Чингиз Ахмаров. «Рыцарь восточной дамы» Искусство Ташкентцы

Автор Мастура Исхакова.

В 2012 году исполнилось бы сто лет со дня рождения Народного художника Узбекистана Чингиза Ахмарова.
Больше  полувека каждый вечер зрители, пришедшие в Академический национальный театр оперы и балета им. А. Навоий, расположенного в центре Ташкента, с первых шагов попадают в сказочный оазис красоты грациозных героев монументальных фресок, созданных Народным художником Узбекистана Чингизом Ахмаровым. Прекрасные фрески, словно драгоценные камни, обрамлены искусным резным декором сделанных руками народных узбекских мастеров по ганчу.

Чингиз Ахмаров родился в 1912 году в многодетной семье Ахмаровых в маленьком уральском городке Троицке. Его отец Абдурахман-ходжа был из богатого купеческого рода. Он много путешествовал по Турции и Саудовской Аравии, Египту и Туркестану. С каждой поездки Абдурахман- ходжа привозил книги, предметы старины, народных ремесел.  Он с восторгом рассказывал домашним и друзьям об архитектурных шедеврах, об удивительных обычаях, жизни народа, населявших ту или иную страну.  Абдураман хаджа собрал большую библиотеку рукописных литографированных книг, которой хозяин гордился и дорожил каждым экземпляром фолианта. Библиотека долгое время оставалась достоянием семьи Ахмаровых.

Маленький Чингиз рано овладел грамотой. Он легко читал и писал как на арабском языке, так и на фарси. Все свободное время мальчик рисовал. Ничего не упускал его зоркий глаз. Когда с братьями они бегали купаться на речку,  маленький художник, сидя на песчаном берегу, тонкой тростинкой рисовал сказочные дворцы, райские сады, лица и фигуры друзей семьи, отца, матери и братьев. Он старался передать особенности лиц людей и пластику их фигуры.   Набегающая волна смывала рисунок, а Чингиз снова принимался за свое любимое занятие. Наблюдая за тем, как старательно рисует Чингиз, отец привез ему однажды из очередной поездки самый дорогой подарок.

— Вот сынок тебе бумага, краски и кисточки. Думаю, из тебя получится хороший художник, потому что ты во всем подмечаешь красоту. Дай бог, чтобы это умение видеть и ценить прекрасное, осталось с тобой на всю жизнь!.. – он обнял сына.

— Спасибо… Я… буду художником как… —  сердце мальчика часто стучало. —  Как… Боттичелли! – тихо произнес он.

Часами в библиотеке он с интересом разглядывал миниатюры иранских средневековых художников, великих мастеров итальянского Возрождения,  а позже читал произведения Навоий, Бедиля, Фирдоуси. Все это будило воображение, фантазию Чингиза. Он мечтал увидеть эти места, запечатлеть их на бумаге, глубже изучить  историю, литературу и искусство.

Волна октябрьской революции, а вслед за ней коллективизации докатилась и до Троицка. Местное начальство лихо расправлялось с кулаками и теми, кто попадал под эту статью. Раскулаченных отправляли в ссылку, их дома отдавали государственным учреждениям, а хозяйство — зарождающимся колхозам. В эти тревожные годы как-то Абдурахман-ходжа, вернувшись из дальнего путешествия, собрал семью в зале, где обычно проходили семейные торжества. За большим круглым столом, прочитав молитву, отец обратился ко всем:
— Дети мои, вы уже достаточно взрослые люди, думаю, вы меня поймете. Настали тревожные времена… Новая власть, требует добровольно отдать государству все то, что мы нажили за долгие годы. Я принял решение… — он внимательно оглядел всех. — Мы уедем отсюда… В далекий Туркестан.  
Вскоре Абдурахман-ходжа продал дом, библиотеку и  глубокой осенью 1927 года Ахмаровы, покинув родные места, перебрались в Карши. Чингиз остался в России, потому что к этому времени он  поступил в Пермское художественное училище. На каникулы юный художник, немного погостив  дома у родителей, уезжал в Самарканд. Когда Чингиз впервые увидел Самарканд перед ним, словно, открылись врата сказочного города, о котором он мечтал с детства. Кипучая, неугомонная жизнь восточного города, яркая палитра красок его базаров и чайхан, богатство орнаментов и цвета декора архитектурных памятников поразило воображение подростка.  Желание рисовать, передать всю прелесть увиденного не оставляло его ни на минуту. Наслаждаясь красотой города, загорелыми лицами мужчин, одетых в  национальные халаты с чалмой на голове и женщин в ярких платках  он рисовал, писал, делал зарисовки. Впоследствии художник вспоминал о замечательных годах учебы: «Художественное училище научило меня основам искусства, дало путевку в жизнь. Но подлинным и основополагающим началом моего формирования как художника стал Самарканд!»

В годы учебы в пермском художественном училище Чингиз как-то отправил в издававшийся в Карши журнал «Янги юль» несколько своих работ. Но так и не получил ответа от редакции. Уже позже, несколько лет спустя, когда Чингиз Ахмаров жил в Ташкенте, он зашел в редакцию и поинтересовался у главного художника этого журнала А. Николаева (Усто Мумина), почему же не были напечатаны его работы? Усто Мумин немного смутившись, ответил:
— Дорогой Чингиз, я просто не предполагал, что это подлинные картины столь молодого художника… Я принял их за копию, какого-то мастера…
В 1930 году Чингиз Ахмаров окончив  училище, вернулся в Карши. В это же время его семья переехала в благословенный город Самарканд. В те годы Самарканд был одним из крупных центров новой национальной школы изобразительного искусства. Здесь активно и плодотворно трудились прославленные народные мастера прикладного искусства и народных ремесел, керамисты, ювелиры. Сюда стекались будущие художники не только из Средней Азии, а также  многие художники из России и других республик. Среди них были П. Беньков, В. Еремян, Н. Кашина, А. Сиддики, О.Татевосян и другие.

Именно в Самарканде, Чингиз Ахмаров делал  первые самостоятельные шаги в творчестве. Здесь художник увлекся монументальной живописью под руководством энтузиаста этого направления монументалиста В. Савина. Выпускник ВХУТЕМАСа В. Савин собрал вокруг себя талантливых молодых художников,  которые ездили по городам и кишлакам республики. Из поездок они привозили многочисленные этюды, эскизы. Вечерами, собравшись у костра, учитель увлеченно рассказывал им об истории монументальной росписи древней Индии, Средней Азии, средневековой европейской настенной живописи и мастерах-монументалистах Италии эпохи Возрождения.  Именно тогда Чингиз решил посвятить себя  монументальной живописи. Художника поражала масштабность, красочность и глобальность этого направления, где была возможность выразить в росписях на большом пространстве, свое глубокое понимание философии жизни, красоты и души человека.
По заданию «Фабрики изобразительного искусства» (ИЗО-фабрики), где работал Чингиз, он сделал настенные росписи для красных чайхан и детских садов, выполненные в жанре агитплаката. Одновременно он тесно сотрудничал с журналами «Муштум» и «Машьал», где с иронией и точным рисунком высмеивал недостатки героев фельетонов. Художник делал иллюстрации к книгам Гайратий «Детство» и Ш. Сулайманова «Ли Чув». В эти же годы Ч. Ахмаров создал серию портретов. Два из них «Портрет брата» и «Спортсмены» выставлялись в 1935 году на выставке в Москве в музее Культуры и искусства народов Востока, где критики отметили «несомненный талант молодого Ахмарова в жанре психологического портрета».    
В начале тридцатых годов Ч. Ахмаров переехал в Ташкент, где познакомился и творчески сблизился с художниками А. Волковым, Н. Караханом, А. Подковыриным, и У. Тансыкбаевым, — творчество каждого из этих художников отличалось яркостью, было  индивидуальным, неповторимым.  Чингиз понимал, что ему еще не хватает мастерства и знаний для постижения тайн художественного совершенства в работе. 
В 1935 году он уехал в Москву где, познакомившись с известным графиком В. Фаворским, показал ему свои работы. Тот внимательно с интересом изучил материал, а затем сказал:
— Молодой человек, думаю, что вам придется поступать на второй курс художественного института.
Ахмаров попал на монументальный факультет, которым руководил И. Грабарь — блестящий знаток истории зарубежного искусства, где педагогами были выдающиеся мастера живописи В. Фаворский, Ф. Шемякин. На своих занятиях И. Грабарь с восторгом и глубоким знанием предмета рассказывал студентам о великих мастерах Возрождения – Рафаэле, Микеланжело, Веронезе. А талантливый монументалист Н. Чернышов – посвящал их в тайны иконописи выдающихся художников древней Руси – Феофана Грека, А. Рублева. Художник Л. Бруни открыл для них «секреты» мастерства современных художников-монументалистов.
Война с фашисткой Германией полностью нарушила планы советских людей. Когда немецкая армия окружила Москву студенты, педагоги, как и все жители, вышли на оборону Москвы: они рыли траншеи, тушили фугаски на крышах. И среди них был Чингиз со своими друзьями-однокурсниками. Чингиз рвался на фронт, но врачебная комиссия не допустила его из-за слабого слуха, — результат осложнения после перенесенной в детстве простуды.

Поэтесса Камила

Пока на оккупированных  землях бесчинствовали немцы, Узбекистан принимал тысячи измученных людей в свои объятия. Многие заводы, фабрики и учебные учреждения из Москвы, Ленинграда, Киева и Харькова были эвакуированы в тыл. Здесь народ сплотился, самоотверженно работая на фронт. Писатели, артисты и художники своим искусством старались поддержать дух бойцов и оставшихся людей в тылу. Концертные бригады с артистами выезжали в места сражений и в госпитали.  Суриковский художественный институт временно обосновался в Самарканде. Чингиз Ахмаров  в бригаде с другими художниками ездил по городам и кишлакам. Он рисовал множество портретов женщин, которые отправляли их своим мужьям на фронт. Художники оформляли административные помещения, чайханы, клубы, театры плакатами, настенными росписями и устраивали выставки работ, посвященных героям фронта и тыла.
В 1942 году дипломной работой Чингиза Ахмарова стала  композиция-триптих «Меч Узбекистана». В центре на переднем плане художник изобразил молодого воина, принимающего из рук отца меч. Рядом стоящая мать, благословляет сына на борьбу с врагом. Чуть поодаль молодая женщина с ребенком на руках ждет прощания с мужем. А дальше стоят новобранцы с тревогой наблюдающие эту сцену.  И конь, нетерпеливо бьющий копытом, вот-вот готовый ринуться со своим хозяином в бой. Чингиз Ахмаров не раз был свидетелем таких драматических эпизодов происходивших во многих семьях тех военных лет. Триптих «Меч Узбекистана»  стал основополагающим в творчестве Ахмарова в создании образов легендарных героев, воспевающих силу и душевную красоту  народа.
В 1943 году, художественный институт имени Сурикова вернулся в Москву и Ахмаров решил продолжить учебу в творческой аспирантуре у академика И. Грабаря. Но вскоре, в 1944 году Союз художников и правительство Узбекистана срочно вызвали Чингиза Ахмарова в Ташкент. Еще до начала войны в центре Ташкента предполагалось начать строительство театра оперы и балета имени Алишера Навоий. Теперь, когда враг уже отступал, правительство Узбекистана решило осуществить отложенный на время проект. Автором этого уникального сооружения был известный академик архитектуры А. Щусев. По его замыслу тематическая канва фресок, была соткана из сюжетов поэм А. Навоий. Для исполнения фресок он искал художника, глубоко знающего культуру и искусство узбекского народа, творчество мастеров зодчих, разбирающегося в тонкостях национального своеобразия. А. Щусев обратился за помощью к мастеру монументальной живописи И. Грабарю. В одной из бесед И. Грабарь рекомендовал архитектору своего ученика, молодого Чингиза Ахмарова, как знатока поэзии А. Навоий и прекрасного рисовальщика.
В течение четырех лет работы над фресками (1944 – 1947) художник создал восемь композиций.  Четыре однофигурные фрески украсили фойе первого этажа. Каждая из них была решена как образ прекрасной девушки, олицетворяющих музыку, живопись, поэзию и танец.   Фрески фойе второго этажа посвящены кульминационным эпизодам поэм А. Навоий «Фархад и Ширин», «Лейли и Меджнун», «Стена Искандера»,  «Семь красавиц» и «Пятерицы». Декоративность композиций изысканность, изящество, музыкальность рисунка, идущие от классических традиций Гератских миниатюр школы Камалетдина Бехзада, Ч. Ахмаров обогатил приемами, опытом европейской живописи графики от В. Серова и Матисса до С. Герасимова и В. Фаворского.  
По окончании работ, коллектив художников под руководством архитектора А. Щусева — монументалист  Ч. Ахмаров, резчики по ганчу  Усто Ширин Мурадов и Ташпулат Арсланкулов  были удостоены – Государственной премии СССР высшей степени. Фрески в театре  оперы и балета им. А Навоий  стали первой  значительной работой в творчестве Ч. Ахмарова, художника-монументалиста и яркой страницей в истории монументального искусства Узбекистана.
По окончании аспирантуры в 1949 году Чингиз Ахмаров вернулся в Ташкент. Он занялся педагогической работой в художественном училище им. П. Бенькова и научно-исследовательской — в институте искусствознания им. Хамзы. Тема  традиций своеобразного художественного наследия народа и  эстетическое  понимание идеалов узбекского искусства заинтересовала художника. Через некоторое время Ч. Ахмаров выпустил монографию, которая стала настольной книгой не только художников и искусствоведов, но и любителей истории искусства Узбекистана.

Молодой человек

Как-то осенью 1949 года на юбилейной выставке, посвященной 25-ти летию образования Узбекистана, в выставочном зале Ташкента экспонировались работы художников, посвященных этому знаменательному событию. В основном здесь были парадные портреты передовиков ударного труда  и пейзажи. Ч. Ахмаров участвовал с двумя портретами знаменитых рабочих ташкентского завода Якубова и Юлдашева.  Художник понимал, что не смог полностью раскрыть образы своих героев. Он стоял в углу и наблюдал за реакцией коллег и зрителей. У портрета остановилась молодая женщина. Художника  поразил профиль красавицы, внимательно разглядывающей картину. Чингиз подошел к ней и представился:
— Простите, я Чингиз Ахмаров… Мне очень знакомо ваше лицо… Вы не подскажете, где я мог вас видеть?
Женщина улыбнулась, пожала плечами и сказала:
— Все предельно просто… До войны вы приходили в музей со своими работами, и тогда я была в экспертной комиссии… Очень приятно с вами еще раз познакомиться… Я Шамсрой Хасанова, работаю в Музее искусств.
— Ах, да простите, с тех пор меня не было в Ташкенте, припоминаю…
— Я слежу за вашим творчеством, и многое мне нравится… Особенно ваша роспись в театре Навоий.
— Шамсройхон, может, вы мне поможете?.. Сейчас я работаю над образом поэтессы Надиры. Ваше лицо, словно из фресок красавиц древневосточных миниатюр.
— Я подумаю… Приходите в музей там обговорим…
Вечером, придя домой, художник кинулся к бумагам. Один за другим появлялись эскизы прекрасной головки Надиры с миндалевидными глазами.   Теперь Чингиз Ахмаров был уверен, что именно такой могла быть поэтесса!  
Эта встреча перевернула холостяцкую жизнь молодого человека. Стоило ему закрыть глаза, как перед ним вставал образ прелестной Шамсрой, с  нежным голосом, и томным взглядом. Этот образ преследовал художника все чаще и чаще.

«Губы высохли в разлуке, сожжена  душа огнем.
Виночерпий, сделай милость, угости меня вином.
Всем, кто слышит эту песню, покажи свое лицо.
Пусть поймут, зачем в разлуке Надира поет о нем».

Однажды Чингиз решился…
В кабинете директора Государственного музея искусств Узбекистана Шамсрой Хасановой была делегация из Японии, которая разглядывала фарфоровую скульптурку Будды Х1Х века. Вдруг дверь широко открылась, и на пороге появился огромный букет белых роз, аромат которых распространился по всей комнате. Цветы держал в руках молодой человек. Шамсрой удивленно посмотрела на него и узнала Чингиза. Наступила пауза.
— Вот, я пришел… — немного погодя, произнес он.
Осенью  1950 года Чингиз и Шамсрой поженились.
Шамсрой Хасанова родилась в 1917 году в Ташкенте. Ее мать была искусной вышивальщицей, а отец занимался резьбой по дереву и ганчу. В 1933 году после школы, она в числе первых девушек-узбечек поступила в художественное училище им. П. Бенькова. В 1938 году, получив диплом художника станковой живописи, она пришла на работу в музей.  Соприкосновение с подлинными произведениями больших мастеров живописи стало для нее университетом. Она занялась изучением восточной миниатюры. Ею были созданы портреты кокандской поэтессы Камилы, знаменитой внучки Бабура – Зебуниссо,  уйгурской поэтессы Мутрибы.

Красавица

В доме, который молодые построили в Рабочем городке, на участках выделенных для художников, Шамсрой, будучи творческим человеком, старалась сама заниматься хозяйством, всячески ограждая мужа от бытовых забот. Здесь за пиалой зеленого чая с радушными хозяевами проводили вечера люди искусства. Талант большого художника, широта и разносторонность интересов в области изобразительного искусства, литературы, истории, музыки, архитектуры, богатый духовный мир привлекали к Чингизу Ахмарову не только художников, но и людей самых разных профессий и интересов. В его доме и мастерской всегда ощущалось дыхание разнообразной активной творческой жизни республики. Большую часть станковых произведений Ч. Ахмаров написал в годы совместной жизни с Шамсрой – это портреты писателей, поэтов, актеров и художников, людей близких ему по духу. Так появились портреты Мукаррамы Тургунбаевой, Халимы Насыровой, Тамараханум.
Жена стала музой художника. Все последующие работы, связанные с женскими героинями из древних восточных легенд, были написаны с  лица загадочной, и неповторимой по красоте, Шамсрой. Это было — самое счастливое время!
В 1956 году  Ахмарова пригласили в Москву участвовать в монументальных работах по реставрации старых интерьеров метро и в построении новых станций, гостиницы с известными художниками И. Вайнманом, В. Гавриковым, В. Иорданским и другими. Эти художники в течение двух лет (1956-1957) создали мозаичные панно и фрески интерьеров станций метро «Киевская кольцевая» и гостиницы «Украина». Естественно, при коллективном труде, индивидуальный стиль,  подчерк отдельного художника подчиняется общему стилю. Но даже здесь в общей композиции Ч. Ахмаров сумел  найти ту самую особенность, в которой выделил национальный колорит Востока. Когда пассажиры московского метро останавливаются перед мозаичным панно, изображающим победный парад на Красной площади в Москве, или люди, живущие в гостинице «Украина», рассматривают живопись плафона в холле, они обращают внимание на персонажей, выделяющихся восточной одеждой, обликом. И вдвойне приятно, что здесь в эти прекрасные мозаичные панно была вложена доля труда мастера монументальной росписи — Чингиза Ахмарова.
Однажды зимой Чингиз Ахмаров возвращался после работы домой.  На улице  Горького он увидел знакомое лицо. Оказалось это молодой художник из Узбекистана Абдулхак Абдуллаев, учившийся в Суриковском институте. Абдулхак был одет легко не по сезону. Исхудавшее лицо, ввалившиеся глаза говорили о том, что человек долгое время не доедал. Ахмаров предложил земляку зайти в ближайшее кафе, где они плотно поели и отогрелись.  Дальше по дороге они зашли в  магазин одежды, где Ахмаров с помощью продавщицы подобрал  теплое пальто Абдулхаку, в карман которого он незаметно сунул деньги.  
Работа над панно  была  в самом разгаре, когда Чингиза срочно вызвали в Ташкент. С аэропорта он сразу поехал в правительственный стационар, где после тяжелой операции лежала Шамсрой. С букетом белых роз Чингиз Ахмаров зашел в палату. Жена, увидев его, встрепенулась, а потом в бессилии откинулась. Чингиз сел рядом, взял в свои руки ее тонкую исхудавшую ладонь. Шамсрой с благодарностью посмотрела на мужа. Собравшись силами, она улыбнулась и сказала:
— Спасибо, что успел… Люблю…
После смерти жены Чингиз Ахмаров уехал в Москву, где закончил роспись плафона гостиницы «Украина». Затем в Казани оформил монументальной росписью здание нового вокзала. Потом его пригласили в Кемерово оформить здание драматического театра, в Днепропетровск – Дворец культуры. Он брался за любую работу, чтобы заглушить боль потери любимого человека.  
В 1961 году Чингиз Ахмаров вернулся в Ташкент, оставил дом родственникам жены, где все напоминало о любимой Шамсрой.   Позже он поселился на Чиланзаре в двухкомнатной квартире.   Рядом на одной лестничной площадке у соседки квартировал парень из Намангана, учившийся в университете на юридическом факультете. Как-то они разговорились с Ахмаровым, и Каримджан рассказал ему о своей жизни. Оказалось, что его родители рано умерли, и он жил практически один. Студент часто заходил  к Ахмарову, помогал по хозяйству. Одним словом, две одинокие души нашли полное понимание. Чингиз Ахмаров решил усыновить Каримджана Абдуллаева. У него появился смысл жизни. Теперь он мог заботиться об этом парне. Пришло время,  Каримджан женился. Тогда Чиниз Ахмаров купил ему квартиру. В 1970 году Союз художников предоставил квартиры и мастерские в новом доме  для художников по улице Саперной. С тех пор Чингиз Ахмаров жил в этой квартире.
В 1962 году Чингизу Ахмарову  Союз писателей предложил иллюстрировать, только что вышедшую из-под пера книгу Максуд Шейх-Заде — исторический роман о трагической жизни великого Мирзо Улугбека. Художник сделал огромное количество акварельных рисунков. Следом Ахмаров принялся за книгу Ш. Рашидова «Кашмирская песня». Иллюстрации этих книг заняли достойное место в творчестве Ч. Ахмарова. В 1963 году на киностудии «Узбекфильм» кинорежиссер Латиф Файзиев приступил к съемкам художественного фильма «Звезда Улугбека» по роману Шейх-Заде.  Чингиз Ахмаров в своих великолепных эскизах декораций, костюмов и титрах к фильму, выдержанных в  стиле того времени, раскрыл образы характеров главных героев Улугбека, его возлюбленной Ферузы, Хаджи Ахрора и других.  
Одной из интереснейших работ в кино были эскизы костюмов   к фильму «Поэма двух сердец» в постановке режиссера К. Ярматова. В процессе подготовки Ч. Ахмаров глубоко изучил поэму Бедиля о высокой и всепобеждающей любви, познакомился с произведениями искусства средневекового Востока в музеях Ташкента, Самарканда, с творчеством художников-миниатюристов, в частности Бехзада.  Для изучения материала он поехал в Объединенную Арабскую республику, Йемен, Турцию, Ливан, где исследовал народное творчество и сокровища музеев этих стран. Результатом этих поездок в мастерской художника появилось около шестидесяти эскизов костюмов, которые сыграли заметную роль выявления характеров героев фильма.
Прообразом героев легендарных фресок Ахмарова были реальные люди, с которых он делал наброски, эскизы. Он внимательно вглядывался в красивые женские и  мужские лица. И если  художник находил в них, похожий в своем представлении конкретный образ, он обязательно использовал возможность нарисовать этого человека. Так лица приемного сына Каримджана и невестки Земфиры, их детей, коллег и друзей Чингиз Ахмаров изобразил в последующих эскизах для фресок. Портрет девушки их Коканда «Рахима» стал основой для создания женских образов в композициях «Бахор», «Хуш келибсиз».  А композиции, в свою очередь, нашли свое завершение в росписях Ч. Ахмарова.
В шестьдесят восьмом  году,  художник создал в Самарканде серию монументально-декоративных панно для интерьера здания музея Улугбека вблизи обсерватории великого ученного. За основу сюжета росписи Ч. Ахмаров взял сцену обсуждения Улугбека с зодчими проекта обсерватории и состязания поэтов, где он изобразил ученного не только как правителя, а также покровителя науки и почитателя искусств. По окончании работ в Самарканд приехала комиссия из Москвы. Они прошлись по залам, посмотрели фрески. Их внимание привлекла надпись на арабском языке, что по тем временам было не допустимым, так как это приравнивалось религиозному истолкованию. Комиссия категорически в приказном тоне посоветовала избавиться от надписей. И рабочие с большим усердием тут же принялись соскабливать краску. Чингиз Ахмаров, наблюдавший за этим бесчинством, сжал ладони в кулаки, но промолчал. Через несколько дней,  он заново все восстановил. Позже мастер расписал банкетный зал ресторана-чайханы «Юлдуз», где в историческом полотне воспел древний, вечно прекрасный  город – Самарканд.
Вернувшись  в Ташкент, Ч. Ахмаров завершил стенную роспись вестибюля здания Института востоковедения им. Беруни, где хранятся крупнейшие коллекции рукописей, вобравших в себя бесценные сокровища культуры народов Востока, дошедшие до наших дней. Это и определило тематику фрески, главным содержанием которой, стала ода созидательной, вечной, как природа, силе человека-творца.
Наряду с монументальными работами Чингиз Ахмаров создал живописные портреты. Образ блистательной балерины М. Плисецкой, Ахмаров сделал с натуры в 1977 году, где она была изображена в партии Одетты из балета П. Чайковского «Лебединое озеро». Как будто в свете яркой вспышки художник увидел свою героиню, словно рисунок сделан на одном дыхании.  Совершенно по иному Ахмаров решил портрет художника Р. Тимурова, главной целью которого – стало раскрытие характера  натуры, психологического состояния героя. В портрете народной поэтессы Зульфии художник создал образ женщины, пронизанный светом в минуту вдохновения, творческого озарения. Создавая станковую живопись, Ч. Ахмаров, как бы мыслил,  формами монументального искусства.
Одну из последних росписей «Согдийская свадьба» Ч. Ахмаров сделал  в кафе-баре завода «Ташкенткабель», расположенного в горной местности зоны отдыха недалеко от Ангрена в 1976 году. По преданию глубокой древности, здесь останавливались войска легендарного Александра Македонского. Ч. Ахмаров использовал эту легенду и взял для сюжета один из эпизодов жизни людей древней Согдианы. Эта фреска стала  результатом кропотливой, долгой и вдумчивой работы художника. Он нарисовал десятки эскизов, в которых разработал композицию, сюжет, цветовой образ. Изучил и собрал материалы по костюмам, аксессуарам, обстановке, типажам персонажей. Это произведение было пронизано идеей счастливой жизни, гостеприимства, мира и дружбы между  народами. 
На протяжении всей жизни Чингиз Ахмаров, кроме творческой работы занимался педагогической деятельностью. Ахмаров был талантлив и как наставник. Он вел уроки мастерства по рисунку и живописи в Архитектурном, Художественном институтах, а также в Художественном училище.  Каждого студента, педагог воспринимал как личность. Он старался помочь не только в творческом процессе, но и решать какие-то материальные проблемы.  Зная как трудно студенту, особенно приезжему, жить на стипендию, Ахмаров приглашал их жить к себе домой, давал краски, полотна, кисти. Заботился о них как родной отец. Общение со студентами и обучение их мастерству  Ахмаров воспринимал как  продолжение творчества. Ко всем новым веяниям в искусстве молодых художников Чингиз Ахмаров относился снисходительно. Если ему что-либо не нравилось, он просто превращал все в шутку.
Многогранное творчество художника, как в станковой, так и в монументальной живописи  вызывали горячие споры и обсуждения в художественных кругах. Поклонников его работы восхищали и покоряли, другие же их не воспринимали. Ч. Ахмарова обвиняли в однообразии образов, повторении сюжетов в раннее, найденных миниатюрах средневековых ваятелей.  По этому поводу Чингиз Ахмаров говорил: «Я никогда не ставил своей целью создавать свои произведения под миниатюру. Я всей душой люблю, изучаю произведения выдающихся миниатюристов, создавших непревзойденною художественную школу. Искусство миниатюры восхищает меня жизненностью изображаемых событий, людей, красоты природы, удивительной гармонией цвета, искренностью чувств художника. Оно для меня неисчерпаемое сокровище, мое вдохновение, моя школа. Оно для меня равнозначно искусству великих итальянских художников Джотто и Мазаччо».
В 1980 году после скоропостижно скончавшегося сына Каримджана, опеку над его детьми взял на себя Чингиз Ахмаров. Можно сказать, что он заменил им отца. Старшая внучка Шахноз под чутким руководством дедушки с детства увлеклась живописью.
Осенью 1994 года Чингиз Ахмаров позвал по телефону к себе домой внучку Шахноз.  Когда Шахноз пришла в мастерскую, Ахмаров встретив ее, помог снять пальто, усадил внучку за журнальный столик, налил горячего чая. Окинув взглядом комнату, Шахноз   увидела новые эскизы.
— О, дедуля, вы задумали что-то интересное…  А почему вы так меня срочно вызвали, что-то случилось? – с беспокойством спросила она.
— Все нормально внученька… Я хотел с тобой посоветоваться… Выслушай меня внимательно, – наступило долгое молчание. – Ты знаешь,  со мной рядом много лет живет Садык. После смерти твоего отца, он стал мне как сын, — помогает во всем, заботится обо мне. У него большая семья. Я хочу все оставить Садыку… Тем более он тоже художник.  Я, надеюсь, что ты меня поймешь…
В январе  1995 года Садык Рахманов переселился в квартиру Ахмарова. Здоровье маэстро ухудшалось. Шахноз, имея уже свою семью, как могла, навещала деда. Садык практически не отходил от Ахмарова.
Вечером 12 марта  1995 года Садык накормил Ахмарова, уложил в постель и дал ему в руку лекарство.
— Домла, вот выпейте, а потом постарайтесь уснуть. У меня дела. А утром рано я приду… Спокойной ночи…
Он осторожно закрыл за собою дверь.
Рано утром 13 марта 1995 года Садык застал Ахмарова в постели в той же самой позе. Он умиротворенно лежал, с закрытыми глазами, зажав в руке таблетку. Чингиз Ахмаров ушел из жизни тихо, никому не причиняя боли…
Творчество Чингиза Ахмарова стало неотъемлемой частью изобразительного искусства Узбекистана. Его имя по праву стоит в ряду блистательного созвездия мастеров искусств не только на постсоветском пространстве, но и мировом.

Мастура Исхакова.
Автор использовала фотографии из архива Ч. Ахмарова и фрагменты  монографий авторов  А. Умарова и Р. Такташа о творчестве Ч. Ахмарова