Василий Лаврентьевич Вяткин. Выпрямление минарета История Ташкентцы

Василий Лаврентьевич Вяткин родился в 1869 году в Семиречье, там окончил станичную школу. Учился в Ташкентской учительской семинарии, а по окончании ее был направлен в Самарканд на педагогическую работу. В старом городе, в одной из русско-туземных школ, он преподавал математику и другие предметы. Как-то Гавриил Николаевич Усов, начальник поземельно-податного отдела Самаркандского областного правления, сказал молодому учителю: «Вы прекрасно знаете восточные языки, займитесь краеведением!..» Г. Н. Усов переводит его к себе в областное правление. Там, помимо своих прямых служебных обязанностей, В. Вяткин занимается краеведением, в частности, переводит на русский язык исторические сочинения и документы. Василия Лаврентьевича заинтересовала судьба самаркандской обсерватории Улугбека, исчезнувшей с лица земли несколько столетий тому назад.

Однажды ему в руки попал вакуфный документ, относящийся к XVII веку. Он содержал описание подаренного дервишской обители земельного участка к северо-востоку от Афрасиаба, на южном склоне возвышенности Чупан-ата. Читая этот документ, Василий Лаврентьевич встретил в нем знакомые географические названия.
«Тал-и-расад… Так ведь такое же название и сейчас носит холм на южном склоне возвышенности Чупан-ата, – рассуждал Вяткин. – Не тот ли это холм, на котором некогда стояла обсерватория?! Не случайно ведь он назван «Тал-и-расад» – «Холм обсерватории». Как и тогда, течет, огибая этот холм, арык Обирахмат, упоминаемый в вакуфе. Наконец, Накшиджахан, местность, упоминаемая в вакуфе, называется так и ныне. Фанатики могли завалить щебнем, камнями, землей остатки разрушенной ими обсерватории, но какие-то следы не могли не остаться!»
В 1908 году Василий Лаврентьевич начал раскопки на холме Кухак. Первая раскопочная рекогносцировка привела к за¬мечательному открытию. В траншее, откопанной на вершине скалистого холма, оказалась довольно хорошо сохранившаяся часть астрономического инструмента. В глубь уходили две параллельные дуги. Они были сложены из обожженного кирпича, облицованы алебастром, покрыты мраморными плитами, на которых медные риски обозначали градусные деления дуги. Расстояние между рисками составляло 70,2 сантиметра, что соответствовало одному градусу. Это были остатки подземной части главного измерительного прибора обсерватории.
В 1915 году над траншеей для сохранения уцелевшей части инструмента обсерватории возвели полуцилиндрический кирпичный свод. В отчете Василия Лаврентьевича Вяткина о раскопках обсерватории Улугбека говорилось: «Приведенные выше данные, кажется, не оставляют никакого сомнения в том, что сооружение в траншее представляет собой не что иное, как часть гигантского квадранта, половина которого помещалась ниже уровня горизонта, а другая половина должна была возвышаться над ним». По длине градусных делений, сохранившихся на мраморных дугах уцелевшей подземной части квадранта, В. Вяткин вычислил радиус окружности этих дуг – 40,2 метра и длину последних – 63 метра. Когда-то астроном Али Кушчи сравнивал высоту самаркандского квадранта с константинопольским храмом Айя София. Если вспомнить, что его высота около 50 метров, то это сопоставление было не только картинным, оно почти соответствовало истинным величинам.
К 2500-летию Самарканда на холме Кухак открылся музей Улугбека. В экспозиции – разноцветные глазурованные кирпичики, фрагменты мозаик, обнаруженные на раскопках обсерватории. Макет обсерватории Улугбека. Он воссоздает облик ее по сохранившимся остаткам, описаниям. Цифры комментируют: круглое трехэтажное здание обсерватории имело в диаметре более 46 метров, высота его превышала 30 метров. Громадный угломерный инструмент – квадрант, установленный в меридиане и помещавшийся внутри здания и частью под ним, – служил для измерения высоты небесных светил над горизонтом и угловых расстояний между ними.
27 октября 1449 года Улугбек стал жертвой заговора темных сил фанатиков, во главе которых стоял старший сын, наследник государя. Астрономы, поэты, музыканты, зодчие покидают Самарканд, еще недавно считавшийся центром большой науки и культуры, а теперь превратившийся в оплот фа¬натизма и реакции. Лишь через двадцать лет после смерти Улугбека, осенью 1469 года, Али Кушчи смог покинуть Самарканд, провожаемый верными учениками. Ему было уже шестьдесят семь лет. Присоединившись к каравану, уходившему из Самарканда, Али Кушчи верхом на коне отправился в дальний путь. Никто не знал, что в его хурджуне среди дорожных вещей лежали рукописи, которые были дороже золота, алмазов и жемчугов. То был звездный каталог Улугбека, предисловие к нему, написанное Улугбеком, и другие труды самаркандских астрономов.
В копиях и на разных языках «Зидж Улугбек» разошелся отсюда по странам Ближнего Востока, попал в Индию, в Западную Европу. Труды Улугбека и его школы возвысили значение и авто¬ритет самаркандских ученых, обогатили мировую астрономическую науку наблюдениями высокой точности.
Медресе Улугбека в Самарканде строилось в 1417–1420 годах по указанию того, чье имя оно носит. В медресе – высшем духовном учебном заведении – преподавались и некоторые светские науки: математика и астрономия, философия и литература. По тому времени это был своего рода университет. Студенты слушали здесь лекции Улугбека по математике, а его друг и единомышленник по научной деятельности Кази-заде Руми препо¬давал астрономию. Жили учащиеся в том же медресе, в кельях-худжрах.
Спустя двести лет, в 1619–1636 годах, напротив медресе Улугбека было построено медресе Шердор, представляющее собой архитектурную копию медресе Улугбека. В 1646–1660 годах поднялось медресе Тилля-кари, замкнувшее Регистан с третьей стороны – северной. Образовался величественный архитектурный ансамбль.
Но вот осенью 1918 года давно стоявший с наклоном угловой северо-восточный минарет медресе Улугбека начал снова крениться наружу. Минарет отклонился своей верхней частью от нормального положения уже на 1,8 метра! Вот-вот могла рухнуть громадина тридцати двух метровой высоты. Заволновался весь Самарканд. Как спасти эту красоту, как предупредить падение высоченного минарета, украшенного дивными изразцами? Накренившийся минарет посередине ствола опоясали дощатым корсетом. Стальные тросы, обхватившие его, протянули к деревянным якорям, вкопанным в землю на некотором расстоянии от основания башни. Долгие дни проводит на Регистане Михаил Евгеньевич Массон, молодой археолог, ставший потом видным ученым, доктором наук, академиком. Заложив у медресе Улугбека свыше двадцати шурфов и один – у Шердора, он исследует фундаменты и состояние нижних частей кирпичных кладок, изучает позднейшие наслоения на Регистане. Михаил Федорович Мауер, областной архитектор, продолжает трудиться над проектом выпрямления минарета, делает множество тончайших расчетов. Со своими проектными разработками едет в Москву, к Владимиру Григорьевичу Шухову, знаменитому инженеру и ученому, автору уникальной мачты для радиостанции на Шаболовке. В.Г. Шухов и М.А. Мауер совершенствуют проект выпрямления северо-восточного минарета медресе Улугбека. В осуществлении его участвуют специалисты Самарканда, Ташкента, Москвы, Московский завод «Мосмет» изготовляет металлическую конструкцию, которая должна быть подведена в основание минарета, чтобы убрать поврежденную часть фундамента и заменить ее новой бетонной кладкой.
В 1932 году состоялось выпрямление «падающего минарета», как прозвали его самаркандцы. С помощью арматуры огромный ствол минарета целиком отделяется от фундамента и закрепляется на раме с шатунами. Потом удаляется вся поврежденная нижняя кирпичная часть ствола и заменяется капитальной железобетонной кладкой.
Осторожно, с продолжительными паузами, делаются повороты винта арматуры. Все замерли. И вот башня, медленно качнувшись в обратном направлении, становится прямо на новое основание! Люди ликуют. Спадают двадцать четыре стальных троса, много лет удерживавшие минарет от падения. Долго гремят аплодисменты. Ведь ученые сотворили чудо, спасли от неминуемой, казалось бы, гибели один из величайших шедевров старинного зодчества.

Литература: Курносенков К. Подвижники. – Т., 1989.