Мирон Зусьевич Докторов Искусство Ташкентцы

Приятно, что вы есть…

Родился 17 сентября 1924 года в г. Москве в семье рабочего. С первых дней Великой Отечественной войны вступил в ряды народного ополчения, а затем в составе частей Советской Армии участвовал в боях с немецко-фашистскими захватчиками. Короткая встреча на фронте с Константином Симоновым сыграла решающую роль в творчестве Мирона Докторова.

В 1947 году, демобилизовавшись из рядов Советской Армии, работает геодезистом во многих экспедициях московского научно-исследовательского института Фундамеитпроект», одновременно занимается литературной деятельностью, печатается в различных журналах, районных, областных и республиканских газетах, сотрудничает на радио. «Поэзия огненных лет» — такова тема выступлений Мирона Докторова в школах. институтах, на промышленных и транспортных предприятиях.

Автор сборников стихов «Во имя мира», Зажигающие звезды». Им написаны три книги очерков: «Благодарность человека», «Они строят город», «Сияйте, звезды, над Ангреном». Они посвящены строителям треста «Узбекгидроэнергострой», создавшим большую энергетику для Среднеазиатского региона. На предприятиях этого треста Мирон Докторов проработал более четверти века, редактировал многотиражную газету «Энергетик», руководил кинокорреспондентским пунктом, впустившим семь документальных фильмов.
Закончил филологический факультет ТашГУ, член Союза журналистов Республики Узбекистан.

22 июня 1941 года по радио объявили о нападении фашистской Германии на Советский Союз. На первой полосе газеты «Правда» появилось стихотворенье Лебедева-Кумача «Если завтра война»:

Так мы пели вчера,
А сегодня она наступила.

На двенадцатый день после объявления о начале войны Мирон Докторов, черноволосьтй юноша из подмосковной Барвихи, в неполные свои семнадцать лет добровольцем вступил в народное ополчение. Гимнастерка новобранца неуклюже топорщилась из-под ремня. Да и винтовка образца начала века казалась великоватой для его росточка. В рюкзаке вчерашнего школьника кроме мыла, полотенца и домашней сдобы нашлось место и общей тетрадке с первыми заветными стихами.

Так для Мирона Докторова и тысяч и тысяч его сверстников началась война — самая кровопролитная и жестокая в истории человечества. Началась с рытья окопов и постройки оборонительных участков, — ведь враг приближался к самой столице. И с дыханием первого снега все слышнее и слышнее раздавались залпы снарядов. Они косили верхушки сосен и вздымали пласты глины из-под ног ополченцев. В один из таких ноябрьских дней в подразделение, в котором служил рядовой связист Мирон Докторов, прибыла фронтовая бригада писателей — корреспонденты газеты «Красная Звезда» Илья Эренбург, Михаил Шолохов, Константин Симонов.

Какие гости, какие имена! При одном упоминании их фамилий замирало сердце. А тут знаменитые писатели — собственной персоной… Фашисты будто поджидали этого момента: ударили из всех дальнобойных орудий. Как вспоминает Мирон Докторов — оп находился в тот момент в землянке, налаживал связь, — заскрежетали бревна, заходила ходуном земля. В наспех сколоченное жилище стали набиваться офицеры. И среди них в форме полковника Эренбург, Шолохов, Симонов. Особенно запомнился Эренбург: седой, высокий, как Дон Кихот, — он чуть не задел фуражкой дверную перекладину.

Вражеская артиллерия не думала умолкать: все вокруг ухало, дрожало. На столе, сколоченном из грубого горбыля, стояла перевернутая банка из-под тушенки. На ней слабо колебался язычок свечи. При каждом вздрагивании земли оп будто выпрямлялся. Вот у этого-то стола и оказался Симонов. И тогда у Мирона Докторова мелькнула дерзкая мысль: показать свои стихи знаменитому поэту, прямо сейчас. Узнать его мнение, стоит ли писать дальше. Гремят взрывы? Ерунда! Неудобный момент? А когда он еще представится, удобный. Да и представится ли ообще… Благо, тетрадка со стихами всегда с ним, во внутреннем кармане бушлата. И связист Докторов решился… Константин Симонов несколько удивленно принял тетрадку от незнакомого юноши, чернявого и по виду отнюдь не робкого десятка. Наклонился к свече, стал листать. На некоторых страницах задерживал внимание.
Кто сказал, что музы молчат, когда гремят пушки? Все это выдумки! В жизни зачастую все происходит наоборот…

Но вот прочитано последнее стихотворение. Тут и фашистский артобстрел как раз закончился. И в наступившей тишине очень четко прозвучал тихий голос Симонова, обращенный к воину-поэту:
— Пишите, не торопитесь. Мне приятно, что вы есть…

Что было дальше? А дальше была война — продолжительная, изнурительная. Контузия. Госпиталь. Будапешт. Флаг над рейхстагом. Салют долгожданной Победы. Мирные годы. Учеба в университете. Работа в газете. Книги очерков и стихов.
Но для Мирона Зусьевича Докторова до сих пор дороже всех публикаций та заветная тетрадка со стихами, заслужившая напутственное слово Симонова. В минуты грусти и в праздники он часто обращается к ней. 11 будто возвращается в свою боевую юность. Спустя многие-многие годы, к 55-летию Победы, Мирон Докторов напишет проникновенные строки:

Вся жизнь прошла, как страшный детектив,
С концовкой, не разгаданной доселе.
Сам не пойму, как я остался жив,
Горел, тонул в прострелянной шинели.
«Везет же», — мне люди говорят.
«Видать, судьба», — иные утверждают.
Но почему остался жив солдат,
Один Господь об этом только знает.

Николай Красильников,
главный редактор журнала 3везда Востока,
председатель секции м русских писателей Союза писателей Узбекистана,
поэт, прозаик.

Два стихотворения Мирона Зусьевича:

ОГНИ ТАШКЕНТА

Твои огни не знают расстоянья,
Неудержим их золотой полет.
Их теплое лучистое сиянье
Нам помогает двигаться вперед.
Под этим светом сердце бьется звонче.
Ясней видать грядущие года.
Я знаю — есть затмение у солнца,
А у огней ташкентских — никогда.
Они нам светят весело и молодо.
Я часто вспоминаю дни войны —
Хоть фронтовым ты не являлся городом,
Но излучал бесстрашия огни.
Их звездный свет от года к году краше,
Чтоб люди жили в братстве и тепле.
И знают все — огни столицы нашей
Огнями мира светят на земле.

ТАШКЕНТСКАЯ ДЕВЧОНКА

Живет на Чиланзаре
Девчонка Феруза.
Повсюду предо мною
Блестят ее глаза.

И радостным волнением
Полна душа моя.
Мне дали увольнение,
Спешу на встречу я.

Ей нравятся погоны,
Парадный мой мундир.
Я парень очень стройный,
Пока не командир.

И я решил серьезно:
Как только отслужу,
Возьму себе я в жены
Девчонку Ферузу.

Зеленые чинары
Шеренгою стоят.
Фонтаны голубые
Прохладою манят.

Поет мне сердце звонко,
Блестят ее глаза.
На свете есть девчонка,
Девчонка Феруза.