогда его звали – Мансыревым. И совершенно музыкальные воспоминания по сольфеджио.

Додик Косаковский, Володя Воронцов и я писали диктанты с 3-4 проигрываний. И пока девчонки-пианистки дописывали его после 8-12, мы, свободно отпущенные, во дворе перед входом в школу играли в ножички – перочинным ножиком отсекали в начертанном кругу свою часть территории. Сейчас уже не помню – влияла ли эта игра на качество штрихов у скрипачей, точно так же как и игра в лянгу на качество педали у пианистов.

Самые мощные, неизгладимые музыкальные впечатления в школе имени Глиэра 50-х годов были от встреч с Юрием Васильевичем Николаевым. Феноменально одаренный музыкант с энциклопедическими знаниями, прекрасный композитор, редкой скромности и редкого обаяния личность, классический образец русского интеллигента. В начале 50-х годов не было еще “консервированной” музыки из магнитофонов, долгоиграющие пластинки только еще появлялись. Но мы слушали все основные произведения из курса музлитературы на фортепиано в живом исполнении. Юрий Васильевич блестяще читал с листа. Он был в курсе большинства новинок советских композиторов того времени, часто настраиваясь радиоприемником на московскую волну. Еще работали С. Прокофьев, Д. Шостакович и другие авторы, нещадно ругаемые властью. В Ташкентской консерватории, пока я не перевелся в Москву, на младших курсах мне посчастливилось быть учеником Юрия Васильевича в классе камерного ансамбля. Музыкантом он был необычайно тонким, содержательным, продолжателем традиций Скрябина, Софроницкого. Не случайно я играл в его классе таких авторов как Моцарт и Григ. У каждого исполнителя и педагога бывают свои звездные минуты, часы и другие единицы времени. Это дело личной биографии и не обязательно делиться ими с окружающими. Но один случай считаю уместным вспомнить – в контексте воспоминаний о школе имени Глиэра и Юрии Васильевиче Николаеве.

В мой первый рабочий год в Калининском (теперь Тверском) музыкальном училище мне в нагрузку дали весь дипломный курс камерного ансамбля – 8 пианистов, а с ними скрипачи, виолончелисты, иллюстраторы. Председателем госкомиссии в училище в течение многих лет был профессор Константин Христофорович Аджемов, заведующий кафедрой камерного ансамбля Московской консерватории, член коллегии Министерства культуры СССР, носитель и других почетных званий и обязанностей. Когда, анализируя результаты госэкзамена, Константин Христофорович предложил без обсуждения поставить всему курсу 5, для меня это было шоком. Осмысляя впоследствии причины такого результата, я связываю их с уроками Ю. В. Николаева и той добротной музыкальной подготовкой, которую, считая это само собой разумеющимся, я получил в музыкальной школе имени Р. М. Глиэра.
Последнее в воспоминаниях о школе. Весной 1957 года в школе работали настройщики из Ленинграда. Одного из них, с черной повязкой на глазу, я запомнил на своем выпускном экзамене по специальности.

Степан Мильтонян, выпускник музыкальной школы имени Р.М.Глиэра, преподаватель Тверского музыкального училища им. М. П. Мусоргского, заслуженный работник культуры Р.Ф.

Источник