Геннадий Красницкий: жизнь в футболе История Ташкентцы

27 августа исполнилось бы 70 лет выдающемуся футболисту ташкентского «Пахтакора» Геннадию Красницкому, признанного лучшим футболистом Узбекистана ХХ века. К этой дате вышла книга Владимира Сафарова  «Талант особого рода» Геннадий Красницкий: жизнь в футболе.

ВСПОМИНАЯ ВЕЛИКОГО СПОРТСМЕНА

Время расставляет всех по своим местам… Эта аксиома особенно справедлива к людям одаренным, получившим особое Божье благословение. Геннадий Александрович Красницкий без преувеличения принадлежит к подобной категории самородков. Правда, родиться с особым даром, музыкальным, артистическим или спортивным, это еще не все! Каждый самородок проходит шлифовку в руках такого необычного и часто непредсказуемого ювелира, как жизнь. И нередко случается, что или самородок начинает блестеть новыми гранями, или покрывается плесенью, налетом лености, который ничем не снять.

Феномен Геннадия Красницкого, названного абсолютно объективным жюри по имени Время лучшим футболистом Узбекистана в ХХ веке, не так легко разгадать, рассмотреть и проанализировать, как некоторым кажется. Он нелегко поддавался огранке и со стороны выдающихся наставников, таких, как Михаил Якушин, Гавриил Качалин, Борис Аркадьев. Сопротивлялся великий бомбардир не из-за природного упрямства, а просто потому, что имел собственный взгляд на футбол – игру, состязание, творчество и увлечение миллионов и миллионов людей по всему лику земли.

Отстоять собственное видение рисунка своей игры или роли, если взять термин театральный, Красницкому было также нелегко, как и артисту в споре с диктатором-режиссером. Все без исключения футбольные тренеры и являются такими диктаторами. Красницкому, которого обвиняют, что он как бы сам виноват в том, что не до конца раскрыл свой могучий потенциал, по-видимому, и не приходила мысль, что он может оспорить тренерское решение, выйти их схематического построения на тот или иной матч. Это в первую очередь обусловлено временем, в котором жил герой этой книги «Талант особого рода». Временем, когда всех стригли под одну гребенку…
Как бы хотелось, чтобы Красницкий мог нынче появится на поле, пусть не как голеадор, а тренер! Уверен, поклонники таланта смогли бы убедиться в неординарности его спортивного дара!

Минуло немало лет, как он ушел из жизни. Ушел сам? Или?.. На этот счет существует немало версий и сплетен, догадок и «правдоподобных» вымыслов. Однако тайну сию сорокасемилетний Красницкий унес с собой. Никто не узнает, что или кто побудил его вдалеке от дома, от безмерно любимого Ташкента, выпасть, выпрыгнуть или упасть из окна многоэтажного здания…

Непредсказуемый, легко ранимый, чувствительный, с мгновенной реакцией на несправедливость, тонко реагирующий на внимание или осуждение не только близких, родных людей, наставников и товарищей по футбольному «Пахтакору», Красницкий точно так же реагировал на стон и рев публики.

Как говорят некоторые режиссеры, зритель вел Геннадия. И хорошо бы только на поле. Его окружали после матча десятки поклонников. Немало действительных любителей «кожаного» мяча — и ташкентцев, и приезжавших посмотреть на «живого Красницкого» из регионов Узбекистана, даже из соседних республик, более далеких краев и весей — жаждали не только получить его автограф или пожать руку, но и посидеть, а значит, и выпить с футболистом, ставшим при жизни легендарным и почитаемым.

Короче говоря, слава рано пришла к Красницкому. Никто не спорит, что если таланту воздают — это замечательно и глубоко человечно! Однако сам талант, как правило, в расчет уже не берется. «Растаскиваемый», раздираемый поклонниками, он невольно теряется оттого, что становится в перекрестье чужих интересов, нередко нечистоплотных замыслов. И Красницкому не удалось всего этого избежать. Да, ему не преподносили дорогих сувениров, не отправляли отдыхать на Багамские острова и даже на черноморские пляжи за чужой счет, не носили по улицам на руках… И вкушавшие от славы большого спортсмена разносили вокруг Геннадия не вести о его доброте, наивности, широте души, искренности и дружелюбии, а всякую ерунду и даже грязь, полностью выдуманную, гиперболизированную…

В каждый из десяти лет в большом футболе в роли форварда и голеадора Геннадий делал шаг вперед в мастерстве, набираясь бесценного опыта в игре с сильнейшими командами мира, выходя на поле с великими Игорем Нетто и Львом Яшиным, Валентином Ивановым и Михаилом Месхи, Валерием Ворониным и Славой Метревели, с десятком не менее, чем эти корифеи футбола, талантливыми спортсменами, а затем терял накопленное, нарушая порой такой жестокий и такой необходимый спортивный режим…

Кто знает, что побуждало Красницкого, как принято выражаться, нарушать режим?! Кто вообще задавался мыслью вызвать его на откровенность? Кто из крепких и выдающихся тренеров команды, таких, как Михаил Якушин, Гавриил Качалин, Борис Аркадьев, что были в руководстве «Пахтакора», стремительно ворвавшегося и занявшего подобающее место в высшей лиге, ставил перед собой задачу узнать: «Почему этот крупный, сильный, таранного типа футболист всегда так угрюм, невесел?»

Красницкий женился и разошелся… Красницкого возвели на пьедестал, призвав в сборную бывшего Союза и олимпийскую команду, рассчитывая на его мастерство в матчах с лучшими командами Южной Америки… Ему первому из пахтакоровцев присудили звание мастера спорта. Чтобы через… полгода этого звания лишить! Чтобы начать кампанию сокрушения Геннадия Красницкого — не только футбольного кумира целой республики, но и просто молодого человека с трудным сиротским детством.

Мало кто знает, что отца Геннадий потерял в мировую войну, а мать страдала от того, что не могла заработать ему на штаны, да просто сытно накормить единственного сына.

Его возили по странам и континентам, а он не находил времени и места спросить: «Уважаемые начальники от спорта и тренеры различных сборных, а что будет со мной, когда придется уйти из большого футбола? Чем буду кормиться и содержать семью?» У Красницкого не было специального образования, но была тяга к знаниям, он был думающим, начитанным человеком, талантливым не только футболистом, но и баскетболистом, волейболистом, гандболистом. Наконец, и в шахматы, где надо обладать не силой крепких мышц, но уметь замечательно считать и просчитывать варианты, Геннадий играл отлично.

Да, специального образования у некогда способного учащегося ташкентской школы не было, зато в избытке было травм. За Геной без зазрения совести охотились на поле и малоизвестные костоломы команд-соперниц, и мастера с именем, не умевшие понять феномен Красницкого, а потому охотно выполнявшие установку своих тренеров завалить «красного», как будто какого-то медведя или кабана…

Он беззаветно любил футбол. Он беззаветно любил свой «Пахтакор». Он беззаветно любил родной Ташкент. Он отдавал силы, чтобы прославить Узбекистан — край, где родился и вырос, получил признание и любовь тысяч поклонников. Все свои голы в чемпионатах бывшего Союза, а их более двухсот, Красницкий, ставший членом престижного клуба имени Григория Федотова, забивал, играя за одну команду — ташкентский «Пахтакор»! И разве не понятно теперь, спустя годы, что атаку на лучшего голеадора узбекской команды вся бывшая советская спортивная печать вела по «разнарядке». За какие грехи? Чем провинился Красницкий? Тем, что отказывался от лестных предложений, которые десятки не менее талантливых, чем он футболистов, приняли бы, не раздумывая! Да, его приглашали настойчиво, упорно и в московское «Динамо», и в ЦСКА, и в «Динамо» киевское…

Но Геннадий был верен одному флагу, одному коллективу, одному клубу… Он вписал столько рекордов в летопись родного «Пахтакора», что не скоро эти рекорды будут побиты. Но и не в них, собственно, дело! Для Красницкого футбол — это не только голы, вернее, не столько голы, сколько жизнь, полная мысли, планов, проектов, которые необходимо осуществить. Для Геннадия футбол — это грандиозный замысел, реализуемый в огромной чаше стадиона с участием десятков тысяч зрителей, получающих в любимой игре стимул для преодоления невзгод, стимул для очищения от темных мыслей, стимул для рутинной каждодневной работы, отнимающей все силы. Для Красницкого футбол — это полет мысли, фантазия, это искусство силы и поэзия удали.

Но время и жизнь Геннадия Красницкого канули в лето… Только семьдесят ему исполнилось бы нынче… Читая книгу Владимира Сафарова, вслушиваясь в воспоминания людей, близко знавших знаменитого нападающего ташкентского «Пахтакора», ловишь себя на мысли, что автору удалось главное: нет минора, нет ностальгической печали по ушедшему безвременно человеку, но есть живой Красницкий со всеми его несообразностями, своеобразием человеческим и спортивным, есть истинный футболист, который только что зашел в раздевалку, снял пропахшую потом майку, сбросил бутсы и задумался над всем, что есть жизнь, спорт, футбол…

Владимир Сафаров – обладатель уникальной спортивной памяти. Она сквозит через его любимые голы,очки, дни и минуты, через память, пропущенную через его неравнодушие к футболу – с большой буквы виду спорта, — через неиссякаемую любовь к мастерам «кожаного мяча» Узбекистана, первым среди которых по праву назван Геннадий Александрович Красницкий…

Станислав АЛТУНЯНЦ
Лауреат премий Союза журналистов Узбекистана