История узбекской музыки История Ташкентцы

Ташкентская консерватория/ Государственная консерватория Узбекистана

Наталия Янов-Яновская на портале kultura.uz поднимает вопрос о необходимости создания «истории узбекской музыки XX века».

Вступил в свои права и набирает силу XXI век. А мы еще не подвели итоги века предшествующего: каковы были судьбы узбекской музыки в ХХ столетии, одном из самых насыщенных, событийных, сложных, вобравшем в себя и трагические страницы минувшего, и страницы светлые, устремленные в будущее.

Дело в том, что «История узбекской музыки ХХ века» не создана. И это нужно осознать как упущение принципиальной важности, как ситуацию, которая требует исправления.

В 70-е годы прошлого века Узбекистан явился первой из республик бывшего Союза, создавшей «Историю узбекской советской музыки»(I т. – 1972, II т. -1973, III т. 1991). В ней был рассмотрен, по сути, почти весь ХХ век. Однако с начала 90-х годов выяснилось, что никакой «Истории» у нас нет: книги оказались недоступными для пользования ими. Причины? Пересмотр, переоценка? Да, но не превращение 80-летней истории узбекской музыкальной культуры в «черную дыру».

Вот почему уже в первые годы Независимости возникло желание посмотреть, как сегодня читается наша «История». Так родилась статья «”История узбекской советской музыки” и история» (см. Н Янов-Яновская -«Узбекская музыка и ХХ век»,Т.,2007). И результаты пересмотра скорее удовлетворили, нежели разочаровали. Стало очевидным, что авторы уже тогда стремились к объективному рассмотрению процессов, не говоря о том, что они избежали таких распространенных в те годы грехов, как сознательное игнорирование чьих-либо имен, конъюнктура оценок и т.д. В результате – неутраченная и поныне актуальность ряда подходов к анализу многих явлений. В этом — в первую очередь – заслуга членов редколлегии (они же авторы основных разделов): Т.Вызго, И.Кареловой, Ф.Кароматова.

Скажем, насильственное присоединение Средней Азии к России. Этот исторический факт интерпретируется (в контексте истории музыки) как явление весьма противоречивое, в отличие от господствовавших тогда однозначно позитивных оценок этого акта. Говоря о роли установившихся контактов с демократической русской культурой и освещая панораму начавшегося культурного оживления в крае, авторы подчеркивают, что все это совершалось «вопреки колонизаторской политике царизма», что подобные начинания «были делом личной инициативы отдельных прогрессивно настроенных музыкантов. Царская администрация не была заинтересована ни в изучении узбекской музыки, ни в распространении музыкального образования»(том I. с.9). Обращаясь к истокам изучения узбекского традиционного искусства, музыковеды справедливо выделяют долго замалчиваюшуюся интереснейшую фигуру А.Фитрата, создателя труда «Узбекская классическая музыка и ее история», хотя и отмечают некоторые недостатки в концепции ученого.

Мы знаем, что даже в профессиональной музыкальной среде долго не изживало себя отношение к монодии как к некоему сырьевому материалу, как искусству исключительно фольклорному, нередко противопоставляемому профессиональной европейской традиции. И словно противостоя подобным заблуждениям, I том «Истории» открывается главой с недвусмысленным подзаголовком: «Народное музыкальное творчество и профессиональная музыка устной традиции», закрепляя тем самым высокий статус монодического искусства. Отсюда – выдвижение на первый план традиционной культуры и как таковой, и как фундамента новой, незнакомой дотоле жанровой системы (композиторской музыки).

Однако большое внимание уделяется и проблеме восприятия нового, композиторского мира. Причем, инициатива «движения за слушателя», как показывают авторы, исходила от самих композиторов – в качестве примера приводится деятельность В.А.Успенского, организовавшего целый ряд различных просветительских мероприятий, знакомящих национальную аудиторию с новыми жанрами.

Трудно переоценить тот факт, что в трехтомнике освещается становление всех жанров композиторского творчества: от песни до оперы и симфонии. При этом отчетливо выступает динамика процесса: зарождение новых жанровых форм — их постепенное «взросление» — достижение определенной художественной зрелости. Акцентируется, что новая система возникает в тесном взаимодействии с системой традиционных музыкальных реалий, что и обеспечивает своеобразие национального стиля. Особенно ярко, с нашей точки зрения, это демонстрирует так называемая «макомная симфония» (рабочий термин, предложенный в свое время нами) – оригинальный сплав двух вершинных жанров каждой из традиций: серьезные жанры традиционной музыки –макомы- словно тяготеют к серьезным же жанрам многоголосной музыки — симфонии. Молодые узбекские композиторы, видимо, почувствовали это и с первых же шагов обратились к творческому переосмыслению устоявшихся структурных симфонических норм. Здесь авторы называют, прежде всего, имена М.Таджиева, М.Махмудова, Т.Курбанова. В их сочинениях именно философско-лирическая образность выходит на первый план, причем, образность, генетически связанная со специфической макомной медитацией. И это также отражено на страницах «Истории».

Да, в трехтомнике много ценного и важного. И все же время его создания, конечно же, не могло не сказаться на концепции «Истории», на самом ее содержании. Прежде всего, мы имеем в виду однозначно позитивное отношение ко всей официальной идеологии, официальной политике, восприятие нашей гражданской истории как неуклонного восхождения (от хорошего к лучшему), как поступательного движения общества (I, с.9). Все принималось только со знаком «плюс»! Видимо, реальное развитие узбекского музыкального искусства в его новых формах (а это факт!) создавало иллюзию благополучия во всех остальных сферах общественной жизни, иллюзию исторического прогресса вообще. И это мешало осознанию истинно происходящего, напротив, вырабатывало почву для доверия ко всему общему политическому курсу, побуждало разделять официальный пафос. Сегодня поражаешься несовместимому в истории национальной политики той поры: с одной стороны, поддержка культур, забота об их экономическом и художественном росте; с другой, — депортация целых народов, обезглавливание в прямом и переносном смысле национального искусства посредством репрессирования его лидеров. Невольно задумаешься: уж не служили ли многочисленные праздники, олимпиады, смотры национальных культур (а их, действительно, тогда было много, и они, действительно, многое давали национальному развитию) пышным фасадом, за которым вершились отнюдь не светлые и добрые дела? Достаточно напомнить, что радостный для молодого узбекского искусства год первой Декады в Москве(1937) – был едва ли не самым кровавым в летописи сталинских злодеяний…Все решал критерий политической актуальности, четкой классовой позиции. Эстетические качества произведений – на заднем плане. Главное – тема, сюжет, идеологическая «правильность» содержания. Какие же это темы? «Раньше и теперь» — т.е. тяжелое прошлое и светлое настоящее; тема труда – только счастливого и радостного; тема борьбы со всякого рода врагами, чаще всего,- вредителями и басмачами, с религиозными фанатиками, против кулаков, пролезших в колхоз (I.,с.89).

Однако, при всех своих издержках трехтомная «История» остается уникальным источником, воссоздающим впечатляющую панораму музыкальной жизни Узбекистана с первых десятилетий до середины 80-х годов ХХ столетия. Нельзя отмахнуться от фактов, изложенных в трехтомнике: первая в Центральной Азии консерватория, первый оперный театр, первый симфонический оркестр были созданы именно в Узбекистане.

И это все очень серьезное основание для создания «Истории узбекской музыки ХХ века» — у нас есть ценнейшая база, содержащая богатейший фактический материал. Конечно же, материал этот нуждается в тщательнейшем отборе, в серьезной переработке, переоценке и переакцентировке отдельных явлений. Словом, здесь требуется отнюдь не только ответственная работа редакторского плана. Необходимо также и добавление нового материала, освещающего состояние узбекской музыки 90-х годов. Еще раз повторим: рассматриваемый трехтомник содержит уникальные источники, ценность которых для национальной культуры не зависит от смены историко-культурных контекстов. Это материалы из личных архивов композиторов, которые ушли из жизни, нотная литература, теперь уже недоступная и т.д.

Не восполняет, к сожалению, данный пробел и вышедшая в 1979 году книга «История узбекской музыки» — коллективный труд музыковедов под редакцией Т.Е.Соломоновой, рассматривающий период от древнейших времен до 1975 г., к тому же во многом базирующийся на материалах указанного выше издания.

Все это является основанием для пересмотра и возрождения материала в новом качестве, к адаптации его к требованиям сегодняшнего времени, к нуждам современной узбекской музыкальной культуры.

Мы убеждены, что создание «Истории узбекской музыки ХХ века», причем, конечно же, на узбекском языке, — одна из актуальнейших задач нашей науки, ведь, как известно — без прошлого нет будущего…А еще точнее об этом писал Лев Толстой в повести «Хаджи Мурат»: «Судите по прошедшему о будущем»…