Князь философов — Абу Али ибн Сина История Разное

Автор Alex Dalinsky.

Из дома, чуть свет я уйду за высокой звездой
Уйду от сует, что меня окружают толпой
Оставив одежду в руках материнских, уйду я.
Чтоб как Иисусу умыться святою водой

Абу Али ибн Абдуллах  ибн Али ибн Хасан ибн Сина  родился примерно в 980 году, в селении Афшана, неподалеку от Бухары, в семье чиновника  одного из диванов. Через пять лет отец Бу Али, Абдуллах перевез свою семью в Бухару. В своей автобиографии Бу Али пишет о том, что в пятилетнем возрасте   отец  пригласил к нему учителя для изучения Корана. Учить Коран в пятилетнем возрасте  занятие  довольно трудное, а уж выучить его наизусть за год  не под силу даже взрослому человеку. Книги стали его  любовью  на всю жизнь. Отец брал его с собой, в дальние поездки по хозяйственным делам  и поручениям эмира, рассказывал историю  Бухары, легенды и предания.

Кто знал тогда, что спустя годы, Бу Али придется  бежать из благословенной Бухары, спасая свою свободу, талант и право думать о том, о чем действительно стоит думать? Корханид  султан  Махмуд  непременно  желал видеть в своей свите Ибн Сину. Мало было ему одного алмаза  — Беруни, ему хотелось сиять так, чтобы ослеплять светом своего двора  весь мир. Но Ибн Сине  рот  драгоценными камнями не набьешь…
Вся жизнь Бу Али  — это скитания, лишения и работа на износ над своими великими книгами.
Характерно, что многочисленные критики, от Cредневековья до наших дней пытались опровергнуть его умозаключения, — и каждый раз находилось доказательство того, что он был прав!
Средневековые философы и врачеватели смеялись над его догадками о микробной природе  болезней. «Он уверяет, что существуют какие то маленькие летучие твари, скрытые  милостью Аллаха от наших взоров!» — Луи Пастер  доказал возможность заражения  воздушно-капельным путем. «Он советует лечить катаракту соком печени козы! Какое мракобесие!» — в печени козы было обнаружено огромное  количество витамина А, необходимого для лечения глазных болезней.  Ни единого слова неправды или заблуждения, — таков итог его трудов. Его современники обвиняли его  в неуважении к Богу, наши современники обвиняли его в узости взглядов  и непоследовательности и двойственности из-за  веры в Бога…
Бог, в которого верил Ибн Сина не имел человеческих качеств, — злобы, ненависти, желания покарать непослушных. Скорее   Он был Ученым, ставящим Великий Эксперимент. И благоговение Бу Али перед ним было сродни благоговению ученика перед шейхом.

…Нишапур. Чума. Город Тус весь переселился на кладбище,  над  ним стоял дым от  костров, в которых сжигали умерших. Скоро и сжигать стало некому. Трупы забили каналы.
Султан Махмуд потирал руки,  Ибн Сина должен был в такой ситуации обнаружить себя, — поэтому кругом шныряли ищейки Махмуда.
Бу Али сидел в ханаке и слушал рассказы  путников и дервишей, прикрыв лицо. Ведь  кто-то может и не устоять  и продать его голову султану за мешок  зерна…
Путники говорили о нем. Рассказывали  легенды о своем любимом Бу Али, и он смеялся вместе с ними. В этих легендах представал  забавный, остроумный, а подчас  занудный и непредсказуемый образ.
-А помните, как он вылечил  сумасшедшего, который возомнил себя коровой? Он пришел в фартуке мясника, с большим ножом,  распугал всех чтецов Корана и завопил: «А покажите мне эту корову, сейчас я ее зарежу!»
Все смеются.
Вот таким причудливым образом воплотилось в народе его предположение о  различии психопатологических расстройств от психических  и неврологических состояний. А ведь у него не было лабораторий, только наблюдательность и интуиция. И огромное желание помочь страждущему.
-А  еще,  однажды ученики подложили ему под циновку лист бумаги. Ибн Сина пришел, сел и говорит: «Что-то я не пойму, то ли  пол стал выше, то ли  потолок ниже».
Бу Али улыбается, зная, что  эту же историю рассказывали про Аристотеля, а теперь она осенила своей  древностью  его самого.

Потянуло  дымом пожарищ. Бу Али вздохнул. Нет сил смотреть равнодушно  на этот ужас, но как найти выход? И  он придумал. Он сочинил стихи  и пустил в народ. Надо сказать, что  стихосложение   на Востоке всегда  было нежно любимым искусством, — человек мог быть неграмотным, но наизусть знать множество стихотворных строк.

В чистом воздухе паря, ядовитых змей, как мух
Уксуса, нашатыря убивал великий дух
Если раджи взять мискаль, и мискаль нашатыря,
А потом перемешать,  то, как сказано, не зря
Осушивший эту смесь ощутит блаженства час
И спасти она должна от любой отравы нас!

И еще – об обязательном кипячении сырой воды,  о передаче болезни через воздух и воду.
Не он сам,  так его стихи ушли в народ и стали спасать жизни…

Суфии говорят: «Бог лечит, а мы бинтуем», европейцы им вторят: «У Бога нет других рук, кроме ваших», русские справедливо замечают: «На Бога надейся, а сам не плошай».
В этих мудрых изречениях скрыт смысл единства Бога и человека, которому всегда следовал Ибн Сина,  за что  не раз его порицали и предавали анафеме.
Он говорил больному: «Нас трое – ты, я и твоя болезнь. На чью сторону ты встанешь, та сторона и победит».  Как это похоже на то, что сейчас  говорят нам врачи – положительный настрой решает дело.
Так в его Каноне обо всем,  — проходит время, и что-то непонятное, что-то кажущееся фантазией вдруг обретает смысл и научное подтверждение.

«Ал-Канун фи-т-тиб» служил медикам на протяжении десяти веков и до сих пор продолжает служить,  оставаясь актуальным. Гений Авиценны  признан во всем мире, его работы публиковались на латинском  языке и других языках множество раз.
«Китаб  аш-шифа» ( Книга исцеления),  трактующая о логике , естествознании , метафизике  и математике, «Даниш-наме» (Книга знания) написанная на языке фарси, затрагивающая вопросы логики, естественных наук, философии, математики и астрономии  — все это  замечательные  памятники  передовой средневековой мысли.

Я плач, что в смехе всех времен  порой сокрыт как роза
Одним дыханьем воскрешен  или убит, как роза.
И в середину  брошен я, на всех пирах, как роза
И вновь, не кровь ль моя горит, на всех устах, как роза?

С этими стихами Ибн-Сины когда  то горстка воинов выиграла бой, у  превосходящих сил противника.  Зная, что  это верная смерть, защитники крепости все равно построились в шеренгу и пошли на врага,  при этом распевая  эти стихи  хриплыми голосами на тюркский манер. И турки дрогнули… Беззаветно любившие поэзию, — они не решились выстрелить в Стихи.