Семён Фарада в Ташкенте в эвакуации История Ташкентцы
Пишет Евгения Соколова (Фердман):
Благодарю Вас за пост памяти моего брата Семёна Фарады. С городом Ташкент связаны его детские воспоминания, я могу прислать строчки из его книги «Уно моменто». Мне было всего два года, и я сама ничего вспомнить ничего не могу, кроме того, что в нашей семье ещё долго после возвращения в Москву жила память о годах, проведённых в эвакуации.
Спасибо за напоминание, это важно для ташкентцев. Фрагмент из журнала Евгении Соколовой Семён Фарада. Отрывок из книги «Уно моменто».
Родители с дитями. 1941 год. Фото на стр.65
Когда я перешёл во второй класс, началась война. Папа ушёл на фронт, а мама с двумя детьми (в 1939 году родилась сестричка Женя) отправилась в эвакуацию. Всё организовал мой дядя Борис Давыдович Борисов, директор завода по изготовлению парашютного шёлка. Завод эвакуировали в Ташкент, и дядя смог взять нас с собой.
Мы ехали в товарном вагоне. Единственное, чем мы смогли запастись из продовольствия, был ящик печения «Ленч». На станциях покупали молоко, и мама нас кормила. Под Кировом попали под бомбёжку, но, к счастью, уцелели.
И, наконец, приехали в Ташкент — «город хлебный.» Жили там, я продолжал учёбу и однажды, благодаря своей любви танцевать, на лестнице сломал ногу.
Помню, в Ташкенте было огромное количество разнообразных фруктов. Под каждой кроватью в доме, где мы жили, хранились фрукты, а под ними ползали скорпионы. Поднимешь дыньку, а из-под неё появляется скорпиончик. От укусов предостерегались следующим образом: ловили скорпиона, сажали его в банку с подсолнечным маслом. Этим маслом, в которое якобы скорпион выпускал свой яд, следовало помазать укушенное место. Это было единственным противоядием. На месте укуса оставалась только небольшая опухоль, хотя, на самом деле, укус скорпиона может быть смертелен.
В 1943 году немецкие войска были отброшены от Москвы, и мы смогли вернуться домой. Но нашу комнату уже заняли другие люди. Мы поселились у нашей тёти. на Спартаковской улице. Некоторое время нам пришлось там жить, пока мы не добились возврата нашей комнаты на ВДНХ, тогда ВСХВ.
Прим. «Сестричка Женя» жизни в Ташкенте не помнит. Единственно, со слов мамы, знаю хранившуюся в семье историю с моим откушенным языком. Вот она. Комната, о которой говорится в книге Сёмы, была в подвале. Выходящее на улицу окошко было полуутоплено в земле. А вокруг него — оградительный парапет. Я любила стоять возле этого окошка и смотреть на прохожих. Однажды на два дня с фронта приехал папа. Разумеется, в военной форме. После его отъезда я на своём посту у окна всем проходящим мимо мужчинам в военной форме кричала: «Папа!» И однажды закричала, положив подбородок на парапет.
В результате море крови и откушенный язычок.
Не знаю, пришили мне его или он чудодейственно сам прирос, но на всю жизнь осталась на языке поперечная трещина. Мама рассказывала, что в течение нескольких месяцев кормила меня исключительно жидкой манной кашей.
Ну, скажите! Скажите, почему мы так легкомысленно и пренебрежительно не интересовались у родителей подробностями времени, которое не могли знать и помнить в силу возраста? Родители ушли, и с ними канули приметы нашего неповторимого детства. И времени, которое ушло. Жаль…
Очень интересно! Спасибо! А никто не подскажет, где в Ташкенте был (в каком месте) этот завод парашютного шёлка?
Анатолий Цапенко[Цитировать]
Женечка, спасибо, что в такую горькую, тяжелую минуту Вы нашли силы и отозвались в «Письмах о Ташкенте».
Личность большого Человека и великого Артиста Семёна Фарады дороги не только для ташкентцев, но и для сотен тысяч, для миллионов в разных странах мира. Его искренне любили и не забудут никогда.
Крепитесь, дорогая…
Александр Бизяк[Цитировать]
Дорогой Саша, спасибо Вам за добрые слова о Семёне, спасибо за поддержку и участие. На сайт «Письма о Ташкенте» меня привёл Рува, за что ему благодарна. Этот сегодняшний мой пост перекопирован из моего Живого Журнала, где я его написала аж 22 июня 2008 года. Там я собираю многие материалы, касающиеся жизни и творчества Семёна.
Пользуюсь, так сказать, случаем поздравить Вас, уроженца славного города Ташкента, да и всех посетителей и читателей этого славного сайта с Праздником «Ташкенту — 2200».
Пусть ещё одно очередное тысячелетие город живёт и процветает!
Евгения Соколов (Фердман)[Цитировать]
«Ну, скажите! Скажите, почему мы так легкомысленно и пренебрежительно не интересовались у родителей подробностями времени, которое не могли знать и помнить в силу возраста? Родители ушли, и с ними канули приметы нашего неповторимого детства. И времени, которое ушло. Жаль…»
Женечка, Ваши строки обжигают. То же самое мучает меня. Но поздно, очень поздно и, что страшней всего, непоправимо…
Мужества Вам и доброго здоровья.
Александр Бизяк[Цитировать]
Анатолию Цапенко:
Старожилы (те, кто жил в Ташкенте во время войны) называли парашютным заводом швейную фабрику, что была расположена в районе Алайского базара на ул.Энгельса. Возможно речь как раз об этом предприятии.
antidot47[Цитировать]
Возможно, и скорее всего так и было, парашютную ткань делали в Ташкенте не в одном месте… попались мне на глаза такие дикие строчки из жутковатой книги Майера Вячеслав Андреевича «Чешежопица. Очерки тюремных нравов»:
…Как-то я спросил Дмитрия Георгиевича Большакова, друга Алексея Косыгина (вместе учились в Текстильной академии) и Леонида Ильича (вместе воевали) — бывшего директора Ташкентского меланжевого комбината, заместителя председателя Совета Министров Киргизской ССР и зампреда Владимирского совнархоза, многолетнего депутата Верховного Совета СССР, постоянного осведомителя КГБ: «Скажите, вам не жалко так эксплуатировать женщин, загонять в трехсменку, заставлять спать на трехэтажных койках в общагах и платить им меньше, чем зэкам? Они все же женщины».
Он ответил: Зря расчувствовался, они почти все воровки. У меня в Ташкенте умудрялись по 20 метров натурального парашютного шелка в половые органы загонять. Жалеть их не надо, а погонять стоит…»
Извините за сермяжную правду жизни… какие времена — какие нравы…
ОлегНик[Цитировать]